***
— Что ж… Я смотрю на юношу пытливым взглядом. Теперь на нем ни пятнышка грязи. Он сидит прямо, боясь лишний раз шелохнуться. Старательно не глядит в мою сторону, нервно сжимает приятно пахнущие простыни. Мне доложили, что очнулся он вчера, то есть спустя пять дней с тех пор, как мы обнаружили его почти бездыханное тело. До сих пор он неохотно отвечал на вопросы других рыцарей, можно сказать, уклончиво — незнакомец до предела осторожен в выборе слов, и не сказать, что мне это претит. Наоборот, у меня это вызывает лишь восхищение. Даже если персона напротив меня имеет какие-то склоки с королевством, я не могу не признать, что он достойный противник. По крайней мере, в словесном поединке. — … так, как тебя зовут? Простынь шуршит сильнее, он обдумывает ответ. Не понимаю, зачем ему скрывать свое имя. Кхаэнрия ни с кем никогда не воевала: мы построили эту цивилизацию своими руками и мирными средствами. Предполагаю, его имя нам ничего не сказало бы. Вот если бы у меня в руках лежал список всех вражеских личностей, то допрос стал бы в разы значимее. Наконец он произносит: — Итэр. Меня зовут Итэр. Его голос охрипший. Видимо, еще не до конца восстановился. Он кашляет, затем спрашивает: — Вы сказали, что это место называется Кхаэнрия. Видели ли вы здесь человека, похожего на меня? Этот вопрос застает меня врасплох. Он кого-то ищет? Мой мозг автоматически делает логичное умозаключение: нам придется иметь дело не с одним, а с двумя. В таком случае стоит поручить сегодняшнее патрулирование специальному отряду — не думаю, что мы спугнем второго «путника», если будут действовать именно они (все-таки в слежке им никто не ровня). Но на этом выводе я замедляю свой мыслительный процесс и направляю в другое русло. Что если я ошибаюсь, и второго не существует? Поспешные выводы еще никогда не приводили к чему-то хорошему. Только факты и доказательства имеют значение, остальное — пустые домыслы, имеющие стопроцентные шансы обратиться в прах. Стоит спросить. Однозначно, определенно. — Что ты имеешь в виду? С тобой кто-то был? – решаюсь не юлить и задаю ответный вопрос максимально честно. Мне никогда не нравилось прибегать к лживым методам решения проблем, но ради выполнения своего долга приходится заниматься и не таким. Вдобавок, почему-то кажется, что Итэр раскроет свою историю лишь тогда, когда среагирует на честность и прямоту. И я не ошибаюсь. Итэр вздыхает, упрямо сверлит взглядом аккуратную вышитую розочку на покрывале: — Может, сейчас это прозвучит глупо и странно… — Мгм, – даю ему знак продолжать. — … но я путешественник. Проходят секунды, благо, не минуты нашего неловкого молчания. Не такой рассказ я ожидал услышать, буду краток. Возникает нелепое чувство, будто меня дурят, хоть и тяжко это представить. — Что ж, это я и так знаю. — Вы не поняли, да? Черт, я неправильно выразился. — Можешь не торопиться, Итэр. Впервые я называю его по имени, и даже его имя звучит странно, неуместно, как и он сам — выглядит на этой помпезной кровати в цветочек. Юноша снова вздыхает, судорожно бегает глазами по шелковой ткани, зажмуривает их, пытаясь найти подходящие слова у своего внутреннего мироздания и невзначай продолжает: — Я путешественник по мирам…***
Пот катится градом, неприятно щекоча оголенную кожу. Алое марево застилает глаза оранжевым светом летней «жаровни» — в этом году сезон выдался особенно засушливый, но мы, народ Кхаэнрии, не придаем этому особое значение. Человечество всегда найдет стимул к выживанию, оно всегда будет бороться за свое бесценное существование, и никакие договоренности с Фонтейном и Гидро Божеством не станут для нас основополагающей идеей орошения земель и уничтожения сухостоя. Мы способны справиться сами. Нет, мы, безусловно, справимся сами. В этом не сомневается ни один житель королевства. Я рассекаю деревянную фигуру одним взмахом меча. Ежедневные тренировки – часть моего долга и святая обязанность рыцаря, я никогда их не пропускаю. Словно остановившиеся стрелки часов — одни и те же действия изо дня в день перерастают в бесконечную гладкую безмятежность, которую не смеет трогать даже время. Я привык к этому. Такое чувство, будто я родился с осознанием подлинности своего предназначения. Внезапно я ощущаю на себе чей-то внимательный взгляд. Медленно поворачиваю голову, опустив меч, но готовый в любой момент поднять его в воинственном жесте. На меня смотрит пара медово-теплых глаз. Итэр. Он стоит около широко распахнутого окна, облокотившись на подоконник. Его старая одежда все еще приводится горничными в порядок, поэтому сейчас он лишь в легкой хлопковой рубашке, зашнурованной сзади — парадный вариант одежды королевской стражи. Вздрагивает. Кажется, он понял, что его обнаружили. Неловко машет мне рукой, не расправляя полностью ладонь правой руки. Я киваю в ответ. Прошло три месяца с тех пор, как он поселился во дворце. Его Величество проникнулся историей бедного мальчишки, ищущего свою сестру, и позволил жить у себя как желанному гостю. Месяц назад поиски увенчались долгожданным успехом, но… … девушка спала. — Вы умелый рыцарь, — замечает он, рассматривая рукоять меча, сделанную кузнецом специально для меня. Теперь наступает моя очередь вздрагивать. Когда он исчез из поля зрения, я подумал, что он прошествовал далее по коридору, но никак не ожидал увидеть его рядом с собой. Более того, я не заметил и намека на его присутствие — он появился, словно незримый призрак, бесшумно и неожиданно. А теперь и вовсе отпускает комплименты. И это, откровенно говоря, меня настораживает. Но не настолько сильно, чтобы отказывать ему в спарринге. — Полагаю, ты желаешь провести со мной тренировочный бой? Его глаза мгновенно вспыхивают огнями азарта, окрашивая «густую патоку» радужной оболочки в искристый карамельный. Он делает вид, будто раздумывает над предложением, но не стоит труда заметить, что для себя он все решил еще в тот момент, когда наши взгляды пересеклись. — С удовольствием.***
— Фух, не зря вас называют «Сумеречным мечом» королевства, господин Дайнслейф. Итэр хорош. Даже слишком хорош. Я еле перевожу дыхание, едва успевая уклониться от очередной экспрессивной атаки мальчишки. Хотя мальчишкой наверное его грубо было бы называть — судя по его собственным словам, он путешествует по мирам вместе с сестрой уже довольно долго, дольше, чем живу я на этом свете. Его обманчиво невинный вид может сбить с толку, но вот его боевые стойки и движения — как раз-таки нет. Он ловок, быстр и необычайно гибок. В каждый свой выпад Итэр вкладывает душу, силу и незнакомую этой земле мощь. Там, где я ограничиваюсь легким, ничего не значащим взмахом, Итэр усложняет бой рядом связанных между собой атак, танцуя, изгибаясь и припадая к неровной полигональной кладке. Наконец я одерживаю верх, опрокидывая его обманкой из своего особого арсенала. Он прерывисто дышит, лежит, весь измазанный пылью, но на лице расцветает выражение странного умиротворения. Того умиротворения, которого мне не суждено достичь. — Хэй, это было нечестно, господин Дайнслейф. — Мгм, признаю, это был хороший бой. — Это напомнило мне спарринги с Люмин…. Я молчу, не зная, что ответить. Люмин…. Девушка, которая спит уже очень долго. Я видел ее, заключенную в метеорит. Хрупкая, нежная, до одури сильно похожая на своего брата. Белые одеяния и цветок сесилии в волосах вдыхают в нее не жизнь, а легкий траур. Однако Итэр упорно не замечает этого. — Она владеет мечом так же искусно, как и ты? — Нет! — отрезает он неожиданно взволнованно, но потом, смягчившись, поясняет: — Она намного лучше меня. — Вот как…. — Дайнслейф? — Что? — Если когда-нибудь… со мной что-то случится… пожалуйста, позаботьтесь о Люмин. Ради этого я сделаю, что угодно. И вот уже второй раз, как он заставляет чувствовать меня странно. Я не знаю, как это объяснить иначе. Будто меня отправляют в отставку, не объяснив причин, и я еду по незнакомой глуши, воссоздавая в сознании те моменты, которые не хочется терять: первый мой меч, подаренный отцом; коронация нынешнего короля; весенний фестиваль, когда мне было восемнадцать. Я сглатываю внезапно подступивший комок в горле и отвечаю согласием: — Конечно. Тебе не о чем беспокоиться. — Спасибо. Я рад это слышать. Он встает с каменной поверхности одним большим рывком и стряхивает со своего наряда накопившуюся пыль и смятую телом зелень. — И еще, Итэр… — М? Что-то не так, господин Дайнслейф? Я медлю. Но думаю, что поступаю в итоге правильно. — Зови меня Дайн.