Место под солнцем

Он бежал так быстро, что от ледяного ветра начинали слезиться глаза. Впрочем, видеть что-либо было не так уж и важно, вперед вело неизменное чутье. Которое в этот раз, похоже, всё-таки заставило его свернуть в парочку не тех закоулков, но теперь думать об этом было слишком поздно. Волк Ларсен остановился, чтобы оценить развернувшееся перед ним побоище. Уже было правда поздно — в сгустившихся сумерках никто бы при своем уме не рискнул выйти на улицу. Он исключение, а качество его ума давно под знаком вопроса. Ещё определенно поздно было для этого случайного прохожего — ему уже ничего не поможет. Всего за вечер уже третья жертва преследуемого вампира. Пора с этим заканчивать. Кровожадный монстр так не считал. Почувствовав приближение не сулящей ничего для него хорошего силы, он успел раствориться в тенях. До чего изворотливая тварь ему сегодня попалась… Ларсен поджал губы, переступил через тело и продолжил идти вперед. Это глухой угол. Все вампиры были нечеловечески сильны — но с ним даже они не могли тягаться. Поэтому с их устранением проблемы возникали редко. Это в старые времена охота сводилась к серебряным пулям да осиновым колам в сердце, но серебро нынче дорогое, осины не под каждым окном растут… Пришлось самому прийти к тому, что отрубленные головы свойства прирастать обратно к телу не имеют. И конкретно за эту голову ему сегодня точно хорошо заплатят. Можно продолжить свое бренное существование ни в чем себе не отказывая. И всё же, возвращаясь, никакого удовлетворения Ларсен не чувствовал. Этот город был неплох, его даже можно было в какой-то мере любить, но в море было лучше. Ещё и именно тут жизнь окончательно пошла под откос, обещая быть короткой и безрадостной. Здешние туманы душили, холодное небо почти никогда не озарялось звездами, близилась зима. Уверенность, что следующей весны он уже не увидит, Ларсена не покидала давно. А всё проклятые приступы головной боли… Точнее, всё началось с неё. Например, бунт на его же корабле. Про подрыв авторитета по всем фронтам лучше и не вспоминать, хочется чуть ли не плакать от досады. Подбирать тело Ларсен не собирался, это уже не его работа. Но остановиться там снова заставило смутное движение, которое он заприметил краем глаза. Человек всё ещё был жив. Значит, целью вампира было не убить его, и всё самое страшное только впереди. — Я вам помогу, — Ларсен склонился над бесформенной кучей, и только тогда стало понятно, на кого именно он смотрит. — Сейчас всё закончится. Быстро и просто, больше никаких мучений. Вот так. Он бы перерезал ему горло, чтобы наверняка. Вдруг обращение уже началось? Никаких полумер быть не может. Рука бы у него не дрогнула, ведь это уже и не человек вовсе. Помочь ему можно, но только одним способом. Он просто не ожидал, что в ответ на него посмотрят очень даже человеческими глазами. Мужчину трясло, но за руку Ларсена он всё равно вцепился и всё силился что-то прошептать. Что-то про «не надо, не хочу». Ларсен изогнул одну бровь в удивлении. Никто не хотел жить после подобного. Никто не находил в себе сил открыть глаза. По крайней мере, пока не менялся бесповоротно. Но это… что-то новое. Что же есть у этого человека такое, что заставляет его так цепляться за жизнь? Сам Ларсен свои цепляния уже давно откинул. Всё равно бесполезно, исход будет один. Улочка была темной, сюда не попадал свет ни одного фонаря. Но такие же темные глаза мужчины напротив всё равно не то светились чем-то изнутри, не то отражали свет от непонятно чего. Ларсен запрокинул голову — снова ни одной звезды на холодном небе. Наверное, поэтому ему всё-таки не хватило духу погасить свет в чужих глазах. Нет, это какой-то бред завравшегося романтика. А Ларсену просто хотелось оставить после себя ещё что-то, поэтому он и взялся наблюдать за обращением человека в кровожадную тварь. Да, в этот раз максимально с близка. Вряд ли кто-то до него решался на подобное. Эта мысль подарила неожиданное спокойствие. Ну вот, теперь можно приступать к раздаче своей доброты всем, кто подвернется под руку. Всем хватило сил и мозгов убраться куда подальше, так что подвернулся только один раненный мужчина, которого он перекинул через плечо и зашагал в сторону своей квартирки. Ему обычно не выпадало заботиться о других, но себя периодически штопать приходилось, так что с перевязкой шеи получилось справиться довольно сносно. Судя по характеру ран, мужчину правда не собирались убивать. Вот чёрт… Ларсен уложил его под одеяло — даже не на диване в гостиной, аттракцион невиданной щедрости продолжался — и сам уселся рядом. До восхода солнца стоит понаблюдать, иначе он и сам может умереть гораздо раньше, чем на то рассчитывает. Всю ночь мужчину лихорадило. Он что-то бормотал в бреду, протягивал куда-то руки, словно силясь за что-то удержаться, беспорядочно метался со стороны в сторону. Несколько раз Ларсен пытался дать ему воды, но без особых успехов. Так что он сидел и слушал его бормотание, с завидной частотой начиная дремать. Чужие имена с уст мужчины не слетели ни разу. На следующий день противная морось сменилась мокрым снегом. Ларсен проснулся от ноющей боли в шее, которая совсем затекла из-за сидения в одном положении так долго. Мужчину больше не лихорадило, он лежал на спине пугающе неподвижно. Не сразу удалось различить поверхностное движение его грудной клетки — эдак раз в минуту, скорее по привычке. При бледном свете из окна его лицо казалось совсем прозрачным, смотреть на это почему-то было больно. «А ведь сам решил организовать тут зверинец» — подумал Ларсен и тяжело вздохнул. В этот день он не выходил из квартиры. Но был вынужден это сделать на следующий — скрепя сердце, хоть состояние его… подопытного и не менялось, было слишком не по себе от ситуации в целом. Но нет, обошлось. Встретила его тишина и неподвижное тело, всё так же укрытое одеялом. И это было жутко, Ларсен совершено не понимал, что на него нашло в ту ночь. На третий день из-за туч выглянуло солнце. Прежде, чем снова отправиться по делам, Ларсен решил ещё раз убедиться, что всё по-прежнему. Он поправил одеяло и подумал, до чего же всё это глупо — вампиры не чувствуют холода. Вообще не факт, что чувствуют что-либо, они же мертвы… — Спасибо, — раздалось тихое, и Ларсен от неожиданности чуть не подпрыгнул. Странно, но в темных глазах отразилось узнавание, — что спасли. Могу узнать ваше имя? — Имя? Волк Ларсен, меня так называют. Вы наверняка слышали обо мне, — он начал отвечать больше на автомате и подумал, до чего же глупо обращаться к новообращённой твари на «вы». Хотя это всего лишь проявление ответной вежливости… По лицу мужчины стало понятно, что никакими волками в прошлой жизни он не интересовался. Ларсен почувствовал закипающее внутри раздражение и резко поднялся. — Мне пора, — с плохо скрываемой злостью бросил он. — Вернусь вечером, и до этого времени тебе лучше никуда не деться. Иначе, — он выразительно черкнул себя рукой по горлу. — Хэмфри, — не сильно разборчиво прозвучало ему в след. — Меня зовут Хэмфри Ван-Вейден. За весь день поводов выплеснуть свое раздражение так и не нарисовалось. Охотиться на очередного вампира, зная, что дома у него сидит точно такой же, было очень странно. Всё сегодня было странным, и Волк Ларсен продолжал закипать внутри. Прошли три дня покоя, что же за непрошенное веселье его теперь ждет… Веселье и не думало его ждать, просто шло своим чередом. Наверное, вампир развлекался как мог, потому что по возвращению Ларсену первым делом бросился в глаза порядок, которого тут отродясь не было. «Тяга к сведению разрушительной силы хаоса до минимума» — отметил он про себя одну из черт новообращенного и пошел на запах, доносящийся из кухни. Запах чего-то вкусного. — Хорошая работа, Хэмп, — неожиданно для самого себя озвучил Ларсен. Просто он внезапно перестал чувствовать себя раздраженным. — Меня зовут Хэмфри, — или не перестал. — Уже тебя так никто не зовет, это длинно. Можешь быть или Хэмпом, или просто тварью. Сегодня у нас демократия. Хэмп нахмурился, но промолчал. Он явно не был в восторге от порядков, которые запроваживали непонятно что возомнившие о себе волки. Но и перечить сил в себе, наверное, пока не чувствовал. А странно, Ларсен ожидал, что на него набросятся ещё утром. — От вас пахнет кровью, — тихо проговорил Хэмп, отворачиваясь обратно к плите. — Это не моя, — беспечно махнул рукой Ларсен. И понял, что этой ночью ему лучше глаз не смыкать. Конечно, вампирам хочется крови, забудешь о таком. Если он сам не предложит, на него точно рано или поздно нападут. Хочется дождаться этого момента. Звучит как отличное окончание эксперимента. Он заснул ночью, хотя не должен был бы. Наконец-то в своей кровати, и проснулся там же, и утром всё казалось настолько мирным, что он не мог в это поверить. Как и в то, что его ждал опять же приготовленный для него завтрак. Дни сменяли друг друга быстро, как и прежде, но стали самую малость менее безрадостными. Повод закончить этот странный эксперимент всё не появлялся. Хэмп больше не вспоминал про кровь, и в целом вел себя подозрительно по-людски. Разве что никогда не прикасался к тому, что теперь на постоянной основе готовил. Кажется, ему нравилось быть хоть как-то полезным. И он был, вот только привычный портрет вампира составить по наблюдениям за ним не получалось совершенно. «Безобидный» — слово, которое описывало его лучше всего. И слово, которое не подошло бы к характеристике ни одного вампира. Конечно, по началу Ларсен ему не доверял. Но всё равно решил позволить свободно ходить по квартире, привязывать к стулу или сажать на поводок было бы не очень хорошо с его стороны. Хэмп не напоминал животное. Разве что в единственном аспекте. «Зверюшку бы завести, приходишь домой, а она тебе радуется» — вот это было про Хэмпа. Или он отлично притворялся, или правда каждый раз был рад видеть Ларсена. А зря, тот ведь ничего для него не сделал. Ни разу не предложил альтернативу человеческой крови, а ведь без неё вампиры неизменно теряют рассудок. Не предложил передать вести семье — а она ведь должна была быть у Хэмпа, иначе откуда такая тяга к жизни? Наверняка где-то его продолжала ждать жена, ещё и дети… Но Ларсен об этом не спрашивал. Может, боялся получить утвердительный ответ и почувствовать себя ещё хуже. Не то чтоб они совсем не говорили, скорее, наоборот. А началось всё с импровизированной библиотеки Ларсена, с которой Хэмп взялся сметать пыль. Оказалось, читал он из этих заумных книженций почти все, и насчет всего у него нашлось довольно занятное свое мнение. Сильно расходящееся с мнением Ларсена, но оттого и занятное. Дискуссии их обычно ничем не заканчивались, потому что каждый считал своим долгом упомянуть бессмертие души. Ларсен в него не верил и предпочел бы слышать о нем поменьше — а кому охота признавать при таком раскладе заодно и Бога, и Ад, в который его непременно запроторят? Он не признавал и посреди рассуждений Хэмпа о моральности и всём добром обычно срывался. И давил на больное. — Блять, Хэмп, ты вообще вампир. Какое к черту бессмертие души? Никогда не слышал, что у них её нет? На это Хэмпу возражать было нечего, рассуждать о наличии души при вечной жизни не брался даже он. Просто обиженно замолкал и избегал Ларсена потом ещё несколько дней, насколько это вообще было возможно в пределах квартиры. Ларсен на его месте уже давно бы как минимум себя побил, но Хэмп держался. Пока что. Сам Ларсен тоже пытался держаться, потому что умирать ему снова не хотелось. Так бы и продолжать жить, да дождаться хотя бы весны, но… Сначала ему казалось, что приступы головной боли стали реже. Начали помогать новые обезболивающие, так что Хэмп и не видел его в худшем из возможных состояний. Наверное, не осознавал, что полумертвый тут не один он. Или всё-таки что-то чувствовал, но не говорил, иногда его было невозможно понять. Хорошее затишье перед бурей получилось, а буря не заставила себя долго ждать. Однажды Ларсен проснулся и понял, что совершенно ничего не видит. Давно он не чувствовал такого страха. Решил не пытаться встать с кровати и случайно переосмыслил свою жизнь. Зря, стало совсем горько. Ближе к обеду он почувствовал присутствие Хэмпа рядом. Это было сложно описать, потому что теперь двигался Хэмп совсем бесшумно, как и полагается вампиру. Дышать, наверное, уже перестал даже по привычке, а сердцебиение нельзя было разобрать даже самым натренированным слухом. Но Ларсен всё равно почувствовал и вроде даже улыбнулся. Теперь Хэмп может ни в чем себе не отказывать. Пускай убьет его, это будет хотя бы быстро. — Что это? — спросил Хэмп, садясь рядом. — Умираю, похоже. Но к этому давно шло, ты не переживай. — За вас? Вот глупости, — Хэмп немного помолчал, и вдруг взял его за руку. — Пойдемте на кухню, не будет обеда в постель. — Сегодня солнечно? — не это Ларсена интересовало больше всего. Как бы он хотел сейчас увидеть лицо Хэмпа! Ничего нельзя было разобрать по интонациям. Но холодная рука тянула его за собой так, будто убивать его правда никто не собирался. — Ещё как. На кухне непривычно светло, мне сначала было больно на всё смотреть. — Смотреть, значит, — натянуто усмехнулся Ларсен. — А каково тебе на солнце? — Чувствую себя почти человеком. Вот бы побольше… солнца. — Не будь наивным, так вампирская регенерация не работает. Тебе нужно быть осторожным, не то, — найдутся на тебя охотники и без меня. Примерно это хотел сказать Ларсен, но передумал. По ощущениям, они уже были почти на кухне. Только сейчас он сжал ладонь Хэмпа в ответ. — Посадишь меня поближе к окну? — Только выйти в него не пытайтесь. Да, на самое солнечное место. — Вдруг и я человеком себя почувствую. — Это вряд ли. Назвался волком, вой по-волчьи, или как там говорят… — Так не говорят. У меня и имя есть, между прочим. — Ага, сейчас придумаете какие-то и продолжите меня за нос водить. Не надо таких одолжений. — Ладно, — сегодня солнце не было холодным. Ларсен почувствовал себя почти человеком. Абсурд, но следующие несколько дней виделись ему весьма неплохими даже без зрения. Из-за Хэмпа умирание было не похоже на умирание. Они говорили даже больше обычного. Хэмп заинтересовался рассказами о море и даже начал откровенничать в ответ. Ни жены, ни тем более детей, как оказалось, у него не было. Ларсен выдохнул с облегчением. А потом одним утром обнаружил, что ему тяжело дышать. Половина тела теперь почти не слушалась. Он знал, что умрет, но что всё будет вот так? Так и не долго начать себя жалеть… Но он не начал, Хэмп ходил, как в воду опущенный, за них двоих. Пока не пропал. Просто однажды Ларсен проснулся и понял, что что-то не так. Хэмпа не было рядом. И в квартире его не было, осознание пришло пугающе быстро. Та же квартира, то же всё, но смысл пытаться вставать уже был утерян. За сколько умирают с голоду, неделя, две? Слишком долго… И всё равно Ларсен себя не жалел. Зато резко поверил в существование справедливости, ведь он явно получил по заслугам. А что он хотел, чтобы Хэмп за такое обращение ещё над его гробом поплакал? Никто не поплачет, и правильно. Зверюшка. Животное. Тварь. Как он ещё Хэмпа про себя называл? И того похуже. А вот он ничем этого не заслужил. Никто не виноват, что на Хэмфри Ван-Вейдена напали в том переулке. Хотя если бы Ларсен был хоть малость быстрее… Он лежал долго и сам не мог описать своего состояния. Слух пока ещё был при нем, но тело не слушалось. Нормально спать больше не получалось, зато в голову беспрерывно лезли самые дурацкие мысли. Хотелось выть как никогда. Теперь он сам был в бреду, хотелось конца, но все мучения вдруг стали поистине бесконечными. Не покидало чувство, что поиздеваться над ним решил весь мир. Такой равнодушный к чужим незадачам мир. Наверное, это была ночь. Хотя с таким же успехом мог быть и день, Ларсен бы не почувствовала разницы. Но что Хэмп вернулся, он понял так же быстро и отчетливо, как и то, что он тогда ушел. Вернулся! Точно чтобы добить его. Слава Богу, который просто обязан существовать. — Мне так жаль, что это заняло столько времени, — Хэмп сел рядом и вроде бы наклонился. — Мне тоже жаль. Так хотел умереть раньше, — Ларсена удивила собственная способность говорить. Что она вообще ещё при нем, хотя голос и звучал как из-под могильной плиты. Ладно, хоть так порадует Хэмпа бестолковыми прощальными репликами. — Ты не умрешь, — в голосе Хэмпа прозвучала непривычная категоричность вместе с чем-то, отдающим угрозой. Ларсен с восторгом подумал, что выглядеть он сейчас должен как самый настоящий вампир. Больше не безобидный. — Где ты был? — Я, — Хэмп замялся, будто подбирая слова, — узнавал, как нужно укусить, чтобы обратить, а не убить ненароком. — Практиковался? — Только узнавал, ты будешь моей первой жертвой. — Какая честь, — Ларсен бы расплылся в улыбке, если бы мог. — А если я не хочу быть вампиром? — А ты меня не спрашивал, вот и я тебя не спрошу. — Но ты хотел жить. — Но это сложно назвать жизнью в обычном смысле. Да и придумал тоже, слушать человека в бреду… Я вот тебя больше слушать не собираюсь. Готов? — Ты больше не уйдешь? — Смотря насколько мне кусать тебя понравится, — холодная рука легла Ларсену на шею, а сосредоточенное сопение раздалось над самым ухом. Хэмп всё-таки дышал. Зависимо от настроения? Когда всё это закончится… Когда он снова сможет, он будет кричать от радости. Наверное, уже будет весна. И солнца будет много-много. И справедливости всё-таки не существует, потому что он точно не заслужил кого-то, кто бы добровольно к нему вернулся. Но Ларсен не жалуется, нет. Как хорошо, что его последний эксперимент провалился с таким треском.