Остров свободы

4 мая 1998 года       Найти подходящий дом было просто: выцветший, с покусанным карнизом, прячущийся за широкими листьями пальм. На фасаде и крыльце старые следы пуль. Окна закрыты досками, главная дверь забита гвоздями. Местные не лезут внутрь — знают, всё ценное отсюда вынесли еще в 60-ые. На острове много заброшенных и разграбленных маггловских особняков. Дом, который выбрала она, почти пуст. С лепных потолков свисают обесточенные провода, из стен торчат голые крючки для картин, с каменной лестницы содран ковер. Камины разбиты, но в них нет необходимости — на улице стоит жара. Духота, цветные ящерицы и москиты размером с ладонь следуют за ними повсюду с самого приезда. Точнее сказать, с побега из Великобритании. В комнате, которую она облагородила, спасительная тень. Беспощадное солнце лишь тонкими струями пробивается через заколоченные окна и полосками нагревает затертый пол. Здесь их никто не найдет. Она об этом позаботилась. Из мебели в спальне: облупившийся от времени комод с разбитым зеркалом в изголовье, небольшая тахта с ветвистыми ручками — женщина помешается на ней, лишь поджав под себя ноги — и исполинская кровать, прежде принадлежавшая хозяину особняка. Она пытается подремать под степенное дыхание того, кто восстанавливает силы за сетчатым пологом на кровати, но бурная испанская речь с улицы каждый раз заставляет её хвататься за палочку. Тихо двигаясь вдоль деревянного изножья, Беллатриса подходит к окну, нагибается, сквозь щель наблюдая за прохожими. Прямо под ними в залитом солнцем тупике торгуют фруктами и рыбой. Двое крепких мужчин, перекрикивая друг друга, складывают пустые коробки в корзину мопеда. Ничего подозрительного — просто маглы, снующие туда-сюда, как тараканы. Никто не знает, что они здесь. Что они живы. Голыми ногами по теплому бетону, ведьма идет к треснутому зеркалу. На её вспотевшем лице россыпь мелких царапин — над грудью, если оттянуть ворот расплывчатое бордовое пятно. Еще два дня назад была битва, были армии, слезы и хохот, а сегодня они вынуждены прятаться на другом конце света без соратников, без егерей, без денег. Если будет необходимо, колдунья сдаст в скупку все украшения и артефакты, что остались при ней. За кольцо и маску они получат достаточно, чтобы прожить здесь столько, сколько понадобится ему. Из соседнего квартала доносятся звуки колоколов центрального собора. Торговцы под домом накрывают фрукты полосатой клеенкой и выходят из переулка. Беллатриса думает о том, чтобы выкрасть немного еды. Она могла бы просто убить продавцов, но применять такую магию сейчас опасно. Их могут искать. С приходом вечера ведьма становится настороженнее. На кровати под пологом всё также тихо. Она пододвигает тахту ближе, чтобы разбирать звук его дыхания за хмельными выкриками с улицы. Беллатриса лежит напротив безмолвной кровати в позе эмбриона: у неё затекают уставшие ноги и болит еще свежая рана. Дом постепенно начинает остывать, становится холодно. Над ухом то и дело жужжат комары, пробравшиеся в их укрытие по печным трубам. Она ждала этого с самого прибытия, но всё равно оказалась не готова. Человек под пологом открыл глаза, шумно выдохнул и зашевелился на простынях. Длинные пальцы потянули за край ткани и распахнули тонкие занавески. Он выглядел так, как будто битва не была проиграна, как будто они не бежали сюда через половину земного шара, как будто они не потеряли всё. — Мне нужна моя палочка. Настоящая. Беллатриса тотчас опустилась на колени перед кроватью и, достав из карманов платья тисовую палочку, протянула её Темному Лорду. — Ты ведь не думала, что у меня нет запасного плана, правда? Еще ноющая, металлическая правая рука женщины блеснула в темноте чистым серебром. — Никогда.