Добро пожаловать в Ад

Он оставлял черные следы на полу. — Привет, Престон. У него был ослепительно-белый костюм и босые ноги. — Тебе стоит начать курить, Престон. Сойдет за запах ладана. У него были воспаленные красные глаза и темная сетка выступающих вен на выбритых висках. — Я приготовил целый парк кровавых аттракционов, Престон. Он будет ждать тебя вечно. Из расстегнутого ворота его рубашки вверх по шее тянулись линии татуировок, тонких, как ветви деревьев. — Хорошенькая церквушка, Престон. Мне нравится. У него не было бровей и ресниц, а бледные губы были выпачканы красным. — Выйди ко мне, Престон. Или хочешь, чтобы я нашел тебя? Раз, два, три, четыре пять, я иду искать. Он шел сквозь церковь, и язычки свечей не дрожали, когда он проходил мимо. — Ты не можешь здесь находиться, — пробормотал Престон. Простой железный крест дрожал в его влажной ладони, когда он остановился перед кафедрой. — Тебя не существует. — Определись, я не могу находиться быть, или меня не существует? — незванный гость каркающе рассмеялся. — Престон, Престон, Престон, тебе давно стоило решить, веришь ты или нет. — Это святая земля, — проговорил Престон немеющими губами и выставил перед собой крест, как оружие. Конечно, он верил. Он же священник. — Неплохо, — одобрил гость. — Хотя, между нами говоря, нет здесь никакой святой земли. Он подошел ближе, брезгливо отобрал у Престона крест и отбросил в сторону. — Знаешь, кто я? Престон знал. Это знание родилось в его голове, стоило только увидеть босого гостя в белом костюме. — Ты — Люцифер, — пробормотал Престон. Имя жгло губы. — Верно, — Люцифер ухмыльнулся и резко подался вперед; его горячее дыхание обожгло Престону щеку. — А знаешь, почему я здесь? — Потому что я грешник? — спросил Престон неловко. — Ну, и поэтому тоже, — согласился Люцифер. Его шершавая ладонь легла Престону на затылок, вынуждая опустить голову, и тогда Престон увидел. Красное пропитало белую кружевную рубашку там, куда в тело впились пули, и грудная клетка не поднималась от дыхания. Престон потрогал кровавое пятно на груди, уровне сердца. — Я здесь, потому что ты мертв, мой милый Престон, — промурлыкал Люцифер, отпустил его и отступил на шаг, картинно раскинув руки. — Я даже пришел лично, потому что грешный священник, умерший насильственной смертью прямо в церкви, — это практически мифологично. Не то чтобы я не предполагал, что так будет… Люцифер поднял голову, картинно обводя взглядом церковь, и Престон рванул прочь, к боковой двери, ведущей во внутренние помещения церкви. Он не хотел в Ад. Он пробежал не больше пары шагов и врезался в Люцифера: тот был тверд, как скала, и жарок, как адское пламя. — Ты такой нечестивый, — посмаковал Люцифер, улыбаясь жутковатой улыбкой. — Так и хочется сделать с тобой что-нибудь мерзкое. Его поцелуй обжигал огнем, от его языка во рту оставался привкус крови и пепла. Люцифер погладил Престона по груди, а потом его палец вонзился в отверстие от той пули, что прошла сквозь сердце. Вслед за болью пришло наслаждение, растеклось по венам жидким огнем, и в штанах вдруг стало тесно. Раньше его никогда не заводила боль, но раньше его никогда не целовал повелитель Ада. А еще он не был мертв. Люцифер втолкнул второй палец, потом третий, и у Престона подкосились колени. Боль вспыхивала в груди и расцветала пожаром внизу живота. Люцифер трахал его пальцами в рану на груди, и Престон давился стонами и кровью и мечтал только о том, чтобы это не заканчивалось. — На колени, — приказал Люцифер, разрывая поцелуй. Между его окровавленных губ блестели острые зубы. Престон послушно опустился на колени. Белоснежные брюки упали к ногам Люцифера. Внизу его живота двигалось, свиваясь жгутами, что-то черное, гладкое, жуткое в своей нечеловечности. — Ты так боялся умирать, мой милый Престон, — скучающе заметил Люцифер. — Но есть вещи намного хуже смерти. Черные гладкие щупальца рванули к Престону, обвили его горло удавкой, настойчиво влезли в рот, разрывая губы, ткнулись в отверстие от пули на груди, а потом и в другие. Щупальца проникали под одежду, ползали по коже, напоминая холодных лоснящихся змей. Одно проскользнуло в брюки, юркнуло между ягодиц, а потом ворвалось внутрь выворачивающей наизнанку болью. Престон почувствовал, как по щекам текут слезы, дернулся, и щупальца вгрызлись в плоть с новой силой. Больше не было удовольствия, от которого подкашивались ноги, была только вспарывающая внутренности бескрайняя боль и ослепляющий ужас посмертия. Слова молитв рассыпались в голове осколками стекла: он не помнил ни строчки, хотя раньше, до смерти, знал молитвенник наизусть. — Никто тебе не поможет, — усмехнулся Люцифер. — Ты недостоин Рая, и теперь ты мой. Ну или кого-нибудь рангом пониже, когда мне ты надоешь. Он потрепал Престона по волосам, и все вдруг закончилось: щупальца исчезли, оставив после себя призрак боли. Престон повалился на бок, хватая ртом воздух. Слезы щипали глаза. Люцифер смотрел на него с откровенным наслаждением на лице, белые брюки снова были на нем. — Думаешь, это “вечные мучения”? — поинтересовался Люцифер. — Это была только прелюдия, мой милый Престон. Он толкнул Престона в плечо босой ногой, переворачивая на спину. Доски пола разверзлись, адский огонь хлестнул наружу, обжигая, охватывая, связывая. Люцифер улыбнулся: — Добро пожаловать в Ад. Февраль, 2021