Прощённый

      На него устало взглянули, в тишине послышался тяжёлый вздох.       — Тебе на пальцах объяснить?       — Давай. Повтори мне хоть тысячу раз, я от тебя не отстану.       — Вопрос закрыт.       — Я так не думаю. — Преграждает путь рукой и ловит недобрый взгляд.       — Какая мне разница, что ты там думаешь?       — Не говори так.       — Открой глаза…       — Ты просто не представляешь, — перебивает, — как я хочу тебя ударить, но я ведь… Чёрт. Раньше ты был совсем другим.       — Ты всё сказал.       На миг злость затмевает глаза, но также быстро приходит осознанность, и голова обессиленно падает. Не может он смотреть на него так. Привычку не отбить.       — Послушай, — вдруг смягчается, — мы взрослые люди. Кто-то может сказать иначе, но это неважно. Я же вижу, какой ты человек, не веди себя как ребёнок. Я понимаю, что тебе тяжело, больно и… — задумывается, не в силах подобрать нужные слова, потому опускает этот момент, — То, что было раньше, никак не связано с настоящим. Теперь нет. Многое изменилось. Мне нужно решить свою проблему, тебе — свою.       — Значит так?       Даже не смотря на него, Аякс всё равно знает, что выбил воздух из лёгких. Даже если Чжун забыл, внешне он совсем не изменился. Он всё также молча раскрывает губы, когда что-то, словом, бьёт под дых, вызывает жалость, оседающую мелким осадком, и удивление, что кто-то смог заставить его забыть слова. Но также в нём многое изменилось. Это Аякс замечает, когда чужие пальцы не зарываются в его рыжую копну волос, как обычно. Чжун был личной дозой успокоительного, и хватало всего лишь пары незатейливых попыток пригладить петушки на рыжей макушке, чтобы успокоить непоседливого котёнка. Вот только пора бы забыть эти болезненные воспоминания. Он ведь сильный. Это, кстати, ему тоже сказал Чжун.       — Мне правда жаль.       Отстранившись, он пытается смотреть куда угодно, только не на собеседника. Всё желание как отрезало. В нём что-то упало, что-то внутри рухнуло без возможности на восстановление. Липкая желчь пронзила изнутри. Ему бы на свежий воздух, а ещё вдруг появилась необъяснимая потребность в одиночестве. Будто ничего другого ему не нужно вовсе, только поскорее уйти отсюда.       В такие моменты, когда мир вдруг теряет былую очаровательность, тускнеет с завидной быстрой, хочется уйти от всего этого, покинуть серость, найти райское пристанище. Когда плохо настолько, что становится глубоко наплевать на ненужную гордость. Но он же сильный. Просто нужно перестать думать о былом, отвлечься. Он, может, в этом и не мастер, но не в первый раз, так что переживёт. Но Аякс почему-то отчётливо ощущает дрожь, пробежавшую вдоль позвоночника, будто вызванный неосторожно испытывающим взглядом. А ладони сводит судорогой, пальцы немеют, словно железо ржавеют, посылая отчётливый скрип при их рефлекторном сжатии. Он хочет вернуться, но не может: ему надоело чувствовать боль при каждом неосторожно ранящем слове, сорвавшемся с чужих уст. «Мне всего лишь нужно перетерпеть» — твердит его разум, а сердце так отчаянно просится назад.       Говорят, всё только к лучшему. Ничего не бывает просто так. Но тот, кто это придумал, чёртов оптимист. А как же легко жить таким людям. Прямо-таки зависть берёт, крохотная такая, втихую подгрызающая краешек незащищённой души. Она точит и точит, пока не доберётся до лакомого кусочка. И заметить её присутствие недостаточно, чтобы вернуть утраченное. Аякс не даётся, он птица гордая. Да и вообще он привык, что трудности закаляют характер, потому избегать чего-то не в его стиле. Главное не зачерстветь.       Школьный день закончился как нельзя плохо. Настроение паршивое. Ещё и отчего-то внезапно нагрянул дождь. К чёрту этих синоптиков, к чёрту вообще всё. Ему бы сейчас не помешала сигаретка для поднятия настроения. Старая привычка нагрянула внезапно. Помнится, он бросил с великим трудом, но то ради вечно причитающего по этому поводу Чжуна. Сейчас-то он вольная птица, стелиться не под кого. Но раньше Аякс делал это по собственному желанию, наблюдая, как Чжун еле-еле кривился, что выглядело на его бесстрастном лице весьма забавно, мило и, в общем, вызывало улыбку. Это, конечно, всё замечательно, но пора бы взять волю в кулак.       Дом понятие туманное. Он по прописке может находиться в одном месте, но настоящий не для всех связан с чем-то материальным. Дом — это состояние души. Где Аякс чувствует себя поистине хорошо? Вот чёрт! Даже думать об этом не хочется, слишком уж он отдалился от собственного счастья.       Запах бензина и жжёной резины автомобильных колёс. Здесь часто чувствуется запах машинного масла и дыма, бьющего серыми клубами из самодельных печей. Это окраина большого города, где люди не живут — пытаются выжить. Старые рухляди, именуемые домами, стоят в три-четыре этажа высотой. Меж ними узкие проёмы для разбитой дороги, но здесь редко встречаются автомобили, чаще старые байки и мопеды, редко поднимающие пыль и мусор бедных улиц. Сами здания больше походят на картонные коробки с проёмами для спадающих с петель хлипких дверей и подобных по надёжности окон. Несмотря на отдалённость от центра и, следовательно, от цивилизованного общества, людей здесь немало. Особенно много детей, играющих в нечто напоминающее футбол, верно, с единственным мячом на квартал. И никого не волнует, что мяч баскетбольный. А если взглянуть наверх, можно увидеть паутины чёрных проводов и сидящих на них маленьких пичужек, греющих пернатые спинки.       Знакомые дома, неказистые дороги, косые переулки и внезапные нелогичные повороты, вывески с пестрящими на них объявлениями и рекламами, вывешенное на балках сохнущее бельё, смрад и очевидная вонь от каждого встречного угла, запах копчёности, что, кажется, никаким ветром не развеять, не стереть, гул голосов и какофония инородных звуков, сплачивающиеся в однородный субстантивированный шум — всё это его обитель, его детство и его молодость. Здесь прошла вся его жизнь.       Подтянув одной рукой ремешок рюкзака с парой учебников для «галочки», он сворачивает к небольшому магазинчику с яркой вывеской без одной буквы. Бывает, дети становятся слишком непоседливы и в них внезапно просыпается сила монстра из тех любимых комиксов.       Обычно выбор его весьма прост: набор среднестатистического покупателя, состоящий из молока, яиц и пары тройки упаковок лапши быстрого приготовления. Держа в руке унылую коробку с нарисованным телёнком, он мало-помалу начинает жалеть себя. А от накатившего чувства эмоциональной незащищённости, всё с тем же окаменевшим лицом он задается вопросом: почему чёртов телёнок, а не корова? Наверное, всё же у него слишком плохое настроение, чтобы не придраться к дизайну коробки. Взглянув на лампу прямо над собой, он думает, щурится и как-то заторможено озирается по сторонам. На районе его знают почти все. Все кроме новых отчаянных приезжих. Без капли сожаления (какого чёрта?) он берёт несколько бутылок дешёвого пива и направляется к кассе, где его уже ждёт старый знакомый с наигранно обиженным и в то же время упрямо смеющимся лицом.       — Как жизнь. Совсем настроения нет? — Ответ не следует, но глаза смотрят холодно и враждебно. — Ладно, ладно… Опять что-то случилось? Или нет? Понял, ты просто спятил, — шутит, пробивая товар и озвучивая цену. — Эй, тебя там парни заждались.       Аякс, кажется, хмурится ещё больше и перехватывает пакет поудобнее.       День катится непозволительно быстро, так резво, что и глазом моргнуть не успеешь, как над головой начинают сгущаться сумерки. Тёмное звёздное полотно накрывает небо, оставив розово-красную полосу на горизонте. Здесь темнеет раньше, чем во всём остальном городе. Там как раз что день, что ночь — одно и то же. Окна домов рано затворяются, но пропускают желтоватый свет через тонкие шторы и тем более их отсутствие. Со всех сторон виднеются силуэты и тени человеческих фигур в окнах. Все давно собираются ужинать всей семьёй, сидят перед телевизорами в ожидании любимого сериала или фильма. Даже от мелкой шпаны не видать и следа, всех загнали в дом после целого дня бессчётных скитаний по пыльным улицам. Грязная одежда, стёртые до крови коленки и локти, чумазое лицо, будто на зло матери порванные штанины или рубашка, которую не успел снять после школы, и звонкая ругань родителей — Аякс всё это помнит очень отчётливо. Кажется, совсем недавно это было. Он слышит отголоски детства. Когда-то он жил обычной среднестатистической жизнью паренька из трущоб. Он до сих пор помнит, как не мог сесть за школьную парту из-за налившихся цветом синяков, но как будто пропускал это мимо и продолжал заводить ту же шарманку. И давно ли это было? Вообще-то продолжается, но он предпочитает реалию, где его новая жизнь более-менее началась с лет двенадцати, а то и раньше. Правильнее будет употреблять «ступень» жизни или что-то сходное по смыслу.       Редко когда он засиживается дома. Почему-то в голове проводится параллель с каким-нибудь хостелом, в который он приходит, чтобы встретиться лицом к лицу с навязчивым одиночеством. Но, по правде говоря, это единственное место, гарантирующее ему здоровый сон.       — Курение вредит здоровью, — по-дружески поддёргивает, плюхнувшись на свободное место, отчего вдоль дивана прошла остаточная волна.       — От кого я это слышу.       — Не кисни, друг. Если есть проблемы, ты только скажи. Я тут же подкачу к училке, замолвлю за тебя словечко.       — Когда у тебя рот закрыт, с тобой приятнее иметь дело.       — Эй, я вообще-то о тебе забочусь!       — А когда я говорил, что мне нужна нянька? Вот тебе бы она точно не помешала.       — Если она будет такой же сексуальной как Меган Фокс, я согласен.       После брошенного «заткнись», он направляется куда-нибудь подальше от всей этой суеты.       — У тебя плохое настроение, что ли?       Алкоголь метко ударил прямо в темечко. Ярко выраженная походка враскачку выдаёт ветреное состояние ума. На фоне играет музыка, слышатся голоса людей — знакомые и совершенно новые. А запах откровенной затхлости, пота, вредной масленой еды из забегаловки напротив. Особенно бьёт едкий смрад, доносящийся из открытой двери туалета. Кто-то даже умудряется зажиматься по углам в такой атмосфере. Это лишь усиливает желание наконец выбраться на свежий воздух.       Не с первого раза, но Аякс находит-таки балкон с неприятно скрипучей дверцей. Здесь он получает дозу тишины и покоя, опёршись о заржавевшие пошатывающиеся перила. Он не настолько пьян, чтобы валиться с ног. Когда вообще такое было? Вот и он не помнит. Лишь лёгкая нега расслабляет ум, но не освобождает от зловредного комка пожирающих изнутри мыслей. Ночная прохлада отрезвляет, по телу пробегается торопливая дрожь.       Плохое настроение? Да уж. С этим не поспоришь. Сложно отрицать и отнекиваться, когда всё как на ладони явственно и прозрачно. К тому же есть такое понятие, как собственное достоинство. А Аякс чувствует жуткое напряжение и подступающий к горлу приступ тошноты, стоит только подумать о каком-то трусливом избегании самого себя. Он привык, что проблемы необходимо решать по мере их поступления, но не уклоняться. Но с чувствами совладать в принципе намного сложнее, а он ещё молод, даже юн. Ему бы спустить себе с рук эти оплошности, вот только он привык фильтровать то, что для него серьёзно и важно.       Он не может так просто отпустить. На словах всё всегда легко, но на деле… Как трудно отречься от человека, как жестока одна мысль о подобном, что уж говорить о фактическом действии. Прошло достаточно много времени с того самого дня, злополучного, рокового. Полгода пролетели незаметно, но в его сознании длились вечно. Это, казалось, было самым тяжёлым временем в жизни Аякса, но лишь до того момента, когда он узнал, что его… забыли. Вот такая сука жизнь. В тот самый миг время остановилось, он был готов кричать от радости, что сердце самого дорогого ему человека бьётся. Он отчаянно боролся за жизнь, и следствием явился торжествующий звук сердцебиения и зубастая линия на мониторе. Но хватило всего лишь одного встречного взгляда, чтобы понять: а судьбы, собственно, ничего не гарантировала. Никто не обещал Аяксу, что после победы над смертью, его хотя бы вспомнят.       Возможно, он слишком эгоистичен. Вообще-то и не отрицает сего факта, если на то пошло, но он и правда искренне рад, что Чжун выжил — это самое главное. Просто на то и существует это загадочное «но», чтобы досаждать каждому в любой день недели вне зависимости от времени суток.       Внизу напротив расположился маленький круглосуточный магазинчик, возле которого вечно ошивается всякого рода шелуха. Несвязные разговоры разносятся вдоль чёрной улицы, где редкое явление исправно рабочие фонари.       Рука машинально лезет в карман старых спортивок, пропадает чуть ли не по локоть и находит пачку сигарет. Купил только сегодня, а уже как не бывало. Что-то сегодня ему не везёт. Злой рок что ли. Бумеранг или судьба? Нет, это слишком сложные для понимания слова. Аякс человек простой, самобытный, зрячий прямо. Ему не доступны абстрактные видения мира, выход за границу материального и лежащего в строгом порядке на поверхности. Глубоко копать, чтобы понять, отыскать хотя бы толику истины? Он неосознанно делает это каждый день, но у него совершенно нет желания нарочно ковыряться в почти заживших ранах. Да и вообще это не логично ворошить вспоротое брюхо. Есть то, что он не в силах обсуждать даже с самим собой.       — Сигаретку?       Аякс поворачивается, как слышит женский голос, молча принимает предложенный свёрток и отворачивается, чтобы поджечь скрученный кончик. Знакомый вкус оседает на языке и сероватый дым тает в ночной прохладе, играя в голубоватом свете, исходящем снизу. Девушка рядом достаёт такой же свёрток и без спроса наклоняется, чтобы одолжить огоньку. В этот момент Аякс особенно разобрал знакомые нотки её навязчивого парфюма. Невольно морщится, что не остаётся незамеченным острым взглядом.       — В жизни не ладится? — вдруг доносится сбоку.       — Это так очевидно?       — Ты здесь, так что да. — Она облокачивается всем весом, из-за чего слышится отчётливый скрип перил.       Чужая проницательность сбивает с толку. Совсем чуть-чуть трогает что-то внутри, но на эмоции не переходит. Жизнь научила Аякса держать чувства при себе. Сложно избавиться от привычки по одному чудодейственному щелчку или точно брошенному слову. Дверь в волшебную пещеру надёжно скрывает сокровища. А владелец единственного ключа сам же и выронил ненужное бремя. И правда. Чжуну такие проблемы ни к чему.       — Не грусти, всё обойдётся.       — Ты хороша в убеждении.       — Стараюсь.       Она не первый человек, от которого Аякс слышит эти слова. Должно было приесться, но эмоций нет. Пустота. Он уже давно перешёл из стадии «наскучило» в «наплевать». Даже негодовать не хочется. Нет сил. А самокрутка, кстати, расслабляет. Окунувшись с головой в недавно забытое старое, он поворачивается и выдыхает дым, еле касающийся ярко накрашенного лица. Тело немеет и тяжелеет. Слишком отчётливо реагирует на лёгкий возбудитель, будто бы нетронуто и девственно чистое. Аякс, конечно, предполагал, когда держал в руке свёрток, на секунду задумался о своей нешуточной завязке. Было кое-что и покрепче, потому было чем гордится на пару с Чжуном. И, честно говоря, много чего было хорошего на пару с. И печали были, чего уж скрывать. Но пришла весна. Тогда был март.       — А ты неразговорчивый.       Бросив окурок в темноту, девушка скрывается внутри провонявшей квартиры. Возвращается одиночество и, словом, нагнетающе сверлит спину, заставив произвольно передёрнуть плечами. Холодный ветер обдал лицо и шею, вознамерившись прокрасться под край бомбера. Мимолётная дрожь подтолкнула его к выходу с балкона и из самой квартиры.

***

      Красная линия, перебежка и рядом звучит свисток. Как отчаянный крик в него были вложены все усилия, будто бы парень слишком глух. Он сосредоточен, потому всё же продолжает вести мяч, пока не забрасывает его в корзину и не опускается на землю.       — Урок окончен! — звучит на весь зал, и все направляются в раздевалку.       Мигом появляется тишина.       — А ты, — замечает преподаватель, указав взглядом на высокую фигуру, заставив её остановиться. — Раньше ты так не выкладывался. У тебя хорошо выходит.       — Я не вступлю в команду.       — А я даже не начал, как ты уже отказываешься. Тебе же нравится играть, а школа сможет дать тебе возможность заниматься любимым делом, — пытается переубедить. Не в первый раз, к слову.       — Не интересует, — кратко следует, отчего учитель чуть не вскипает как варёный рак.       Смысла играть нет. Да, Аякс неплохо справляется. Пару лет назад даже отстаивал честь школы, но команда тогда проиграла, и больше Аякс в баскетбол не лез. Но сыграть во время физкультуры не брезгует. Делать-то всё равно нечего, времени вагон, а испепеляющий взгляд учителя убивает на месте всех, кто хоть по какой-то причине, по его мнению, бьёт баклуши. Аякс не боится пустой ругани, раньше как раз не брезговал, многократно практиковал, потом надоело.       В раздевалке душно и пахнет потом, чьим-то резким одеколоном и запахом вонючих носков. Но было бы странно испытывать к этому жуткое отвращение. Аякс явно не пахнет розами. Душ — верное решение всех проблем. И тело, и мысли придут в порядок за короткое время.       Его сегодня не было в школе. Да, до недавнего времени он отсутствовал по понятным причинам. И, на самом деле, многие даже подзабыли о существовании правильного и дружелюбного, если хорошенько притереться, Чжуна. Учителя и бывшие одноклассники встретили того с нескрываемым воодушевлением. Только вот было ясно, что на то есть несколько причин. Во-первых, он вновь переступил порог этой школы как новенький, а таким без особого внимания не отделаться. Во-вторых, он покинул школу с большим шумом, даже по новостям показывали мельком, так что без перемывания костей не обошлось. В-третьих, все как-то узнали, что парень не помнит ни одного человека из прошлого.       Конечно, это всё только слухи. Почти никто не общался с Чжуном, а те, кто как-то припоминают его лицо, заявляют, что он точно такой же, каким был, и нечего молоть чепуху. Но знать большего всем не обязательно. Поговорят, поговорят и перестанут.       Когда Аякс через время увидел у кабинета директора родителей Чжуна, его мгновенно парализовало оцепенение. В последний раз они виделись четыре месяца назад, тот разговор оставил неприятный осадок и запомнился надолго. Честно говоря, они и до этого не были в ладах между собой, их сдерживал Чжун, а его желания и интересы ставились в приоритет. Но неприятный инцидент также привнёс долю радости любящим родителям — избавил от нежелательного общения своего сына. Их расчётливость помогла им найти радость даже в ужасной трагедии. И, конечно же, пара узнала Аякса. По их лицам было видно недоумение. Даже на расстоянии было видно, как сузились глазки матери, как моментом искривилось личико, а рука с запинкой поправила чёлку. Отец же бросил суровый взгляд и отмахнулся как от надоедливой мухи.       Все против него. Кажется, мир признал его презренным грешником, Иудою или изменным Брутом. А как думать иначе, если в лице каждого смотрящего на него он видит лишь то, что никто бы не пожелал себе в наказание. Да, он не святой, в религию вдаваться даже в мыслях не было. Но ведь Чжун видел его другим, чувствовал и знал, что не стоит судить лишь по обложке. Он лицезрел всё, что внутри, и не покривился от чужой честности. Он нашёл что-то большее, о чём даже Аякс и думать не в силах. И что теперь? В чужих глазах лишь безразличие. И Аякс остался один. Снова.       Недавно его уволили с ещё одной подработки. Не то чтобы он особо держался за работу официантом: в первую же неделю осознал, что общение с людьми не для него. В любом случае в таком ключе точно. А, возможно, всё дело в начальстве, чаще всего так и бывает. Недружелюбный коллектив и противные клиенты также волнуют, может, в этом и кроется главная причина увольнения. Но скрывать нечего, Аяксу просто жуть как надоело, если выражаться в границах цензуры. Вот только найти новую работу хотелось бы поскорее.       Не так давно его родителей лишили родительских прав. Не столь важна причина, да и не неинтересно это всё, главное сам факт. Вариант с детским домом даже не рассматривался, родственников у Аякса навалом, и желающих получать пособия тоже. Милая, милая семья. Опеку оформила кузина отца. С ней у Аякса с детства было не так много общего. Маленькие человечки слишком чувствительны к чужим эмоциям, потому неладное можно было заподозрить и раньше. Но в таком возрасте дети закрывают рты, когда это делать не стоит.       Жизнь после этого не стала хуже. Всё что не делается, всё к лучшему? В какой-то степени или с какой стороны посмотреть. И многое на самом деле изменилось: от полноценного трёхразового питания, до собственного рабочего стола и кровати с твёрдым матрасом (спасибо и на этом). Единственное, его задница оставалась всё такой же синей. Но длилось это недолго. Лет до четырнадцати, наверное, а в шестнадцать птичка упорхнула из гнезда. Благо, законодательство позволяет. Доход от попечительства идёт в руки корыстной тетке, ну а к Аяску не прилетает ни копейки. Хотя он всё же смог заставить её хотя бы платить за коммуналку предоставленной соответствующими органами квартиры. Так что скорейшая заработная плата в его интересах.       После уроков он собирается пройтись пешком. Иногда ходьба полезна, заодно и объявления пособирает и к приятелю заскочит. Со вчерашнего у Аякса вмиг появилось к нему дело.       — Давно не виделись! Похудел? — с порога набрасывается с вопросами и неуклюже освобождает проход.       — Очерствел.       — Куда уж там.       Аякс проходит внутрь и по обыкновению сворачивает в знакомую гостиную. Ничего не поменялось. Будто он заходил сюда ещё вчера. Всё тот же срач и оборванные обои.       — Ты уже как год не появлялся. Подружку завёл? То-то я волноваться начал.       — А ты колёсики смазал, потому болтаешь без умолку?       — Не рычи, я просто рад тебя видеть.       Недавно здесь кто-то был. В том смысле, что кто-то кроме хозяина квартиры. Конечно, запах табака давным-давно въелся в мебель и стены, им пропахли еда и одежда. Но курят в основном его дружки. Наполненная дешёвая пепельница и, кажется, ещё дымящиеся окурки говорят сами за себя. Недавно здесь были их общие знакомые. И Аякс рад, что не встретился с ними лицом к лицу.       — Как обычно?       Он кивает. Чужая смекалистость его приятно удивляет. Немедля к делу.       — Держи.       Вместе со свёртком сверху ложится самокрутка. Аякс поднимает вопросительный взгляд.       — От меня небольшой презент, — поясняет и пересчитывает деньги.       Ну и пусть. Чего отказываться?       — Эй! — слышит, переступая порог. — С возвращением!       Не оборачивается, не кивает, просто уходит, но в спешке. Отчего-то находиться там было не по себе. Словно в чужой дом вошёл, очутился в незнакомой среде, которая не пришлась по вкусу, оставила неприятный осадок. И ладонь почему-то жжёт пакетик с содержимым. Рука ноет, а вторая тянется, чтобы поджечь кончик самокрутки.       Что-то ему не по себе. Даже косячок не помогает. Дрянь какая-то, наверное, низкий сорт. Закинув рюкзак поудобнее, он идёт вниз по улице, мельком озираясь по сторонам. Через время глаза цепляет яркая картинка раздаточной листовки. Что-то о цирке и безудержном веселье. Львы, тигрята, танцующие на руках артисты разукрашенные клоуны. Нет уж, его на такое не тянет. В детстве ему не с кем было пойти на такое представление: родители были заняты кое-чем поважнее. Зато он обрадовал цирк своим появлением чуть позже. Да, на это его сподвиг Чжун. Он, видите ли, был очень огорчён данным упущением. Мол, каждый должен хоть раз увидеть это. Аякс увидел лишь издевательство над животными и мерзкие кривляния под шумящий оркестр. Весело не было, и впечатления никакого. Но тот день был по своему очарователен.       Квартира встречает его темнотой и прохладой. В первую очередь идёт душ. Что-то он замотался. Эмоционально выдохся, истлел. Голова полна бесплотными мыслями, так почему же она так отяжелела. Совсем на плечах не держится. А к тому ещё и боль в мышцах прибавляется, тянет и ноет. Горячий душ вроде как расслабляет, и часть груза ощутимо спадает с плеч. Есть совсем не хочется, только пить. Завтра суббота. Сегодня Аякс планирует напиться.       Рука в очередной раз тянется к пакетику, но что-то мысленно останавливает. Будто бы в голове стоит блок или знак стоп. С губ срывается смешок. Это ж надо, а он и правда не может. Даже глаз не лежит. Привычка иссякла, появилась новая. Он и не думал, что когда-нибудь сможет отказаться от пары дорожек белого порошка не под чужим контролем. Славно же Чжун его перекроил. На путь истинный поставил, но себя вписать забыл. Путеводитель больше не нужен? Как же. У Аякса всегда были проблемы с ориентацией в пространстве.       Его голос, бархатный тембр мерещится после добавки в виде припрятанного на чёрный день коньяка. От этого совсем не хорошо. Нагрянул момент эмоционального всплеска, такое бывает на той стадии опьянения, за которой следует так называемая «предсмертная». Пора остановиться, и он не смеет себе перечить. Знакомое лицо, такое отчётливое, словно осязаемое, мелькает перед глазами. Воспоминания или хороший сон? К чёрту разговоры! Они мешают думать о хорошем. Злость отступает, на неё накладывается лёгкий оттенок печали. В пустом взгляде витает вопрос: как заглушить эту боль? Тишина.       Приручили и забыли.