Струны обвивают надгробную плиту

— Эй, ты тут? — Перед лицом машут рукой, пытаясь вернуть в реальность, — Ты хоть что-то запомнил? Или я просто так тут распинаюсь? — Прости-прости, сможешь повторить? Я и правда не слушал… — Базиль, прошу, — светлые волосы ерошит бледная рука, — Прекрати глядеть на меня, как кот на сметану. Мы договаривались не хандрить, помнишь? — Помню. — Умница, — рука снова разворошила гнездо на голове Базиля, — Хочешь, мы запустим птиц в твою голову? Может хоть они выклюют тараканов. Ха? Парень перехватил руку в своих волосах. Было слышно, как он всхлипывает, но, протянув ладонь к щеке, она оказалась сухой. — Что, не уверен даже в таком способе? — В ответ лишь молчаливый кивок, — Хочешь я останусь? Я обещаю, больше никаких несчастных случаев! По комнате разносится хрипловатый смех. Уже обе руки орудуют в волосах парня, устраивая на голове полный кавардак. Базиль убирает руки от лица и смыкает их за спиной собеседника. — Я знаю, что ты скучаешь, Баз, — Одна из рук соскользнула с головы Базиля на спину, начав поглаживать, — Я тоже скучаю, поверь мне. Моя воля, всё бы было как раньше. Я правда хочу всё вернуть и извиниться перед всеми, — лицо Базиля подняли и посмотрели прямо в глаза в поисках контакта, на что парень лишь опустил взгляд, — я хочу извиниться перед тобой. Объятья стали только крепче, человека не хотелось отпускать, его теплом хотелось заполнить всё помещение и жить в этой эфемерной теплоте и спокойствии, хотелось забыть обо всём и просто быть. Здесь, сейчас, с ним. — Всё в порядке, Санни, — Базиль наконец поднимает заплаканные глаза и улыбается парню, — Я в порядке. Теперь в порядке. Спасибо, что ты был со мной, Санни. — Я всегда рядом, — Санни говорит куда-то за спину Базиля, положив подбородок на его плечо, — только прошу, не закрывайся вновь. Обри переживает за тебя. — Я понял. Всё будет хорошо, не так ли? — Ты прав, всё будет хорошо. Они вновь сомкнули объятья, спокойствие нахлынуло с новой силой и больше не казалось таким уж хрупким. Прощай.

***

— О, Баз, ты уже не спишь? — Обри показалась на лестнице, потирая глаза и зевая. — Ага, будешь чай? — У тебя что, пластинка не сменяется, — она спускается к столу, чтобы ударить парня в плечо и вполголоса продолжить, — Это что, защитная реакция такая или что? — Извини, Обри, просто чайник недавно вскипел, — на лице парня всё продолжала проглядываться улыбка. — Давай чёрный, — махнула девушка рукой садясь за стол, — Тебе что хорошее приснилось или чего ты такой улыбчивый? — Думаю, что я просто наконец успокоился по поводу смерти Санни. Чашка чёрного чая с бергамотом опустилась перед Обри, второй рукой Базиль придвинул к подруге тарелку с печеньем и опустился на стул напротив её. — Чего? — Обри облокотилась о стол с выпученными от шока глазами, — Ты сказал это? И без заиканий или обходных путей? Я в шоке с тебя, Баз. Когда мы узнали? Года два назад? — Да, два года. — Вот именно! ты молодец конечно, что не через пять или десять лет успокоился, но два года хандрить! Это ж чокнуться можно! — Я знаю, Обри, но, — Базиль помешал остывший чай ложкой и вздохнул, — это вроде неплохой результат. Я понял, что если буду продолжать жить в такой апатии это ни к чему хорошему не приведёт. И мне очень стыдно перед тобой, извини, что заставил волноваться. Это наверное звучит глупо и очень просто, но — Базиль посмотрел подруге в глаза, — без Санни я бы не понял, что эту проблему можно решить. Свет рассеивает темноту, да? Обри поднялась со стула и подошла к другу, стискивая в объятьях. С её щёк капали слёзы. — Ты молодец, правда молодец, — очередной всхлип и руки Базиля легли на её плечи, — Извини, что оставляла тебя одного, это было тяжело, да? Слёзы стекали по щекам девушки, но она улыбалась. Они справились. Жизнь продолжается. За окном от ветра качают головами белые тюльпаны. Это утро наконец-то принесло спокойствие. Прощай.

***

— Стой! — Мари бежит за юркой тенью. Тёмный силуэт ускользает стоит только приблизиться к нему, — Прошу, Санни, пожалуйста, остановись. Лицо Мари застлано слезами, коленки ободраны в кровь, а в воздухе поднялась пыль. Она вскрикнула от жгучей боли в животе. Крик разнёсся ударной волной по округе, прижав пыль к земле. Кап. Кап. Кап. Боль не стихала, а сзади чувствовался чужой холодный взгляд. Лезвие провернулось внутри, заставив взвыть от боли и упасть на колени. Колени проткнуло мириадом красных и влажных пылинок. Взгляд прожигал в черепе дыру. Перед глазами бегут воспоминания переменяясь с самыми яркими из снов. Что из этого что уже и не разберёшь. Где правда, где ложь, где она и где боль. Везде. Она не отпустит, останется навсегда, не даст вздохнуть свободно. Он не даст вздохнуть. Перед глазами пелена. Нет ни тени, ни боли и даже воздух кажется свежим. — Мари? Робко произнесённое имя эхом отдаётся в помутнившемся разуме. Это он? За что он так с ней? Она не хотела этого. Это случайность! — Тише, тише, — его голос прозвучал ближе. Нет. Не подходи. Не… Он обнял Мари. Этого она точно не могла ожидать. Разве мог он простить её? Разве мог он после таких мучений измениться? Может он врёт, а истинная личина Санни кроется в особо ожесточённом садисте? Хаха, кто как не она знает. Кто как не она. — Мари, это не я. Ты это знаешь. Нет! Нет не знаю. Откуда я могу тебя знать? Хаха! Почему я плачу? Почему? Что происходит? Раньше от этой боли не появлялись голоса в голове. И уж лучше тишина чем этот голос! Молчи, прошу, молчи! — Мари, ты моя сестра. Я бы ни за что не поступил с тобой так. Но ты поступил! Ты два года истязал меня во снах, а теперь говоришь так, будто этого не было? Ха! Ну уж нет, Санни, я знаю лучше. Твоя тень навеки останется со мной, я знаю твою мстительность. Стоило рассказать о ней Базилю, да? Интересно, изменил бы он своё мнение о светлом и милом Санни, а?! Как ты думаешь? — Мари, я люблю тебя. Не лги. Никогда не любил. Я раскаивалась, а ты лишь продолжал истязать меня! «Любил» ли ты меня при жизни так же? — Мари, очнись. Санни поднял голову сестры на себя. Боль в животе и коленях исчезла, а глаза залил тёплый свет. Неужели и правда? Она так ошиблась. Так-так-так непоправимо ошиблась. — Ты и правда?.. — Да, Мари, это я. Неужели ты и правда думала, что мне доставляют удовольствие твои мучения? Я люблю тебя, Мари, ты лучшая сестра на этом свете. Просто так сложились обстоятельства. Это не твоя вина. — Господи, прошу, прости меня, Санни! — Мари вцепилась мёртвой хваткой в шорты брата, — Прошу, прости. Я тоже. Тоже люблю тебя, Санни. Извини, что не смогла понять тебя. Извини, что прервала твоё счастье. Извини, что отец срывался на тебя, а я ничего не делала. Прошу, извини! — Всё хорошо, Мари, ты была лучшей сестрой. Извини, что не сказал правду сразу. Я был неправ. Я люблю тебя, Мари. — Я тоже, — Мари поднялась с колен и обняла брата, — люблю тебя, Санни. Прощай.

***

— Мари, я спросил, есть ли твои таблетки в больнице, — Хиро появился в дверном проёме вслед за деликатным стуком. Он выглядит растрёпано и мило. Мило? Давно не было так спокойно и легко, чтобы думать о чём-то таком. Мысли яснее, чем обычно. Сегодня явно неплохой день, — Их там нет, но мы можем, я думаю, выехать пораньше, если нужно. — Не стоит, милый, — Мари поднялась и мягко улыбнулась своему молодому человеку. Она скучала по этой лёгкости. Так просто сказать что-то такое. В их отношениях обычно только Хиро проявлял инициативу. Он стоял в явном шоке, а Мари лишь хихикнула, — Мы можем быть тут сколько ты хочешь, я в порядке. Мне лучше. Правда. Поцелуй. В щёку. Такой непосредственный и лёгкий, такой, каким он и должен быть сейчас. Это тепло, разливающееся в груди, напоминает о начале их отношений. О светлом юношестве и родных друзьях. — Т-Тогда поедем в ночь, как и планировали, да? — Хиро прижал ладонь к щеке, улавливая кончиками пальцев остатки тепла губ Мари. Он улыбнулся. Так мягко и искренне. Мари так рада видеть эту улыбку. Восхитительно. — Ты восхитительный, я люблю тебя, Хиро, — Мари прижалась к парню, — Спасибо, что ты есть. — Не за что, Мари. Я люблю тебя. Мари усмехнулась в грудь Хиро. Они будто всё ещё восемнадцатилетние подростки и весь мир перед ними на ладони. Это спокойствие раздувает по комнате тёплый ветер, подкидывая белый тюль в воздух. Наконец-то тепло. Прощай.