Причина.

Он приехал по давно известному адресу. Ночь. Один. Пьяный. Вышел и сел рядом с её воротами на землю. И не важно, что было прохладно и сыро, его это не волновало. Он ничего умнее не придумал. Хотя нет, придумал, он написал ей короткое «выйди». На что он надеялся? На ни на что, написал с мыслями «ну а вдруг». Она сидела дома одна. Снова. Одна. Уже заканчивалась бутылка красного молдавского, которое он ей привёз в самом начале их истории. Даже вино, черт возьми, напоминает о нём. Приходит уведомление. Нехотя встаёт и подходит к столу. По иронии судьбы от него. «Выйди».

Что, прости? Выходить?Балан, ты адекватный?

Должно было бы, наверное, пронестись в ее голове, но нет. Она решила выйти. Что тогда ею командовало? Такая тайна не известна даже самой Кароль. Поднялась в комнату, достала косметичку.. Ресницы, тональный, пудра...Все по списку. Ну и главное, красные губы. Раньше рядом с ним она никогда не красила губы красным, она не хотела. Просто не хотела, потому что рядом с ним она чувствовала себя маленькой и нежной девчушкой, любящей бегать, смеяться и кушать мороженое. Но сейчас она снова надела эту маску. Сейчас так было легче. Спрятала любовь за масками безразличия. Выйдя в коридор, девушка накинула на плечи вязаный кардиган, ведь вечером прохладно, заперла дверь и вышла. Открыла калитку. Он ждал ее. Не верил, что выйдет, но ждал. А она пришла. Значит ли это что-то? Черт его знает, он уже ничего не понимает. Может значит. А может нет. —Ну привет, Танечка, —сделав последнюю затяжку и выкинув сигарету в сторону, он встал. —Ты же больше не куришь, Балан, —облокотилась на свой каменный забор Кароль, —И вообще, какая я тебе «Танечка»? —Курю, Тина Григорьевна, курю, —демонстративно достал пачку дорогих сигарет из кармана пиджака и покрутил её в руках, —А ты же выкинула эту кошмарную помаду, что она снова делает у тебя на губах? —Купила новую, нравится мне, да и не твоё это дело. Чего приехал?Морали мне читать? Вали тогда, —сказала,как отрезала. Сильная, холодная, неприступная. Опять. Снова. —Приехал поговорить. Пошли, —взял ее за руку и потащил в сторону дороги, она пыталась вырваться, но все эти попытки с крахом провалились. Почему-то рядом с ним не получалось следовать сценарию. Подъехала машина,он открыл дверь, посадил туда Кароль и сам сел рядом. ‘Ты знаешь куда’, —сказал водителю,тот кивнул и нажал на газ. Она, конечно, кричала, пыталась вырваться, но он молча смотрел в окно. Он знал ее. Знал, что бесится для виду. Или не так хорошо знал? Спустя 40 минут беспрерывных нотаций от Тины о том, что, какого черта он вообще, мать его, творит, машина остановилась на мосту. Это было их место. Когда-то. Когда ещё были «они». —По кой черт ты меня сюда привёз, Балан? —продолжала возмущаться Кароль, пока Дан вытаскивал ее из машины. Она безумно скучала по нему, по их совместным вечерам на этом мосту, но не разрешала себе окунуться в омут любви и счастья с головой. Ей казалось, что это погубит её. Но все оказалось с точностью наоборот. А она понимала, что тут она не сможет вести себя так, как она задумала. Не сможет быть той «снежной королевой». Где угодно, но не тут. —Нам надо поговорить, —отпустил ее и посмотрел прямо в глаза. В эти бездонные глаза цвета моря. А она уже падала в бездну. —Мне не надо, а ты говори с кем хочешь, только не со мной. Нам просто не о чем говорить, —хотела развернуться и уйти, но он схватил ее за руку.. Каждое его прикосновение, как и когда-то давно, при первой встрече, словно током проходит через каждую клетку тела девушки. Хоть она и не показывает, что это так.Ну, по крайней мере, пытается. —А ты послушай, —он говорил спокойно, своим тёплым, согревающим тембром, —Тин, я так больше не могу. Мы мучаем друг друга. Ты прекрасно знаешь, что я чувствую к тебе, но не понимаю, важно ли это для тебя? Что произошло? Почему так резко мы стали будто чужими? —Голос дрожал, он волновался, но через силу говорил, ведь надо что-то решать, эта игра в «чужих-родных» ему надоела, —Тань.. Ответь мне, что случилось? Глаза наполняются слезами и начинают предательски блестеть и выдавать её Т а н ю ,ломая в пух и прах ту защитную маску, которую она так старательно выстраивала все это время. Она не придумала ничего лучше, как просто убежать. Убежать от него. Убежать от любви. От себя. От проблем. От всех. Как можно дальше. Ведь так легче, верно? —Дан, я не хочу говорить, пойми.Не.Хо.Чу. —она просто развернулась и побежала прочь, захлёбываясь своими слезами, по пути звоня в такси. А он не пытался её догнать. Устал бегать за ней. Знал, что ей просто нужно время. Но сколько? Прошло каких-то там 40 минут, как Тина доехала до места назначения. Расплатившись с водителем, она вышла из машины и вошла в дом. Холодный. Пустой. Эмоции берут вверх и она просто сползает по стене. Слёзы уже не контролирует. Не может. Половина меня просит Все вернуть назад Половина меня Бьёт по тормозам Что они наделали? Что дальше? Ведь она понимает, что ‘нету без него’. Просто нет. Она тонет. Тонет в себе, в своих слезах. Почему она не хочет все вернуть и дать волю чувствам? Это же Кароль, её не понять. Некуда бежать, Нечего сказать, Только как бы с тебя слезть, Чтобы завязать. Она же зарекалась, что никогда больше не выпустит наружу эти эмоции и чувства. Обещала, что не будет реветь. Она же сильная. Так какого черта сейчас так плохо? Неужели он всё-таки нашёл ключи к сердцу? Но как? Когда? Теперь мы сами по себе Решили на берегу, Я из памяти тебя стираю, Но берегу. Чертов дом. Холодный. Пустой. Это вино, которое напоминает о нем. Его футболка. Запах его одеколона повсюду. Она просто сходит с ума. В квартире пахнет тобой, Знаешь, самое чужое- Это бывшее своё. А может оно к лучшему? Он же не побежал за ней, не остановил. Не прижал к себе и не сказал: ‘малыш, я тебя н и к у д а не пущу, успокойся.’ Хотя кого она пытается обмануть. Она сама сколько раз резала ножом по его сердцу. Осознанно. Сама виновата. Вдвоем замерзаем, но в разных местах. Хочет вернуть, но не возвращает. Хочет поехать, но не едет. Хочет любить, но не позволяет себе. Хочет, но запрещает. Я где-то не права, и стоя у порога каждый мой монолог мечтает стать диалогом. Еле-еле встав с пола, она берет в руки свой блокнот. Она всегда что-то туда пишет, когда плохо. Ей так легче. Начеркала несколько строк. Все о нем. Каждая буковка о н ё м Блокируй вотсап, разбитые сердца. В квартирах тепло, но нам в них не согреться. Тут, по иронии судьбы, раздаётся звонок в дверь. Настойчивый. Она нехотя встаёт, плетётся на своих ногах, которые еле держат это хрупкое тело, к двери. Паша. Ну, кто б сомневался, конечно. Как всегда вовремя. —Кароль, я знаю, что ты дома, открывай быстро, —продолжал за дверью твердить Орлов, названивая в этот звонок, от которого её голова раскалывалась на миллиард кусочков. —Ни минуты покоя, —с этими словами Тина открыла дверь, за которой стоял Паша, держа в руках какой-то пакет и телефон. —Я так и знал, что ты никакая. Как ребёнок, ей богу! Я тебе весь телефон оборвал, ты какого черта не берёшь?! Ты меня так в могилу сведёшь, Тина Григорьевна... —Паша зашёл в дом, закрыл дверь и пошёл в сторону кухни, —Ууу,а вы весело проводите время, я смотрю, компания прекрасная. И давно ты стала пить в одиночку?, —развернулся к Тине, которая продолжала просто молчать. А что ей говорить? Она понимает, что сейчас он начнёт ей читать морали о том, что так она посадит своё здоровье, что так проблемы она не решит и бла бла бла.. Она это и без него понимает, но не знает, как по-другому. Не знает., —Так что с телефоном, Тина? Телефон. Точно. Она оставила его в такси. Молодец, Тина Григорьевна, умеешь создавать себе проблемы на пустом месте. —Черт, в такси наверно оставила.. Прости, Паш, —тихим, измученным голосом произнесла девушка. Паша понял, что если он начнёт сейчас читать нотации ей, то сделает только хуже. Сейчас и так плохо. —Дурында, ну.. Пошли в зал, ляжешь, а я сделаю тебе чай на травах, тебе сейчас не помешает, —Паша подошёл к этому хрупкому, маленькому созданию, на которого свалилось столько всего.. И как она только ещё держится? Взял на руки и отнёс на диван, укрыв тёплым пледом, сел рядом. Она, такая беззащитная, такая нежная,тно разбитая внутренне, лежит и старается изо всех сил сдержать слёзы.. И как ее такую за что-то ругать? —Паш.., —начала что-то тихонько, нерешительно говорить, —Я.. Я не знаю, что дальше.. Впервые за долгое время я не понимаю, как дальше быть.. —Тин, ты все прекрасно знаешь, но не хочешь. Не хочешь дать свободу той ‘Тиане’. Ты боишься, —Паша сидел рядом и гладил этот маленький комочек по голове. —Вон там, возьми, почитай.., —Тина указала рукой на журнальный столик, на котором лежал блокнотик. Паша встал, взял в руки книжечку, открыл..

‘Спаси меня, я заблудилась. Ты слышишь? Я ещё жива. В тот день без устали молилась, Забыв все нужные слова. Я так слаба и так ничтожна. Скажи, ты жив? Я в темноте. Нам всё нельзя и много можно. Ты здесь.. Ты рядом. Ты везде. Я слепну в этом полумраке. Забилась в угол и лежу. Я сломана. И пусть я с браком, Ты слышишь? Я ещё дышу.

—Тин...Я, конечно, не в праве тебе что-то там советовать, что-то говорить насчёт твоей личной жизни, но.. Можно закрыть глаза на то, что видишь. Но нельзя закрыть сердце на то, что ты чувствуешь. С этими словами Паша покинул дом певицы, оставив её на едине с самой собой. Он знал, что сейчас ей нужно побыть одной. Всё переосмыслить. И подумать над словами, что он ей сказал. Хаос и разруха сопровождают на каждом шагу. Пустые стены и беспросветное одиночество—уже привычная среда. А может пришло время послать все принципы к чертям и наконец-то шагнуть в счастливую и беззаботную жизнь с человеком, без которого она не может дышать? Он кислород. Он жизнь. Суть в том, что без него её просто нет. Тем временем Дан сидел там же, откуда несколько часов назад сбежала его маленькая, полная страхов девочка. Злился ли он на нее? Нет, он понимал ее. Нет, не так. Он любил её. Что дальше? Кажется, выхода нет. Но как же та фраза, которую все кричат на каждом углу, мол ‘выход есть всегда’? Может, стоит попробовать? Может, стоит опустить все принципы? Может, стоит разрешить себе любить? Либо они себя убьют по отдельности, либо они станут счастливыми вместе. Третьего не дано. Он собрался с мыслями и решил, что если упустит последний шанс вернуть доверие и любовь своей маленькой девочки, то упустит смысл своей жизни. Упустит жизнь. Выпив оставшуюся на дне бутылки жидкость, выкинув её с моста в безумно манящую воду, мужчина сел в машину, продиктовал до боли знакомый адрес. Машина тронулась с места и понеслась по темному Киеву. Она сидела одна. Снова. Закончилась бутылка молдавского, за новой идти не было ни сил, ни желания. Хотелось просто лечь и ничего не чувствовать. Больше никогда. Устала залечивать раны. Они снова кровоточат. Двое влюблённых. Полны страхов. Но с желанием л ю б и т ь. Он едет к ней, смотря в окно, на быстро проносящийся перед глазами ночной город, вспоминая все моменты, что они пережили. Вона носила квіти в волоссі, І ними грався він і ще вітер. РАЗ. Лето. Они, счастливые и влюблённые, бегут по ромашковому полю, дурачатся.. И кажется им, что будет так всегда. Что иначе быть не может. Что наконец-то все наладилось. Наконец-то ожила. Здавалося, давно вже дорослі, Але кохали щиро, мов діти. ДВА. Все ещё лето. Они вдвоём сидят на крыше какой-то высотки, держатся за руки и смотрят на синее-синее звездное небо. Он рассказывает ей какие-то истории про звезды, про космос.. А она с огромным интересом слушает его и тонет в океане нежности. Відчинені серця, щирі очі, Таких не так багато є в світі. ТРИ. Безбашенные, влюблённые, они решают сбежать вдвоём, в разгар рабочей недели, отменив все свои съёмки и дела, не объяснив никому причины, в горы. Только он, она и бутылочка молдавского. Что может быть лучше? Лилися сльози щастя що ночі, Обіцянки на завжди любити. ЧЕТЫРЕ. Она лежит на его груди, вырисовывая непонятные узоры пальцами и прижимается как можно ближе. В очередной раз твердит ему, чтобы он никогда ее не отпускал, что бы не случилось. А он гладит ее золотистые локоны, смеётся и прижимает сильнее, шепча на ухо, что она его малышка и он теперь всегда будет рядом. Будиночок на розі двох вулиць, Паркан плющем осіннім завитий. ПЯТЬ. Она решается познакомить его с сыном. Пускает его в своё сердце полностью. Она открыта для него. Она его. Здавалося, дощі схаменулись, Здавалося, завжди буде літо. ШЕСТЬ. Она уезжает в тур. Целая неделя отдельно друг от друга. Вечерние созвоны по видеосвязи, воздушные поцелуи через экран и слова о том, что они не могут друг без друга. Лише один дзвінок телефону, І варто тільки їм захотіти, СЕМЬ. Ночной киев, двое влюблённых, Днепр, лодка, романтика. Это ли не счастье? Повіяло теплом з-за кордону, А от же, неодмінно летіти…. ВОСЕМЬ. Сосновый лес где-то на окраине Киева. Блуждают меж деревьев, Дан рассказывает своей девочке сказку о маленьком принце, розе и любви навечно.. Не обіцяй назавжди, не обіцяй на вічно. Машина остановилась у ее ворот. Он, слегка шатаясь, вышел из авто, хлопнув дверью, и направился к двери. Настойчиво позвонил в звонок. Открыла. Не было сил сопротивляться и играть в безразличие. Он был нужен. И нужен всегда. Навсегда. Он взял на руки эту маленькую, хрупкую, всхлипывающую и тонущую в слезах девочку и отнёс на диван. Сел рядом, захватил ее в свои объятия, крепко-крепко прижал к себе и прошептал: -Тань, помнишь, я обещал не оставлять тебя несмотря ни на что? Я не оставлю. Никогда. Она лишь сильнее прижалась к нему и положила голову на такую родную грудь. Ей этого не хватало. Она его Таня.