*
Он и сам не знает, когда точно, будучи на "S", вместо привычного наблюдения за господином Аиноске, за которым был нужен глаз да глаз, или хотя бы за тем же Сноу, что в последнее время стал целью множества чужих — восторженных и завистливых, — взглядов, предпочёл следить за совершенно неизвестным мальчишкой, который, к тому же, фактически на постоянной основе находился рядом с интересующим матадора канадцем. Подобное действо стало для брюнета настолько привычным и обыденным, что стоило лишь устремить свой взгляд в сторону толпы, как давно потускневшие зелёные глаза тут же, совершенно неосознанно, находили именно ту самую яркую макушку, то и дело маячащую где-то на горизонте. Непослушные красновато-рыжие волосы, причудливая синяя повязка, сверкающие янтарём медовые глаза... С каждым разом Тадаши подмечал всё больше деталей в образе этого беззаботного школьника, ловя жадным взглядом все его движения. И рыжик, даже сам того не осознавая, день за днём лишь сильнее приковывал внимание Тадаши к себе, моментами пленяя того настолько, что заставлял позабыть обо всём на этом грёбаном свете.. Лишь издали смотря на радостную белозубую улыбку и таки искрящие незабываемым спектром эмоций глаза, Тадаши придавался греющим душу воспоминаниям, когда-то оставленных сыреть где-то на пыльных полках подсознания. И это заставляло чувствовать себя вновь по-настоящему живым и, в какой-то мере, свободным. В этом секретарь Аиноске, пожалуй, мог смело сравнить этого мальчишку с самым, что ни на есть, обжигающе прекрасным, необъятным солнцем: Рэки был ослепительно ярким. К нему — пока что, но только пока что, — было невозможно прикоснуться и казалось, что он также невообразимо далёк от него, прямо как и небесное светило, но даже будучи на таком расстоянии, от скейтера чувствовалось тепло и нечто до боли родное. Может быть, это сравнение было избито-банальным. Может быть, парень вполне мог придумать нечто более оригинальное, — или и вовсе не маяться дурью и не придумывать ничего такого, — но, по мнению самого Кикучи, именно эта ассоциация подходила Рэки Каяну как нельзя идеально. Когда этот до зубного скрежета безрассудный ребёнок бросил вызов самому Адаму, Тадаши впервые стало откровенно не по себе. В тот момент трепещущее сердце разрывалось на куски, с каждой секундой всё сильнее покрываясь мелкими трещинками беспокойства и тревоги. Было невыносимо — до перекрывающего драгоценный кислород одурения и тёмной пелены перед глазами, — видеть всё те же незабываемо-янтарные, с танцующими где-то в глубине языками всепоглощающего пламени, глаза, в этот раз наполненные одним диким страхом, да ужасом; наблюдать, как такое хрупкое и нежное на вид тело, упав с несущегося скейта, стремительно пролетает на несколько метров вперёд, прямиком мимо ухмыляющегося матадора. Цепному псу господина Аиноске тогда, как никогда ранее, захотелось — всецело наплевав на свои планы и обязанности, — выйти из тени и оскалить клыки. Хотелось предотвратить случившееся и спрятать пострадавшего от всего этого опасного мира.. Но, увы, в ту ночь он только и мог, что сидеть в машине, и, затаив дыхание, да яро сжимая свои кулаки, вновь наблюдать за происходящим лишь со стороны. Но в разы сильнее Рэки Каян заставил Тадаши беспокоиться, когда и вовсе перестал приходить на гонки. Вот так вот взял, и пропал из виду: уже который день Тадаши, как бы ни старался, но всё не мог отыскать рыжеватую макушку. Да и среди участников знаменательного и до жути пафосного турнира, устроенного Адамом, Каян почему-то не числился, хотя Кикучи предполагал что тот, в силу своего пылкого юношеского фанатизма и явной неусидчивости, будет одним из первых, кто согласится на участие в нём. В душе клокотало обидное непонимание, а треклятый разум то и дело возвращался к мыслям о нём, наотрез отказываясь концентрироваться на чём-либо другом. И вот, в очередной раз проезжая по приевшимся вечерним улочкам Окинавы,— освещаемым лишь розовато-рыжим закатом, да светом автомобильных фар, — для Кикучи было крайне неожиданно и дико-пугающе обнаружить солнечного мальчика несущимся через дорогу, прямо под колёса его машины. Хотелось верить, что всё происходящее — дурной кошмар, но реальность была довольно жестока, заставляя пропустившее удар сердце болезненно сжаться, стоило только увидеть на дороге бессознательное тело того самого мальчишки с "S". Сильных повреждений — благо ехал медленно, — на старшекласснике не наблюдалось, а пульс и дыхание были вполне стабильны. Поэтому, облегчённо выдохнув и угомонив набатом стучащий в висках ритм нещадно бьющего по хрупким рёбрам сердца, брюнет аккуратно взгрузил чужое, ожидаемо лёгкое тельце на задние сиденья, без промедлений давая по газам.***
Комната любовного отеля, в который Тадаши — ведомый то ли собственной, не к месту проявившейся торопливостью, то ли чистейшими эмоциями явно на время помутившегося рассудка, — привёз спящего мальчишку, была по его же собственному мнению чересчур вычурной и вульгарной: Неоновое освещение в розово-фиолетовых тонах, интимная обстановка и витающий в воздухе аромат цветов, так и путающий все мысли... Определённо не самое лучшее — но и не самое худшее ж! — место для разговора с пострадавшим и, уж тем более, для первой встречи с кем-то, ставшим для цепного пса настолько ценным, что тот готов своенравно и опрометчиво вцепиться в глотку своему хозяину. Когда расслабленно лежащий на большой, круглой кровати юноша еле-как раскрывает глаза, считанные мгновения погодя подскакивая, словно ошпаренный, Тадаши едва не подскакивает следом, всё же стараясь сохранить своё мнимое спокойствие. — Где я? — разносится испуганное и какое-то истеричное, как только Рэки признаёт явно не привычную, да и, признаться честно, ни разу не виданную им ранее обстановку. Мальчонка вертит нещадно ноющей и отдающей пульсирующей болью головой в разные стороны, пытаясь понять и вспомнить, как он, будучи перед каким-то авто на дороге, вообще мог попасть куда-то... Куда-то сюда. — В любовном отеле. — незамедлительным шёпотом отзывается резко и неожиданно показавшийся из-за его спины Тадаши, от чего и без того перепуганный, застанный врасплох парнишка вскрикивает, протараторив набор каких-то не особо связанных между собой слов и ругательств. —А.. ты кто? — тот во все глаза рассматривает стоящего перед ним парня с антрацитово-серыми волосами и в строгой, хорошо выглаженной одежде. На пару мгновений столкнувшись с зелёными глазами, мальчишка поспешно отводит взгляд, мимолётно подметив наличие заманчивой родинки под одним из них. Но когда до мозга наконец дошёл смысл услышанных аж с целый десяток секунд назад слов, Рэки удалось, разве что, лишь в разы сильнее запутаться в происходящем. Что — ну вот, скажите на милость, что!? — он забыл в каком-то чёртовом любовном отеле, да ещё и с каким-то странным и совершенно незнакомым ему типом..? — Я ехал не очень быстро, так что думаю, ты не должен был пораниться. Тадаши не стал тянуть кота за его многострадальный хвост: как бы ему не хотелось ответить, дабы отвлечься, или же и вовсе исчезнуть из виду объекта своего любования, да желательно подальше, произошедшее недоразумение нужно было уладить и замять в первую очередь. И желательно тогда, когда мысли ещё были более-менее собраны — без лишних промедлений и увиливаний. — Да кто ты такой? — продолжает недоумевать Каян, кажись, окончательно очухавшись и начав потихоньку закипать, но всё же надеясь услышать из чужих уст ожидаемый ответ, а не какую-то ерунду. — Уладим всё сразу. Если об этом напишут в газетах, то у человека, на которого я работаю, будут проблемы. — мысли мальчишки и отношение к случившейся аварии Кикучи познать попросту не мог, а потому, засунув руку во внутренний карман своего пиджака, протянул рыжику универсальное для всех договоров средство — конверт с деньгами. Но Каян, выбив свёрток из чужих рук и горько усмехнувшись, принявшись сразу же обуваться в свою обувь, что была аккуратно поставлена прямо перед кроватью, лишь как-то крайне вяло и устало произнёс: — Издеваешься? Я не подал бы жалобу. Я скейтер, так что и так постоянно калечусь, пока катаюсь. Если на этом всё, то я пошёл. И, поднявшись на слегка дрогнувшие, но всё же удержавшие его ноги, направился в сторону выхода. Точнее... В сторону предполагаемого выхода. Замерев прямо перед открытой дверью, скейтер не решался ступить и шагу ни вперёд, ни назад, а его лицо мгновенно залилось пунцовой краской. Перед Рэки предстала такая же ароматная, как и весь номер, ванная, с приглушённым освещением, красными свечами и лепестками таких же алых роз. — Раньше не бывал в таких местах? — вновь подкравшись к нему сзади, внешне серьёзный и невозмутимый Кикучи забавлялся подобной реакцией. Парнишка, как никогда до этого, кажется ему невинным и беззащитным, словно малый ребёнок. — Завались! — испуганно вздрогнув всем телом, обиженно и угрюмо бурчит, захлопнув дверь и на этот раз направившись к уж точно правильному выходу. — Есть ещё кое что, что я хотел бы сказать. — тихо, но уверенно добавляет Тадаши, тем самым заставляя рыжика остановиться, и, развернувшись, непонимающе взглянуть на брюнета: — Что ещё? — Ты сказал, что ты скейтер... — слова звучат монотонно, хотя сам Кикучи едва решился поднять подобную тему. — Парень, бросай скейтбординг. Найди себе другое хобби. — Это не твоё дело. — слишком уныло для своего былого энтузиазма отзывается раздражённый скейтбордист. — Скейтбординг опасен. Можно получить много травм. — Тадаши говорит так, будто бы поясняет нечто элементарное непонятливому ребёнку. Парень и вправду переживает, что искушающий спорт слишком сильно навредит этому солнышку. Или, что ещё хуже, испортит, прямо как господина Аиноске. — Да знаю я всё.. — И репутация у вас так-себе. Многие думают, что на досках гоняют одни бандиты... Да и в целом люди косо на вас смотрят. — И это я знаю. — всё ещё слишком спокойно, что аж становится не по себе, отзывается старшеклассник. — Тренеров почти нет, да и доску нормальную не найти. — стараясь припомнить и не упустить ни единого нюанса или недостатка, всё не унимается цепной пёс. — На жизнь ты этим не заработаешь, в отличие от бейсбола или футбола. — руки до этого держащего себя под контролем Рэки с каждой секундой всё сильнее сжимаются в кулаки, а в комнате, пока брюнет старается подобрать подходящие слова, на мгновение повисает звенящая тишина. — Скейтбординг это глупая, беспощадная и убогая игра, что принесёт тебе лишь несчастье. Так что завязывай. По окончании тирады, чаша терпение Каяна не выдерживает: мальчик хватает незнакомца за грудки, ударяя лбом. — Заткнись! Что ты в этом вообще понимаешь?! Скейтбординг, он.. Это целая жизнь! Он весёлый, захватывающий, крутой. Это реально кайф! Катаешься когда хочешь и где захочешь, перед тобой нет никаких границ. И шаг за шагом ты учишься, и становишься всё лучше... — в медовых глазах отчётливо проглядывается грусть. От переизбытка эмоций язык заплетается, а голос предательски подрагивает. — Когда что-то получается, ты жутко доволен. Так радуешься... А когда катаешься с кем-то – любая тоска отступает! Становится ещё веселей. — разгорячённая и спешащая речь начинает замедляться, а пальцы сильнее сжимают захваченную в свои тиски рубашку. — Весело... — уже с неудержимой дрожью в голосе повторяет парень, словно осознав какую-то свою, до боли очевидную, ошибку. — Верно. Скейтбординг... Это так весело. — по щеке маленьким ручейком стекает солёная слеза. — Я полный идиот. Не имеет значения: есть ли у тебя талант или нет... Когда я впервые встал на скейт, мягко говоря, я был просто ужасен. Я постоянно падал. Но.. — парнишу совершенно не заботило то, что он рассказывает нечто подобное впервые встреченному человеку. Сейчас ему было важнее выговориться и выплеснуть все накопившиеся за время ссоры со своим другом эмоции наружу. — Мне хотелось кататься всё больше и больше. Ты ведь и правда не понимаешь.. — Как бы не хотелось, но Тадаши, походу, уже давно и правда перестал хоть что-то смыслить в скейтбординге, пусть и встал вновь на доску из-за этого злосчастного турнира. Но не смотря на это он крайне внимательно слушал, ни разу не перебивая и, кажется, даже затаив дыхание, боясь сбить мальчишку или и вовсе как-то спугнуть его. — Есть причина, ради которой мы встаём на скейт. — Каян слегка усмехается. Он чувствует, что стало значительно легче. Словно нечто тяжёлое наконец-то перестало давить на грудь, а мысли прояснились. — Это весело! — Надо же.. — медленно и даже для самого себя слишком тихо протягивает на выдохе Тадаши, когда стихший мальчуган отпускает его рубашку. — Ну и почему все скейтеры такие идиоты? — бормочет, устало проведя рукой по лицу, пока его сверлит возмущённый и непонимающий взор сверкающих от слёз глаз напротив. И, обойдя Каяна, ступает за входную дверь. — Делай, что хочешь. Захлопнув дверь, Тадаши потирает переносицу. Когда-то и он встал на скейт из-за того, что это было просто весело. Казалось, что ты едешь в рай, и кроме тебя и твоего скейта больше нет ничего вокруг. Нет более никаких границ: Сплошная свобода, да всепоглощающее веселье. Но потом... Потом всё как-то больно резко переменилось. Превратилось в нечто болезненное, с привкусом печальной горечи на кончике языка. Кажется, данный разговор оказался слишком напряжённым для него. Поэтому, чтобы сегодня более не сталкиваться с дёрнувшим шаткие струны его души мальчишкой, Тадаши поспешно покидает здание отеля.*
На экранах всё тех же привычных мониторов крупным планом транслировались двое беззаботно веселящихся и задорно улыбающихся подростков. Вот только Тадаши отчётливо ощущал и предельно ясно осознавал, что для господина Аиноске подобное было чем-то, сродни удару под дых. Наблюдаемое зрелище явно бесило матадора и казалось тому недопустимым. — Мне не нравится, что ты смотришь на других, милый Ланга.. — тишину разрушил мелодичный шёпот погладившего подлокотник кресла Шиндо, заставив и так хмурого Тадаши насторожиться. Кикучи сейчас крайне сильно тревожило, что же был способен выкинуть охваченный собственным сумасшествием Адам на сей раз. — Я знаю, кто поедет вместо Шедоу. — в следующую секунду, вспомнив о, как не кстати, попавшем в больницу участнике всё того же турнира, чуть ли не прорычал Аиноске, — Моя любовь должна преодолеть немало препятствий. К тому же... Разве это не заводит ещё сильнее? — и лицо мужчины исказилось в предвкушающем, недобром оскале.***
На следующий день, терзаемый тенями смутных призраков-сомнений Тадаши всё же решился отправиться — не без приказа всё того же Адама, — в небольшой магазинчик "DOPE SKETCH", в котором, судя по известным данным, и подрабатывает солнечный мальчишка. — Добро пожаловать! — уже знакомый, звенящий голос отзывается на почти такой же яркий звон подвешенного у двери колокольчика, после чего слышится и короткое "Здравствуйте" от выглянувшего из-за угла Сноу. — А? Тот парень из любовного отеля? — неосознанно спрашивает растерявшийся Рэки, не надеясь так скоро, — да и вообще хоть когда-то, — вновь встретить этого типа. — Любовного отеля!? — с обоих сторон раздаются оглушающе-синхронные голоса удивлённых, если и вовсе не ошарашенных, Ланги и менеджера. Покрасневший аж до кончиков ушей парниша поспешно начинает беспорядочно размахивать руками, отрицая всё, что они только могли себе там нафантазировать: — Нет-нет-нет, вы не о том подумали! —...А что это за отель? — непонимающе интересуется Ланга, до которого, видать, только сейчас дошло, что он совсем не знает, о чём идёт речь. — Святая простота..! — тянет Каян, схватившись за голову. Наблюдавший за разыгравшейся комедией Тадаши привлекает всеобщее внимание, протянув Рэки небольшое приглашение, представляющее из себя чёрное сердце с изображённым внутри узором-розой: — Это тебе. — Что это? "Dear The Third Wheel".. — вслух читает содержание рыжик, ещё немного повертев стремноватую открытку в руках. — Третье колесо. Типо, кто-то лишний. — поясняет содержание голубовласый друг. — Что? Как по мне, так с тремя колёсами ещё и не хватать должно. — в голосе Каяна проскальзывает скепсис. — Думаю, что ты неправильно понял... — с тяжёлым вздохом отвечает Хасегава. — Адам предлагает тебе заменить Шедоу. — вмешивается в разговор старшеклассников Тадаши, услужливо разъясняя причину. — Но ты должен отказаться. — чётко проговаривает, грозно взглянув на мальчишку. Не хватало ещё, чтоб Адам и места живого от Рэки не оставил... — Что? С чего бы это? — самую малость склонив голову вбок, недоумевает тот. — В прошлой схватке Адам лишь игрался с тобой. Но в этот раз он настроен серьёзно. — Ну вот и отлично – ещё один повод согласиться! Слыша его реплику, Тадаши хмурится. Кажется, донести до Каяна то, насколько это может быть опасно, будет в разы труднее, нежели он думал. Ведь школьник, словно этого ни капли не понимая, упорно отказывается отступать от, фактически в прямом смысле, смертельной схватки. —С тебя хватит! Ты собрался всю свою жизнь на скейт угробить?! — стиснув враз вспотевшие ладони в кулаки, Кикучи подходит ближе. — Это не принесёт тебе ничего: ни денег, ни славы. А если с тобой что-то случится.. — запинается, тут же сглотнув невидимый ком, разом образовавшийся в горле. — об этом обязательно узнают! Напряжённо опустив взгляд куда-то вниз, Кикучи упорно продолжает: — В таком случае.. Всё, что было достигнуто моим трудом, пойдёт коту под хвост. — Ты о чём? — вопросительно вскидывает бровь даже ни на йоту не взволнованный мальчишка, а со стороны Тадаши раздаётся лишь тихий, встревоженный вздох. — Я без понятия, о чём ты там базаришь, но... Ты же так и не понял, да? Я говорил, что катаюсь только по одной причине: Это весело! Верно? — Каян широко улыбается и скашивает взгляд на ответно улыбнувшегося Лангу. — Опять ты об этом.. — раздраженный секретарь хватается рукой за кепку, прикрывая той глаза. — Когда вырастешь – поймёшь: Нельзя всю свою жизнь лишь веселиться. И, не дожидаясь какой-либо реакции со стороны троих работников магазина, покидает помещение под очередной мелодичный звоночек колокольчика. Буквально через минуту странную атмосферу, — повисшую в воздухе и ставшую чуть ли не осязаемой после прихода "посыльного" от Адама, — разрушил тихо пиликнувший телефон рыжика. «Тадаши Кикучи.» — гласило краткое сообщение, пришедшее с незнакомого номера. Брови Рэки вновь поползли вверх, а пальцы сами по себе напечатали в ответ вполне логичный вопрос:«Что?»
«И всё-таки я был прав: все скейтеры идиоты.. Ты раньше спрашивал, кто я, так вот: меня зовут Тадаши Кикучи. Надеюсь, увидимся после гонки. Желательно наедине. Тебя же всё равно бесполезно отговаривать, верно?» И сразу следом, не давая ни опомниться, ни вникнуть в суть, приходит ещё одно: «И желаю удачи. Она тебе уж точно лишней не будет.» Невольно округлив глаза и озадаченно уставившись на — для достоверности уже несколько раз просмотренный им, — текст, Рэки, под взгляды недоумевающих товарищей, тихо рассмеялся. А уже отъехавший от магазина Тадаши, так и не получив на своё сообщение совершенно никакого ответа, в ближайшее время даже и не узнает ни о реакции рыжика, ни о том, что Рэки — так, чисто на всякий случай! — внёс его номер в список своих контактов.