я на диете!

Вот уже неделю Тэхен выслушивает одно и то же. «Я на диете, Тэхен!» — злобно. «Я на диете, Тэ» — жалостливо. «Я на диете!» — разъяренно. «Я жирный?»— с упрёком. «Я жирный!» — со злостью. «Все, ты меня уже не хочешь, ведь я жирный!» — самое тупое, что он мог слышать за всю жизнь, которая была не очень продолжительна, но насыщенна. И ничто на Чонгука не действует; ни переубеждения, ни возбуждения, ни сложения. Чонгук вбил себе это в голову, и не хочет больше никого слушать. Тэхен всем своим альфийским голодом показывал, что он не «жирный», что не нужна ему эта диета, ведь Чонгук это Чонгук, он не может сидеть на диете, так как от роду он худощавый. Тэхен говорил, что любит он его таким какой есть, на что получил ответ: «Значит я и вправду жирный» — с обидой на глазах, которую омега пытался скрыть. Нет, Чонгук вообще не жирный, он мягкий, но не из-за жира, а от характера своего. Его фигуре может позавидовать каждый ценящий свою фигуру омега. Он — сотворённый Богами; он статуя, которую лепил самый искусный архитектор; его фигура — песочные часы, гитара, изгиб хвоста кита между телом; Чонгук чертов демон искуситель. Но он этого не понимает, и отказывается понимать. Тэхен хотел вычислить, кто же навёл его самую прекрасную омегу на такие кощунские мысли, чтобы свернуть тому шею, но как такого человека не было. Он бы хотел посмотреть такому идиоту в глаза и плюнуть в лицо, чтобы не совал нос в чонгуковы изгибы и фигуру. А Чонгуку не свернет, не плюнет, даже в глаза не посмотрит злобно, только обнимет, скажет, что любит и даст щелбан. Ну, чтоб перестал нести ТОРТ. Проходит вторая неделя изнасилования его ушей «Я на диете, Тэ!». Тэхен также обнимает, целует в кончик носа и говорит, что любит. Все также не признает нужду омеги в диетах, не считает его жирным, и вообще Чонгуку бы поесть. Только вот теперь Тэхен не переубеждает, он пытается поддержать, пробовал сесть на диету, но после трех часов сразу же сорвался есть приготовленный Чонгуком же ужин. Третья неделя такая же, но Тэхен сейчас ест листья салата, огурец и воздух. Правда, он хочет поддержать любимого, показать, что даже если ему и не нужно худеть, то Тэхен будет с ним ХУДЕТЬ. Ласковые взгляды и нежные поцелуи превыше всего. Тэхен ест, только то, что даст Чонгук, делает с ним упражнения; пьёт воду каждые полчаса; взвешивается каждое утро и ночь; даже просыпался в шесть часов утра на пробежку; а Чонгук так же говорит, что жирный, что ему срочно надо худеть. С диеты не срывается, да он действительно начал есть воздух. Месяц. Долгий месяц Тэхен держался, старался, правда старался поддерживать. Скинул два килограмма, выпил жизненный запас воды, наглотался воздуха на жизнь вперед, навставался в шесть утра. Ему бы в кфс, нажраться бы жареной курочки, фришку в рот запихать. Ему бы мяса, чипсов. Ему бы Чонгука. Омега так же упорно сидит на диете, которая, по скромному взгляду Тэхена, делает лишь хуже. Чонгук выглядит болезненно, опять же, по его скромному мнению. Щеки впились в скулы, его взгляд, какой-то не такой-то, он исхудал, и Тэхен срочно хочет его покормить. И дурь с головы вытрахать. Тэхен уезжает по делам в город, хоть он и работает удаленно, бывают случаи, когда приходится выезжать куда-то; с кем-то встречаться; что-то переговаривать лично. День в городе выматывает, выхлопные газы, шум людей, серый город. Фи. Тэхен обожает свой дом, там, за городом, где не так воздух загрязнен, где утром птички поют и лучи солнца пробиваются через шторы. Город уже не тот, Тэхен взрослеет или же ГОЛОДНЫЙ? Альфа бездумно заходит в первый попавшийся кфс, покупает кучу всего действительно жирного, прям гору, целых два пакета. В машине запихивает в рот фришку, едет довольный домой. Клиент доволен, и Тэхен доволен, но не успешными переговорами, а действительно полным желудком. Он то и дело ест, прямо до забора дома, даже в гараже ест, пока идёт по коридору. И перестаёт, когда видит разъяренный взгляд Чонгука. В животе скрутилась спираль, а съеденная еда хочет вылезти наружу. Под таким взглядом Тэхен ещё никогда не был. —И как это понимать!? — у Чонгука ноздри стали больше, а глаза и вправду красными. Тэхен, если честно, боится снова начинать разговор о диетах, фигуре, ведь уже пытался, не получилось. Не фортануло. —Я купил кфс. — как можно спокойнее отвечает Тэхен, со страхом пожимая плечами и ставя пакеты на стол. Тяжёлый взгляд чувствует затылком, Чонгук ему шею сейчас свернет. —Я вижу, и как мне это понимать? —Чонгук подходит почти вплотную, заглядывает в пакеты, а живот его предательски урчит. Тэхен ухмыляется. —Малыш, давай признаем, — на ухо ему щебечет Тэхен, обнимая за СЛИШКОМ УЗКУЮ ТАЛИЮ, —тебе не нужны диеты, ты не жирный. То, что действительно жирное сейчас в этом доме, так это курочка в пакете. — Чонгук аккуратно берётся за его руки на своей талии, и откидывает голову на плечо и вздыхает. —Тэ, я же на диете. — отправная точка. Тэхен внутри воет, потому что. Ну как ему ещё объяснить, что не нужна ему эта диета, ведь Чонгук идеален от роду. Песочные часы, нахуй. —Малыш, кто тебя надоумил на такую глупую мысль? — свернуть шею все ещё хочется. Да, хочется, определённо. —Это правда. — только и говорит омега, открывая глаза. —У меня бока висят, у меня талии нет, а жопа как полка. — Тэхену срочно надо ВЫТРАХАТЬ ЭТИ ДУРНЫЕ МЫСЛИ. —Малыш, у тебя талия помещается в одной моей руке. — начал Тэхен, поглаживая родной живот. —Бока у тебя рассосались к жопке, которая очень напрашивается на жёсткий трах. Чонгук выдыхает, будто бы удовлетворенно, словно именно такого ответа на свой месячный сдвиг в голове и ждал. Тэхен разворачивает его к себе, чтобы лицом к лицу. Проводит ладонью по щеке, любуется прикрытыми глазами и чуть открытыми губами. Красивый, любимый, родной, и которому не нужны никакие диеты. Оставляет мокрый поцелуй на шее, кусает за ключицу и засовывает руки под свободную домашнюю рубашку. Тэхен шлепает по ягодице, получая громкий выдох и еле слышный стон. Его детка и не против жёсткого траха, потому альфа срывается со всех тормозов. Вгрызается в губы, с диким, животным поцелуем, терзая сладкие губы. Срывает с омеги рубашку и припечатывает к стене, фиксируя руки над головой. Целует дико, кусает, языком снова изучая горячий рот. —Поработай ртом, малыш, а то он занят слишком ненужным треплом. —Тэхен отрывается от омеги и делает шаг назад, смотрит выжидающе и голодно. Чонгук и не медлит, спускается на колени, облизывает губы и приспускает джинсы альфы. Тэхен готов весь мир переубивать, просто чтобы до конца своих дней видеть такую картину. Чонгук, который со страстью сосёт его член — выше всего в этом мире. Чонгук, который расслабляет горло, чтобы он сам мог толкаться — выше всего что есть во вселенной. Тэхен перед глазами видит фейерверки, все тело мелко дрожит. Чувствовать язык на своём члене, а потом ещё и кончать на этот самый язык — блаженно. Чонгук тянет его брюки вниз, полностью избавляя от них, встает на ноги и целует. Чувствовать свой вкус совсем не мерзко, а будораживающе. Чонгук снимает его футболку, и тянет на себя, припечатываясь спиной к стене. Тэхену не надо быть гением, чтобы понять, чего от него хотят, потому поднимает омегу на руки, прежде скинув с него оставшуюся одежду. —Ты обещал жестокий трах, помнишь? — омега обвивает его талию ногами, трется своим возбуждением о крепкие мышцы пресса и закусывает губу. —Малыш, не сомневайся, ты его получишь. — Тэхен одной рукой проводит по спине, а другой между ягодиц. —Какой мокрый. Альфа проникает пальцем, свободно из-за обилия смазки, двигает им внутри, слыша тяжёлое дыхание. Кусает шею, лижет соски, второй рукой заставляет выгибаться. Все нутро уже не выдерживает, хочется уже вжать его в стену, вставить по самые гланды, а Тэхен медлит — не добавляет пальцев и тормозит. Чонгук сразу хнычет, кусая губы, пока Тэхен несёт их в спальню. Он бы мог сделать что угодно. Засунуть в Чонгука вибратор, заставить самого себя растягивать, римминг, связать. Что угодно, но вместо этого он медленно растягивает. Долгой растяжки им и не надо, ведь сексуальная жизнь у них кипит и бурлит, но пусть хоть вот так накажет. Даже два пальца свободно двигаются, и Тэхен добавляет третий, который без труда проникает. —Малыш, ты играл с собой? — томно шепчет Тэхен, удивляясь свободе внутри омеги. —Да, — только и отвечает Чонгук, сам насаживается на пальцы и выгибается. —Какой плохой. Больше медлить нет смысла, да и собственное возбуждение хочет к себе внимания. Тэхен раздвигает омежьи ноги шире, надевает презерватив, и приставляет головку ко входу. Чонгук сам насаживается, и Тэхен исполняет его немую просьбу, входя до упора. Сразу начинает двигаться, слушая громкие стоны, и хлюпанье смазки. Крышесносно. Тэхен закидывает его ноги себе на плечи, ладонями вжимаясь в мягкие бедра. Набирает бешеный темп, снова и снова задевая простату, слыша свое имя из чужих уст. Он на мгновение выходит, и переворачивает омегу на живот, заставляя выпятить зад. Снова резко проникает, шлепая по ягодице. Глаза сами по себе закатываются от удовольствия из-за узости. Стоны Чонгука он готов записать на диктофон и до смерти слушать на повторе. —Будешь говорить, что жирный? — шлепок, громкий стон, глубокий толчок. —Да. — второй шлепок, всхлип. —Буду. — Тэхен толкается ещё грубее, буквально втрахивая его в кровать. —Уверен? — альфа выходит из него, снова переворачивая на спину. И прежде чем омега успевает хоть что-то сказать, входит. —Нет. — Чонгук кусает губы и хватается за простыни, мечась по постели. Его глаза зажмурены, а дыхание сбито в ноль. Тэхен не останавливается, размашисто двигаясь, оставляет укусы-поцелуи на бедрах, животе, шее. —Так что, какой твой окончательный ответ? — альфа ложится сверху, смотря в глаза, покрывая лицо мимолетными поцелуями. —Нет, не буду. — еле выговорил омега, а когда Тэхен особо глубоко вошел, кончил с именем альфы на устах. —Молодец, малыш. — он опирается локтями по обе стороны от головы омеги, грубее толкаясь, делает несколько толчков и изливается в резинку. Перед глазами искры, рот приоткрыт в немом стоне, Тэхен падает на омегу сверху, тут же обнимаемый за плечи. Чонгук целует его в шею, в плечо и утыкается носом в волосы. Он осторожно выходит, снимает презерватив, и завязав тот, выкидывает. Чонгук ластится, лезет целоваться, улыбаясь, как дурачок, пока Тэхен лежит напротив него, откровенно любуясь. Через час укутанный в одеяло, потный и со счастливой улыбкой на пол лица, Чонгук сидел на кухне, поедая курочку. Пусть и остывшую, но с любимым человеком.