***
Хоть май — это последний месяц прекрасной красавицы весны, он продолжает удерживать превосходство природы, как в первый месяц. В Мае ученики сдают разные экзамены: ВПР, ОГЭ, ЕГЭ… Все дети обязательно волнуются перед сдачей, не контролируя свои замученные нервы за эти годы учёбы. Но несмотря на переживания, больную голову, подкашивающиеся коленки, они почти все сдают на хорошую оценку и с лёгкостью в груди уходят на летние каникулы, попрощавшись с друзьями, учителями, и самой школой, но до этого момента ещё целый месяц… А сейчас, небо заволокло серыми тучами, а прозрачные капельки дождя скатываются по изумрудным листикам, то на землю, то на голову куда-то спешившим прохожим. Да, погода не сильно радует, но как предсказывает прогноз погоды — это не на долго, плюс дождик тёплый, даже к лучшему — освежает. Дазай, вместе со своими лучшими друзьями Одой и Анго, прикрывая голову школьной сумкой от дождя, не заботясь об учебниках и тетрадях внутри, бегает по мокрой траве, не жалея своих напрочь вымокших чёрных лаковых туфель. Парни с улыбкой наблюдают за детской выходкой своего семнадцатилетнего друга, который так лучезарно улыбается. Он по-настоящему счастлив! У Осаму есть прекрасная, что самое главное — полная семья, есть родители, одни бабушка и дедушка, по маминой линии, умерли, когда ему было около восьми-десяти лет, к тому времени они уже почти не ездили в Йокогаму из своего родного города — Осака, да и ехать туда очень далеко, плюс как говорят родители, там никакой больше родни не осталось; вторые бабушка и дедушка живы, но уже давольно старенькие. Мама прекрасная женщина с рыжими вьющимися волосами и карими глазами, отдающими янтарным цветом. Она очень любит свою семью, несмотря на работу, обязательно приготовит что-нибудь вкусненькое и вечером порадует любимых мальчиков чаем с свежеприготовленным кондитерским изделием. Отец добрый высокий мужчина, волосами Дазай пошёл в него, он каждые выходные возит семью в разные места отдыха, то на водопады — поплескаться, то в горы — полазить по высоким скалам и сделать сногсшибательные фотографии с большой высоты. Осаму же в свою очередь пытался, чем только мог, помогать матери и отцу, ну и конечно же его задачей была хорошая учёба, с которой он без каких-либо усилий справлялся. Шатен шёл на красный аттестат одиннадцатого класса, остался всего лишь месяц, знания во всех предметах так и хлещут из его головы. Внешностью парень тоже не обделён, оба родителя весьма привлекательны, за Дазаем по всей школе бегают огромными толпами девушки, некоторым он отвечает взаимностью, но чаще всего очень быстро остывал к ним. Был даже момент, что он даже задумывался об отношениях с парнем, но только при одной мысли об этом, его бросало в дрожь. Сейчас же у него никого нет, конечно, без признаний в любви от красавиц не обошлось, но он решил, что глупо сейчас начинать что-то, если уже через месяц он со всеми распрощается. Кстати, если ненадолго вернуться к теме отношений с парнями — Кареглазому правда нравился Одасаку, как парень и как друг, он даже подумывал признаться и попробовать что-то новенькое в жизни, но когда тот пришёл к парню со своим списком вопросов в отношениях, советуясь, Шатен далеко отбросил эту затею, да и дружбу портить тоже не особо хотелось, так как пересмотрев кучу фильмов и сериалов, он для себя сделал вывод, что отношения между гомосексуалами, в большинстве случаев, заканчивались расставанием на неопределённый срок, а Дазай правда дорожил этой дружбой. Осаму подбегает к парням, мягко врезаясь своим плечом в одного из них, создавая что-то на подобие домино, из-за чего последний чуть ли не падает в лужу, но слава Богу всё обошлось. Дазай наконец опускает сумку, вешает её обратно через плечо и подымает взор коньячных глаз на пышные деревья. Он очень любил эту аллею! Во-первых, потому что здесь очень красиво: вокруг множество больших и маленьких деревьев, кустарники, которые весной горят разными красками цветов, даже небольшой дождик, только добавляет красоты этому чудесному месту. Хоть Осака и большой город, с множеством больших многоэтажек, они с семьёй поселились в доме среди других небольших жилых домов. Во-вторых, именно на этом месте у него произошёл первый поцелуй с девушкой, которую он по-настоящему любил, но та в какой-то момент просто бросила его и ушла к парню побогаче. Да, воспоминание так себе, но он пытается забыть этот момент из его жизни, ну место же тут не причём. Ну случилось и случилось, переживём. — Ребят, какие планы на майские праздники? — Осаму мило улыбается, пытаясь отвлечься от старых воспоминаний. — Пока никаких, а ты, я так понимаю, опять куда-то с семьёй поедешь. — Одасаку улыбнулся в ответ и посмотрел замученным взглядом на друга, ему учёба давалась тоже не плохо, но, в отличие от Шатена, он отдавал ей всё своё время, иногда забирая пару часов у нормального времени для сна семнадцатилетнего подростка. — Пока не знаю… Мама не писала и не звонила. — Шатен перевёл взгляд себе под ноги, чтоб ненароком не споткнуться. Через несколько секунд в кармане послышалась сначала вибрация, а за ней какая-то мелодия из любимой песни Кареглазого. Он достал мобильник, читая на экране дисплея «Мамочка»; даже не смотря на возраст и всё такое, он продолжал записывать родню в уменьшительно-ласкательной форме слова. — Вспомнишь солнце-вот и лучик — Дазай с любовью в глазах смотрит на мобильник и нежно проводит пальцем вверх, чтоб ответить на звонок — Да, мамуль… — Сыночек, привет — мягким голосом проговаривает женщина, явно слышно, что с улыбкой на губах. Дазай обожал, когда мама улыбалась, он всегда пытался её порадовать, подговаривал отца на разные милые сюрпризы для неё, женщина выглядела очень молодо для своих тридцати шести, а когда два её любимых мужчины врывались на кухню с огромным букетом цветов, она смеялась и радовалась, как маленькая девочка. Такое чувство, как будто это всё сказка, но нет, это просто прекрасные отношения и любовь — Мы с папой поехали в магазин за продуктами, а ты быстренько домой и за уроками. Хорошо, Малыш? — Мам, мне уже семнадцать, вроде уже не маленький, даже мой рост уже «намекает» на это… — Для меня ты навсегда останешься моим маленьким мальчиком — она тихонько посмеялась и продолжила — Жду не дождусь погулять на твоей свадьбе, понянчить внучков… Я люблю тебя. — Я уже иду домой по той аллейке. Папе приветик от меня передавай — с лица Шатена не сходила счастливая улыбка, ему не о чем больше мечтать — Люблю вас. Скоро увидимся, давай. — Пока, Сыночек. — Кареглазый сбрасывает звонок и счастливо смотрит на своих друзей, которые уже начали обсуждать какую-то ситуацию с сегодняшнего урока физики, обязательно ведь кто-нибудь что-то крикнет или попытается сорвать урок, выбешивая своим поведением и Осаму, и самого учителя.***
Дазай любил жизнь, не смотря на все проблемы. В принципе они были не на столько тяжёлыми в своём решении, да и семья рядышком. Кареглазый жил в небольшом домике, у него была отдельная комната, стены которой были забиты разными немногочисленными постерами и огромной кучей фотографий с родителями из разных мест их отдыха. Осаму ни в какие кружки не ходил, на постерах были любимые исполнители и актёры из знаменитых фильмов и сериалов. Помимо гор и леса, они частенько ездили к бабушке и дедушке по отцовской линии. Мама постоянно придумывала отмазку не ехать в её родной город, хоть и понимала, что это совершенно не правильно. В Йокогаму они перестали ездить, когда Дазаю стукнуло шесть лет. Почему? Да он и сам не знает, может поссорились, может что-то ещё случилось… Ему нравилось в Осака, он не был большим любителем прям долгих поездок, как, например, от Осака до Йокогамы… Но вот на какие-нибудь водопады или горы — это с огромным удовольствием. В Йокогаме ему было скучно, он совсем не помнил времени проведённом в тех стенах, отдалённо припоминал внешность бабушки и дедушки, а чтоб общаться с кем-то плюс минус своего возраста, это нет, он маленький, а родители приезжали навестить родственников, а не выгуливать маленького сыночка на детских площадках. Из-за этого у него не осталась хороших воспоминаний и желания туда возвращаться. Нет, конечно, бабушку и дедушку он любил, но ему правда было скучно, как было бы любому другому ребёнку до шести лет. Да и ездили они всегда максимум на неделю раз в три месяца. Ну и на этом Осаму не заострял большого внимания, не ездят и ладно, иногда созваниваются, «всё хорошо», ну и ладненько. А родителей своего отца он также любил, как и всю остальную семью, но там он смог найти хотя бы пару друзей за остальные годы. А когда Шатену было восемь, и скончался дедушка, он не сильно плакал, мама не взяла его в Йокогаму, посчитала должным сохранить психику мальчика в нормальном состоянии, маленький ещё… Да и Дазая не сильно-то оповестили, он на тот момент гулял с друзьями, а мама собрала вещи и поехала в родной город оставив сына на отца. Через две недели она вернулась, была видна грусть на её лице от потери родного человека, но заметив бежавшего на неё сына, она не смогла сдержать улыбки и заключила своего «Малыша» в крепкие объятия. Дальше жизнь пошла своим чередом, как и до этого, Дазая не оповестили о смерти дедушки, а он не спрашивал, он просто жил и радовался своей семье, которая дарила ему, и только ему, всю свою любовь. Через два года история повторилась, мама снова уехала, как она сказала «В командировку по работе», ну а Дазай снова не придал её словам большого внимания, продолжал учить уроки и помогать папе с делами по дому в её отсутствие. Кареглазому о смерти родителей матери рассказали только через три года, они собрались и, спустя долгие годы, наконец съездили в Йокогаму на кладбище, Осаму хоть и пустил слезу, но чисто от осознания того, что этих людей он никогда больше не увидит, и они не смогут ему улыбнуться, или сказать какие-то поучающие фразы… Осаму сейчас семнадцать, он продолжает жить, совсем позабыв о чём-то плохом, и потеряв воспоминания о родном городе матери, как никак четыре года прошло… Ну он и не сильно туда просится.***
Дазай любил не только свою семью, но и друзей и одноклассников. Они относились к нему с каким-то уважением, он мог помочь по учёбе. Но не списать! Шатен просто садился с ними и начинал объяснять тему, и, конечно же, ничего за это не просил. Иногда конечно ему приносили, например, шоколадку, но её он передаривал особенно злым или любимым преподавателям. У учителей он был любимчиком, всегда выглядел красиво и опрятно, получал высокие баллы за контрольные даже у самых строгих учителей. Ну как не влюбиться в такого парня. А если вспомнить его первую настоящую любовь, то это та ещё заноза в заднице. Сейчас Осаму постоянно задаётся вопросом: «Что в этом человеке ему понравилось больше всего? Во что можно было влюбиться?». У него остались обрывки воспоминаний об их отношениях, но это чисто то, что происходило на первой неделе. В первые дни Дазай со своей девушкой где только не шлялся, пытался показать ей что-то интересное, удивить чем-то, отдавал всю свою любовь. Первый поцелуй произошёл в один из выходных дней, под ночным небом: звёзды мерцали, полная луна освещала дорожки парка и аллею, по которой Осаму вёл свою «Любимую», отдав свою куртку, чтоб та не простыла, и не смел думать о том, чтобы отпустить её нежную руку. Как только смог набраться уверенности, он легонько потянул девушку к себе, мягко взяв её за талию и подбородок, наконец, прильнул к её сладким губам. Целовался он неумело, но пытался передать все чувства, переполняющие его невинное тело. В тот момент он правда был невинен, как дитя. В свои семнадцать, у него даже мысли не появлялось переспать с кем-то. Дазай правда живёт, как в сказке, надеясь найти того, кого по-настоящему полюбит и не побоится отдать свою девственность. Остальные же недели с той девушкой были похожи на Ад, но Кареглазый закрывал глаза на поведение своей «Любимой». Она постоянно игнорировала его в социальных сетях, не отвечала на звонки и полностью отказывалась видеться в реальной жизни. Естественно, Дазаю это не нравилось, его первая настоящая любовь что-то скрывает от него, а при встречи ведёт себя, как ни в чём не бывало. Но уже через пару месяцев, Одасаку скидывает ему фотографию, где была изображена девушка Осаму в объятьях, как выразился сам Дазай, «Мерзавца». На следующий день он пристал к Изменщице с расспросами, а та даже и не собиралась как-то оправдываться, сразу прямо сказала, что разлюбила и не хочет устраивать скандал. Она та ещё скотина… От парней ей всегда что-то нужно было, в частности именно деньги, но, как она выразилась, с Дазаем было совсем по-другому. Девушка влюбилась, но поговорка «С милым рай в шалаше», точно не для неё, она лишь пользуется. Осаму ненавидел себя за свою наивность, как можно быть таким глупцом. Прошло уже несколько лет, а Шатен помнил её губы, руки, глаза. Та девушка уже успела поменять пару тройку любовников, но если вдруг решит снова возобновить отношения с Осаму, без каких-либо сомнений Дазай хладнокровно откажется, и точно потом не пожалеет. — Осаму? Что с тобой? — Ода с непониманием посмотрел на друга, который уже несколько минут летал в облаках — О чём задумался? — Извини… — Шатен виновато посмотрел на друзей, запуская руку в волосы и слегка расчёсывая запутанные от лёгкого ветра пряди — Забей, я как всегда, о фигне всякой. Ты, вроде, вчера признался кому-то в любви. И чёрт возьми — начал возмущаться Кареглазый, как пятилетний ребёнок — Мы лучшие друзья, а ты мне всё ещё не рассказал кто она! Какого хрена? — Дазай… — парень немного замялся, переводя взгляд на Анго — Это парень. — Да ладно… — Осаму до последнего думал, что у Оды не может быть парня, он же натурал, в общем, удивлению Шатена не было предела. Он думал, что упустил свой шанс начать с ним что-то больше, чем обычная многолетняя дружба, но уже явно поздно — Я не знал, что ты гей. — Я тоже до этого не думал, что смогу влюбиться в парня, но что-то пошло не по плану — Одасаку посмеялся и перевёл взор голубых глаз обратно на недоумевающего друга, смотря с лёгкостью и радостью — Ну а кто это… Пусть пока останется секретиком. — Ну вот что ты за друг такой — Дазай обиженно закатил глаза и снова перевёл взгляд на носки своих туфель — Бесишь, капец! — Да ладно тебе, не обижайся. Я тебе доверяю всё, так что… — он на минутку замолчал и, остановившись около дома Осаму, почесал затылок, продолжая — Когда буду готов рассказать об этом всему миру, ты будешь первым. Буду у тебя сидеть и трепать мозг своей необычной, наверное, историей. — Жду не дождусь. — Шатен начал рыться в сумке, пытаясь откопать спрятавшиеся где-то на дне ключи — Ладненько, я пошёл. Удачи вам, пока. — Давай — Ода помахал ему рукой, а Анго лишь кивнул на прощание, не разговорчивый парнишка, но верный и добрый. Ребята продолжили идти дальше, пока Дазай, наконец откопав ключи, потянулся к замочной скважине, но его остановил телефонный звонок. Шатену пришлось отложить открытие злосчастной двери на потом, доставая телефон, он читает родное слово «Мамочка». Сердце затрепетало, резко ему захотелось её обнять, но она сейчас, вроде как, в магазине. Может хочет спросить чего бы хотел взять из еды Осаму на отдых. Не ответишь не узнаешь. Кареглазый подымает трубку, прижимая телефон плечом к уху, и снова восстанавливает «борьбу» с дверью. На его лице светится счастливая улыбка, он отвечает мягко и ждёт нежного голоса мамы… Но на душе что-то не спокойно, пульс немного учащённый, такое бывало редко, чаще всего перед чем-то плохим, сердечко как будто плачет, Осаму пытается не обращать на это внимание. — Привет, мамуль — Дазай отвечал таким голосом, которым дети выпрашивали что-то у родителей. — Здравствуйте… — из трубки послышался грубый мужской голос, и это точно был не отец. Мужчина звучал расстроенно, в голове Дазая крутились разные мысли, он не мог понять: «Как телефон мамы смог попасть в руки чужому мужику? Кто этот мужик? Где, в конце концов, мама?..» — К-кто вы? И где мама… — У Осаму появлялась мысль сбросить звонок, но что-то его останавливало, вдруг случилось чего, не дай Бог, конечно. — Молодой человек, позвольте узнать ваше имя. — мужчина пытался говорить спокойно, но по голосу Дазая явно понял, что пацан ещё ребёнок. — Д-Дазай. Где мама? — Осаму продолжал настаивать на своём, больше всего ему сейчас хотелось услышать сладкий голос мамы, увидеть её. У Дазая на лице застыл страх, он выглядел, как маленький мальчик, который потерял маму в магазине. — Дазай-сан, как бы вам помягче сказать… — Нет, только не эта фраза! Она ужасна… После неё обязательно говорят что-то грустное. Осаму роняет ключи, ему хочется плакать, он ещё ничего плохого не услышал, но боится… Дазай, как маленький пушистый зайчик, которого загнали в угол, из которого невозможно сбежать. И мучают, мучают, мучают! Лёгкое ощущение одиночества начало дышать холодным дыханием ему в спину. Такое чувство, как будто земля под ногами начинает раскалываться, так же и внутри — Сердце не просто плачет, оно бьётся в истерике, истекает кровью и… Раскалывается на части. Дазаю больно, он не хочет даже задумываться о чём-то плохом. — {Нет! Всё хорошо! — думал про себя Дазай, сжимая в одной руке телефон, а в другой волосы на голове, чуть ли не вырывая их с корнем, лишь бы не заплакать; как никак «надежда умирает последней» — Мама… Сейчас она приедет, обнимет меня и всё будет, как раньше… Пожалуйста… Я-я… — Шатен облокачивается на дверь спиной, скользя вниз, он складывает ноги в коленях, упираясь в них лбом, и… Дрожит.} — Н-нет… — Дазай-сан, ваши родители… Попали в аварию… — внутри что-то треснуло, слёзы потекли по щекам, Осаму тяжело дышит, чуть ли не задыхаясь в собственной истерике, его трясёт всё сильнее. Почему это не сон? Почему не шутка? Почему именно жизнь? Да, остаётся надежда, что… Как можно позвонить именно с номера матери какому-то мужику?! — На соединении дорог около магазина, произошло ДТП. За рулём второго автомобиля сидел пьяный водитель… Избежать катастрофы не получилось бы. — {Чтоб горел в аду этот мудак!!! — всё, что мог делать сейчас Дазай, так это проклинать того мужчину… Он лишил его самого родного! — Что я теперь буду делать? Я-я… Я не смогу жить… — Осаму плачет, не заботясь о том, что подумают прохожие, увидев такого взрослого парня со слезами на глазах. Да похуй! Он хочет вернуться в прошлое, остановить родителей… Сказать… Что любит и услышать это в ответ… Увидеть их улыбки, а не изуродованные тела. — М-мама… П-папа…} — Дазай-сан, скажите адрес, мы подъедем и всё решим — Осаму дрожащим голосом пытается проговорить адрес, он не понимает почему судьба так смеётся над ним… Зачем лишает его родителей? Почему не убила и его тоже…***
Те полчаса, которые до него ехал участковый, были адом… Осаму, после отключения звонка, ещё несколько минут сидел в отчаянье на пороге дома, он не знал куда идти… Что делать? Спешить ему сейчас некуда… Дазай начал потихоньку осознавать, что больше никогда не увидит карих глаз матери, её улыбку, не услышит тот бархатный голосок, мягко проговаривающий слово «Сыночек»… Осаму привык к всему этому, ладно, если потеря девушки, но семья — это то, что дороже любого друга или самой дорогой вещи. Друзья меняются, мода уходит, а родные люди обязательно остаются рядом, поддерживают и самое главное любят. Дазая больше никогда не поцелуют мягкие губы матери в лобик на ночь, он не почувствует сладкий запах её духов… Всё! Жизнь не справедлива. Она любит забирать и дарить, но в ней существует подобие весов, не может быть так, чтобы у одной семьи было всё идеально, пока другая страдает от голода или недостатка денег. Дазай не понимал, за какие грехи его так покусали, расцарапали до крови сердце и опустошили душу. Вера в чудо сразу пропадает, когда теряешь смысл жизни… Шатен наконец подымается с насиженного места, наклоняется, чтобы поднять ключи и наконец входит в тёмный коридор. В доме пахнет вкусно, но именно этот запах напоминает о тех тёплых днях, когда Осаму возвращался домой, а его ждала мамочка, держа в руках что-то вкусненькое, чем Дазай всегда наедался до отвала. Отец, который потреплет его по волосам и потащит помогать в огороде или с машиной в гараже. Всё же было хорошо, а теперь… Он не может даже глаз поднять, везде лежат вещи родителей, всё напоминает о них. Кареглазый не знает, как сможет держаться на похоронах, он всё-таки взрослый, но не каждый день теряешь родню. У него нет работы, только школьные знания одиннадцати классов. Плюс… Если его сейчас кто-то не возьмёт к себе, то он отправится в детдом. А кто его возьмёт? Все родственники за границей, одни бабушка и дедушка скончались много лет назад. Но папины родители уже довольно пожилые люди, бабушка родила поздно, поэтому ей сейчас около семидесяти, а прокормить и проследить за подрастающим подростком, так ещё и с такой новоиспечённой травмой, не так уж и просто. Пенсия тоже очень маленькая, им самим еле на жизнь хватает… У других родственников и своих проблем хватает, у каждого по три-четыре ребёнка, куда ещё одного… В общем, лежит Осаму прямая дорожка в детский дом. Дазай на свою же глупость, по привычке, заходит в свою комнату совсем забыв о фотографиях на стенах. Его глаза расширяются, воспоминания вгрызаются в него, пробираясь в сознание тяжёлым камнем. Шатен проходит красными от слёз глазами по комнате, разглядывая застывшие на мгновение улыбки родителей. Одна из любимых фотография помогала вспомнить момент с гор, где отец чуть не скатился с крутого выступа вниз по горе, но, слава богу, Осаму был рядом и в последний момент успел ухватиться за сильные руки мужчины и, не без помощи матери, вытащил его обратно. в тот момент он сильно перепугался и дальше какое-то время называл его «Неуклюжей пандачкой». Мама лишь усмехалась, смотря, как отец тихонько толкает сына в бок, чтоб тот перестал дразнить. На другом фото показан момент, где Осаму, три года назад, впервые пытается приготовить шашлыки в лесу. Да, опасно, но надо было видеть эту детскую радость и огонёк в его глазах. Мама не могла нарадоваться прыгающим рядом сыном, она всегда жила лишь семьёй. Осаму был единственным сыном в семье, родители его оберегали любой ценой, за ним хоть в огонь, хоть в воду. А Дазай, как на зло, постоянно лез во всякие передряги и искал себе приключений на пятую точку. Ну не дурачок ли? Он то в речку на всех парах бежит, не заботясь о большой глубине и сильном течении, то к краю скалы, говоря, что «Так лучше видно пейзажи». Мать постоянно удивлялась, как она ещё жива осталась после такой нервотрёпки и огромного волнения за первенца. Сегодня он не был рядом с любимыми людьми. Их похоронят в холодную землю, из которой им один путь — на небеса. Они были прекрасными людьми, никогда не врали, не воровали, всего добивались своим трудом. Последними словами матери было, что она безумно хочет погулять на свадьбе Дазая, понянчить внуков и увидеть его совсем взрослым. — Прости меня, Мама… — Осаму опускает голову, по его щекам с новой силой текут слёзы, он дрожит и говорит совсем тихо, как будто дух матери сейчас рядом с ним и сможет услышать тихое признание сына, но уже не сможет, как раньше обнять и успокоить — Я не смог при жизни выполнить твою последнюю просьбу… Даже не верится, что ты вместе с папой не сможешь присутствовать на моей свадьбе, и вы не увидите моих детей, а они никогда не узнают, насколько… П-прекрасными были их… Б-бабушка и Д-дедушка — его голос дрожит, он падает на мягкий ковёр, начиная давиться своими же слезами и громко кричать. Он тяжело дышит, всхлипывает и тихонько продолжает, так искренне говоря умершим родителям, как бы веря, что они сейчас рядом, о своих чувствах — Я вас так сильно люблю…***
Стены вокруг сильно давили. Осаму еле-еле смог доползти до кровати и стянуть оттуда одеяло, накрываясь с головой, пытаясь спрятаться от этого безжалостного мира. Одиночество только и делало, что шептало: «У тебя больше никого нет», «Ты навсегда останешься один», «Тебя никто не возьмёт к себе, а в детдоме всем на тебя будет наплевать», «Ты ничтожество, которое даже семью уберечь не смогло». Дазай качался вперёд назад, пытался отвлечься. Но на что отвлекаться-то? Если его кто-то заберёт, то он уедет из этого дома и никогда не увидит своих друзей, да и с детским домом та же история… Бабушка и дедушка почти не ходят, хорошо если проживут ещё с десяток лет, но им дорожка начинает стелиться в дом престарелых. Шатен не сможет о них позаботиться, он учится, у него нет образования для какой-нибудь работы… Он и вправду бесполезен. Кареглазый не заметил, как уснул. Прошло приблизительно полчаса, Осаму почувствовал на своём боку, через одеяло, прикосновение широкой руки и прислушивался к шорохам. Шатен резко подорвался с нагретого места на ковре и убрал одеяло с головы в сторону. Перед парнем сидел взрослый мужчина, на вид сорока лет, с хорошо сложенным телосложением и грустными глазами. Он рассматривал Дазая с такой жалостью и сочувствием, также, как бы смотрел на маленького бездомного котёнка или щенка. Глаза у Осаму красные от слёз, из-за одеяла волосы немного взлохматились, а одежда на теле вся смялась после недавнего сна. Участковый потянул руку к волосам Шатена, начиная легонько поглаживать, пока рассматривал его лицо отрешённым взглядом коньячных глаз. — Здравствуй — начал мужчина, подымаясь с корточек и начиная проходить взглядом по фотографиям на стенах. Он смотрел пристальным взглядом, подмечая счастье на лицах этой семьи, Шатен и вправду был счастливым ребёнком — У тебя есть родственники в Осака или, хотя бы, в Японии. — Бабушка и Дедушка, но они очень старенькие — Осаму отвечал дрожащим голосом, стараясь не зарыдать от давящих на него стен родного дома — Сами еле выживают… Меня они не потянут. — А дяди или тёти? — Участковый снова переводит взгляд на подростка, понимая, что если сейчас никого не найдётся, то ему один путь — в детдом. — Н-нет… Ни у м-мамы ни у папы не было братьев и сестёр. Остальные родственники живут за границей. — Понятно. Мы разберёмся, что с тобой делать. Сам-то как? — П-плохо… Как человек должен себя чувствовать при потере самых родных людей? — от очередного прилива воспоминаний снова наворачиваются слёзы, он не сводит взгляда с глаз напротив — Хочу остаться здесь, сам. Я как будто чувствую и слышу родителей. Они… Плачут — по щекам потекли слёзы, но никуда не поедет, не важно куда его захотят увезти, он остаётся дома. — С тобой точно будет всё нормально? — мужчина присел рядом, ложа в успокаивающем жесте руку на плечо парню. — Конечно… — он нагло врёт, здесь всё давит, всё пытается напомнить о спокойных деньках и шепчет об подступившем одиночестве. Да, его должны были забрать, но он ещё долго давил на то, чтобы его хотя бы на сутки оставили здесь. Плюс уже солнце почти село, а Осаму явно был не в силах сейчас собирать вещи, которые вкусно пахли стиральным порошком, который мама самолично вливала в машинку, после бережно вывешивала на сушилке. Жалко, что больше Дазай не сможет помочь ей с уборкой дома. Участковый уехал разбираться с дальнейшей жизнью бедного подростка. Пока тот бродил по дому и пытался найти место, где будет хоть немного легче. На кухне стояли вчерашние кексики, приготовленные мамой с чистой любовью, от этого становилось больнее, он ведь больше никогда не съест свежеприготовленную выпечку матушки. В конце концов, Дазай просто на просто не смог находиться в этой давящей на психику обстановке и вышел на внутренний двор. На улице уже совсем стемнело, он сразу начал вспоминать поездки в лес, где над ними светила луна, а отец показывал разные созвездия на небе соединяя их невидимой линией. Осаму решил полностью наплевать на своё одеяло, забив на грязь и предметы, способные порвать его. У Кареглазого было одно любимое место — это небольшая площадочка перед дверью на чердак, он любил туда забираться, класть себе что-то, чтобы мягче сидеть было, и просто любовался звёздами. Сейчас он делает аналогичные действия, по пути захватив мягкую сидушку. Перед ним, такое чувство, расстилается целый мир. Он рассматривает большие дома вдалеке, после, поднимая глаза, начинает искать созвездия, которые когда-то показывал отец… Так Шатен просидел до поздней ночи, ему некуда теперь торопиться… В голову забирались воспоминания и понимание того, что он сейчас мог сидеть где-то в горах, любуясь совсем иными видами, или в лесу перед ярко горящим костром, согреваясь в объятьях родителей… Осаму — семнадцатилетний подросток, от резкой потери родителей у него едет крыша. Он бросил одеяло на улице, спустился вниз и… Ему так хочется к родителям. У него перед глазами мелькают их силуэты. Он слышит сладкий голосок матушки, которая шепчет: «Сыночек, мы тебя так любим и безумно скучаем. Иди к нам, я тебя обниму.» Перед глазами светится нежная улыбка мамы, а тело само рвётся в её безжизненные холодные объятия. Дазай закатывает рукава рубашки, берёт лезвия для бритвы, садится рядом с ванной, совсем улетев в другой мир. Он ощущает существование мамы рядом с ним, она говорит, что тот молодец, и что через некоторое время они наконец встретятся. Шатен проводит по тонким запястьям острым лезвием, ощущая движение метала по своей бледной коже, а после, заворожённо наблюдает за капающей в белоснежную ванную кровью. Осаму начинает на себе ощущать эту тонкую грань между миром живых и миром мёртвых. Он наслаждается моментом, совсем скоро он сможет увидеться с родителями, обнять их, сказать, что очень сильно любит. Шатен не мог отвести глаз от алого цвета своей крови, вытекающей из его вен. Он перестал существовать в реальности, собираясь подписать договор со смертью, делая всё новые и новые порезы. Где-то вдалеке было слышно гудение холодильника, шуршание одежды от движения тела, которое Осаму постепенно перестаёт чувствовать, какие-то стуки во входную дверь.Стоп…
Кареглазый пытается прислушаться, стуки становятся настойчивее. Дазай, как в бреду, пытается доползти до входной двери, веря, что на пороге будет стоять мама. Рукава рубашки сползли по тонким рукам парня, пачкаясь в алой крови. На тех местах, где Осаму ставил ладонь, дабы попытаться сохранить равновесие, оставались красные следы. Шатен, не смотря ни на что, спешил отворить дверь, он не мог смериться со смертью родителей, он верил, что они пришли за ним. До двери Кареглазый доползает не так уж и быстро, его качает, а стуки за это время так и не прекратились. С помощью обувницы, он старается поднять, на его удивление, до безумия тяжёлое тело и, наконец, отворяет дверь. На пороге стоит его соседка, Коё, под глазами небольшие мешки из-за недосыпа, сама она завёрнута в палантин неброского цвета. Женщина с непониманием оглядела подростка, делая акцент на рукавах рубашки. Из-за поздней ночи она не сразу поняла, что случилось, но, как только пришло осознание, Коё молча вошла в дом, рыская по всем ящикам в поисках аптечки. Если быть честным, Озаки не любила Дазая, за его ум, красоту и, в принципе, он был идеальным. Её сын всегда пытался переплюнуть Шатена, но не выходило. Он из кожи вон лез, лишь бы стать лучше, ночами не спал. А Осаму в этот момент лишь легко отвечал у доски и ему было плевать на остальных, ну, так считала сама Коё. Сейчас же она сидит около Кареглазого на полу, натягивая жгут и прикрывая порезы чистым полотенцем, пока второй лишь шептал: «Ты не мама… Где мама?». Он скучал. Очень скучал! Его качало, глаза были красные из-за недосыпа и постоянных слёз. Он не знал, куда ему деваться дальше, он ведь никому не нужен, у всех и своих проблем хватает. Женщина не могла сообразить, что происходит. Родителей Осаму и вправду не было дома, это, конечно, не её дело, но, как соседка, она знала, что Шатен с семьёй всегда на выходные уезжает отдыхать куда-то. Она подымает взгляд на потухшие глаза подростка, который наблюдает за действиями Рыжеволосой Красавицы. — Осаму, что случилось? — наконец осмелилась что-то сказать Коё, аккуратно вытирая кровь — Где твои родители? — Они мертвы — Дазай пытается спрятать слёзы за чёлкой, больно улыбаясь — Я так надеялся, что они вернутся домой и всё будет хорошо. Но пришли Вы… Я практически встретился с ними, а Вы всё испортили. — Так. — Коё достаёт телефон набирая номер скорой, она представляется матерью Шатена, услышав информацию о времени ожидания, она благодарит диспетчера и бросает трубку, продолжая — Всё будет хорошо, я здесь… — не смотря на то, что она не сильно то и любила этого парня, женщина была очень понимающей. Потеря родителей для подростка в таком молодом возрасте очень страшно, любой бы захотел попрощаться с жизнью — Сейчас приедет скорая и поможет те… — Мама… Хочу к маме — Шатен был похож на маленького котёнка, у женщины заплакало сердце за этого паренька, она трепетно и аккуратно прижала худое тело к себе, ласково поглаживая по голове.***
Ещё полтора часа они пробыли в больнице, Осаму зашивали вены, нормализовывали количество крови в организме и, после всех процедур, отпустили домой под контролем Коё. Когда они вернулись, на часах горели злосчастные четыре утра. Коё вымоталась с этим проблемным подростком, но понимала, что Осаму сейчас намного хуже. Она уложила его в постель, мягко поглаживая по голове, пока тот не переставал мямлить себе под нос: «Мамочка…» Женщина очень сочувствовала его горю, но ничем помочь не могла, его обязательно кто-нибудь заберёт, он чудесный ребёнок. Коё дождалась, когда Шатен уснул, помыла пол от крови, после неудачной попытки суицида бесстыжего подростка, и сама тоже отправилась спать.***
Остальные часы Дазай спал, как убитый, ну это и не удивительно. Он большую половину дня рыдал, в школе шесть часов проучился, так ещё и до 4 утра не спал, всё по больницам ездил, да вены зашивал. Спустя жалкие пять часов, его будят стуки в дверь. Шатен резко подрывается, переходя в сидячие положение, пытаясь понять, что происходит. Он оглядел комнату, сразу вспоминая вчерашний день. Голова до жути сильно болела, как будто он выпил весь алкоголь в местном баре, он начинает массировать вески, постепенно догадываясь, кто может стучаться в дверь. Сегодня похороны, будет куча родственников и друзей семьи, которым он безразличен. У них своя семья, свои дети и свои планы на выходные. Осаму не спешит подыматься с кровати, ему кажется, что если он сейчас попытается подняться, то просто грохнется в обморок из-за жуткой головной боли. Кареглазый как будто чувствует, что у него в голове что-то пульсирует, он опускает руки на кровать, с непониманием разглядывая огромные красные пятна на рубашке и свои забинтованные руки. Резкое осознание заставляет подняться с кровати и как можно скорее стянуть испорченную одежду с худого тела. Дазай подбегает к шифоньеру, доставая первую попавшуюся классическую чёрную толстовку, в глубине шкафа достаёт штаны. Переодевшись в довольно мрачный для него прикид, но полностью подходящий под сегодняшнюю ситуацию, он по дороге выбросил рубашку, которую спасать было уже бесполезно, и пошёл открывать дверь из-за которой не переставали звучать стуки. Если быть честным, Осаму до жути сильно не хотел никого видеть. Все вопросы и утешения делали только хуже, и заставляли раз за разом вспоминать вчерашний день и вновь без устали рыдать. Нельзя сказать, что Дазай начал потихоньку успокаиваться и практически смирился со смертью родителей. Нет. Скорее он просто не выспался и усталость продолжает давить на него и на его мозг. Шатен всё-таки подошёл к двери, открыл её, естественно она была открыта, кому бы её вчера закрывать. — {Кстати… — думал про себя Осаму, вспоминая, уже сегодняшнюю, ночь — Надо не забыть поблагодарить Коё за помощь. Я принёс ей в три часа больше проблем, чем она получает за целый год, наверное. Странно это, конечно… Она меня терпеть не может, как и её сынок. Но она помогла, спасла, свозила в больницу и даже спать уложила. Коё всё же прекрасная женщина.} На пороге дома стоял его крёстный с женой. Детей они похоже оставили дома, но это совершенно не волновало Дазая. Гости были облачены в чистый чёрный, хорошо выглаженный костюм и такого же цвета платье в пол. Дазай только хотел открыть рот, чтоб поздороваться, но к нему сразу подлетела жена крёстного. Её ядовито чёрные волосы упали на плечи парня, а сама девушка заплакала, сильнее прижимая худощавое молодое тельце к своей пышной груди. — Господи, бедненький ты мой мальчик! — мямлила девушка, нежно поглаживая Шатена по его пушистым волосам — Совсем же ещё молодой. Бледный совсем, исхудал до жути — Брюнетка наконец выпустила Осаму из своих крепких объятий — Ты, вообще, когда в последний раз ел? — Вчера… — Кареглазый немного замялся, переминаясь с ноги на ногу — Утром. Да мне и не до этого было… — Ужас какой. — девушка вытерла платком слёзы, продолжая — Я так сочувствую тебе, Малыш. Твои родители были совсем молодыми, они радовались любому случаю в этой безжалостной жизни. Видел бы ты, как твой отец встречал маму вместе с тобой из роддома. С огромным шикарным букетом цветов, кучей шариков, даже, если я не ошибаюсь не сэкономил на лимузине. — Осаму опустил взгляд в пол, пытаясь сдержать слёзы. Вот, что и требовалось доказать, обязательно же будут каждый что-то подобное рассказывать, доводя до истерики — Ну все-таки первенец родился. Так ещё и сын! Это же самое большое счастье для отца. А сейчас смотрю на тебя… Каким же ты вырос красавцем, не разочаровывал родителей… — Уже решено кто тебя заберёт? — наконец прервал слёзный рассказ своей жены крёстный. — Вроде нет… Я не знаю — Осаму поднял уставший взгляд на крёстного, продолжая — Да и никому я не нужен, у всех своих родных детей полон дом. — Не говори так — мужчина потрепал парнишку по голове, немного запутывая и без того лохматые волосы — Ты прекрасный умный ребёнок, кто-нибудь тебя обязательно заберёт к себе… Около дома Дазая припарковалась ещё одна машина, это оказались бабушка и дедушка по отцовской линии. Дазай поспешил помочь выйти своей довольно пожилой бабушке из машины. Она сразу принялась его целовать, жалеть и плакать. Она не могла успокоиться, она боялась и за внука, и не могла поверить в смерть своего единственного сына. Судьба злодейка сделала так, что он умер раньше своей старенькой матушки. А по поводу Осаму вообще большие, просто громадные вопросы. Они не могут, у крёстного своих детей куча, сестёр или братьев у родителей нет. Ну куда деваться?! Прямая дорога в детдом, сука. Жизнь говно! Приехали не все друзья и родственники, они позвонили, сообщив, что находятся очень далеко и тупо физически не успеют. Посочувствовали, пообещали проведать и всё. Ну Осаму ничего и не надо от них больше, он не маленький и довольно умный. Он всем будет обузой, его надо кормить, поить, одевать и обучать. Это лишние проблемы. Морально он подготавливал себя к самой ужасной поездке в своей жизни… В детский дом.***
До десяти часов утра в доме закрыли все зеркала тканями и успели довести Дазая до истерики со всеми разговорами про его родителей. В десять начались похороны, захоронение тел и всё остальное. Дазай в какой-то момент, чтобы отвлечься, начал задумываться о том, откуда взялись деньги… Ни с того ни с сего, резко церковь выделила время именно на них, хотя у некоторых тоже умерли родственники, возможно раньше, чем у семьи Шатена, так же и гробовщики, резко отделили время и выкопали ямы… Так ещё и место на кладбище тоже не дешёвое. Но, когда Осаму с остальными пришли на кладбище, просто сказали, что ваше место там-то и всё… Хоть Кареглазый не мог найти ответ на этот вопрос, он старался не отвлекаться. Шатен в последний раз смотрел на своих самых близких людей… На лице матери и отца было множество ран, похоже от стекла лобового окна. У матери явно была или сломана или вывернута рука, по отцу сразу не скажешь где и что сломано, но, как говорит крёстный, у него перелом рёбер в некоторых местах и с позвоночником что-то… Всё таки тот пьяница влетел именно с его стороны машины. К двенадцати часам потихоньку кто-то начал уезжать домой, по своим делам, к детям. С Дазаем остались только бабушка и дедушка, да и те тоже уехали примерно через час из-за того, что у бабушки прихватило сердце. Шатен не успел ещё «насладиться» одиночеством, как к дому подъехала полицейская машина. Из неё вышел тот участковый, которого Осаму видел вчера, но помнил совсем туманно, из-за своих мыслей и нервов. Мужчина вышел из автомобиля, подходя к парнишке, который только только собирался зайти в дом. — Здравствуй, Дазай — начал Участковый, на что Шатен лишь кивнул, грустно смотря на собеседника — Ты как? — Ну… — Кареглазый не знал, что ответить. Как должен себя чувствовать ребёнок семнадцати лет, который совсем недавно похоронил своих родителей, а с ними и свою прекрасную жизнь — Наверное, нормально… Повидался с некоторыми родственниками. Вы приехали, чтобы забрать меня в детдом? — Нет. — Мужчина, на удивление Дазая, улыбнулся, положив свою широкую ладонь к нему на плечо, в успокаивающем и бодрящем жесте — За тобой уже довольно давно выехал твой дядя… — Участковый посмотрел на наручные часы, сверяясь со временем — Примерно через час будет здесь. Так что иди собирай необходимые тебе вещи и скоро ты поедешь в свой новый дом. — Д-дядя?.. — Осаму с огромным непониманием в глазах, рассматривал серьёзное лицо Мужчины на против — Но… Ни у моего отца, ни у моем матери не было не братьев, ни сестёр в роду… — То есть? Как же нет? Мы созвонились ещё вчера, уже вечером он выехал из Йокогамы сюда. Ты уверен, что в Йокогаме у тебя нет родственников. — Нет… Только бабушка и дедушка, но они умерли уже довольно давно. А про остальных я ни слухом ни духом. — Ну приедет, может узнаешь. А сейчас мне пора по работе ехать. Прости, но компанию тебе составить не смогу. — Да мне и не нужно. До свидания… — Давай. Может как-нибудь и встретимся — Мужчина пошёл в сторону машины, сел в неё, завёл и помахал рукой через окно, в прощальном жесте. Осаму помахал в ответ и, когда машина скрылась из вида, пошёл в дом, как сказал Участковый собирать необходимые вещи. — {Дядя… — Осаму всё никак не мог успокоиться, ходил по своей комнате, погружаясь всё дальше в раздумья — Ну у мамы же нет братьев! Может только, если сводные. И старший наверняка… Я его даже в детстве не видел! Какого чёрта, он, ни с того ни с сего, резко спохватился и вспомнил, что у него, оказывается, есть сестра и племянник? Ну бред же полнейший…} Осаму не спеша собирает всю свою одежду, которой у него не так уж и много. Несколько толстовок, парочку штанов, разные по размерам и цветам футболки… Да и всё, наверное. Школьные вещи ему не сильно нужны будут. Он на это надеется… А вообще ему полностью похер сейчас на школу и всю одиннадцатилетнюю учёбу. Шатен пихает всё в чемодан, который лежал под его кроватью, терпеливо дожидаясь своего часа. С полок на столе он вытащил несколько блокнотов, в которых пытался практиковать своё творчество, но профессионал из него так и не вышел… Кареглазый быстренько сложил ручки и карандаши в пенал, и так же, как и одежду, запихнул их с блокнотами в чемодан. Шатен начал снимать фотографии со стен, запихивая их обратно в фотоальбом, откуда как-то доставал их, говоря, что хочет, засыпая, вспоминать все счастливые моменты его жизни, которые сейчас приносят лишь боль и раздирают душу на маленькие кусочки. Следом в чемодан «полетел» и альбом, Осаму держался… Он старался не плакать, не срываться, и ни в коем разе не делать того, что произошло вчера… Блин! Точно, надо же поблагодарить Коё за помощь. Кареглазый порыскал на полках в кухне какие-нибудь вкусные конфетки и на его счастье, им недавно дарили коробку конфет. В семье ни Дазай ни родители, сладкое не сильно любили, поэтому конфеты у них чаще всего просто лежали. Осаму ещё кинул по мелочёвке чего-то в чемодан, закрыл его и выставил в коридор. Шатен не знал, точно ли Коё сейчас дома, но… Была не была! Он выходит, идёт в сторону соседнего строения, думая, как начать разговор. Как никак, он сотворил такую глупость, он просто был похож на психа. Рыжуля могла его просто оставить и всё, но она осталась и помогла чем смогла. Осаму правда ей очень благодарен; он широко улыбнулся, выдохнул и постучал в дверь. Открыли довольно быстро, на пороге появилась красивая женщина в светло розовом кимоно. Шатен сразу протянул ей конфеты, наклоняясь немного вперёд. — Здравствуйте, Ане-сан. Спасибо вам огромное! — Кареглазый выпрямился и с грустной улыбкой посмотрел на бледное лицо женщины — Я хотел вас поблагодарить за вчерашнее. Не знаю, что было бы со мной, если бы вы не пришли вовремя. Я, наверное, был похож на психа? — Привет… — Дазай смог ввести Красавицу в ступор своим поведением, но она сразу сообразила что к чему и улыбнулась в ответ, принимая конфеты от подростка — Да, ты выглядел очень замученным… Я не знала, что с тобой делать. Ты, кстати говоря, как себя чувствуешь? — Ну, вроде, неплохо. — Осаму почесал затылок, смущённо опуская голову в пол — Правда не ел со вчерашнего утра, никак времени, да и желания нет… — С ума сошёл?! Желудок же посадишь — Женщина с жалостью осмотрела парня с ног до головы, продолжая — Кто тебя забирает? — Как сказал Участковый, мой дядя… Но я понятия не имею, что это за человек. Ни по маминой ни по папиной линии братьев я не помню. — Странно… — Да, непонятная ситуация — Осаму усмехнулся, переминаясь с ноги на ногу — Участковый сказал, что мой дядя выехал сюда ещё вчера из Йокогамы. — Ого… От Йокогамы же ехать около семи-восьми часов. — констатировала факт Рыжеволосая Красавица, поправляя пояс кимоно — А ты ничего не ел со вчерашнего утра… — Я надеюсь на то, что дядя где-нибудь остановится по дороге и я хоть что-то смогу съесть… -Так, стой здесь — сказав это, Коё пошла в глубь дома, поворачивая в сторону кухни. Женщина, по звуку доносящемуся из комнаты было понятно, что зашуршала пакетами, и в конце концов вышла держа один из них в руке, в котором было три больших булочки, почти с ладошку — На, может перекусишь в дороге. Они с вишней, не знаю, любишь или нет такие, но… — Спасибо вам огромное — Осаму, выхватив пакет с пирожками, крепко обнял женщину, наконец счастливо улыбаясь за эти два дня. — Не за что… — Парень отстранился от Рыжули, с трепетом сжимая пакет с пирожками в руке, пока женщина продолжала — Мне уже пора, я собиралась проехаться по магазинам… Так что, надеюсь на то, что мы с тобой ещё как-нибудь встретимся, может приедешь сюда со своим дядей. Познакомишь заодно — пока женщина говорила, она поправляла кимоно после неожиданных объятий подростка, затем потрепав его по голове, попрощалась и ушла обратно в светлое помещение, тихонько закрывая за собой дверь. Кареглазый пошёл к своему дому, он выкатил на ступеньки чемодан, сел рядом и стал ждать… Чуда? Он даже не может представить, как выглядит его дядя. Если он тоже пожилой, и у него проблемы со здоровьем. Не дай Бог, конечно… Или же злой до чёртиков и заставит делать Дазая самую тяжёлую работу по дому, и даже не войдёт в положение, и пошлёт дальше доучиваться в школу, или сразу на работу, чтоб тоже оплачивал место, в котором собирается жить. От подобных мыслей мурашки по коже… Шатен резко вспомнил про плед, который оставил на крыше, он резко поднялся с насиженного места и пошёл подниматься на чердак. Взяв одеяло, и, спустившись вниз, Кареглазый сложил его и еле-еле впихнул в чемодан. Ну, а вдруг будет холодно в поездке, или же на самом месте. Да и этот плед является маленькой частичкой дома. У Шатена резко заурчало в животе и он вспомнил про сладкие пирожки Ане-сан. Съев один пирожок, Осаму приметил подъезжающую машину. Осмотрев её от капота до багажника, он понял, что это не слишком-то и дешёвая тачка. — {У нас в семье нет богатых родственников… — думал Шатен, вставая и ближе пододвигая к себе чемодан. Из машины показалась седая макушка… — Дядя? Нет. Точно нет… Он, блин, выглядит старше родителей мамы… Что за хрень? Откуда такая тачка? Кто этот дед вообще такой?! — Дазай нахмурился, непонимающе смотря то на мужчину, то на автомобиль, не спеша подходя ближе.} — З-здравствуйте.....