Жизнь после смерти

      На маленький городок не спеша опустилась ночная тьма, разбавляемая цветными бумажными фонарями, освещающими небольшие кварталы. Наибольшая концентрация света была сосредоточена в самом сердце городка, где находился рынок, устраивались ярмарки в честь праздников, фестивали и прочие развлечения для горожан. Жители этого маленького городка были в предвкушении грядущего праздника Танабата*, с которым связана романтическая, но и одновременно с этим меланхоличная легенда, украсив улицы в обилие цветных украшений с лентами.       В сердце города слышался смех, чьи-то разговоры, музыка и пение чужих голосов, крики торговцев, пытающихся привлечь внимание к своему товару; вокруг витал запах вкусной еды, дерева, пряностей — царила непринуждённая атмосфера и ожидание большого праздника.       — Госпожа, попробуйте мёд! Свежий. Недавно только собран! — кричал торговец проходившей мимо молодой девушке, одетой в цветочное нежно-розовое кимоно, по краям обшитое золотыми тесьмами и подпоясанное широким алым оби*, который был закреплён золотым оби-дзимэ*. В утончённых светлых руках, слегка прикрытых расклешёнными рукавами, была некрепко зажата небольшая пустая корзинка.       — Спасибо, Господин, но сейчас мне мёд не нужен, — вежливо отказала она, улыбнувшись, отчего торговец, задержавший на ней взгляд дольше приличного, нервно забегал глазами и кивнул головой, не смея задерживать даму, которая в это время прошла дальше.       — Госпожа! — вновь крикнул ей кто-то и она обернулась, с вопросом глядя на мужчину, мол, не меня ли Вы звали? — Да, Вы, Госпожа! Подходите, не бойтесь!       Девушка не спеша шагнула своей лёгкой грациозной походкой навстречу — торговец только покачал головой в стороны, увидев её лицо вблизи.       — Вы невероятно красивы. Я даже не удивлюсь, если на Вас уже многие засмотрелись, потеряв дар речи, — сказал он, рассмотрев внимательнее румяные щёки, длинные пушистые ресницы, тёмные волосы, собранные в аккуратную причёску, бледно-розовые губы, васильковые глаза и ровную осанку. Редко здесь встретишь настолько красивых девушек, да ещё и одетых более-менее богато. — Я думаю, Вашу красоту прекрасно подчеркнуло бы какое-нибудь украшение. Например, кандзаши*. У меня огромный выбор! И по смешной цене. Особенно для Вас.       — Ох, правда? Спасибо, Господин. Думаю, мне и вправду было бы неплохо приобрести что-нибудь новое, — смущённо ответила та, рассматривая ассортимент шпилек и гребней из золота и серебра с различными камнями неоднородной стоимости. Все эти украшения явно привезены как остатки из более богатых провинций и продавались в этих краях намного дешевле, чтобы хоть кто-то их приобрёл, однако для здешнего места цена на них всё равно высока. Девушка высмотрела веерообразный на конце золотой оги-бира с небольшими свисающими металлическими полосками, указав на него своим тонким пальцем. — Сколько будет стоить это?       — О, я вижу, у вас хороший вкус! Обычно бира носят незамужние дочери купцов, а оги-бира чаще всего надевают будущие майко на дебют мисэдаси, но сейчас этот критерий менее принципиальный. Оги-бира могут носить любые девушки, поэтому спрос на них постепенно начал расти и у обычных горожанок. Сплав золота и серебра даёт более мягкий оттенок, который идёт дамам намного больше, нежели чистое золото. Однако у богатых свои причуды и мода, хе-хе, — торговец потёр двумя пальцами свои небольшие тёмные усы. — А возьму я за него, пожалуй, столько, сколько дадите! — усмехнулся тот.       — Что ж, тогда я могу предложить вам три тысячи йен за две.       — Это более, чем достаточно!       Девушка вновь улыбнулась и, когда мужчина упаковал её покупку в небольшой мешочек, протянула деньги, забрав свои оги-бира и незаметно спрятав в потайном кармашке кимоно.       — Носите с удовольствием! Хорошего вечера!       — Спасибо. До свидания, — она поклонилась в знак благодарности и прощания, после чего размеренными шагами двинулась дальше, останавливаясь около палаток с фруктами.       За ней издалека кто-то наблюдал. Он смотрел на то, как та выбирает сочные красные яблоки и пушистые румяные персики, кладя их в корзинку, и мило усмехается явно от комплиментов торговца.       — Какая неожиданность, — проговорил незнакомец сам себе, ухмыльнувшись и обнажив клыки.       Девушка тем временем уже достаточно нагулялась по рынку, купив немного фруктов для себя, двигаясь в сторону своего одинокого домика где-то на окраине. Вдалеке от центра было намного тише, темнее и безлюднее. Эти места уже освещал лунный свет, а из звуков только стрёкот цикад и шелест листвы.       Она напевала себе какую-то приятную её сердцу мелодию, тряся корзинку со сладкими плодами и улыбаясь. Однако её настроение поменялось, когда та остановилась, заподозрив что-то, обернулась и заметила, что зашла слишком далеко.       — И как я могла сюда зайти? Прошло ведь пару минут. Или мне уже кажется?       Брюнетка повернулась и пошла в обратную сторону по дорожке, но всё никак не могла выйти обратно. Лёгкий страх дёрнул её за плечи, отчего та неприятно вздрогнула. Остановившись, она ещё раз всмотрелась в местность, подмечая нечто неладное: растения вокруг будто выглядели слишком идеальными, неправдоподобными. Подняв голову и заметив на небе почему-то два месяца, девушка качнула головой, зажмурив глаза, а когда открыла их вновь, увидела, что уже месяц был один.       — Я не настолько сильно устала, чтобы мне вторая луна примерещилась.       Внезапно до её ушей издалека начала доноситься какая-то плавная партитура флейты, постепенно приближающаяся, напоминающая своим мотивом убаюкивающую колыбельную.       — Мелодия... — проговорила она себе, нахмурившись и более активно оглядываясь на звук, что, казалось, доносится отовсюду эхом. Страх своей убогой ладонью ласково погладил её по тёмным волосам. Девушка пыталась избавиться от него, сосредотачиваясь на том, что эта мелодия ей до жути знакома, хотя сознание активно пыталось опровергнуть свои догадки.       — Ну и что же здесь, в глуши, делает такая красивая дама? Неужто случайно забрела? — послышался такой же плавный, как и мелодия инструмента, голос с усмешкой.       — Выходи! — грубо потребовала та. — Твои уловки не сработают на этот раз!       А тем временем мягкие переходы флейты сначала остановились, затем продолжились и звучание их было уже совсем близко. Послышался шорох листвы — на массивную ветку ступила одна нога с алыми когтями, а потом и другая. Их сразу же закрыл подол вишнёвого кимоно с чуть более светлыми, еле заметными, но пестрившими по всей поверхности узорами тонких веточек рябины и покрывающего его сверху хаори бежевого, плавно переходящего в бордовый к мешковатым рукавам цвета с тёмно-коричневыми рисунками пламени на их концах, также контуры и все возможные края окаймляли золотые линии-ленты, однако на всех краях, кроме рукавов, было по три линии, а между ними была такая же тёмно-коричневая ткань. На противоположных друг другу краях кимоно, где-то в районе ключиц, красовались два элемента украшения: слева — тонкая металлическая пластина в форме языков пламени вишнёвого цвета с апельсиновой каймой по краям, в центре которой было тонкое вытянутое отверстие, похожее на кошачий зрачок, окаймлённое лимонным кольцом; справа — светло-красный бутон искусственной пионовидной астры, от места прикрепления которой отходила тонкая косичка из ярко-рубиновой ленты, что к концу становилась фиолетово-красной и была закреплена тёмно-розовой жемчужиной, а по её бокам на разном расстоянии друг от друга висели золотые бубенчики неоднородных размеров (ближе к концу их размер уменьшался), которые издавали негромкий звон при резких движениях, также от изнаночного центра астры вокруг неё отходили пять ленточных колец, напоминающих своим расположением и формой лепестки вишни. Оба украшения были соединены между собой той самой лентой, что проходила через отверстие пластины в форме огня и двумя концами завершалась в месте прикрепления цветка. Кимоно было подвязано чёрным оби и бордовым оби-дзимэ, а под ним, выглядывая, был тёмно-сливовый нагадзюбан*, плотно обтягивающий кисти и заканчивающийся где-то у начала второй фаланги большого пальца, по краям обшитый узкой золотой лентой. Ещё одна примечательная деталь — это алые тонкие верёвочки, напоминающие оби-дзимэ, завязанные на обоих запястьях в виде банта, концы которых были распущены в небольшие нити и зафиксированы красно-оранжевыми жемчужинами. А также слева под тканью были спрятаны ножны с катаной, гарда которой была по форме и цвету такая же, как и украшение кимоно на этой же стороне.       Величественная фигура с заострёнными лисьими ушами и девятью хвостами, похожими на размеренно развевающиеся языки пламени, непринуждённо стояла, перемещая пальцы в разные точки инструмента, после чего медленно присела на ветку дерева, продолжая играть уже с закрытыми глазами.       Девушка с презрением осмотрела знакомое лицо перед собой и чуть не упала, споткнувшись об камень — она нашла в себе силы поскорее уйти отсюда, однако заметила, что ходит кругами, и фигура не оставалась позади.       — Чёртова иллюзия... Убери её! — сказала та, резко остановившись и скривившись от ярости, которая начинала её наполнять.       Мелодия флейты плавно завершилась, а на последней длинной ноте «гость» резко открыл свои пленительные двухцветные глаза, подчёркнутые бордовой подводкой, с тонко выведенными острыми стрелками, которые обводили морковные тени, нанесённые на верхние и нижние веки, растягивая ухмылку и убирая инструмент от рта.       — Догадливый какой... В любом случае ты пойман в клетку. Кхм, а я уж думал, ты не забыл мой предыдущий трюк, — усмехнувшись, произнёс приторно-сладко мужчина с золотистыми волосами, окрашенными в красный цвет ближе к кончикам, часть которых была собрана в аккуратный маленький хвостик и закреплена в форме бантика рубиновой лентой вместе с ярко-оранжевой декоративной бечёвкой.       — Уж поверь, я всеми силами пытался забыть этот кошмар, — произнесла грубо брюнетка, — Кёджуро.       — О, вижу, ты и моё имя не забыл. Сколько лет прошло с момента нашей последней встречи, рэйки Аказа? — спросил тем же голосом с нотками задора и искрами в глазах, свесив одну ногу с ветки и поставив локоть на колено другой ноги, подперев ладонью этой руки подбородок.       — Около десяти, кицунэ Кёджуро, — передразнила та, гадко усмехнувшись.       — Так мало? Я уж думал, целая вечность. Как там твоя месть? — выражая наигранный интерес, спросил он.       — Прекрасно поживает. Пока что.       — Не волнуйся. Будет жить до скончания своего века.       — Хах! Это ты так решил? — раздражённо, но с ухмылкой выдала брюнетка, не спеша начиная тянуться за оружием под тканью рукава кимоно.       — Даже если и не я, таким странникам между двумя мирами, вроде тебя, делать среди нас нечего. От вас действительно слишком много проблем, — спрятав флейту, блондин быстро достал свою катану, резко взмахнув ею и алым лезвием с витиеватыми бордовыми узорами пламени скраю оттолкнув летящий прямо в голову нож. — Очень интересно... Ещё чуть-чуть не хватило. Точно тренировался всё это время: твои движения действительно стали быстрее. Однако нападать в лоб глупо с твоей стороны: эту атаку легко заметить или предугадать.       Девушка только усмехнулась и скрылась в листве кустарника, затем и вовсе будто растворилась в воздухе. Светловолосый оглянулся по сторонам, не заметив её, и пожал плечами. Но в следующий момент он резко оторвался ногами от ветки, сделав сальто, и плавно опустился на землю, сопровождаемый пламенными искрами — в руках у него был персик. И в эту же секунду на землю упала половина того дерева, на котором тот стоял.       — Мило... — произнёс кицунэ, заметив, что девушка вновь стала видима, а подол кимоно, уже чуть потрёпанного, опустился. В руках её была крепко зажата рукоять катаны со светло-голубым лезвием, гардой в форме снежинки и длинным тонким бирюзовым канатом, отходящим от рукояти и заканчивающимся короткими ярко-розовыми нитями, закреплёнными такой же розовой жемчужиной. Когда та собиралась напасть минутой ранее, корзинка выпала из рук, и фрукты рассыпались вокруг неё.       — Словил персик в полёте. Неплохо. Кстати, они сладкие, — с улыбкой произнесла брюнетка.       — Приму на заметку, — Кёджуро укусил мягкий плод, оторвав от него кусочек, и, прожевав, проглотил, улыбнувшись. — Да, ты прав. Сладенький.       Пока ёкай наслаждался персиком, рэйки усмехнулся и, сорвавшись с места, начал быстро наносить удары катаной, которые ловко отражались кицунэ, что двигал только одной рукой с оружием в ней, а другой преспокойненько держал персик, поднося ко рту.       Атаки прилетали с разных сторон, поэтому блондин вынужден был плавно разворачиваться и отражать их со всех направлений. В некоторых моментах ему приходилось подпрыгивать, отталкиваться ногами от ствола дерева, которое спустя секунду падало наземь, перемещаться в разные места. Лезвие катаны пока не задело его, однако рэйки так старательно нападал, так мастерски размахивал тяжёлым для его тела оружием, ещё и так быстро... Кажется, что лязг холодного оружия был слышен даже где-то в городе. Их тела словно исполняли какой-то жестокий танец: движения ловкие, отточенные, еле заметные человеческим глазом, рефлексы моментальные, точные удары, блок... Руки без устали совершали смертельные махинации, чуть не задевая шею. Ни один искусный мечник не смог бы похвастаться такой силой, выносливостью и скоростью, а в схватке с ёкаем и без магии за пару секунд сложил бы голову.       — Ты и вправду изменился с момента нашей последней встречи. Тогда ты даже с ножом еле совладал, — отметил Кёджуро, уворачиваясь от очередной серии атак.       — Тогда я ещё совсем недавно умер. Точнее... меня убили. Странно было, когда я очнулся и увидел перед собой небо. Думал, что в рай по ошибке попал, а это моя загнившая душа вырвалась на свободу, не желая покоиться с миром. Но раз мне подвернулась такая чудесная возможность воскреснуть с более расширенным диапазоном выносливости и возможностей, то я не стал тратить этот дар впустую. И чтобы обрести смысл своей бесконечности, я решил изнурять себя тренировками, становясь сильнее, а затем найти то гадкое существо, которое убило меня.       — Несмотря на свои странные мечты и стремления, ты быстро добился высот как молодой рэйки. Не зря я оставил тебя в живых всё-таки. Такой талант, такой талант! — блондин стоял на ветке дерева, усмехнувшись и оценив разруху вокруг: деревья срублены в радиусе ста метров, а земля от тяжёлых тел и движений ног местами была покрыта углублениями. Он почувствовал, как по его щеке стекала тонкая тёплая дорожка, и дотронулся до своей кожи пальцем, ощутив небольшой горизонтальный порез и стирая бордовую жидкость большим пальцем, после чего поднёс его ко рту и очистил языком. — Ты даже немного ранил меня. Я и не заметил совсем.       Кицунэ спрыгнул с ветки, мягко приземлившись на ноги, как кот, и, взмахнув рукой, за которой следовала красно-оранжевая дорожка, увеличивающаяся и выстраивающаяся в необходимую форму, заключил себя в магический огненный купол, пока рэйки где-то притаился и явно выжидал идеальный момент для нападения.       — Не понимаю, почему ты так агрессивно настроен ко мне? Я ведь просто пришёл сюда сопровождать очередную несчастную душу. Заметил тебя и решил вспомнить былые времена. Мы ведь так давно не виделись с тобой, — спокойно проговорил девятихвостый, опускаясь на корточки и, разрыв землю на несколько сантиметров, положил в ямку косточку от персика, после чего начал её закапывать. Аказа в амплуа девушки пытался пробить барьер, неожиданно вылетая с разных сторон и нанося сильные атаки катаной, но тщетно: тот только отталкивал от себя удары. Казалось, лезвие не смогло бы выдержать такое испытание против колдовства, такое давление, однако кто сказал, что это оружие сделано из обычного металла? Кицунэ сразу подметил: катана не просто заговорена — на ней лежит мощное проклятие, печать которого сломать наверняка сложно, ведь не понятно точно, в какой она области и каким образом её можно уничтожить, не лишившись жизни. Трудно представить, какие договоры с Дьяволом подписал этот рэйки, заполучив такой неуязвимый предмет. Но... За каждую такую «волшебную» вещицу владелец даёт неплохую плату и далеко не деньгами, как это принято в мире людей.       — В прошлый раз ты погрузил меня в мощную иллюзию, от которой я чуть с ума не сошёл, и некоторое время приходил во снах, раз за разом меняя исход нашей первой встречи и убивая со своей отвратительной улыбкой на лице, — ответил тот, применяя различные техники против купола, в котором кицунэ занимался чёрт пойми чем. — Развей свою магию! Чего ты там спрятался?!       Тот, о ком шла речь, сейчас закопал ямку и, возвысив ладонь над ней, произнёс шёпотом короткое предложение. В ту же секунду из ладоней посыпались искры, попадающие на землю, и на глазах на месте небольшой горочки начал пробиваться зелёный росток.       — Я поддерживаю жизнь и даю ей возможность процветать. Моя работа — нести заблудшим «душам» успокоение, оберегать и направлять их на путь истинный. Я не всегда появляюсь лично, чаще во снах. Злые рэйки, другие о'ни, с которыми я лично повстречался, получают от меня маленькие мерзкие подарочки, вроде иллюзий и кошмаров с моим непосредственным участием, как это случилось и с тобой. Вы уничтожаете жизнь, за что платите собственной, однако после вашего исчезновения она продолжается. Никому ещё точно не известно, зачем вы плаваете в мире живых и каковы ваши цели: вы, рэйки, слишком хорошо скрываетесь, и ёкаи встречают вас редко. Ради природного баланса вы должны отправиться на небеса или в забытьё, откуда душа более не имеет права спускаться на Землю и перерождаться, завершая свои деяния, — Кёджуро поднялся на ноги, добавив: — На твоих плечах бремя от отобранных тобою жизней, а твоя душа отказалась попадать в ад, явно желая отомстить, поэтому ты и здесь.       — Не пытайся заговорить меня своими длинными речи, как тогда. Я не отрекусь от своей мести и не обрету истинный покой, пока лично не уничтожу это существо! Пускай моя душа больше никогда не вернётся на Землю и исчезнет бесследно, но я обязан отомстить за себя и жестокую расправу над моей семьёй, — девушка на секунду замолчала, будто оговорившись, неловко глянув в стороны и резко нахмурившись. — Это ничего не значит! Этот росток погибнет здесь без твоей магии.       — Да, погибнет, если не верить в его желание жить, — ответил коротко Ренгоку, не обратив внимание на лишние слова.       — К чёрту! Всякий вздор о жизни и смерти будешь в монастыре монахам рассказывать, тебе меня не переубедить.       Барьер вокруг ёкая начинал исчезать, будто его кто-то пытался потушить. Тот поднял взгляд, заметив над своей головой снежинки. И все почти одинаковые, будто их вырезали по единому шаблону. Рэйки же сделал резкое движение рукой в сторону, которое сопровождалось множеством этих снежинок, и мощная лавина охватила купол, словно обнимая собой, всё-таки потушив пламя и оставив на своём месте воду, однако эта лавина так и не дошла до обладателя купола, поэтому атака была вновь воспроизведена. Блондин успел переместиться в противоположную сторону, краем глаза увидев, что ствол дерева, окутанный снежным покровом, начал стремительно трескаться и ломаться.       — Магия разрушения? Когда ты успел? — даже чуть удивлённо проговорил тот, и дерево в этот момент рухнуло, разделяя этих двоих и их поле боя.       — Что, нравится? Технику разрушения я освоил специально, чтобы надоедливая жертва корчилась от боли перед тем, как умереть. Вообрази себе, каково это, когда твою плоть медленно разъедает сильная кислота, щёлочь или огонь. Так вот... Ощущения те же! — последняя фраза прозвучала безумно, а на лице брюнетки играла отвратительная ухмылка.       — И всё же, мне интересно: чем же я так насолил тебе? — спросил с улыбкой Ренгоку, скрестив руки в области грудной клетки и закрывая длинными рукавами свои кисти, а хвосты в это время медленно извивались.       — Ты встал у меня на пути, — коротко ответил рэйки и, воспользовавшись ситуацией, скрылся из виду.       Блондин даже не двинулся, прикрыв глаза. Только его хвосты беспорядочно покачивались в разные стороны. Спустя пару секунд он, выставив одну ногу вперёд, резко развернулся, начертив вокруг себя окружность, но незаметно, поскольку ногу скрывал подол кимоно.       — Я тебя вижу. Можешь не прятаться, — проговорил кицунэ, даже не открыв глаза.       Послышался шорох. В его спину начали лететь ножи, которые ловко были отбиты хвостами. Кёджуро смекнул сразу, что это уловка, но продолжил непоколебимо стоять.       — Какой гадкий манёвр, — прокомментировал тот, немного скривившись: предательские удары в спину его больше всего раздражали.       Рэйки в это время перемещался по кругу, дабы обнаружить его было сложнее, выдумывая хотя бы какую-нибудь тактику. Этот ёкай слишком опытный. Он видит и чувствует всё: каждую атаку, движение вдалеке, энергию других себе подобных и простых людей. Как-никак девять хвостов уже о многом говорят. Буквально те же десять лет назад у него было их всего около пяти.       «Чёрт... Он предугадает каждое моё движение. Нужно действовать быстро», — думал тот, хмурившись, спрятав катану в ножны и сконцентрировав магию в обоих ладонях, после чего остановился, приложив их к земле.       — Осенний иней, — прошептал себе рэйки, и земля покрылась тонким слоем инея, постепенно превращающегося в лёд.       «Надеюсь, хотя бы скользкая поверхность затормозит его немного».       Приоткрыв один глаз и заметив, что земля покрыта тонким слоем синевато-серого инея, ёкай почти никак не отреагировал, ведь тот круг, в котором он стоял, был словно изолирован от внешней среды: почва там осталась без изменений.       Аказа вновь совершил попытку нападения со спины, однако в этот раз его противник увернулся, отскочив подальше и всё-таки поскользнувшись при приземлении сначала на носки, а сам он одной ногой остановился в начерченной окружности на земле, что заметил не сразу. Кицунэ чуть поморщился и растопил иней под своими ногами, сконцентрировав тепло в ступнях.       — Что ж, вот ты и угодил в очередную ловушку, — усмехнувшись, сказал тот, звучно щёлкнув пальцами с наманикюренными красными ногтями.       Рэйки не успел сообразить, как его тело деликатно обхватили пламенные витиеватые лианы, сжимая не сильно, а так, дабы не позволить совершать лишние движения. Тот снова нахмурил тонкие брови и недовольно смотрел на приближающегося блондина, остановившегося совсем близко, почти лицом к лицу.       — Ты, конечно, смог освоить столь сильную магию, но пока тебе не достаёт опыта, — с лёгкой улыбкой спокойно проговорил тот, добавив: — Увы, но такая техника не особо влияет на меня. Только ноги немного замёрзли и покалывали. Будто ступил на жидкий азот.       Улыбчивое существо рассматривало раздражённое лицо брюнетки, в чьём теле сидело другое существо, изученное хуже всех ввиду их скрытности и редкого появления. Его позабавила эта ярость. Приблизившись ещё на сантиметр, почти вплотную, почти касаясь кончика чужого носа своим, наигранно хмыкая и чуть отстранившись, он приподнял голову девушки за подбородок двумя пальцами.       — Могу признать, тело ты выбрал неплохое. Личико красивое, хоть и смазливое. Мне интересно, где ты откопал эту дамочку, — блондин приподнял большой палец выше, касаясь мягких розоватых губ и чуть оттягивая нижнюю, размазывая тонкий слой помады. — Но ещё более интересно, в чём же согрешила эта юная леди при жизни.       Аказа смотрел на кицунэ сначала скучающе, а потом гадко усмехнулся.       — О, ты не представляешь, как мне повезло наткнуться на такой редкий экземпляр. Я нашёл её в квартале красных фонарей. Она была местной ойран. С виду очаровашка, однако ужасная грешница. Знаешь, что она делала? — с нотками безумия и нетерпения спросил он, быстро отвечая на свой же поставленный вопрос: — Она убивала некоторых своих клиентов ради забавы, подсыпая им яд в чай, и наблюдала за тем, как они медленно умирают, смеясь им в лицо. Она подставляла других девушек, сбрасывая вину на них, мол, это они приносили отравленный чай в её покои — ей верили, потому что она стоит выше остальных юдзё*. В её тело даже не жалко было вселяться. Я был вынужден бежать из квартала сразу же, чтобы местные не успели понять, кто настоящий убийца.       Казалось, рэйки насмехался над этой девушкой и над её отвратительными поступками, чем даже пугал Ренгоку, вздрогнувшего от неприязни и ужаса. Брюнетка, воспользовавшись временным ступором, резко укусила чужой палец и, услышав тихое ойканье и увидев, как рука резко отдёрнулась, улыбнулась так некрасиво...       — Теперь я понимаю, какое у неё было лицо в те моменты... Но тебе даже подходит, Аказа: на этом лице безумие выглядит очаровательно. Вот только кимоно разорвано и волосы растрепались сильно, — как всегда непринуждённо произнёс девятихвостый, дотронувшись до тёмных прядей, зарываясь в них пальцами, чем сбил с толку рэйки, резко переставшего смеяться, выражая сконфуженность. — Красивая, но гнилая. Такое сейчас не редкость.       — Да ты... Чёртов глупец! Надеюсь, тебе понравится мой подарочек, — Аказа улыбнулся, в следующую секунду громко сказав: — Снежный вихрь!       Резко со всех сторон закружились в мощном потоке ветра снежинки. Но не те мягкие и красивые, такие обманчивые. Эти, касаясь смуглой кожи лица кицунэ, оставляли порезы, сопровождаемые кровью. Убийственный вихрь не растворился даже когда тот оторвался от земли на несколько метров, догоняя и касаясь лодыжек.       — Вот почему поддался. А я и не заметил, что ты готовился к атаке, ослабив бдительность из-за твоих слов, — шикнув, блондин свёл брови к переносице, отмахиваясь от режущего снега хвостами. — Ладно. Это не такая уж и большая проблема.       В полёте он сделал несколько плавных движений руками и своими хвостами, выдохнув.       — Пламенные волны, — произнёс тот, сосредотачиваясь.       Движения вызвали поток пламени, исходящего от его инициатора, также плавно настигая чужую магию и, сталкиваясь с ней «лицом к лицу», уничтожая её влияние, оставляя лишь густой туман на её месте и капли воды, падающие на землю, увлажняя её. После этого пламя растворилось в воздухе, а Кёджуро мягко приземлился на ноги, заметив, что территорию вокруг заволокло тяжёлым белым дымом от столкновения двух мощных атак.       Тишину прервал смех рэйки, заставляя холодок пройтись по спине Ренгоку. Тот воспользовался отвлекающим манёвром и с помощью своей магии разрушил ослабевшие тёплые оковы вокруг тела, заволочив их густым слоем снега, отчего вокруг него рассыпались снежинки.       — Ты думал, что один умеешь загонять в ловушку? — доносился эхом женский голос.       «Видимость в этом тумане и вправду плохая. Придётся положиться на чуйку», — думал блондин, одну ногу выставив чуть подальше и услышав вновь рассекающий тишину безумный хохот. Он не боялся. Даже магии его не боялся, просто атмосфера накалялась, становясь жуткой.       Кёджуро полностью доверился своим инстинктам самосохранения. И не зря. Когда буквально рядом с ним воздух разрезала внезапно появившаяся острая ледяная глыба, он успел отскочить подальше, снова сведя свои необычной формы брови к переносице.       Аказа продолжал сходить с ума где-то совсем недалеко, судя по громкости смеха. Обнаружить его было почти невозможно сквозь пелену густого необычного тумана. Он не стоял на месте: перемещался на пару метров и выбирал место для атаки, пока кицунэ вытянул руку и пропустил через ладонь небольшое количество магии, экспериментируя и проверяя своё пламя на отдачу света в таких условиях. К счастью, огонь такого сильного существа справился со своей задачей, охватывая приличный радиус вокруг себя. Поэтому его обладатель, сжав ладонь, равномерно распределил пламя по всему телу, выпуская небольшое его количество и начиная светиться, тем самым послужив для себя солнцем во тьме ночной, дабы видеть свои движения и вообще себя.       Рэйки снова приложил свои ладони к земле, однако в этот раз выпуская ещё более мощный поток магии.       — Ледяные иглы! — проговорил женский голос со смехом, сдувая упавшую на лицо чёрную прядь волос, и из-под земли начали резко расти те же самые острые холодные колы разной длины, что и в первый раз, разрушая земную оболочку.       Блондин, прикрыв глаза, почувствовал мелкие колебания под своими ногами ещё за секунду до появления «игл», показывавшихся равномерно, и успел оторваться от земли на несколько метров. Его ступни едва не задело остриё, а подол кимоно чуть приподнялся от созданного, искусственного ветра.       «Кхм, так горит идеей убить меня. Мило...» — подумал про себя Кёджуро, усмехнувшись.       После же он в процессе недолгого полёта плавно прокружился вокруг своей оси, создавая некий круговорот из пламени, языки которого взметнулись чуть дальше своего радиуса охвата, спускаясь ниже спиралью, как развевающаяся на ветру лента, и разрушая острые выросты из-под земли. Ренгоку опустил руку вниз, сделав лёгкий поворот в сторону, словно вырисовывая крючок — дорожка пламени послушно повторила этот манёвр. Она не сжигала вокруг себя растения, а только обхватывала чужую магию, уничтожая её.       Аказа резко перестал смеяться, когда увидел в небе раскаты контролируемого огня, успешно борющиеся с его магией, и, сжав плотно зубы, издав случайно ими скрежет, попытался укрепить её. Он заметил издалека, как кицунэ спокойно улыбался, а потом неожиданно открыл глаза, сверкающие, словно два камушка-янтаря, в которых плескалась его яркая стихия.       «Чёрт! Он слишком силён!» — подумал тот.       Однако внезапно девятихвостый перестал улыбаться, насторожившись, и остановился. До его чуткого слуха дошла какая-то гадкая мелодия флейты, противно звенящая в ушах, которые сразу же припали к голове.       «Не может быть...» — он зажал руками уши, пытаясь не слушать эту раздирающую до боли мелодию, но она продолжала звенеть, напоминая о себе.       О, ёкай знал, что это за мотив и чей он. Прекрасно знал. Однако противостоять силе музыки, воздействующей на разум, сейчас не смог, поэтому потерял контроль над собой и своей магией, отчего пламя, отлетая в разные стороны, постепенно растворялось, рассыпая свои маленькие огоньки, а тело рухнуло вниз. Не успев даже что-либо предпринять, он наткнулся спиной на тонкий снежный кол, который прошёл сквозь него и окрасился в алый цвет. Блондин резко раскрыл глаза, кашлянув кровью, которой запачкал свою кожу и одеяние.       Мелодия затихла так же внезапно, как и началась. Рэйки несколько раз повертел головой, видимо, попав под её влияние. Туман по большей части рассеялся, вновь пропуская лунный свет. Глянув на кицунэ, нанизанного на глыбу, как данго на деревянную палочку, он скривил своё лицо в насмешке и смело подошёл ближе, наблюдая за страданиями существа, неровно дышащего и дёргающего конечностями, особенно хвостами.       — Ну что? Теперь мой черёд издеваться, — проговорила самодовольно брюнетка, тыкнув своим пальцем с небольшим ногтем в сквозную рану и пачкая его в крови, которую та слизала языком. — Мм, знаешь, а ты неплохо владеешь янтарной магией, кицунэ Кёджуро. Я уверен, что ты одно из сильнейших существ.       — О, правда? Очень неожиданно, — проговорил тихо блондин, уже почти не двигаясь, лениво прикрывая глаза и кашляя, — слышать такое от тебя.       — Не волнуйся, больше не услышишь, я думаю.       — Вот как... — кицунэ усмехнулся.       — Ну и что смешного? Плакать нужно в твоём положении. Ты проиграл рэйки, который топчет эту паршивую землю от силы лет одиннадцать, не считая прожитые человеческие годы.       — Что ж, пусть будет так. Я ни о чём не жалею, — сказал тот, приоткрыв глаза.       И рэйки взглянул на его лицо в надежде увидеть хоть каплю страдания, ещё немного позлорадствовать, порадоваться своей маленькой победе, но через секунду почувствовал тяжесть и боль в области грудной клетки. Глянув куда-то, он увидел, что мир перевёрнут, а, приподняв голову, заметил на ветке дерева фигуру и неприятно удивился.       — Чт-...       — Попался, садист, — послышался смешок Кёджуро, который преспокойненько сидел на ветке дерева, свесив одну ногу, и небольшим кинжаликом разрезал алое яблоко на дольки. Он смотрел на тело девушки, что было на его месте, и добавил: — Я неплохо владею и жемчужной магией, как видишь. Просто янтарная ближе к сердцу.       — Ты... Да как ты... Ненавижу тебя, — последнее, что прохрипела брюнетка, после чего её тело обмякло, глаза сомкнулись, а дыхание прекратилось.       — Какая досада, — саркастично произнёс блондин, отведя взгляд на яблоко, спустя секунду услышав шаги и вновь глянул вниз, замечая более знакомую ему фигуру.       — Гадость... Снова лишил меня прекрасного тела! Да я терпеть тебя не могу!       — Тем лучше для тебя, грешник, что в моих планах нет твоего окончательного убийства и я просто коротаю время таким образом, — кицунэ спрыгнул с ветки и, забросив дольку яблока в рот, устремил свой взгляд на существо перед ним.       То был молодой парень (на вид около восемнадцати лет) с многочисленными синими полосами по всему бледному телу, кроме лица и ног, ярко-розовыми короткими волосами, хаотично уложенные как иглы у ежика, такого же цвета непривычно пушистыми ресницами и золотыми радужками глаз с потрескавшимися светло-синими склерами и вытянутыми, как у кота, тёмными зрачками. На нём были белые мешковатые хакама, натянутые почти до пупка, которые опоясывал держал в таком положении бирюзовый декоративный канат, закреплённый белыми шлёвками, от каждой из которых отходили бахромчатые розовые нити, и сзади заканчивающийся двумя длинными остатками пояса, на концах которых были тонкие растрёпанные нити такого же цвета, что и на шлёвках, зафиксированные красно-розовыми жемчужинами, прямо как на катане; заправленное в хакама нежно-голубое кимоно, которое было распахнуто в районе грудной клетки, с белыми краями, а на плечах накинуто такое же белоснежное хаори с изображением голубых снежинок ближе к светло-розовому подолу и концам рукавов; также на каждой щиколотке имелась цепочка из крупных вишнёвых жемчужин, слева на талии закреплены ножны с катаной — на другой стороне была маска демона Ханья, раскрашенная в холодные цвета.       — Кстати, я не использовал магию против тебя и только оборонялся. Да и если бы не одна персона, то я точно одержал бы победу. Однако... Я уничтожил бы твою маску ещё десять лет назад, будь у меня такое желание.       — Тц, и что с того? — скрестив руки и состроив недовольство, задал вопрос рэйки. — Это была прекрасная тренировка. А ты мог бы проявить уважение и перестать жрать, наконец.       — О, тебя это так раздражает?       — Неимоверно, — коротко бросил тот, глянув на окровавленное тело девушки на земле с закрыми глазами, тонкой струйкой крови изо рта и растрёпанным видом, фыркнув, после чего развернулся и двинулся куда-то.       — Как невежливо уходить без прощания, — с улыбкой произнёс кицунэ, а затем резко появился впереди Аказы, отчего тот вынужден был остановиться, чуть не врезавшись в чужую грудную клетку и взглянув на того с раздражением.       — И что?       — Ну, вообще... Раз уж я случайно встретил тебя, то... Не согласишься составить мне компанию завтра вечером?       — Нашёл идиота.       — Я предвидел такой исход, поэтому... У меня есть кое-какая информация по поводу существа, лишившего тебя жизни, — в этот момент глаза Аказы загорелись и он прикусил нижнюю губу. — Подумал, что в неформальной обстановке будет лучше объявить. Да и можно прекрасно провести время. Вдруг никогда больше не встретимся, а ты мне уж больно в душу запал.       — Хорошо, — неосознанно резко ответил рэйки, видимо, влекомый своими эмоциями и забывая про то, какой конкретно завтра праздник. Слишком лёгкая добыча необходимой информации, грех этим не воспользоваться.       — Прекрасно. Я знал, что это подействует, — Ренгоку усмехнулся. — Успей найти себе новое тело до завтра. Где-то в восемь утра я буду в южной провинции недалеко отсюда: там ночи теплее и еда вкуснее. Ты сможешь найти меня по небольшому пламенному шлейфу, который я буду оставлять за собой на пути до самого города и вплоть до того места, где я буду находиться. И советую тебе не находиться вблизи зеркал или воды, иначе сразу выдашь себя настоящего, если там будут другие ёкаи. Тебе повезло, что это был я снова, а не кто-нибудь из моих знакомых.       Аказа кивнул, запомнив все нюансы. Кицунэ лишь положил в его приоткрытый рот дольку яблока и подушечкой указательного пальца надавил под его нижней челюстью, тем самым прикрывая рот, да ещё и улыбаясь так странно при этом...       — Сладкие, — только произнёс тот. Рэйки, несмотря на такую наглость, всё же прожевал лакомство и согласно кивнул. Даже его лицо расслабилось на секунду, но потом на нём отразилось непонимание, когда ему в ладонь вложили что-то тяжёлое. Глянув на свою руку, он заметил в ней те самые кандзаши, которые недавно купил. — Пригодятся, быть может.       Подмигнув и усмехнувшись, блондин поклонился, словно сказав этим жестом «до встречи», и испарился, оставив мелкие огоньки после себя. А рэйки только проследил за падением искр, и в его поле зрения попал тот самый росток персикового дерева, который смог выжить после этого сражения и продолжал бороться за жизнь. Это заставило его немного удивиться, после чего тот, подняв голову вверх, перевёл взгляд на луну и мерцающие звёзды вокруг.       «Даже у ростка есть желание жить. Сила воли действительно прекрасное качество», — подумал Аказа, прикрыв глаза и погрузившись в свои мысли, не замечая, как лёгкий ночной ветер развевал его короткие волосы, одеяние и листву деревьев...