***
Всё началось с одной простой фразы. Или, вернее, эта фраза привлекла внимание одного лысого эльфа, пробудила интерес, маленький и безобидный, всего лишь огонёк, недостойный называться даже костром. Едва ли долийцы в представлении Соласа интересовались чем-то, кроме своих собственных убеждений.***
Дорога в гору этим жарким днём оказалась куда сложнее, чем долиец предполагал. Над кронами высоченных могучих деревьев простиралось лазурное небо, радовавшее обитателей Изумрудных Могил яркими лучами солнца, которые кое-как пробились через густую листву. Инвизитор ненадолго остановился, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. Фигура, что шла впереди него, тоже остановилась, оборачиваясь. — Я теперь понимаю, почему ты не ходишь в людских ботинках, — страдальчески проговорил Эрниль, чувствуя, как непривычная обувь натёрла ему ноги. Он достал из-за спины посох, опираясь на него и переводя дыхание. — Долго нам ещё идти до Дин’ан Ханина? — Ещё примерно полтора часа, леталлин. До захода солнца мы должны успеть, а заночевать мы сможем прямо там. — Хах, разве ты не говорил, что там водятся гигантские пауки? Явно не звучит как самое безопасное в мире место для ночлега… В ответ на губах Соласа долиец увидел лишь сдержанную улыбку. Инквизитор прекрасно помнил, как задавал вопрос о чудовищных тварях и раньше, ещё в старом Убежище, и в ответ получил лишь то, что чудищ надо «подкормить». Но всё равно это не внушало спокойствия. В любом случае останавливаться сейчас — значит, нарваться в сумерках на диких зверей или кого похуже, потому, взяв себя в руки, беловолосый эльф вновь отправился в путь за своим проводником. Как и было обещано, они достигли гробницы до наступления темноты. То, что Инквизитор увидел перед собой спустя целый день изнуряющей ходьбы, определённо, довольно стремительно будило в нём восхищение, а заодно и множество вопросов к Соласу, который спокойно расположил рюкзак в комнате недалеко от входа. — Пусть это величественное место и заброшено, нам нужно быть предельно осторожными. Завеса здесь теперь тонка, — отступник протянул руку к потрескавшемуся, поросшему мхом камню стены, слегка оглаживая его кончиками пальцев. Во взгляде элвена читалась печаль. — Время не пощадило это место, — с досадой проговорил Лавеллан. Он недолго помолчал, рассматривая шаткие своды арок, а затем глянул вновь на Соласа. — Я слышал, что эта гробница была убежищем для Изумрудных рыцарей… Это правда? — Да. Они когда-то были самыми почитаемыми эльфийскими героями, полагаю, Хранительница из твоего клана рассказывала о них? — мужчина полностью развернулся к своему спутнику, глядя внимательно в его глаза и в привычной манере убирая руки за спину. Солас обожал так делать, когда доводилось о чём-то рассказывать внимательному слушателю. — Да… Но в моём клане об этом месте предпочитают не говорить. Для нас эта гробница — свидетельство величайшего поражения и непроходящей скорби. Отчего-то такое пристальное внимание начинало смущать, и долиец поспешил отвести взгляд в длинный коридор, ведущий в просторный полуобвалившийся зал. Из исторических книг, завалявшихся у него на полках в Скайхолде, он вычитал что-то об истории этого места, но так ли оно соответствовало действительности? Хотелось бы увидеть хоть что-нибудь своими глазами, узнать подлинную картину произошедшего. Увы, даже Тень — лишь отголоски, не более того. — Нам сюда. Пойдём. Голос, мягкий и спокойный, вырвал Эрниля из его мыслей, и он поспешил на его зов. Вместе с отступником они бродили по залам и коридорам не меньше часа. Попутно беловолосый слушал рассказы об Изумрудных рыцарях, искренне восхищаясь ими, и с неприкрытым интересом расспрашивал Соласа, пока огонь факела, горевшего ранее в руке долийца зеленоватым пламенем, не был затушен каплями дождя, упавшими с видневшегося средь развалин неба.***
Они вернулись на свою стоянку довольно быстро, потому как из-за начавшейся непогоды средь каменных стен начинало стремительно холодать. Благо, в комнате, в которой они устроились, не было дыр в потолке, иначе бы их вещи стремительно промокли до последней нитки. Солас зажёг новый факел, пока Инквизитор расстилал свой спальник на полу, утепляя мехом. — Ты говорил, что Завеса здесь тонкая. Значит… Мы можем войти здесь в Тень? И увидеть, каким это место было когда-то давно… — Если нам повезёт, — с надеждой в голосе проговорил Солас, улыбаясь самыми уголками губ и вешая факел на стену. — Я был бы рад разделить с тобой эти незабываемые ощущения. А заодно и обзавестись новым ценным воспоминанием.***
Кто же знал, что войти в Тень настолько сложно?! Лёжа рядом с Соласом в своём собственном спальном мешке, Инквизитор чувствовал, как замерзает. Он смотрел в едва освещаемый потолок, слушая, как где-то неподалёку капли воды срываются с мокрой плитки и разбиваются о камни, а в траве кто-то то и дело шуршит. Стройный эльф повернулся набок и поёжился, поглядывая на лежащего рядом мужчину. В уже совсем слабом свете зеленоватого факела и без того бледный отступник казался фарфоровым. Лицо было совершенно спокойным, неподвижным, а дыхание словно и вовсе отсутствовало. Осталась только давящая тишина и стук капель о каменный пол, всё больше сводивший с ума. Эрниль закрыл на мгновение глаза.***
Через веки, казалось, парня слепил яркий свет, но отчего-то не схожий с солнечным. Он исходил от теплившегося в жаровне огня, освещая стену, украшенную золотом и замысловатой резьбой. Эрниль потёр глаза, не веря тому, что видел перед собой. Сперва он сильно испугался, оттого вскочил с пола, озираясь по сторонам. Как он сюда попал? Почему он не помнит этого места? И где, Фен’Харел возьми, его посох?! Когда же паника поутихла, до парня дошло. Никогда ещё Тень не ощущалась им столь явно, словно всё происходящее и вовсе не было сном. Но в воздухе чувствовалась тяжесть воспоминаний, вся горечь произошедших тут событий, и хоть залы теперь не были разрушены, ходить по ним было всё ещё не просто. В одном из очередных коридоров Эрниля резко взяли за плечо, не слишком грубо, но этого хватило, чтобы тот дёрнулся. На него смотрели серые глаза Соласа, выражая обеспокоенность. — Я долго не мог найти тебя. С тобой всё хорошо? — высокий эльф сжал Инквизитора в своих объятиях, приглаживая ладонью его белые, немного всклокоченные на макушке волосы. Пухлые губы коснулись лба, исчерченного валласлином. — Всё в порядке! Сначала я не смог уснуть, а потом потерялся здесь, — Инквизитор неловко улыбнулся. Боги, как же глупо он себя сейчас чувствовал. — Главное, что я смог найти тебя. Пойдём со мной, я покажу кое-что… И Лавеллан пошёл, всё громче и чётче слыша крики и звуки боя в одном из главных залов. Мимо парня проносились духи в обличие тевинтерских солдат, некоторые из них падали, сражённые призрачными стрелами последних защитников этой гробницы. Но силы эльфов и тевинтерских захватчиков явно были не равны. Долиец молчал, боясь спугнуть видение, и лишь окунался в него вместе с Соласом глубже. Вот главный зал, украшенный золотом и фресками древних богов. Кучка эльфов отступала к стене. Матери обнимали своих детей, а их отцы яростно бились с захватчиками до последней капли крови, дабы защитить это священное место и своих родных. В один момент из рук одной эльфийки вырвался испуганный ребёнок, попытавшийся убежать. Он был лёгкой мишенью для тевинтерских лучников. И тогда один из эльфийских воинов сорвался с места, хватая мальчика и падая перед ним на колени. Множество стрел вонзилось в его спину, и тот истёк кровью, постепенно поникнув головой. Кто-то в толпе истошно закричал имя «Талим», перекрикивая даже громкий плач, которым разразилось прикрытое от стрел дитя. Армия Тевинтерской Империи была беспощадна, оттого в этой ужасной схватке выжили лишь те, кто сумел бежать в более глубокие коридоры и комнаты, сокрытые от чужих глаз. Полы были усеяны трупами, повсюду брызги крови и жуткие стоны умирающих. От всего этого беловолосому стало плохо, и он поспешно зажмурил глаза. Боль и страдания словно впитались в стены Дин’ан Ханина, и духи, живущие в Тени, переняли эту боль, оставляя отголоски воспоминаний, вспыхивающих, и зачастую почти тут же ускользающих. — На следующий день родные вернуться за телами погибших, — Солас звучал глубоко опечаленным, но голос его не дрогнул. — Одну из вернувшихся звали Соран. Однажды я видел воспоминание, в котором она узнала средь бренных останков своё дитя. Отступник оглянулся на Эрниля, подмечая, как тот заметно побледнел, и на лицо стал мрачным и опечаленным. Он взял его за руку, — пойдём отсюда. Инквизитор кивнул. Больше всего ему сейчас хотелось проснуться.