Хочу тебя почувствовать

Извечные вопросы, существующие в мире, которые зачастую не имеют конкретного однозначного ответа, всегда создают какие-то немыслимые общественные споры среди тех заинтересованных, кто, придерживаясь сугубо своей точки зрения, пытается найти какую-то суть в попытках отрицать очевидное для них в этом вопросе. Чтобы рано или поздно доказать свою правоту и желательно опровергнуть факты тех, кто, в свою очередь изучая тот же самый вопрос, наоборот, пытается эти факты подтвердить неоспоримыми доказательствами, что данное обсуждение имеет больше внушительных моментов. Чтобы можно было определённо считать этот вопрос больше положительным и имеющим право на существование, нежели полностью отказываться от него из-за отсутствия сухих письменных или научных фактов. Под подобную убивающую волну попало в своё время — и по сей день — детективное агентство «О.К.О.», где активно используются неординарные и не всем известные способы работы конкретно в вопросе поиска пропавших людей. Верить или нет в экстрасенсорные способности «специалиста» Вики — выбор тех, кто приходит к ним за помощью, лишившись последнего шанса найти тех, кто им дорог, любыми способами, так что выбора у них не остаётся. И, добившись неожиданного результата после, даже самые заядлые скептики, увидев, на что способна девушка, стали не только верить, но и поистине восхищаться, готовые в прямом смысле до конца жизни благодарить и молиться за ту, которая сумела совершить, по их мнению, невозможное. Существуют и те, кто, случайно наткнувшись на сайт агентства или услышав от малознакомых людей о действительно оказанной помощи в поисках родных, охотно продолжают отрицать — экстрасенсов не существует. Это всё телевизионный или уже интернетный очередной проект для выкачки денег из наивных людей. Таким здравомыслящим личностям легче поверить в существование инопланетян на примере железобетонных фактов, нежели в какой-то дар, который, к сожалению, не имеет никаких научных доказательств и не поддаётся объяснению даже с точки зрения медицины. Именно по этой причине люди разделились на два типа по отношению к «О.К.О.». Первые — убедившись лично, восхваляют едва ли не до слепого обожания Вику, которая практически на их глазах отыскала человека по одной незначительной вещи, ранее без труда определив, жив тот или нет. Вторые — высказываются на сухих фактах: подобного существовать не может, и по религиозным соображениям ей нужно как минимум покаяться в церкви, а как максимум — обходить стороной столь светлое место. Вика относится к подобному по возможности крайне спокойно — всё-таки каждый имеет право на собственное мнение, никто же не виноват, что оно именно такое? Ну, насмотрелись люди всякого постановочного дерьма по телевизору и теперь воспринимают всё в штыки и просто пытаются уберечь других от собственных совершенных ошибок. Ей ни тепло ни холодно от них, да и в принципе она их понимает. Сама бы вряд ли, будучи на их месте, действительно верила в эту «магию», но в данном вопросе она, к сожалению, по другую сторону. Но вот кого девушка не понимает и, блять, ненавидит — тех, кто не верит в экстрасенсов, но какого-то чёрта приходит за помощью в «О.К.О.». Всем своим видом высмеивают её «методы» работы, будто не близкого человека пришли искать, а на личном примере доказать в первую очередь себе шарлатанство в распиаренном агентстве. И вот сейчас происходил как раз такой случай. Господи, как она терпеть не может подобный парад лицемерия, устроенный Казариной и её дружками из влиятельных кругов, состоящих из бизнесменов и чиновников. Для Вики никогда не было секретом — Казарина двуличная особа, скрывающая властное неодолимое желание подчинять или заставлять других быть ей обязанными — особенно, если человек по статусу на голову выше её самой — под искренним светлым стремлением помогать людям, якобы отдавая долг перед обществом. Как бы мерзко не звучало, Светлана обернула собственное горе некой возможностью для себя получать выгоду. Нет, в ней, безусловно, есть душераздирающая боль от потери ребёнка, Вика чувствует её при нахождении рядом. Женщина до сих пор не может себя простить, впрочем, и Никиту тоже, их обоих в равных обвиняя в случившемся. Но она прикрывается всем известной трагедией, к примеру, перед Ольгой, Костей и Никитой, якобы спонсируя агентство на благо других, используя это в своих намерениях, заставляя их работать на себя безоговорочно и без примитивного шанса отказаться. По просьбе Казариной к ним «обратился» за помощью один известный московский чиновник, по совместительству её хороший знакомый, у которого две недели назад пропал младший сын. В этот же день стало вестись активное тайное расследование полиции по его местонахождению. Почему тайное? Потому что чиновник очень просил, чтобы семейные и личные происшествия его жизни никоим образом не всплылы в СМИ ни при каких обстоятельствах, поэтому официальное заявление писать не стал. Как оказалось, полиция безуспешно искала парня около недели, чиновник подключил все возможные и невозможные службы и другие свои ресурсы, но сын будто бы сквозь землю провалился, явно не подтверждая домыслы отца о том, что он попросту специально сбежал из дома, с целью манипулировать его родительскими инстинктами. И когда полиция спустя неделю поисков ничего однозначного сказать не смогла — похитили его или сам ушёл, на худой конец, жив или нет, — тогда мужчина и приехал сюда. Вспомнив о давнем разговоре со Светланой, которая, видимо, очень часто упоминает на встречах с влиятельными бизнесменами своё второе «дело». Конечно, здравомыслящий чиновник в «магию» не верил и крайне скептически относился, даже не удосужившись приехать, лично передал Казариной просьбу найти отпрыска и желательно без лишней огласки, за что он будет благодарен. Ну, та такой выгодной возможности самоутвердиться не упустила, вынуждая всю команду приостановить остальные дела и заниматься этим. И тут, к дикому раздражению, которое железная леди Казарина еле-еле скрывала, оказалось, что и они по итогу, спустя ещё одну неделю поисков, зашли в тупик. Ну, бывает. Вика, правда, старалась полностью абстрагироваться от назойливых, не прекращающихся мыслей — она вновь ищет кого-то по настоянию Светланы, пусть косвенно, но помогая ей в достижении меркантильных целей, и просто сконцентрировалась на одном немаловажном факте — в первую очередь она помогает обычному парню снова вернуться к семье. Хотя в глубине души не скрывала — хочет, чтобы пацана полиция нашла раньше. Но и объяснить, почему не получается его найти, не могла. Он жив. Всё. Уловить след и выяснить, где он или что с ним происходит, не получилось. Энергетика вещей ничего не давала, ни к одному из привезённых из спальни в его доме атрибутов он привязан достаточно сильно не был. Вика пыталась уловить практически прозрачный след оставшейся энергетики привязанности от старой детской игрушки, но нет. Обрывки слишком слабы эмоционально, чтобы показать больше, насильственные видения буквально через силу ни к чему, кроме дикой усталости, не приводили. Поехать непосредственно к нему домой или встретиться с отцом лично — без шансов. Никита и Костя, поняв, насколько в данной ситуации со всеми ограничениями Вике тяжело и что так просто, как обычно, у неё не выходит, начали всеми силами поддерживать поиски через связи Кирсанова и с помощью движения волонтёров, но тоже не получили весомых результатов. О чём проинформировали недовольную Светлану по телефону, не имея желания лицезреть её в агентстве и в очередной раз выслушивать недовольство в их сторону привычным приказным тоном. Если рассуждать логически, то «О.К.О.» окончательно развалилось в плане остальных незакрытых дел, вынужденное нехотя отказывать приходящим к ним и убеждать ранее обратившихся клиентов ещё немного подождать. Косте стоит отдать должное — очень старался передавать лёгкие на первый взгляд пропажи организации волонтёров, а сам уже этим утром, придя раньше всех на работу, продолжал копаться в социальных сетях сына чиновника, выдавая множество незначительных вариантов, как лучше продолжать поиски, но будто заранее зная о скором провале в любом направлении. Это всё равно лучше, чем ничего не предпринимать: хоть будет чем оправдаться перед владелицей агентства, которая пообещала приехать сегодня, чтобы проконтролировать результаты их работы, заодно отчитать, словно нерадивых сотрудников, которые не собираются квалифицированно выполнять свои обязанности. И абсолютно справедливо под известным слоганом «Один за всех и все за одного» остались вместе выжидать своей участи: от секретарши Милы, по сути, не относящейся никаким боком к происходящему, до Вики, непосредственно принимавшей ключевое участие в поисках. На неё и, грубо говоря, возлагали очень большие надежды. — Никита, блять, хватит выплёскивать свои истеричные позывы, — довольно грубо высказалась, не стесняясь в выражениях, девушка, сидя на своём излюбленном месте, — на небольшом подоконнике, наблюдая за мирно плавающей черномазой рыбкой в круглом аквариуме. Парень, до этого нарезавший по счёту восьмой круг позади кожаных диванчиков, резко остановился и недовольно вперился в неё взглядом, достаточно резко выдыхая, не подтверждая слова действиями: — Я не истерю. — Оно и заметно, — апатично подметила она. Кирсанов, решивший промолчать на её колкости, сел всё-таки рядом с Ольгой. Женщина сочувствующе взглянула на него. До сих пор невооружённым взглядом можно было заметить не ослабевшее напряжение между двумя незаменимыми сотрудниками впоследствии того эпичного, пусть не скандала — называть так, конечно, слишком громко, — но очевидного спора, возникшего из-за неистового желания Никиты, перешедшего все рамки дозволенного, контролировать отчего-то непосредственно только Вику. Ну, а та, не любившая, когда пересекают её личные границы во всех смыслах, спускать такую наглость на тормозах не стала. — Слушай, а тебя походу всё устраивает, да? — внезапно борзо выдал Никита после пары минут тишины в приёмной, вновь смотря на неё. — Мы парня неделю найти не в состоянии, у нас даже нет ни зацепок, ни вразумительного объяснения Казариной, почему так происходит. Вика не обратила внимания на вполне открытый наезд Никиты, который он долго сдерживал. Уж она-то знает, какого терпения ему стоил каждый разговор с ней уже несколько недель, он не в силах внутренне выдерживать нечто между дикой ревностью и необъяснимой раздражённостью по отношению к ней. И он злится ещё сильнее от того, что знает, что она знает. Чувствует его неприкрытое желание высказать накопившиеся претензии по любому поводу, придираясь к мельчайшему пустяку: к её эгоистичному решению приходить на работу, когда вздумается; к отстранённому в последнее время поведению к команде; к вечно мелькающим на заставке телефона беззвучным уведомлениям об смс и к её редким искренним слабым улыбочкам в те моменты, когда она отвечает на эти сообщения. Его бесит. До скрежета зубов вымораживает. — Прикинь, меня всё устраивает, — спокойно то ли на наперекор ему, то ли вправду отозвалась девушка, переставая оглаживать указательным пальцем прохладное стекло аквариума. — Я тебе, скорее всего, офигеть какую истину сейчас скажу — мы не можем найти всех. В нашей практике, к сожалению, не первый случай. — Вика права, — с ярко выраженным акцентом проговорила вразумительная Ольга. — Тем более, если взять во внимание, что отец мальчика не идёт на контакт в плане расследования, не даёт нам приехать к нему домой и сам не приезжает, неудивительно, что мы остаёмся без информации. Никита, будто бы не услышав адекватное замечание психолога, неотрывно смотрел на вызывающе-спокойную Вику, которая своим наглым безразличием в данной ситуаций заставляла бывшего майора злиться сильнее. Он и так чаще остальных попадает под тяжело давление Светланы из-за этого дела. — И что вы предлагаете? Так отчитаться перед Светланой или вообще дело закрыть? — он нервно выдохнул. — Вы хоть понимаете, как она разозлится? — Извини, она тоже должна понимать, мы же не прыгнем выше головы. На поиски ушли все наши ресурсы, и у нас есть право оправдаться, — вклинился Костя. — А вот на что права у нас нет — отказывать в помощи другим людям. Мила уже сегодня отклонила просьбы около десяти звонивших, — парень на эмоциях вскинул руку в сторону секретарши. Кирсанов явно не заметил, как в один момент оказался буквально против всей своей команды: им тоже не нравилось находиться под пристальным ежедневным наблюдением бескомпромиссной женщины и, вместо того, чтобы реально приносить пользу людям, откровенно говоря, вынужденно выполнять её просьбы. Но высказаться не успел — в приёмную, глухо стуча каблуками по паркету, вошла статная Казарина в отутюженном деловом костюме, заставляя резко всех замолчать, проглатывая начинающийся спор. — Рада видеть вас всех на работе, — невозмутимо поприветствовала она и, не теряя времени, которое у неё точно стоит денег, небрежно кинула на журнальный столик клатч, садясь в свободное кресло. — Ну, и как дела? Сотрудники чисто на рефлексах перед её бьющим во все стороны наотмашь хладнокровием, резко растерявшись, не могли сориентироваться, к чему относился вопрос на самом деле, ощущая некое волнение в её присутствии. — В целом неплохо, — деликатно начала психолог, замечая, что никто из остальных не проявляет желание обсуждать детали происходящего дела, переглядываясь между собой. — Хотя Вы пришли сюда обсудить конкретный вопрос. — Как продвигаются дела с сыном чиновника? — более грубо переспросила Светлана, игнорируя свою давнюю знакомую. — Вика? Ну да, кто же ещё. Она показательно усмехнулась, скорчив гримасу, отвернула голову в сторону окна, задумчиво потирая указательным пальцем лоб. Атмосфера вокруг стала ей не совсем приятна, вибрацией отдалось то, с каким непосильным усердием женщина напротив сдержалась от высокомерного чувства раздражённости — её просьбы обязаны безоговорочно выполняться. — Поймите, Светлана, — Никита, чуть успокоившись, повернулся к ней. — Мы правда делаем всё возможное, зависящее от нас. — Смею заметить, не всё, раз результатов по-прежнему нет. Виктория, как ты можешь объяснить своё бездействие? — о, ей прямо не терпится спросить именно с неё, высокомерным тоном с неприкрытой надменностью в глазах показать, кто здесь на самом деле главный, на ком держится агентство и изначальная идея. Нет, не от какой-то дерзкой девчонки с паранормальными способностями тут всё зависит, не она помогает людям и вкладывает кучу заработанных собственным трудом денег, по сути, в пустую благотворительность, не она пытается спасти сотни жизней пропавших людей. Всё зависит от Светланы от начала и до конца, она с нуля воссоздала это предприятие — детективное агентство по поиску пропавших. Документированно заверила, построила целый офис, наняла сотрудников, выискивая их по многочисленным связям, находя проверенных профессионалов, организовала непрерывную рекламу, позволяя распространять её из всех доступных источников, — интернет, газеты, журналы, радио. Это на ней держится всё, словно на фундаменте, как только она откажется спонсировать их работу, ничего не останется, поэтому на правах создателя может требовать от них невозможного. Каждый из сотрудников тот, кого можно с лёгкостью заменить, — на смазливую секретаршу и двух дней не понадобилось, сюда придут либо новый психолог, либо бывший служащий полиции. Но вот кого заменить нельзя — владельца. И эта девчонка-экстрасенс обязана знать своё место. Да, найти замену её силами просто так не получится, конечно, таких связей у Светланы больше нет, но и утверждать, что Вика одна такая на свете, тоже нельзя. — Этого недостаточно. — В каком смысле? — женщина, вновь угрюмо поджав губы, будто бы старательно пыталась не сказать лишнего, размашистым движением сняла затемнённые очки. — Тебе представлены все условия: фотографии, вещи, с которыми он контактировал, — целый чемодан. Раньше этого хватало, ты находила людей и без личных предметов, а сейчас? — Этого недостаточно, — с нажимом повторила Вика, выделяя каждое слово. — Я неоднократно говорила, не нужно пытаться делать из меня ищейку, которая по щелчку пальца способна человека отыскать. Никто не виноват, что он не привязан эмоционально к вещам, для него по большей части — дорогое барахло, не несущее важности, а жалкие попытки отца заткнуть ему рот пачкой денег. — Тебя не должны волновать его отношения с отцом, твоя задача — найти парня. — Вика пытается объяснить, что сейчас её интуиция не работает так просто. Возможно, и если подумать, то связь с отцом и их отношения тоже могут повлиять на поиски. Нам бы встретиться с ним лично, — продолжил Кирсанов мысль, заставляя хоть кого-нибудь обратить на него внимание. — Мы обсуждали данный вопрос, и чиновник очень скептически относится к экстрасенсам, он просто дал нам шанс наравне с полицией, приезжать сюда не намерен, а я пообещала, что и приезжать ему не придётся, — Светлана пусть и отвечала напрямую бывшему майору, но явно не была заинтересована. — Да, и мне кажется, причина вашего провала в другом, — она обвела присутствующих взглядом полного осуждения и, вставая с кресла, стремительно подошла ближе к окну. — Думаешь, только тебе позволено видеть остальных насквозь? А самой оставаться непрочитанной книгой? Не обольщайся на тему своих способностей, важную роль здесь играет и возраст. Я тоже имею кое-какой опыт в общении с людьми. Вибрация замаскированной до последнего злости и презрения, исходящая от Казариной, стала настолько явной, что Вику непроизвольно бросило в дрожь, заставляя сверхчутьё подавать знаки, словно от предполагаемой опасности. — Ты только делаешь вид, будто ищешь, изначально не хотела ввязываться в историю с Ильёй, чересчур правильная, откуда в тебе столько морали или — как назвать? — самодурства? — она самодовольно улыбнулась. — Вряд ли, — неожиданно спокойно выдала девушка, немного отодвинув аквариум. Она знает, чего Казарина добивается: вывести на неконтролируемую агрессию. Скрыть поток её реальных мыслей не получается — внешне идеально держится, но вот в голове. Вика неохотно слезла с подоконника, явно возвращая разницу в росте с собеседницей не в свою пользу, позволяя ей теперь смотреть сверху вниз, но стоя на ногах как-то комфортнее. — Мне плевать, кого искать: хоть сына чиновника, хоть дьявола с рогами, — опустив глаза к чёрным кроссовкам, спрятала руки в передние карманы джинс, с неподдельным интересом всматриваясь в чуть потёртые носки обуви. — И правильно думаете — мы здесь работаем на Вас и обязаны выполнять то, что требуется, Вы за это платите, — скривилась. — Причём хорошие деньги, отрицать не буду. Девушка, резко изменившая саркастичное выражение лица на холодное спокойствие, немного подалась плечами вперёд. Вызывающе впиваясь своим загадочно-пронизывающим до невольной дрожи обычного человека, практически ведьмовским взглядом огромных выразительных глаз, безошибочно улавливая промелькнувшую неуверенность в движении пальцев женщины напротив, которая до лёгкого скрипа сжала дужку очков. — Только я не хочу и не буду участвовать в параде нескончаемого лицемерия, прикрытого сранной благотворительностью. Видимо, у вас это семейное, — кстати, к случаю и её меркантильный племянник вспомнился. — Почему, интересно, мы должны отказывать другим в помощи ради того, чтобы решать проблемы чиновника? Наверное, ради шанса для Вас выстроить с ним доверительные отношения в бизнесе? Опять же, ради кучи денег, да? — она притворно цокнула, покачав головой. — Или мнимого чувства власти, удерживающего в себе притягательную мысль, словно Вы что-то решаете? Стопроцентное попадание в правду. Вибрация отчаяния и уязвимости, которая по сей день старательно отрицается беспощадным образом стальной бизнес-леди, начисто стёртая из любых мыслей. — Безусловно, деньги — отличный способ манипулировать людьми и вынуждать делать то, что Вам необходимо, можете дальше прикрываться своими светлыми намерениями перед ними, — она кивнула в сторону безропотно молчавших коллег. — Отдавать долг обществу, но вот интересно, будет ли агентство продолжать быть таким полезным в первую очередь для Вас без меня? — угрожающе предупредила Вика, вскидывая бровь. — Нужна ли такая благотворительность? Знаете, какое-то шестое чувство мне подсказывает — нет, — издевательски, шёпотом добавила она. Девушка усмехнулась как-то уж слишком плотоядно в лицо обескураженной Светлане. Потом, абсолютно не жалея ни об одном сказанном слове, точно так же посмотрела на вытянутое лицо Никиты, отступая на шаг влево. Сдёрнув со спинки дивана кожаный рюкзак за длинную лямку, забирая с вешалки косуху, стремительно покинула офис, оставляя после себя лишь созданный резкими движениями сквозняк, отчего входная дверь громко хлопнула, придавая эпичности и без того неожиданному разговору. Стремительно буквально слетев с каменных ступенек, попутно натягивая куртку, второй рукой вытаскивая волосы из-за ворота, Вика резко остановилась, едва ли не падая из-за скользившей подошвы с двух последних. На улице, как и положено в конкретное время года, по-осеннему свежо и пасмурно, а из-за позднего утра ещё совсем безлюдно. Полной грудью вдохнула прохладного воздуха, пробирающего до костей, встрепенулась в бесполезной попытке избавиться от угнетающих вибраций, оставшихся от разговора, непроизвольно оборачиваясь назад. Конечно, не по себе. Дико захотелось присесть на ближайшей подходящей поверхности, чтобы успокоиться и относительно привести в порядок бушующий в голове беспорядок, но как на зло ни одной пресловутой скамейки поблизости. Ещё появилось желание уехать отсюда из-за осознания, что кто-то последует за ней. Достала из кармана смартфон, сразу же открывая приложение по вызову такси. Сейчас и тариф меньше, и водителей свободных больше. Вот только домой не хочется, оставаться одной почему-то тоже нет. Она особо не грузилась по поводу случившегося, но это всё равно подавляло, будто ей в душу плюнули. Такое частенько бывало после встреч с Казариной, а теперь вообще. Быстренько указала на отметку, откуда надо забрать, и, задумавшись над тем, как проложить привычный маршрут до дома, увидела среди предложенных адресов ещё один постоянный. Сомнительно взглянула на циферку двенадцать на часах, выбирая второй вариант. Вот куда хочется. Ожидание такси в маленький спрос составило меньше десяти минут, она предварительно отошла подальше от крыльца агентства, примерно на пару метров, чтобы под обзор из окна не попадать. И, усевшись в машину, мысленно поблагодарив за молчаливого дядечку за рулём, надела наушники. Такси рвано притормозило возле знакомого пентхауса на Барвихе, Вика лениво выползла с заднего сидения, поправляя куртку и закидывая на плечо рюкзак, с тяжким вздохом ловя его в руку, когда тот слетел. Всё ещё периодически глядя на часы на экране телефона, подмечая вполне неудачное время для прихода гостей, неуверенно позвонила в мелодичный звоночек. Дверь открылась спустя продолжительное количество времени в ожидании, в проёме показался оправданно удивлённо-нахмуренный Измайлов. Ну, во-первых, он точно никого не ждал, а во-вторых, даже приблизительно догадаться не мог, кто к нему пришёл. Вика усмехнулась на его однозначно растерянный вид на её визит, склонив голову, расслаблено упираясь запястьем в косяк двери, приваливаясь левой стороной. — Привет, — Гриша непроизвольно расплылся в блаженной улыбке при виде такой неожиданной приятной гостьи. — Так понимаю, совсем не вовремя? — учтиво поинтересовалась она, обворожительно вскидывая бровь. — Извини, — драматично-наигранно разводя второй рукой, ударила себя по бедру. Измайлов недовольно хмыкнул на сказанную ею глупость, покачав головой, тоже вальяжно приложился плечом на косяк, нависая над ней, вторгаясь в такое пленительное личное пространство, встречаясь с завораживающе-глубоким взглядом из-под тёмного стекла солнцезащитных очков. — Я бы на твоём месте не был так уверен, — он мягко опустил ладонь на тонкую талию, сминая горячими пальцами белую футболку, ненавязчиво поглаживая большим пальцем. Первым лёгким касанием, проводя вдоль губ своими, чувствуя, как она кратко улыбается, поцеловал незаметную ямочку, отстраняясь. — Пусть тебя и не ждал, но определённо рад видеть, — теперь более уверенно обхватил рукой её затылок, впиваясь настойчивее в такие манящие губы, но дразняще медленно, глубоко проникая в сладкую знакомую негу тёплого рта. Поцелуй получился вязким, сладостно-тягучим, на несколько мгновений полностью убеждая девушку забыть о происходящем, переключиться с неистового потока угнетающих вибраций, превращающихся в живые чужие эмоций вперемешку с собственными, вызванными одной и той же ситуацией. Гриша такой горячий, до прикосновений близкий. Вика, только едва успевшая закрепить на волосах оправу и чудом устоявшая на ногах, в качестве опоры обнимая его за поясницу, удовлетворяла не менее жаркой отдачей до мокрых звуков. На несколько секунд утыкаясь лбами, опаляя друг друга порывистыми тяжёлыми выдохами, вынужденно усмиряли сбившееся дыхание. — Проходи, — он утянул гостью вглубь прихожей. Избавившись от верхней одежды, ведомая хозяином квартиры, прошла в гостиную, где, по-видимому, до её вероломного прихода неплохо проводили время — на плазме зависшая ультракачественная картинка со значком «пауза» из одного популярного, вышедшего недавно фильма, трейлер которого непрерывно крутили по всем каналам. На журнальном столике стояла огромная прозрачная миска со вкусно пахнущим попкорном и кружка с дымящимся ароматным кофе. Поудобнее уселась на помятый диван, подхватывая за край декоративную подушку, неудачно упавшую на пол, закинув ногу на ногу, обхватила двумя руками, прижимая к груди. — Кофе в большой кружке? — улыбнулся Измайлов, без промедления получая в ответ кивок, прошёл на кухню. Образовавшаяся тишина в гостиной, изредка прерывавшаяся глухой вознёй на кухне, воспринялась Викой не сразу. Она монотонно, без какого-либо интереса всматривалась в лица двух людей на экране. Отголоски прошедших вибраций оказались настолько мощными, что адово угнетали, до сих пор вынуждая предупреждающе насторожиться. Неконтролируемые подавляющие эмоции будто тяжёлыми тугими тисками сжимают, волнами сквозь тело прорываются. Даже внешне удержаться не получилось. Девушка в призывном жесте избавиться от ненавистных ощущений и предвестников головной боли вдавила пальцами в виски, глубоко и устало выдыхая, плотно закрывая глаза. Гриша вернулся в гостиную с самой большой кружкой из всей своей скромной коллекций бытовой утвари, обойдя диван, аккуратно поставил посуду на столик, чтобы не разлить. Практически сразу подмечая полное отсутствие внимания от задумчивой Вики рядом. — Вик, — она поспешно открыла глаза, переводя сфокусировавшийся взгляд с телевизора на него. — У тебя всё нормально? — Да, — вполне правдоподобно отозвалась, забирая кружку, делая обжигающий глоток, совсем небезопасно ставя на мягкую подушку на коленях, удерживая крепко за ручку. — Ну, или типа того, — вынужденно проговорила, закатив глаза, когда Измайлов пытливо нахмурил брови, не особо желая в данный момент ему пересказывать. Только хотела что-то ещё сказать, как была прервана на выдохе примитивной стандартной мелодией своего лежащего на прозрачной стеклянной поверхности столика смартфона, где на расплывчатом заднем фоне выделились большие белые буквы, что позволяли, не беря устройство в руки, прочитать: «Никита». Пока звонок с продолжительностью больше минуты упорно игнорировался, надрывая динамики, девушка спокойно продолжала пить кофе, сдерживаясь от нарастающей раздражённости. Ничего удивительного, звонит по-любому по настоянию Казариной. — Агентство? — вкрадчиво спросил Гриша после того, как мелодия прекратилась, выжидающе смотря на собеседницу. Она неоднозначно пожала плечами, поджимая губы, настойчиво вглядываясь в тёмную жидкость свежезаваренного кофе, различая чёткие блики, которые там отсвечивали, и маленькие пузырьки оставшейся пенки. Они крайне редко обсуждали агентство. Вика по-прежнему уверенно, по возможности абстрагировала личную жизнь от «О.К.О.», а точнее свела к ничтожному минимуму. Рассказывать о том, что ей приходится видеть изо дня в день, не хотелось. Добровольно касаться людей, зная наверняка, — сейчас захлестнёт. Буквально сливаться с ними в одно целое, временно пережить и увидеть их страдания, разрывающий парализующий страх, отчаяние того момента, когда они осознают — их не найдут. Вика находит не почему, а вопреки здравому смыслу, реальности, нарушая зыбкое равновесие и его правила, вторгается в предполагаемую, ранее написанную судьбу человека. Вносит такой дикий дисбаланс в неподготовленный, чтобы с этими силами бороться, созданный мир, в прямом смысле собственным паранормальным сознанием вмешиваться в предначертанное, сопротивляясь даже времени. За свой эгоизм, принявшая единоличное решение переписывать чужие судьбы, она расплачивается. И расплата за подобное никогда не даёт забыть о том, что Вика делает. Реальность сполна воздаёт тому, у кого есть возможность ей противостоять. Никто и понятия не имеет, что она делает. И как теперь говорить? Признаваться в чём? Что она просто, чисто по-человечески устала совершать невозможное ради попыток спасти пропавших, у которых появился ничтожный шанс, которого по определению быть не должно? Находить тех, кто ради сохранения баланса должны были пропасть? Имеет ли Вика право лишать их последней надежды? Девушка всё-таки повернула голову в сторону Измайлова, недовольно скривившись от невольно всплывающих в мутном сознании воспоминаний. — Приблизительно две недели назад у одного влиятельного чиновника сын пропал, — вполоборота повернулась к нему лицом, закидывая согнутую руку на спинку дивана. — Он в полицию официально обращаться не стал. — Подожди-подожди, — Гриша в удивлении вскинули брови, немного ошарашенно моргнув. — Вы тоже ищете сына Диронова? Он же в полицию обратился через третье лицо, его благодаря связям все отделы ОМВД ищут и не только. — Походу, изначально не особо хотел к нам обращаться, там при встрече Казарина неплохо подсуетилась, и он разрешил заниматься поисками параллельно с полицией. А её пиздец заклинило на эту тему, видимо, так нас перед ним распиарила, — Вика усмехнулась. — Заставила все дела незаконченные отложить. — Я вчера узнал, вроде поиски до сих пор идут. — Мы… Я ничего не нашла, белый, сука, лист. Единственное узнала — живой, и то не уверенна, — лаконично объяснила она, устало потирая пальцами лоб. — Там нет никакого энергетического следа. — То есть он жив, но найти его ты не можешь? — Гриша, конечно, был совсем далёк от любого понятия слов, связанных непосредственно с экстрасенсорикой. Но иногда их разговоры неуловимо касались этой темы, пусть ему было неловко спрашивать, хотя факт простого человеческого любопытства нельзя отрицать, поэтому в общих чертах имел слабое представление. — Для парня ни одна вещь не была достаточно важна, он не испытывал к ним никаких сильных эмоций, они словно пустые, не имеют хозяина, было дорогим по сути лишь на чековых выписках из магазина. — Я правильно понимаю, вашу хозяйку такой неудачный расклад мало устраивал? — Ещё бы, — не сдержалась от немного злорадного смешка, вспоминая, как Светлана безуспешно до последнего пыталась владеть ситуацией. — Сегодня как раз приезжала утром, чтобы проконтролировать, ну и заодно напомнить, кто в агентстве главный, — Вика с силой зажмурилась от неприятных вибраций, которые лёгкой незаметной волной окатили по телу. Чувствуя внутреннее сковывающее напряжение, подорвалась с расслабленной позы, упираясь локтем в колено, удерживая кружку на весу, с отчаявшейся злобой в голосе продолжила: — Знаешь, ей ведь наплевать на парня, она ищет его, чтобы заручиться связями с чиновником, надеется на вечного должника в лице влиятельной личности. — Ну, в бизнес-кругах подобная практика — не редкость, — с неким сожалением согласился Измайлов. — В крупных компаниях связи решают многое, открывают новые шансы на расширение, неудивительно, что она вцепилась. Успешные предприниматели добиваются внушительного размаха исключительно благодаря связям. — Агентство — тоже способ разжиться связям, так получается? Не понимаю, зачем вся эта псевдоблаготворительность? — нервно усмехнулась Вика. — Наверняка утверждать нельзя, — неуверенно проговорил Гриша. — Но и отрицать, что она не надеется на внештатную ситуацию, где это понадобится, тоже. Да, и на практике, могу сказать, редко кто из бизнесменов хотя бы без малого процента выгоды занимается благородным делом. Кто-то пытается поддерживать некий образ неравнодушного человека, кто-то, на примере вашей Казариной, оставляет на запас типа. — Значит, такая обратная сторона безвозмездной помощи? — с долей вырывающегося презрения проговорила она. Парень нехотя согласно кивнул. — И её активная благотворительность имеет свои причины, — Вика насмешливо-вопросительно посмотрела на него, искусно выгибая бровь. — Ты бы согласилась, не будь это помощью нуждающимся? Стала бы работать под таким углом? Тут и скрывается основная загвоздка, изначально ясно — без тебя всё не имеет смысла, поэтому ей нужно было подстроиться. — Ага, ещё надо не забывать меня элитным кормом кормить, — саркастично проговорила девушка, оставив пустую кружку, беря телефон. Гриша же, совсем не оценив подобного сравнения, сурово нахмурился, подмечая её значительно загруженный вид сегодня. Отбросив одну из подушек на изголовье дивана, он отодвинулся пониже, закидывая ноги вдоль. Нежно цепляясь пальцами за стройные бока, потянул девушку, принимая лежащее положение на диване, утягивая её на себя. Вика сразу поняла его намерения и, не сопротивляясь подвернувшейся возможности, легла рядом, устраивая голову на мужских ключицах, закидывая одну ногу на его скрещённые конечности, ощутимо вздрагивая от горячего прикосновения чужой ладони к оголённому участку кожи из-за задравшейся футболки. Блаженно прикрыла глаза, отдаваясь минутной слабости в его крепких руках, со скрипучим трудом признаваясь даже в мыслях — с ним так непривычно умиротворённо, словно она разрешает себе забыться от того бушующего хаоса вокруг. — Вик, сколько можно над собой издеваться? — ворчливо буркнул Гриша, целуя ту в волосы, полной грудью вдыхая манящий запах. — Я сейчас не пытаюсь отговаривать или тем более нотации читать, помогать людям — исключительно твой выбор, но всему есть предел, не считаешь? — Считаю, — однотонно проговорила она, уткнувшись носом в изгиб его шеи. — Отдыхать не пробовала иногда? — серьёзный тон заставил её насмешливо фыркнуть, задиристо припадая губами к его шее. Выхватывая зубами небольшой участок кожи, совсем не нежно оттягивая. — Хм, — майор притворно скривился, чувствуя дискомфорт на таком уязвимом месте. Девушка молча прильнула к нему ближе, возвращая голову на крепкую мужскую грудь, натруженно выдыхая. Надоедливые вибрации стали тише. Эмоциональная нестабильность перестала биться в конвульсиях. Тепло Измайлова приятно обволакивало постепенно расслабляющееся тело, позволяя насладиться его присутствием и обалденным запахом. Гриша ласково вырисовывал замысловатые узоры на голой спине, то и дело увеличивая диаметр, оглаживая выпирающие позвонки, касаясь ямочек Венеры. Несмотря на непонятное время суток, — позднее утро или ранний обед — абсолютно наплевав на все окружающие их дела, — поставленный на беззвучный режим звонка смартфона, который усердно подавал знаки при повторяющихся с интервалом в несколько минут звонках, даже от разных абонентов, наполовину прошедший и до сих пор поставленный на паузу новенький фильм, — лежавшие на диване двое, поддавшись тишине в квартире, легко заснули от накатившей внезапной усталости, не взирая на выпитый ранее кофе, утомлённые больше приятным теплом друг друга. Бесцветные лучи хмурого сегодняшнего солнца окончательно скрылись где-то за горизонтом ближе к половине четвёртого, разительно подмечая смену дня на начинающиеся, едва ли ещё прозрачные сумерки. Постепенно погружая в естественную темноту измайловскую гостиную в современном новомодном стиле «лофт», вынуждая автоматическую систему, специально встроенную в небольшие настенные светильники в прихожей, включить слабое желтоватое освещение. Сквозь затуманенный, даже немного расплывчатый от долгого сна рассудок Гриша неосознанно приоткрыл глаза, ещё окончательно не проснувшись, борясь с желанием вновь заснуть, пару раз лениво моргнул, ребром ладони растирая веки. Задумчиво оглядываясь вокруг, двигая онемевшей за продолжительное время в одной не совсем удобной позе стопой. Опустив взгляд на ещё глубоко спящую Вику и такую спокойную, на редкость, ничем не потревоженную, тяжело и напряжённо вздохнул. Она врала упорно, так убедительно, очень хотелось верить, особенно ему. Вика измотана, и иногда Измайлову кажется — это её предел. Эмоциональный уж точно. Он понятия не имел, какого проживать за других их страдания, собственной кожей ощущать их боль, вторгаться в чужое сознание и видеть. Сейчас эта невероятная девушка в его руках — необыкновенно хрупкая и нежная внешне, абсолютно никогда не скрывающая той дерзкой, непоколебимой уверенности в характере, что отстаивает в первую очередь сугубо собственные интересы. И удивительно стойкая и отважная внутри настолько, что готова без раздумий о последствиях, в первую очередь для себя, брать ответственность за жизни других людей. Добровольно, в ущерб самой себе помогать посторонним, отчаянно хватавшимся за последнюю мнимую надежду, оказавшимся в безвыходной ситуации, потому что ей их искренне жаль. Никто ведь не виноват, что конкретно её помощь — это и есть та последняя надежда. Гриша, уже окончательно проснувшись и чувствуя теперь не только онемевшую ногу, но и позвоночник, скривился. В попытке размять застывшие мышцы плавно подвигал лопатками. Терпеть подобную пытку уже казалось практически невозможным, хотя будить сладко сопящую на нём Вику, которую вроде спать в таком положении весьма устраивало, не хотелось. Её полноценный сон — редкое явление. Она была такой расслабленной и спокойной — её умиротворённое лицо, сейчас не выражавшее абсолютно никаких эмоций, кроме безмятежности, приглушённое мягкой темнотой, выглядело ещё более завораживающе: красивый изящный силуэт, подчёркнутый едва уловимым светом яркой луны, проникающим через большое окно в гостиной сквозь приоткрытые жалюзи, словно подсвечивалось сверкающими бликами, переливаясь в тёмно-синем мраке. Красивая. Поддаваясь внезапно нахлынувшему желанию почувствовать её, зарылся лицом в шелковистые тёмно-русые волосы, вбирая в себя их пряно-сладкий аромат, замирая, прикрывая глаза на несколько недолгих секунд в спокойствии. Трепетно оглаживая обнажённый участок горячей бархатной кожи поясницы кончиками пальцев, монотонно-успокаивающим, едва ощутимым касанием провёл вдоль изгиба талий. Наслаждаясь окутавшим его сознание умопомрачительным обожаемым дурманом, исходящим от этой дерзкой девчонки. Вика пахнет так офигенно. Так притягательно. Гриша вынужденно приоткрыл глаза, слегка нахмурившись, с трудом сосредоточился в темноте на ярком проблеске света, исходящем от заблокированного и забытого ранее смартфона. Едва заметная вибрация, отчётливо проскальзывающая эхом по стеклянной поверхности в звенящей, устойчивой тишине квартиры, настойчиво оповещала о входящем звонке, вынуждая смартфон непроизвольно двигаться в такт, издавая соответствующие звуки. — Хм, — не менее потревоженная непрекращающимся звонком мобильного, который буквально разрывался, принимая новый вызов, девушка, в стремлении проигнорировать посторонние звуки, удерживая себя от такого ненужного, как ей казалось, пробуждения, неосознанно спрятала лицо в тёплой хлопковой ткани мужской футболки. Безрезультатно выхватывая последние остатки сна сквозь возникший шум. Не совсем осознавая, откуда доносятся неясные на первое восприятие звуки, подняла голову, отыскивая источник, несколько секунд всматриваясь в мутные очертания знакомой обстановки. — Это твой, — хрипло усмехнулся Измайлов, придерживая её одной рукой, встречаясь с ещё сонным взглядом, слегка нахмуренным и однозначно выражающим недовольство. — Ага, — безразлично согласилась она, бросая испепеляющий взгляд в сторону мобильного, одновременно с этим обречённо вздыхая, без особого энтузиазма и желания выяснять, кто ей звонит, потому что вариантов, кто мог сейчас её так неумолимо вызванивать, было чересчур много. Неуверенно приподнимаясь на полусогнутых руках, вытягиваясь до журнального столика, практически не дотягиваясь до смартфона, подцепила злосчастный, неотъемлемый в нынешнее время предмет связи кончиками пальцев. На экране незамедлительно отобразилась пара скрытых уведомлений подряд о пропущенных звонках и нескольких смс. Весьма предсказуемо. Вика задумчиво и отрешённо моргнула, аккуратно подобралась всем закаменевшим до ломоты в костях телом, упираясь руками в кожаную спинку дивана, сползла в противоположную сторону, мельком пролистывая весь список до конца, безразлично выхватывая обрывки бессмысленных фраз. Заостряя внимание лишь на последнем, отправленном Костей: «Нам надо поговорить. Это срочно. Вик, поверь, то, что произошло утром.… Вся в принципе эта ситуация, короче, если тебе важно знать — я на твоей стороне, понимаю, почему не отвечаешь на звонки. Не знаю, как бы я вёл себя на твоём месте, честно, но сейчас нам реально нужна твоя помощь, ситуация с сыном чиновника может обернуться серьёзными последствиями. Перезвони хоть кому-нибудь из нас. Пожалуйста». Несдержанно и раздражённо повела плечами, неряшливо откидывая смартфон без особой осторожности ближе к краю дивана. Зарываясь пальцами в волосы, прикусывая губу. Последнее, что ей сейчас хотелось, — выяснять, о каких, чёрт возьми, серьёзных последствиях он говорит. Напряжённые вибрации, оставшиеся где-то заглушенными позывами в сознании, неконтролируемо вновь отображались слишком чётко и осязаемо. Откинувшись затылком на измятые диванные подушки, прислушалась к тихим, приближающимся шагам ходящего по квартире Измайлова. Майор, слабо улыбнувшись, почему-то до сих пор не заботясь о том, чтобы включить в гостиной свет, аккуратно расположив обе руки с двух сторон от тёмно-русых волос, навис над девушкой расплывчатой тенью от проблеска света, проникающего всё через те же жалюзи. Завораживающий пронзительный взгляд с гетерохромией, который сейчас практически в темноте казался ещё заметней, будоражил — светло-каряя радужка теперь ярко выделялась, когда тёмно-синий цвет другой словно незримо расплывался ещё более тёмной колдовской безграничной бездной. С удовольствием ощутил, как тонкие изящные пальчики с множеством тонких колец очерчивают линию его роста волос, обжигающе касаясь разгорячённой кожи шеи, настойчиво тянут вниз, ближе к себе. Он, ведомый её прикосновениями, наклоняется ниже, позволяя свободно зарыться всей раскрытой ладонью в короткие пряди. Вика издевательски выдыхает усмешку, обнажая ровные белоснежные зубы, касается его губ размеренно, дразняще и невесомо выхватывая зубами нижнюю, проводя влажным языком вдоль, увлекая в такой издевательски неглубокий, но трепетный поцелуй. Гриша отстранился неохотно, непроизвольно потёрся небритой щекой о висок и, обойдя диван, сел рядом. — Что произошло? — догадливо спросил он, кивая на лежащий рядом смартфон. — Не знаю, — недовольно скривилась девушка, медленно поднимая голову, потом вымученным тоном продолжила: — Костя утверждает, что вскрылись какие-то новые обстоятельства по пропаже Ильи — того сына чиновника. — Обстоятельства? — он кинул ей заинтересованно-нахмуренный взгляд исподлобья. Вика одним многозначительным молчанием даёт понять — о неожиданно прояснившихся деталях никакого понятия не имеет. Измайлов повернулся к ней, закидывая руку вдоль на диванные подушки, обвёл взглядом её напряжённый профиль. — В исчезновении Ильи есть обстоятельство, которое я не могу объяснить, — тихо проговорила она. — Словно некое препятствие, не дающее его найти. И вроде как всё интуитивно ясно, вот оно находится на поверхности, для меня всё заранее объяснимо, а я ничего не вижу. Не чувствую. — Ты сказала, у него нет связи ни с одной вещью, разве такое возможно? — Да, вполне, — легко соглашается Вика. — Эмоциональная связь, какой бы она ни была, по своему происхождению стабильна, она не такая ярко выраженная в проявлении взаимоотношений — ощутить вибрацию через другого человека всегда сложнее. Чаще всего — обыденная и пресловутая привязанность к конкретной вещи, к которой человек постоянно испытывает какие-то сильные определённые эмоции. Но эта связь кратковременна, по истечению даже незначительного промежутка времени при отсутствии физического контакта ослабевает, стирается. Гриша слушал внимательно, дозированно воспринимая её слова. — Так может, время упущено? Парень официально две недели дома не появлялся, ещё неизвестно, сколько его на самом деле не было. Сомневаюсь, что Диронов сразу обратился в полицию. — Нет, на тех вещах, которые я трогала, никаких признаков, что они хоть кому-то принадлежат, — она нахмурилась. — Пустые. Если они действительно Ильи, то должны были его отражать. Она отстранённо, практически непрерывно всматривается в чёрный экран выключенной плазмы, стоящей напротив, где вполне отчётливо были видны их отражения. — Он — подросток, неполные семнадцать лет, ну не мог парень не быть привязан к значимым для него вещам, по-любому есть что-то, — каждый третий подросток достигает того необратимого злосчастного периода переходного возраста под воздействием взбунтовавшихся неконтролируемых чувств, обращённых на столь нестабильную психику. Когда практически любая возникшая проблема и её значимость кажется им охренеть, каким непреодолимым внутренним барьером, подпитывающимся надуманными страхами: боясь быть отвергнутыми и осуждёнными, замкнувшись в себе в стремлении отгородиться от угнетающего давления, они, вынужденные оставаться наедине действительно с личной трагедией, как ни странно, находят своё необходимое утешение в определённом предмете. Связывая его с внутренними переживаниями, оставшись без внешней поддержки и крайне уязвимыми, цепляются за иллюзию необходимости. Отсюда и происходит привязанность. — Тем более, связь его ведь с чем-то существует. Та детская игрушка, только через неё я смогла отчётливо увидеть, что он жив, — видение, пришедшее через вибрацию от потрёпанного временем какого-то плюшевого крокодила, было нечётким, поэтому и ситуацию не проявляло. — Ну, вся эта неразбериха с его вещами, конечно, выглядит относительно странно, — проговорил Измайлов. — Это всё, что удалось вам в агентстве узнать? — как он помнил, помимо Вики и её неординарных методов работы, у них были поставлены на поток и другие разновидности. — Типа того, — добровольное волонтёрское движение не дало никаких вменяемых результатов, кроме как повсюду висящих в городе ориентировок, которых и без того было на каждом столбу бесчисленное множество, где помимо Ильи разыскивались ещё полсотни человек. Да и стабильные связи из уголовного розыска Кирсанова в данной конкретной ситуации не особо-то и помогли — бывшие коллеги делились только отсутствием информации. По итогу практически все ресурсы агентства были использованы вдоль и поперёк и исчерпаны, а парня не то чтобы найти, а хотя бы понять, что с ним произошло, тем самым обнадёживая безутешного отца-чиновника, не удалось. Если не учитывать некое вскрывшееся новое обстоятельство. — Да, и в полиции о нём, как я понял, тоже ничего не известно, — Гриша пусть и был непосредственным начальником оперуполномоченного отдела, но, как ни странно, ни он, ни его опера не были причастны даже косвенно к происходящей вокруг семьи влиятельного чиновника суматохе. — Ну, не мог же он бесследно пропасть. — Не мог, но сейчас всё выглядит именно так, по сути, он есть, а по факту нет, потому что если бы Илья был мёртв, с вероятностью в девяносто девять процентов я это увидела. Она непроизвольно нервно дёрнула ногой, устало-надоевшим взглядом посмотрев на вновь вибрирующий от входящего звонка смартфон. Неохотно протянула руку, сжимая пальцами боковые панели телефона, изнутри прикусив щеку, несколько секунд гипнотизировала имя абонента. Если она пропустит и этот вызов, то по счёту он будет одиннадцатый. Не то чтобы она делает это ради приличия или из чувства нелепого долга, которое могло возникнуть у любого нормального человека, игнорирующего многочисленные звонки и поток бессмысленных сообщений с пренебрежительно проскальзывающей мыслью прекратить это. Медленно подтянув правую ногу к себе, вновь меняя положение на помятых со всех сторон подушках, бесцеремонно упираясь острой коленкой в бедро рядом сидящего Измайлова, ответила на звонок. — Да. Первые несколько секунд вмиг образовавшейся тишины где-то по ту сторону вынудили её испустить саркастический смешок. Ещё через мгновение динамик неприятно исказил звуки в неразборчивый шум и тихий скрежет. На заднем плане по ту сторону стали доноситься короткие приглушенные отголоски торопливой возни и один внушаемый тупой удар. — Вика, — Костя рвано выдохнул в трубку, переводя сбившееся дыхание от ранее неизвестных ей махинаций. — Мы тебе уже весь телефон оборвали, — взволнованно объяснился он. — Я заметила, — без колебаний душно подтвердила она, совсем не чувствуя себя виноватой, как показалось. — Как ты себя... Хм, — заметно неуверенно, вполголоса проговорил он, будто понимая всю бесполезность вопроса, но и просто не спросить тоже не мог — всё-таки эта коллега по работе ему определённо небезразлична. — Чувствуешь? — Кость, если ты звонил мне ради того, чтобы спросить, как у меня дела, то не стоило напрягаться уже после третьего звонка, — резонно, с присущим ей сейчас раздражением осведомила девушка. — У меня всё охуенно, — с ядовитым сарказмом выделяя каждое слово, закончила она. Волонтёр в ответ на её резкость лишь хмыкнул. Он всё понимает. — Не совсем ради этого, — неохотно признался парень, тяжело вздыхая. Ему не хочется просить от слова совсем и до стиснутых зубов, вообще намереваясь оставаться максимально долго тем, кто не станет с ней говорить о произошедшей ситуации. — Не знаю, как ты к этому отнесёшься, но это по поводу Ильи. И не получив никакой обратной реакции, добавил спустя минуту напряжённого молчания: — Для начала просто выслушай, абстрагируйся от всего происходящего, хорошо? Это действительно важно, я не прошу тебя вернуться сейчас в агентство и не вынуждаю продолжать поиски, просто поговори со мной. На какое-то краткое мгновение от непривычного рассудительного тона Кости, обращённого к ней, она теряется, ощущая некое подобие стыда за ранее высказанную необоснованную дерзость. — Ладно, что происходит? — чуть мягче произнесла Вика. — Двое подростков утверждают, что видели Илью в день исчезновения, одна — за пару часов до пропажи, второй говорил с ним по видеосвязи предположительно в сам момент. — Интересно, а кто они вообще? — Одноклассники, учатся с ним в элитном лицее среди пафосно-богатой молодёжи, девушка из одного класса, а парень из параллели. Оказывается, до сегодняшнего дня никто там не знал об исчезновении ученика, руководство лицея получило чёткие указания не распространяться на эту тему. Похоже, чиновник нехило печётся о своей репутации. — Неужели из руководства никого не волновало его двухнедельное отсутствие? — пренебрежительно усмехнулась она. — Я тебя умоляю, — в свою очередь отмахнулся Костя. — Они ежедневно обучают около двух сотен учеников, старательно поддерживая свою безупречную репутацию среди остальных подобных заведений. У них нет времени следить за каждым из учащихся, да и мне кажется, Диронов однозначно нашёл, что им сказать. Если он даже полицию попросил вести любые поиски скрытно, боясь любой публичной огласки. — А эти двое одноклассников, получается, с самого начала всё знали? — крайне сомнительно переспросила девушка. — И решили тактично промолчать. — По поводу этих ребят, — неуверенно начал парень. — Слушай, Вик, мы понятия не имеем, владеют они какой-то информацией или нет. Да, они утверждают, что видели Илью, но при этом ведут себя крайне двусмысленно, — на заднем плане вновь послышались отвлекающие звуки по типу двигавшегося офисного стула и монотонного механического постукивания клавиш клавиатуры. — Судя по переписке в социальных сетях, которую Никита мне переслал, очевидно, что они реально переписывались между собой. Особенно хорошо Илья общался с Денисом, в основном через скайп-звонки, в переписках упоминаются также обыденные дружеские подростковые темы — видеоигры, сериалы и всё в таком духе. С той девушкой — Катей — они практически не списывались, но, как мы поняли, виделись и, соответственно, общались они в лицее, — он на мгновение прервался, поправляя привычную беспроводную гарнитуру. — И что ещё такого было в этих переписках? — А то — их последняя переписка по датам сходится с тем днём, когда Илья пропал. Утром он списался сначала с Денисом, договорился с ним о встрече за полчаса до занятий перед входом в лицей. Кате написал то же самое, а на самих занятиях через два часа не появился. — Подожди, получается, они могли раньше остальных знать о его пропаже? — предположила Вика. — Возможно, не так определённо, но да, потому что в течении всего остального дня Денис ещё пытался с ним созвониться по скайпу и скидывал пару сообщений. Но самое интересное здесь другое — среди тех групп и страничек, на которые ребята подписаны, есть и наша по волонтёрскому движению в Москве и по Московской области, где мы вывешиваем ориентировки. Думаешь, совпадение? К слову, информационный пост с Ильёй закреплён отдельно от остальных постов в группе, а значит, они точно его видели и, скорее всего, пытались самостоятельно его найти, следуя указанным ориентировкам и другой информации, которая размещалась, — однотонно закончил Костя. — То есть, двое подростков, точно знавшие о пропаже лучшего друга, вместо того, чтобы как минимум обратиться в полицию… — Вика устало откинулась назад, мимолётно ощущая лёгкие, ненавязчивые, неуловимо щекочущие прикосновения на шее, с незаметной улыбкой перевела взгляд на мирно сидящего рядом Измайлова. Который, не скрывая, даже наоборот, наигранно демонстрируя скучающий вид, подпирая одной рукой щеку, второй выхватил пальцами один из её локонов, закрученных в тугие жгуты и собранных в незамысловатую причёску, медленно перебирая между двумя пальцами, иногда задевая кончиком чувствительную шею. — По-твоему, сами его искали по координатам волонтёров из интернета? — недоумённо спросила она, возвращаясь к разговору. — Вроде, — усмехнулся Костя. — Несмотря на всю абсурдность ситуации, всё-таки ребята добились результата, как-то узнали об агентстве, о том, какие конфиденциальные поиски мы ведём. — Они знают, что мы его ищем? — без какой-либо заинтересованности проговорила она. — Да, причём убеждены в этом, — весёлым тоном подтвердил он. — По поводу агентства эти ребята очень хорошо были осведомлены — сразу во мне связующего волонтёра узнали, в принципе неудивительно. Костя неожиданно осёкся, непроизвольно скривившись от угнетающей тишины в пустом офисе агентства, — как и в предыдущие несколько дней, он вновь остался здесь дольше положенного. Засиживаясь в скромном рабочем уголке за полупрозрачной стеной, разделяющей его рабочую зону и просторную приёмную, непрерывно продолжая свою волонтёрскую деятельность, избавившись от необходимости отчитываться перед условно-названным начальством, он, невзирая на возникшие ограничения, разбирался со всеми остановленными делами по пропаже людей. Делая для них стандартные ориентировки с подробной информацией о предполагаемом месте нахождения, опубликовывая их в интернет-ресурсах, передавая в соответствующую организацию и непосредственно курируя их работу, параллельно разыскивая Илью. По нескольку раз перечитывая его переписки в социальных сетях, узнавал, с кем парень общался, с кем мог встречаться, какие последние мероприятия посещал, исключая хотя бы поверхностно причастье к многочисленным сектам, которые достаточно часто становились одной из повторяющихся причин побегов нерадивых подростков из дома и на которые опытный Костя насмотрелся за долгие годы работы, когда вытаскивал пропавших несовершеннолетних детей из различных коммун. Но сегодня остался в полном одиночестве, после того, как проводил Милу в третий раз за неделю, привыкшую уходить всегда последней, до крыльца офиса, вместе с ней дожидаясь такси поздним вечером, замечая в её всегда сдержанном поведении разительные изменения, — подмечая и этим вечером милую кокетливую улыбку на пухлых губах, неизменно подведённых ярко-алой помадой, изящно подчёркнутые глаза с выразительными чёрными стрелками, довершающими образ элегантной леди шестидесятых годов. Мила улыбается крайне редко — изредка может не сдержаться, незаметно спрятав полуулыбку, когда они все вместе собираются утром на общей кухне, чтобы выпить кофе. Обсуждая первую попавшуюся тему для разговоров, когда Вика виртуозно, как бы между делом, уместно и хлёстко, как умеет только она, высказывается по теме, или когда в очередной раз, практически по-издевательски, не упуская подходящего момента, стебёт Никиту и его начальственные замашки, которые, если честно, воспринимает всерьёз лишь новенькая в их команде секретарша. Ещё она улыбается наигранно искренне, с присущей ей профессиональностью — такой, что распознать неестественность под приветливой маской при встрече с клиентами практически невозможно. Демонстрирует настоящую железную выдержку, всегда «держит» лицо, при этом вежливо отвечая на однотипные повторяющиеся вопросы, постоянно консультируя людей и посвящая их в тонкости работы нестандартного агентства. Костю же девушка стала одаривать редкими и оттого запоминающимися улыбками чаще, чем есть в этом необходимость, оставшись с ним наедине, чем порой откровенно его смущает. Непривычно изменяя собственному налаженному образу чересчур ведомой дикой ответственностью сотрудницы, не интересующейся ничем, кроме видимо желанной работы. Он чувствует себя неловко от такого внимания с её стороны, пусть и старался списывать такие кардинальные изменения на хорошие дружеские отношения, возникшие между ними за последнее время, ведь они действительно много общаются — Мила кажется ему интересной, симпатичной и… Обычной, что в принципе неплохо, и, если правильно расставить приоритеты, мог бы попробовать поддерживать столь близкое взаимное общение, будь это ему необходимо. Но, к сожалению, лёгкая ненавязчивая симпатия, пусть и от очень красивой девушки, ни на йоту не будоражит его так же дико, как один мимолётный взгляд своенравной бестии в обличии ведьмы. Костя грустно взглянул на опустевшую стойку в приёмной, беря в правую руку кружку с давно уже остывшим чаем, делая глоток. — Их визит в агентство, учитывая, как они яро изъявляют своё якобы желание помочь найти Илью, был странным, — крайне уклончиво объяснил парень, отставляя кружку обратно, возвращаюсь к диалогу. — По настоянию Ольги мы, конечно, на них не давили. В основном беседовала с ними она, — психолог практически сразу негласно перехватила инициативу в беседе с подростками, тем самым отстраняя Никиту с его прямолинейными вопросами, ссылаясь на их эмоционально-психологический неокрепший возраст и не прошедший детский. — Хотя тут и без психолога заметно: Катя и Денис вели себя очень встревоженно и нервно. Наш босс предположил, что ребята чем-то напуганы, я с ним, кстати, согласен. — В каком смысле напуганы? — Вика, слегка нахмурив брови, выдохнула, правильно распознавая до этого завуалированное непредвиденное обстоятельство. — Либо напуганы, либо запуганы, — высказался он на ожидаемый вопрос. — Вероятней всего, я не исключаю того факта, что они сами себя извели, пока самостоятельно пытались лучшего друга найти. Но на все вопросы отвечали сбивчиво и неразборчиво, будто боялись лишнее слова сказать, бедная Ольга из них едва ли не, как из глухонемых, вытягивала… — А от меня чего ты хочешь? — с проскальзывающей обречённостью задала вопрос, заранее зная ответ. Заметно снизив тональность голоса до лёгкого хрипа, нервно прочистив горло, Костя, лихорадочно закрывая первую попавшуюся на глаза папку, проговорил уже не так уверенно: — Они чего-то недоговаривают, вроде бы и хотят, но ничего конкретного и определённого, что нам поможет найти Илью, так и не рассказали, — недовольно буркнул он. Еле сдерживаясь от нелепого высказывания о том, сколько часов они с Никитой, заручившись помощью профессионального психолога, потратили зря в бесчисленных попытках вытащить из них необходимую информацию. — Ольга описала их состояние одной из разновидностей панической атаки лёгкого воздействия — чувствуют потребность рассказать, но в данном случае страх сильнее, — повторил он явно ранее сказанную формулировку из какого-нибудь учебника по психологии для начинающих. — И мы сомневаемся, будут ли они теперь с нами говорить, — не вдаваясь в подробности, двусмысленно сорвался в нервном смешке. Вика сама еле сдерживалась, чтобы не усмехнуться. В очередной раз неконтролируемая вспыльчивость Кирсанова становилась тупым камнем преткновения. Волонтёр никогда не скрывал своего истинного, определённо предвзятого отношения к бывшему майору, сформировавшегося на фоне необоснованной ревности, которую, что парадоксально, испытывают на перманентной основе эти двое, стоит тому или другому оказаться в непосредственной близости рядом с их «просто коллегой». Никита умело сдерживает свои ревностные порывы, подавляющая часть коих перерастает в неприкрытое раздражение. Особенно для неё. Костя же, в отличие от него, лишь неумело пытается скрывать свою ничуть не меньшую ревность, но — что в принципе характерно и присуще ему — у него не получается. Она ему нравится. Сильно. В данном случае Вике не нужно ничего ощущать, пренебрегая своим шестым чувством слишком очевидно. — Получается, что ты — единственная из нас, кто с ними не разговаривал, у тебя есть возможность ещё хоть что-то узнать. — Ну да, куда проще взять кого-нибудь из них за руку и увидеть нужное, так? — саркастично ухмыльнулась девушка. — Я совсем не это имел в виду… — сконфуженно проговорил он, хмурясь от её слов, оправдываясь, а по итогу, не найдя как разъясниться, вздохнул. — Если бы смог, справился бы самостоятельно. Встреться с ними, пожалуйста, я уверен, они имеют непосредственное отношение к исчезновению Ильи, а их поведение только подтверждает наши опасения о похищении. Упрямо проигнорировав дикое изнуряющее желание сбросить звонок, она прикусила губу, не став отрицать пресловутой правды, — Костя не тот человек, который станет её принуждать. — Договорись с ними о встрече, я приеду, — она натянуто выпрямилась, садясь ровнее. — Тогда я могу заехать за тобой? — нарочито небрежно предложил он, улыбнувшись, осознанно прикрывая собственную неловкость последующей фразой: — Вдвоём поедем, тебе такси заказывать не придётся. Девушка с лёгкостью распознаёт в его наивно-мальчишеском голосе, часто обращённому к ней, плохо скрываемые оттенки убеждённой надежды. — Напишешь мне, — дёрнув уголком губ в подобии улыбки, в последний момент вылавливая тоскливую понимающую усмешку, прежде чем положить трубку. Она измученно выдохнула, нервным движением зажимая пальцами основание шеи с одной стороны, ощущая скопившуюся напряжённость, отдающую неприятным давлением после не меняющейся позы во сне. Обернулась на притихшего рядом Гришу, который учтиво молчал, вопросительно смотря на неё. — Мне нужно встретиться предположительно с друзьями Ильи, Костя сейчас скинет координаты, где именно. Хочет, чтобы я с ними поговорила. Ехать с кем-то из агентства, как обычно.… Категорически, ни за что не хотелось, поэтому и отказала Косте. Сейчас никто из них ей не нужен, связываться с ними только по причине всё того же без вести пропавшего подростка она смысла не видела. Результат всё равно один и тот же, будь они целым агентством или каждый сам за себя. — Хочешь сказать, его друзья как-то причастны к исчезновению? — сомнительно осведомился Гриша. Придвигаясь ближе к краю дивана, наконец-то опуская оголённые ступни на приятный тёплый паркет, по-видимому, с встроенным обогревом, чувствуя, как сползают вниз убранные волосы, окончательно разбивая и так нечто, похожее на причёску, Вика, сморщившись, стягивает надоедливо-ослабевшую резинку, позволяя им бесформенно распасться по спине, зарываясь пальцами, проводя вдоль всей длины, распутывая некоторые пряди. Опрокидывая голову назад, приводя в более-менее опрятный вид, прежде чем перетянуть густые дреды в высокий небрежный хвост. — Ну, возможно, косвенно, — предположила она. — И не причастны, а только видели его последними в тот самый день. — Это уже интересно, — высказался Гриша, устойчивее садясь на диван, чтобы быть ближе к ней. — И они будут с тобой об этом якобы говорить? — практически с неприкрытым сарказмом спросил он. — Как бы там ни было, хотят они быть откровенны со мной или нет… — она не сдержалась от хитрой улыбки и пренебрежительного взгляда. — Я всегда пойму, кто из них врёт, мне необязательно к ним прикасаться. Измайлов усмехнулся, понимая, чего Вика хочет добиться. — Всё-таки хочешь его найти? И всё равно, что ваша хозяйка напрямую планирует благодаря тебе заручиться связями с чиновником? — Мне изначально было всё равно, — небрежно кидая правду вслух, намного тише говорит девушка, устремляя линию взгляда на пустые кружки, стоящие на журнальном столике. — Какие бы причины не были, от них ничего не менялось. Казарина может строить свой бизнес, как ей хочется, любыми способами и манипуляциями, меня это вряд ли касается — точно так же, как и её отношения с чиновником. Да, я не хочу становиться одним из вариантов манипуляций, тем более под видом помощи других… — она вдруг прервалась, задумчиво касаясь рукой одной из кружек, отодвигая ту подальше от края столика. — Но одно дело знать, сколько людей уже без вести пропали и сколько ещё пропадёт, адекватно понимать, что от меня ничего не зависит; совсем другое — уже знать их имена, обстоятельства пропажи, видеть фотографии, знать о них больше положенного. Видеть тех, кто их ищет — отчаявшиеся близкие люди, не знающие, нужно ли им смириться и оплакивать пропавших, или всё равно надеяться, утешать себя до последнего мнимыми надеждами, ведь нет никаких доказательств смерти, есть лишь одно неутешительное: «Без вести пропавший». Я не могу найти всех. И не стремлюсь. Я либо лишаю надежды и даю возможность людям на относительно спокойную жизнь, чтобы они не сошли с ума и смирились со смертью родного человека, либо помогаю найти тех, у кого есть шанс быть найденным, и возвращаю в семью и нормальную жизнь, — она слабо улыбнулась, с лёгкой тенью усталости на лице посмотрела на внимательно слушающего её Гришу. — Я найду Илью, потому что именно это сейчас зависит от меня. — Будешь искать одна? — с напускной серьёзностью спросил Измайлов. Упираясь локтями в широко разведённые колени, он, хмурясь, одарил её недоверчивым взглядом, неожиданно твёрдым и бескомпромиссным тоном выдал: — Я поеду с тобой. — Гриш, мне кажется, в этом нет необходимости, — каким-то невзрачным голосом протянула Вика, с неподдельной изнеможённостью опустила плечи, сжимая веки, чувствуя подбирающуюся усталость. — Не думаю, что смогу что-то почувствовать или увидеть от них. Я справлюсь, — уверила она, делая явный ироничный акцент на последнем слове. — Ну да, — подражая заданному ею тону, с улыбкой согласился он и, наклонившись в её сторону, коротко поцеловал, поднимаясь с дивана. — За одним небольшим исключением — я поеду с тобой, — направился на второй этаж, игнорируя недоумённый взгляд себе в спину. Вика откинулась вдоль свободного пространства на диване, когда её смартфон ненавистно завибрировал от входящего уведомления. Последующее сообщение от Кости, помимо тех пяти, которые были отправлены до этого, пришедшее через двадцать минут после их телефонного разговора, теперь содержало краткую информацию о том, что ему всё-таки удалось назначить встречу с Катей и Денисом. Также с координатами находящейся на одной улице с агентством кофейни, где они должны встретиться сегодня ближе к шести часам вечера. Небольшая уютная кофейня с достаточно непримечательным внешним видом заезженного стиля по типу европейского действительно находилась за углом от того офисного здания, где «О.К.О.» арендовали себе рабочую площадь. Но практически бесцветно терялось на фоне других кафе, находящихся непосредственно дальше по улице и рядом из-за занятого места. С невзрачной чёрно-белой цветовой гаммой и со стандартным панорамным окном, увешенным вдоль всей рамы тускло горящей гирляндой, подсвечивающей полупрозрачное название, которое относительно выделялось в естественной темноте наступившего вечера. В том же панорамном окне ярким белым светом фар исказилось отражение подъезжавшего чёрного спорткара дорогой сборки комплектующих, плавно останавливающегося напротив, с едва уловимым мурчащим звуком заглушая мотор. Измайлов бережно провернул ключ зажигания, когда они припарковались у назначенного места, адрес которого ему продиктовала Вика, сбивчиво объясняя это тем, что оно находится поблизости с агентством. — Чего вы хотите добиться от этих подростков? — он повернулся в её сторону, по-прежнему расслабленно удерживая одну руку на руле, видя, что девушка не особенно-то и торопится выходить из машины, сидя на пассажирском сидении, вглядываясь в здание кофейни. — О чём ты будешь с ними говорить? — Чего Костя и Никита конкретно хотят — не знаю, — расслабленно пожимала плечами она. — От меня хотят, чтобы я сказала, врут они или нет, — она отчётливо осознавала причину происходящего — им не нужны от неё никакие разговоры или ещё одни бесчисленные попытки убедить запуганных подростков рассказать больше. Нет. Им нужно гораздо больше: то, на что они продолжают рассчитывать негласно, словно реально без неё нихрена не работает. Резко сорвавшись с места, вышла из машины, забирая из салона свой неизменный кожаный рюкзак, на долю секунды замирая около открытой двери. — Со мной пойдёшь? — удивлённо изогнув бровь, спросила, замечая, что Гриша тоже выходит. — Серьёзно? — Да, — и дождавшись, когда она закроет дверь, включил сигнализацию, идя следом. В самой кофейне действительно оказалось уютно. И это никак не относилось к неизменному в таких заведениях отчётливому аромату натурального свежезаваренного кофе, перебивающего все остальные запахи вокруг. Скорее всего, иллюзия комфорта ощущалась здесь настолько сильно всё по той же очевидной причине — отсутствие лишнего метра в помещении. В интерьере небольшого зала преобладали всё те же оттенки тёмно-коричневого цвета, затёртый паркет гармонировал с похожим состоянием выкрашенных стен. Едва ли помещался необходимый набор кафешной мебели, стилизованной под настоящее дерево, — несколько круглых столиков на изящных кованых ножках в тон к таким же стульям в центре, рассчитанным на около трёх человек. У противоположной от входа стены практически с трудом уместились лишь два стола чуть больше по размеру, чем диванчики. Рядом с ними же и находилась стойка для приготовления заказов со всей нужной аппаратурой, витриной под десерты и ещё несколькими дополнительными местами в виде высоких стульев для посетителей. Антураж, приближённый к американскому стилю, создавали напольные светильники со слабым светом, чёрно-белые картины на одной свободной стене, цветочные горшки с высокими растениями, приятная приглушенная джазовая музыка. И обслуживающий персонал в униформе, которая дополнялась аксессуаром в виде изогнутой шляпы на манер тех, что в сороковых годах носили в Чикаго. Предусмотрительно остановившись у входа после того, как звякнул мелодичный звонок, висевший над дверью, сразу затерявшись в музыке, Вика окинула взглядом скромное количество людей вокруг в поисках двух подростков, более-менее похожих на тех, чьи фотографии из социальных сетей ей прислал Костя. — Вроде они, — меланхолично бросила она, щурясь от плохого освещения, кивком указывая на парня с девушкой, сидящих отдалённо в углу заведения. Тактично обходя занятые столики по свободному пространству, двигаясь максимально скованно между стульями, вопреки осторожности побеспокоили нескольких мирно сидящих людей, которые с нескрываемым раздражением подвигали свои стулья ближе краю столов, освобождая хотя бы малую часть для прохода. — Денис и Катя? — спросила больше для убедительности, бесцеремонно обрывая их разговор, Вика. Парень с девушкой, уединённо севшие вместе на один диванчик чрезвычайно близко друг другу, как-то двусмысленно и свободно соприкасались коленями. Вынужденно отводя стремительно уцепившиеся в друг друга взгляды, они одновременно слегка запоздало обернулись. Высокий светловолосый парень с худощавой комплекцией, выдающимися, но ещё не сформировавшимися чертами лица и скрывающимися под длинной новомодной чёлкой светло-зелёными глазами. И миниатюрная девушка с миловидным личиком фарфоровой куклы, причудливой особенностью ещё больше подчёркивающим её принадлежность к подобию идеальной внешности, — пухлые губы с красивыми линиями, изящный подбородок и бледная, практически прозрачная кожа, на контрасте с которой сейчас выделялись слегка покрасневший маленький носик и припухшие глаза, безуспешно и старательно спрятанные за неловким движением дрожащих тоненьких пальцев, сжимающих белую салфетку. Прямолинейно намекающие на то, что девчонка, скорее всего, только недавно успокоилась и сейчас лишь сдерживается, судорожно выдыхая от грозящей вырваться наружу истерики. И, в порыве совладать с накатывающим волнением, она с силой одёрнула подол своей форменной юбки в серо-бордовую полоску, опустила голову, скрывая разомлевшее от слёз лицо. — А мы знакомы? — чуть отпрянув от своей подруги, полностью разворачиваясь, выделяя в голосе нотки якобы уверенности, спросил Денис. — Я из агентства, это со мной вы должны встретиться, — спокойно объяснила Вика — и так, блять, понятно, из какого агентства. Подозрительно нахмурившись, парень, замолчав, пытливо-оценивающим взглядом посмотрел на неё, потом на того же Гришу. — Что-то Вы не очень похожи на сотрудницу агентства по поиску людей, — в итоге заключил он. — Да? Ну, вот видишь, чем мне приходится заниматься, — саркастично усмехнулась она. Без приглашения бросая рюкзак на свободный диванчик и куртку сверху, села напротив, вынуждая подростков многозначительно переглянуться, обмениваясь немым намёком. Напряжённая тишина, возникшая буквально за считанные минуты, не прерывалась никем из присутствующих. Что в конкретной ситуации, которая известна всем, абсолютно не соответствовала первостепенному обстоятельству их встречи. Вика непроизвольно устремляет свой пронзительный взгляд на девчонку перед собой и вздрагивает, стоит лишь на мгновение сконцентрировать внимание на ней, ощущая несдержанные эмоциональные порывы. Вся её подавляемая истерика не имеет под собой никакого осмысления — перемешанные в одно буйство красок, хаотичные и бессмысленные эмоции. Подобные всплески отзеркаленных чувств, когда те буквально воедино сходятся с эмоциями и человек самостоятельно подпитывает то или другое чем-то извне, усиливая весь диапазон собственных страданий, приумножая их значимость, невозможно идентифицировать в нечто определённое. Игнорируя беспорядочные вибрации, исходящие от Кати, перевела взгляд на Дениса, не произнося не слова. — Вы оба знаете, о чём мы хотим поговорить, — апатично высказывается она после, замечая, как быстро тот, не выдерживая прямого зрительного контакта с ней, сначала отводит глаза на Гришу, а потом и вовсе на прозрачную полупустую кружку с авторским кофе мутноватого цвета. — Да, — Денис сорвался на нервно-раздражённый смешок, сразу же меняясь в лице, недовольно хмурясь, помешивая широкой коктейльной трубочкой остатки напитка. — Только мы уже всё рассказали… Точнее, рассказали то, что знали, — сбивчиво добавил он. — Уверены? — Вика вопросительно изогнула бровь, провоцирующим холодным тоном спрашивая. Двое подростков с наигранной тенью недоумения на лицах вполне правдоподобно скрывают промелькнувшее искреннее волнение. Но промахиваются на не поддающейся им нервозности в движениях и неусидчивостью в одном положении, что не укрылось от опытного проницательного полицейского, позволяя ему сразу же сделать определённые выводы, при этом не нуждаясь ни в какой паранормальной помощи. Гриша и так прекрасно видит то, как они постоянно смотрят друг друга, будто пытаясь мимикой передать какие-то завуалированные знаки в попытках не сболтнуть лишнего или случайно не сорваться, допустим, на необдуманное предложение. Денис тем самым пытался контролировать неуравновешенное поведение Кати; возможно, по этой же причине она упорно молчит, поджимая губы в тонкую линию. Они могли ранее обозначить, что говорить будет именно он. Точнее, не так — их модель поведения абсолютно точно обговорена между ними и имеет свой подтекст. — Вы рассказали, что видели Илью в тот день, когда он предположительно пропал. Измайлов обратил внимание на Вику, её глубокий, пространственный, расфокусированный взгляд слегка поблёскивающих в относительной темноте помещения глаз направлен на Дениса. Она смотрит на него — это спокойно прослеживается, — прямо ему в лицо, но ничего не видит. Вибрация страха отчётливо исходит от них двоих, только если у девчонки беспорядочно сбивается с остальными, словно непонятная разномазая картинка, то у парня вибрация одна-единственная. — В тот день — да. Вечером перед понедельником Илья написал мне и Кате, что ему срочно нужно встретиться с нами, даже хотел напроситься ко мне в гости, сказал, типа, объяснит всё лично, не по телефону, я не хотел ему отказывать, правда, — он неожиданно искренне это произнёс. — Но было очень поздно, два часа ночи, и мои родители уже спали. У нас дома свои правила — короче, они бы не разрешили, — ну я и предложил встретиться до занятий, утром. — Где вы договорились встретиться? — Вика ощущала, как неуловимо усиливается вибрация. Он резко выдохнул и поёрзал, едва ли не срываясь на ноги. — У нас есть «своё место», часто там собираемся с класса четвёртого — на детской площадке за лицеем, туда можно быстро дойти через задний двор, но кроме нас туда редко кто ходит. — Кто-то там ещё был? — с прорезающимся в голосе отработанным профессионализмом вклинился в разговор Измайлов, вскидывая руки, сцепив пальцы в замок на поверхности стола. — Нет, слишком рано, ещё восьми не было. Мы пришли туда в районе без десяти минут, до занятий оставалось ровно полчаса, — вдруг отозвался Денис. — Мы ждали его до самого начала занятий… — и, невнятно сбиваясь в словах, замолчал. — Он не пришёл… на сообщения и звонки уже не отвечал, ну и в лицее не появлялся… — Очень интересное уточнение, откуда такая точность во времени? — подозрительно изрёк Гриша. — Я отслеживал, чтобы на первый урок не опоздать, нам как раз контрольную работу поставили по английскому, преподаватель мог бы замечание в дневнике записать, а мне не нужны проблемы с учёбой. — То есть в тот вечер, ну, когда он попросился к тебе переночевать, — последний раз, когда вы общались? — задумчиво предположил майор, не особо веря в бессмыслицу о прошедшей контрольной, но создавая вид безучастия. — Нет, мы списались перед тем, как выходить из дома утром. И больше Илья не отвечал. — Неужели вас никаким образом не насторожил факт отсутствия друга на уроках? — ухмыльнулся он, пожимая плечами. — Хотя, впрочем, это нормально, сейчас даже учащиеся элитных учреждений прогуливают занятия, допускаем, всё по той же причине — не захотел сдавать контрольную. Но разве не показалось странным — друг позвонил тебе практически ночью, скорее всего, у него были проблемы, о которых ты, кстати, можешь догадываться. Хотел переночевать у тебя, не особо, между прочим, скрывая серьёзность происходящего, согласился подождать до утра, назначил встречу рано утром, хотя спокойно можно было дождаться начала уроков, вы же учитесь вместе, чтобы обо всём рассказать. Перед этим ещё и снова списался с тобой, а в итоге сам же и не пришёл, — саркастично улыбаясь, заключил, кивая. — Если ты, Денис, скажешь мне, что после всего вышеперечисленного вы даже случайно не задумались о том, что это связано, знай — я не поверю. Парень, скованный в движениях от нарастающего внутри волнения, сдавленно вздохнул, неохотно вскидывая низко опущенную до этого голову, и посмотрел на нагло улыбающегося собеседника с нескрываемым раздражением, снова отводя глаза в сторону Кати. — Хватит переглядываться с ней, мне уже ясно стало, кто тут будет разглагольствовать. Она, вон, вся на нервах, очевидно, молчит и лишнего не сболтнёт, — резко оборвал очередную немую сцену Гриша. — Рассказывай. — Хм, — подросток заметно стушевался, теребя ремешок наручных часов на правой руке. Обдумывая, стоит ли ему вообще упоминать столь щепетильную тему, не получив разрешение от лучшего друга, учтиво смолчав на секунду, всё-таки решился: — Я примерно понимаю, что произошло тем вечером. Илья опять с отцом поругался. Он часто у меня ночует из-за этого. — Так, уже хоть какая-та информация, — оживился Измайлов. — И часто у них происходят подобные разногласия, он тебе рассказывал? — Часто, да и разногласиями это называть нельзя, — усмехнулся он. — Если именовать так, то в целом их отношения — это одно огромное разногласие. — В смысле? Всё настолько серьёзно? Может быть, просто Илья так воспринимает негативно? Отцовский контроль душит, все дела, — обговорила Вика. — Ещё спихните на подростковые проблемы и переходный возраст — в наше время единственное оправдание. Типа стремление избавиться от назойливого воспитания и показать характер родителям, — недовольно буркнул в очевидную защиту. — Очередная тупая статья из женского журнала по вышиванию и вязанию на последней странице, моя мама такое читает. — Иногда такое поведение оправдывается именно попыткой казаться взрослее, чтобы выстроить конкретные границы в личной жизни, о которых некоторые родители забывают. — Не спорю, но большинство из нас прекрасно осознаёт всё. Действительно играют на публику — начинают специально занижать себе оценки, вступают в малознакомые компании, ходят на вписки и вот это всё, — Денис скривился. — Но Илья не такой. Так по-любому никогда не сделает. Мы с четвёртого класса дружим, нормальный парень, иначе я бы с ним не общался. — На каком основании происходят его ссоры с отцом? — Его отец, короче, если кратко, мудак конченный, — грубо и раздражённо высказался парнишка, откидывая смятую им же салфетку. — Вечно до Ильи докапывается, будто специально выискивая любой повод сделать его виноватым. Сам вечно эти скандалы устраивает, кидается на него, как собака бешеная… Парень, очевидно, долго терпел: набирающая обороты накопившаяся злость и личное мнение по поводу данной ситуации начали прорываться почему-то сейчас; он одёрнул локоть в большем раздражении, ощутив, как Катя, видимо, останавливая, схватилась, предупреждающе впиваясь пальцами ему в руку, в страхе округлив глаза. — Я не хочу больше молчать, понятно? — резонно припечатал он, оборачиваясь. — Бояться тоже больше не хочу, надоело постоянно соглашаться с Ильёй и, прекрасно обо всём зная, молчать. Вика и Гриша, окончательно перестав понимать происходящее, посмотрели друг на друга, обмениваясь недоумением. — Раньше сам Илья оправдывал поведение отца, как чересчур строгое воспитание, скрывал его маниакальное стремление сделать из него какого-то гения, не по годам развитого, и очень хотел во всем ему угождать — запаривался за учёбу, оценки, — отец каждый день домашнее задание и дневник проверял. Постоянно твердил, что сын не имеет права опозорить его высокий статус чиновника и фамилию, а значит, обязан быть лучшим в классе, — Денис скривился в отвращении. — Помимо всего, Илья дополнительно изучал ещё три иностранных языка, профессионально занимался вроде фехтованием, даже стал кандидатом в мастера спорта. — У пацана походу лишние пару часов в сутках значились, — шокировано выдала девушка-экстрасенс. — Мне сначала тоже так казалось, — одноклассник понимающе кивнул, быстрым движением зачёсывая по-модному спадающую на глаза длинную чёлку вправо, на сторону выбритого виска. — Одной учёбой дело не ограничилось. Я однажды случайно в его дневник заглянул, увидел там распечатанный распорядок дня, — озадаченно выпучив глаза, произнёс он. — М-да, — досадно протянул Гриша. — Тотальный контроль своего чада и сумасшедшее желание вложить в его будущее собственные несбывшиеся амбиции. — Тотальный контроль — это не объяснение того абсурда, что действительно происходит у них там. Последний пункт распорядка дня, где в обязательном порядке прописана проверка телефона и ноутбука, ага. Мысленно посочувствовал незнакомому подростку, с долгосрочной перспективой лишённому какого-либо личного пространства, ставшему буквально воплощением идеального сына, подгоняемого под стандарты воспитания элитной молодёжи высокопоставленного чиновника. Чтобы тот непременно подходил к выстроенному ранее безупречному безликому образу государственного деятеля, где золотые часы, костюм известного бренда, дорогостоящий автомобиль и семья, с заведомо перспективным будущим. Чтобы была возможность представить сына как один из удачных спонсируемых проектов, что существует только для поддержания имеющегося статуса и занимаемой должности. Вика испустила высокомерную усмешку, покачав головой. Всё-таки интересно получается — вроде как по определению абсолютно чужая жизнь может напрямую зависеть от неудержимых амбиций других. — Это ведь уже много лет продолжается, а скандалы начались только сейчас, почему? — монотонно постукивая подушечками пальцев правой руки по столу, больше по необходимости отвлечься от нарастающей вибрации, периодически царапала тонкими металлическими кольцами другие — меньшего размера, надетые на фаланги. — Раньше Илья оправдывал, — парень тяжело вздохнул, повторяя ранее сказанную фразу. — Хотел отцу угодить, поэтому и пытался везде первым быть. Думаете, ему нравилась вся эта хрень: изучать японский и претендовать в четырнадцать лет на мастера спорта в фехтовании? — Вряд ли. — У него, по сути, выбора не было, пререкаться с его отцом — себе дороже. Илья лишнего слова ему не говорил… — Денис замолк, хмуря светлые брови и тяжело втягивая носом воздух, стискивая зубы до тихого скрежета. — Ну, чтобы в очередной раз под горячую руку не попасть, — злобно выплюнул последнее предложение. — Избивал? — безэмоциональным тоном спросил Измайлов, больше утверждая. — Теперь это происходит систематически и чаще как следствие, — лучший друг детства часто становился свидетелем непростых взаимоотношений между влиятельным отцом и сыном. — Мать? — задала вполне логичный вопрос Вика. — Скажем так, не одобряет, но и не вмешивается, — кратко ответил он, выплёвывая накопившийся сарказм. — Тоже, по ходу, считает это частью правильного и положительного воспитания. Да, теперь исчезновение Ильи как минимум стало восприниматься иначе: у запуганного родной семьёй подростка, удушенного и лишённого какой-либо собственной воли, вынужденного бескомпромиссно стремиться оправдывать чужие ожидания и неоправданные амбиций, появляются обоснованные причины самостоятельно сбежать из дома. И в сложившейся ситуации вряд ли это можно расценивать как очередную попытку импульсивного подростка манипулировать своими кричащими поступками родителями, в стремлении добиться необходимого. — Так, хорошо, а он мог сбежать? — предположил Измайлов. — Что ты можешь об этом знать? — Если вы думаете, что Илья сбежал, а я его покрываю, — парень изнеможённо усмехнулся, откидываясь назад, — ошибаетесь, потому что понятия не имею. Но если бы он решился на подобное и попросил меня помочь, я бы помог. Тогда бы реально врал всем подряд, чтобы прикрыть, а так самому стыдно, что в тот день отказал ему, ведь знал, чем их скандалы заканчиваются. Вика распознала вибрацию раскаяния от него — достаточно сильную, чтобы изнутри неприятно сдавливало и слабо кольнуло в грудную клетку, заставляя переводить сбившееся дыхание. Медленно провела раскрытой ладонью левой руки вдоль правого предплечья, растирая идеально вытатуированные линии замысловатого рисунка, мнимо избавляясь от пробирающей дрожи. — Думаешь, цепная реакция? — усмехнулась на неприкрытую прямолинейность, распознавая за пресловутым чувством стыда ещё нечто неопределённое, похожее на сомнение, но, кажется, по другому поводу. — Точно какая-то связь есть, — неуверенно проговорил он, отчего вибрация в одночасье усилилась. Что-то скрывает. — Да? И какая? — девушка нахмурилась, забывая о сбивающих друг друга посторонних эмоциях. — Вы сами привели параллель, я и говорю, оно действительно связано, — вовремя сводя с себя стрелки, уточнил Денис, совершая немаловажную ошибку, — пересекаясь взглядами с ней. — Мне кажется, ты знаешь, о чём говоришь, — холодным тоном предупреждает она. От её непоколебимой интонации — такой, будто это она знает больше, чем говорит, — Денис заметно теряется. Та зловеще ухмыляется, когда предчувствие предопределяет. — Спустя неделю после того, как Илья реально пропал, — вытянул из переднего кармана тёмной олимпийки смартфон, привычным жестом проводя по экрану, развернул предмет перед ними, позволяя беспрепятственно увидеть переписку, — перестал отвечать на звонки и читать сообщения в чатах, отметки о прочтении до сих пор нет. Гриша взял смартфон: последние штук пятнадцать сообщений были отправлены подряд — и все без ответа. — Не появлялся в лицее ни на занятиях, ни на факультативах, мы с Катей стали искать его: ходили по общим знакомым, даже общались с тренером по фехтованию, частными преподавателями, через его профиль в социальных сетях пытались найти, с кем ещё он переписывался, и уже понятно — ничего не выяснили. — И перестали искать? — майор отодвинул телефон обратно на середину стола. — Почему сразу в полицию, к примеру, не обратились или через два дня после самостоятельных поисков? Ждали больше недели. — Нам настоятельно рекомендовали не обращаться в полицию и прекратить самостоятельные поиски, — скомкано объяснил он. — Иначе появившееся свободное время, которое мы тратим на выяснение обстоятельств, будет потрачено на решение возникших проблем, не только личных. Нервно выдыхая, кажется, немного успокоившись от того своего взбалмошного порыва, подкреплённого искренним волнением за друга и безвыходным положением, теперь полностью осознавая охватывающую безысходность происходящего, кажется, был бескомпромиссно настроен рассказать абсолютно всё. Вика вздрагивает, выходя на улицу, и морщится непонятно от чего — от явного контраста туманной прохлады порывистого ветра и ненавязчивого уюта маленького кофейного помещения до последнего миллиметра пропитанного завлекающими ароматами свежезаваренного зернового кофе и вездесущей ванили, игнорируя неочевидное давящее ощущение некой обречённости, возникшее и оставшееся после ни к чему не обязывающей встречи с двумя подростками. Глубоко вздохнув отрезвляющего свежего воздуха, одёргивая себя, вскидывая голову вверх, она старательно избавляется от слабых остаточных вибраций, эхом проносящихся в сознании. Обманчиво теряя остатки тепла на коже, передёрнула плечами от накатывающей дрожи, пряча руки в передние карманы джинс. Гриша остановился рядом, по левое плечо, тоже чувствуя дискомфорт, недовольно поёжившись от очередного порыва. — В сложившейся ситуации вероятность того, что пацан самостоятельно покинул отцовский дом, становится куда убедительнее, чем необъяснимое исчезновение, — авторитетно высказался он. Она лишь усмехнулась, отрешённо всматриваясь в пустоту перед собой, ощутимо сжимая между пальцев слегка скрипучий потёртый пластик продолговатого корпуса флешки, принадлежащей Ильи и ранее отданной ей Катей. — Мне нужно в школу, — твёрдо осведомила девушка. — В то место, где они встречались на заднем дворе. Измайлов, не задавая лишних вопросов, кивнул, снимая машину с сигнализации. Непривычно опустевшие, в свободном передвижении центральные улицы надвигающимся поздним вечером позволяли практически беспрепятственно миновать сложно выстроенные перекрёстки и узкие дороги с двухсторонним движением, доехать до территории элитного лицея, находящегося в не менее презентабельном районе, за короткий временной промежуток. И разительно отличался от ярко освещённых многочисленными уличными фонарями и множеством зазывающих красочных вывесок, мелькающих в каждом развлекательном заведении, затихший район с углубляющимися извилистым лабиринтом домами, въездами на задние дворы с несколькими ограждёнными территориями муниципальных зданий и частными учреждениями. Учтиво объехав целый двор, виртуозно маневрируя в наименьшем пространстве, припарковал автомобиль, бесстыдно нарушая все правила, — преграждая путь двум машинам напротив небольшой детской площадки. Обычная площадка, выглядевшая обоснованно настораживающей в темноте и безлюдности вокруг, оборудованная всей требуемой атрибутикой, — стандартной цветастой горкой, круглой каруселью, песочницей и скамейками — находилась прямо перед высоким зданием того самого расхваленного лицея. С выстроенным по периметру частной территории жилых домов высоким железным забором. Сойдя с аккуратно выложенной фигурным камнем тропинки, предусмотрительно ведущей прямо к скамейкам, Вика, прислушиваясь к отчётливому звуку прорезиненных подошв красных кед, шаркающих по асфальту позади неё, переступая насыпанные повсюду горки песка, остановилась теоретически в середине всей этой конструкции. Оглядываясь по сторонам. — У них было «своё место» здесь, походу, Катя говорила о карусели, — она подошла ближе, замечая ту самую круговую карусель с четырьмя специально сделанными сидячими местами. Сейчас здесь в такой поздний час вряд ли была вероятность встретить кого-то из проживающих в одном из домов людей. Или компанию подростков, которые чаще всего тоже отдают предпочтение совместно посидеть на горке, по кругу между собой передавая купленную на общие деньги, удачно добытую банку какого-нибудь палёного энергетика для поднятия настроения. Девушка, по необходимости стягивая с плеча рюкзак, завалила его на более-менее незагрязнённый участок земли, освобождая себя, и вынужденно вытянула из кармана куртки старую, видавшую виды, местами расшатанную у основания флешку с ободранной жёлтой наклейкой на корпусе. Сосредоточенно всматриваясь в единственную вещь в своей руке, покрутила её на раскрытой ладони, в оглушающей тишине неожиданно улавливая знакомую слабую, но устойчивую исходящую вибрацию, недоверчиво склонив голову. Нахмурилась, цепко сжимая пальцами, сдавливая информационный носитель, игнорируя боль от впивающихся в кожу угловатых краёв. Она чувствует, как вновь сдавливает где-то в лёгких, перехватывает в горле. Вибрация страха. Такая отчётливая. Холодящая до самого солнечного сплетения, внезапно оглушает до скованности в грудной клетке, и больше не слышно ничего вокруг: тишина перебивается звоном в сознании, перед глазами слишком грубо расплывается, отчего Вика вновь перестаёт её контролировать, теряя внешнее самообладание. Гриша, смиренно оставшись в стороне, пассивно и двусмысленно, молча наблюдал за ней, замеревшей как-то неестественно, с напряжённым взглядом исподлобья, поджимая губы. Резко встрепенувшись на её рваный вздох. Не смотря под ноги, она, делая неуверенный шаг назад, опрометчиво оступаясь на нервной поверхности раскиданного песка, случайно сохраняет равновесие, после в спешке оборачиваясь, вмиг ставшим рассеянным взглядом блуждает по площадке, вновь замирая. Он сам неосознанно застывает. В прямом смысле ощущая, как отяжелело и похолодело внутри, не позволяя отшатнуться назад, когда Вика посмотрела в его сторону. Её прежде ясный взгляд изменился, разливаясь в глазах тёмным помутнением, растекаясь в ярко-карей радужке по определению генетического цвета нечёткой поволокой, словно обесцвечивая, оставляя безликую, сквозящую, тусклую отстранённость к реальности происходящего. Она не видит его. Не в упор, а сквозь. Сквозь пелену изменённой реальности. Непрерывно-загипнотизированно вглядываясь в едва заметные очертания круговой карусели, девушка подходит ближе к одному из пустых сидений, слегка наклоняясь, предусмотрительно оставаясь на расстоянии. Нахмурилась, словно с трудом различая только ей ведомые и видимые раздвоенные тени двигающегося силуэта, искажённые вибрацией, оставляя за каждым движением расползающийся энергетический след. Медленно обходя по кругу, продолжая маниакально всматриваться в покрытое ржавчиной кресло, остановилась. Опускаясь напротив абсолютно пустого места так, будто там по определению должен кто-то находиться, стремясь быть с ним примерно на одном уровне, чтобы воссоздать зрительный контакт. Вполоборота нерешительно оглядывается назад, подозрительно смотря на припаркованные в ряд машины, заторможенно хмурясь в нарастающую темноту уличного двора, с нажимом поводя шеей. Напряжённо отводя взгляд, царапая короткими ногтями складки джинс на коленях, Вика срывается с места неожиданно, переступая сыпкую разъезжающую почву к дороге на прилегающей территории, прямолинейно преодолевая несколько оставшихся метров до бордюра. Видение растворяется от дикого удара об реальность — под правым ребром рушится, какой бы ни был болевой порог, нещадно зажгло болью, вынуждая до острого хрипа в груди и очередного помутнения в едва прояснившемся взоре тяжело вдохнуть, дрожащими пальцами хватаясь за целые кости, сгибаясь. — Хм, — сухость в горле не даёт даже нормально прокашляться, застревая, по ощущениям, в глотке. — Вика, — Измайлов возник рядом практически бесшумно, не слышимый через звон в ушах, выхватив из её рюкзака неотъемлемое содержимое — небольшую бутылку воды, протягивая. Она схватила бутылку, залпом выпивая сразу больше половины, морщась от не проходящей боли, которой способствовал хриплый кашель. — Как ты? — обеспокоенно спросил он, забирая измятую от хватки пальцев бутылку из протянутой руки. Не удовлетворившись её слабым кивком, он нахмурился, наклоняясь ближе к ней, вылавливая чужой растерянный взгляд и сбивчивое дыхание, не приходящее в норму. Рёбра пиздецки ныли тупой болью, переходящим отголоском от видения, не давая спокойно вдохнуть, предательски удержавшись от того, чтобы не подавиться и не согнуться пополам. — Я уловила энергетический след, — сдавленно прохрипела девушка, не сдерживаясь от тени победной ухмылки, теперь уже вновь уверенная в той привычной фразе, которую меланхоличным тоном всегда говорит Кирсанову: — Знаю где искать. Гриша, определённо не скрывая отражающегося на лице недоумения, не разделяя её уверенности в происходящем, недовольно закатил глаза на очередное самопожертвование и вот эту ухмылку, протягивая руку как опору, давая вцепиться в предплечье. Остатки воды были жадно допиты уже в машине, а уродливо измятая бутылка без сожаления была запихана в полупустой рюкзак, любезно брошенного в ноги. Вика изнеможённо выдохнула. — Илья ждал их однозначно больше положенного времени, пришёл раньше, действительно был напуган, боялся, что его здесь найдут, но не уходил, сидел до последнего, прикрывал лицо и отсиживался в углу. — Всё-таки из дома сбежал? Самостоятельно, это не похищение? — Измайлов беспрерывно наблюдал за слабым потоком машин на дороге, выезжая из двора, выравниваясь на одной из полос. — Не похоже, — она отрицательно мотнула головой, хмурясь от какого-то непонятного нахлынувшего состояния. — Его забрали, подъехала машина, он её сразу узнал и тех двоих, что к нему навстречу вышли, вроде как обратился к ним по именам. Сначала, видно, по-хорошему хотели, практически договорились. Илья в последний момент попытался убежать, но не успел, — ребро по-прежнему обжигало от того самого удара. — Основательно приложили паренька. — Тебя когда отпустит? — серьёзно проговорил Гриша, замечая то, как она болезненно прикрыла глаза, всё ещё прижимая раскрытую ладонь к рёбрам. Она усмехнулась, распознавая искреннее волнение от него. — Обычно это ненадолго, физические ощущения не такие стойкие, как эмоциональные, — Вика до сих пор держала в руке флешку, не умудрившись её потерять после всего. Но установленная через неё связь была чёткой и вполне обоснованной, позволяя ей сейчас ощущать исходящие вибрации, ведущие к пропавшему пацану и его физическому состоянию. Устойчивый энергетический след стабильно исходил от информационной безделушки, абсолютно ничем не отличающейся от сотни других похожих или вообще точно таких же носителей, и то ли она сама являлась какой-то неотъемлемой частью чего-то важного для Ильи, то ли хранившаяся на ней информация. Илья оказался найденным далеко от пределов самой Москвы, около пяти часов езды от её границ, — в частном, элитном, предварительно удалённом посёлке. Где в основном одним-единственным заселённым местом можно было считать лишь расположенный там пансионат, специализирующийся на проживании и лечении направленных туда по настоянию врачей из дорогостоящих клиник на принудительный отдых психически неуравновешенных и душевнобольных постояльцев с обострениями. Как оказалось позже, несовершеннолетний подросток был одним из постоянных клиентов данной организации, которого стабильно принимали там, абсолютно здорового и уравновешенного, местные врачи по настоятельной просьбе его отца — влиятельного чиновника Диронова, и с его разрешения принудительно превращали некогда жизнерадостного и полного энергии молодого человека в беспомощного овоща. Ведь куда проще воспитывать практически лишённого какой-либо воли собственного сына под воздействием психотропных препаратов, измученного страхами вновь оказаться безвольным существом в коматозном состоянии, запертого в одиночной палате. Мужчина запугивал Илью, если тот не оправдывал возложенных на него ожиданий, подвергался не только физическому насилию, но и психотропному. Диронов анонимно и систематически, естественно, втайне от всех, привозил туда сына на профилактику якобы его психических отклонений. И в этот раз произошло нечто подобное, когда Илья, выходящий из детского возраста, с постепенно крепчающей психикой взрослого человека, впоследствии стал всё более агрессивнее выбиваться из-под родительского контроля, переставая соответствовать придуманным стандартам властного отца-тирана. Уставший от издевательского отношения к себе, в порыве накопившейся злости и назревающего скандала из-за очередного пустяка повёл себя чересчур смело. Диронов же, не желающий терять всепоглощающий контроль над ведущим «проектом» и растерять вложенные в него ранее «активы», тем самым лишился сейчас выгоды. Илья уже представлял из себя наполовину завершённый арт-проект, как преемник, которого можно было вовлекать в различные сферы сотрудничества для полного освоения в элитных кругах общества, приуроченного к государственной власти чиновников. Образ безупречного наследника едва ли ни голубых кровей как никогда мог понадобиться ему в любой момент; многим из его окружения, где люди смешивались с коллегами и партнёрами по бизнесу, было известно о подрастающем и подающем надежды старшем сыне. Именно поэтому он принял решение сдать Илью в пансионат для очередной профилактики — теперь на длительный срок — и ужесточить меры пребывания там, чтобы окончательно приструнить неблагодарного подростка. Диронов сам похитил сына, тем самым обеспечивая вполне логическое для всех объяснение, где тот находится, беспрепятственно определил его в пансионат, перед остальными разыгрывая обеспокоенного пропажей Ильи отца. В частности, чтобы подыграть жене, обратился в полицию — перестраховался и подал заявление через третье лицо. Якобы с намёком на похитителей. Параллельно вспомнил так удачно о Светлане Казариной, которая недавно, убитая горем от потери дочери, открыла собственное розыскное агентство, и для убедительности обратился к ней. Конечно, в тот бред про штатного экстрасенса не поверил — дамочка слегка обезумела от личной трагедии, но опять же под напором жены и тут разыграл свою роль — специально не появлялся в агентстве, мало ли, там ещё ведь работал профессиональный психолог. Чтобы окончательно перестраховаться, когда Светлана попросила привезти вещи Ильи и отдать их в личное пользование экстрасенса, неведомо для каких целей, он заменил их купленными из магазина, предварительно избавившись от этикеток. Также у чиновника были и продуманы внештатные ситуаций: тех подростков, лезущих не в своё дело, — Дениса и Катю — не составило труда запугать. Всё было продумано до мельчайших деталей — Илью бы искали все, наводя суматоху, но в тени, это никак не повлияло бы на его статус, но никто бы никого не нашёл, позволяя ему спокойно отбывать своё наказание в пансионате. Ну, а через обговорённые заранее с главным врачом установленные дни профилактики отец смог бы забрать не сопротивляющегося сына домой, в итоге внушив остальным окружающим, — отыгрывая свою придуманную трагедию до конца разумно и банально, чтобы не оставлять лишних вопросов, — что Илью похитили с целью получения выкупа. Время безжалостно стремилось к четырём часам утра нового дня, когда неосвещённая, погруженная в темноту прихожая пентхауса озарилась слабым приглушенным светом. Измайлов лениво-усталым жестом скинул связку ключей на полированную поверхность комода, неохотно вглядываясь в циферблат «ролексов», сразу оставляя их там же, где и кобуру с оружием. Трёхчасовая дорога обратно до города оставляла назойливое ощущение изнурённости. Несмотря на всю обещанную комфортабельность салона автомобиля, дискомфорт дико чувствовался: спина от напряжения изнывала, шею слегка сдавливало, отдавая неприятными импульсами в плечах. Вынужденно потирая ладонью заднюю сторону шеи, кинул обеспокоенный взгляд на молчаливую Вику, зашедшую следом, аккуратно переступившую разбросанную пару кроссовок. Она вымученно сгорбилась, опираясь поясницей на комод, облегчённо выдохнула, опрокидывая голову назад. Она не разговаривала после того момента, как нашла Илью в одной из многочисленных на огромной территории пансионата однотипных одиночных палат с белыми мягкими стенами. Запуганный пацан с обезумевшими от страха глазами был прикован наручниками к стене и одет в смирительную рубашку, с кляпом во рту. Его лицо — бледное и осунувшееся, в шею введён катетер от капельницы. И огромные стеклянные бутыли с лекарствами мутно-красного оттенка постепенно поступали ему в организм. Гриша нахмурился от возникшей в воспоминаниях картинки того, как Илью выводили из здания под руки приехавшие местные оперативники и врачи скорой помощи. Вика попросила вывести её на улицу и увести по возможности подальше от всего, что происходит в той больнице. Измайлов помог дойти ей до машины, усадил на пассажирское место, укрывая её своей курткой, свернувшуюся на мягкой кожаной обивке, спрятавшую лицо в вороте кожанки. Молчала всю дорогу, не отвернувшись от него, всматривалась пустым взглядом сквозь темноту. Гриша не хотел ей мешать: подвернулась бы возможность — рядом не находился, зная, что ей необходимо побыть одной, чтобы хоть немного успокоиться, а не сидеть с ним в замкнутом пространстве спорткара, ощущая его волнение. Не спрашивая, привёз к себе домой, не зная, можно ли ему быть рядом. — Спасибо, — произнесла она полушёпотом, слабо улыбаясь. — И всё нормально, — усмехнулась на ожидаемый вопрос, прикусив губу, стоило ему хмуро и недовольно взглянуть на неё. — А ты? Устал? — Ну, нехилое ощущение, будто у меня в спине точно где-нибудь сегодня замкнёт между седьмым и восьмым позвонками, — шутливо бросил он. — Вроде терпимо, — тут же отмахнулся. Остановился напротив на расстоянии, которое позволяла узкая площадь прихожей. — Я бы сейчас душ приняла, — обессиленно осведомила девушка, стягивая с себя куртку. Остаточные удушающие отголоски вибраций уязвляли, оставляя тот неподдельный страх, которым было пропитано затуманенное комой наяву сознание Ильи — измученного, с надорванной психикой. Он испытывал настоящие эмоциональные надломы, доходящие до реальных галлюцинаций, — его состояние там отчётливо схоже с тем, когда человек принимает наркотики. Вике пару раз попадалось похожее — беспорядочные эмоции, подпитанные адреналином от химической дряни, не давали увидеть ничего чёткого и определённого, впустую растрачивая её силы. — Совместный? — хитро улыбнулся Измайлов с наигранным невинным взглядом исподлобья. Обворожительно изогнув бровь, подступаясь к нему ближе, ныряя под его руку, без каких-либо надуманных им же ограничений, прикасается, обнимая за поясницу, и льнёт в беззащитном жесте к широкой, вкусно пахнущей фирменным одеколоном, вперемешку с естественным охуенным запахом кожи, груди. — Спасибо тебе, правда, Гриш… — вновь прошептала она, целуя щетинистый подбородок. — Ну, вот, а ты говорила, сама справишься, — с шутливым укором напомнил парень, обнимая её за талию двумя руками, уткнувшись губами в русую макушку. — Идём в душ? — Хм, — Вика хмыкнула. — Да, но мне кажется, есть идея покруче, — задорно растягивая губы в улыбке. — Звучит интригующе, — он теснее прижал её. — Если честно, сейчас согласен на всё, — не скрывал задолбанности. — Но надеюсь, только без изменений первоначальной сути — желательно совместно и в какой-нибудь удобной позе, — сразу с намёком предупредил. Девушка придирчиво фыркнула на него, закатив глаза, легко кусая за выпирающую ключицу, молча соглашаясь с его словами, выпутываясь из короткого мгновения в его объятьях, и всё-таки направилась в ванную. Касаясь оголёнными ступнями холодного мраморного кафеля в просторной ванной, переступая с ногу на ногу, Вика с затруднением нашла спрятанный выключатель, задекорированный в стену, выбирая интенсивность освещения, покручивая небольшой диск, устанавливая приемлемый полумрак. Проигнорировав душевую кабинку, ограждённую девственно-прозрачной преградой, в предвкушении выбрала своей целью внушительных размеров полуовальную ванную. Присела на высокий край, со скрипом скользя бёдрами в джинсах, включая напор воды, настраивая комфортную температуру, чуть подкрутив вентиля, проверяя до сих пор дрожащими кончиками пальцев. Удовлетворившись, оставила наполняться, перекрывая слив. Изматывающие вибрации остались — неслабо потряхивало изнутри, неконтролируемой дрожью сковывало руки и отдавало слабостью, а подавлять в себе прошедшие эмоций удавалось сложно. Она сразу избавилась от злополучной флешки Ильи, отдавая её первым попавшимся сотрудникам полиций, покидая стены того пансионата. Избегала близкой встречи с подростком — видеть его и чувствовать больше не хотела. Обрубая установленный энергетический след настолько быстро, не давая вибрациям проникнуть дальше, насколько могла. Вскидывая опущенную голову на неплотно закрытую дверь, через щель видя мельком проходящего мимо Гришу в коридоре, подставила ладонь под текущую воду, обильно обтирая лицо. Схватила с ближайшего крючка полотенце, вставая на ноги, подходя к постепенно запотевшему от поднимающегося в воздухе пара зеркалу, посмотрела на своё уставшее отражение, прислушиваясь по идее к успокаивающим звукам воды. Перекрыла поток, чтобы не набралось больше допустимой нормы, — не особо хотелось выплёскивать на пол воду от каждого неосторожного движения. Гриша, улыбаясь, вошёл в наполненную паром комнату, закрывая дверь окончательно. Вика радуется закрытой двери, неожиданному замкнутому пространству и сформировавшейся мысли в голове — горячая вода, тёплый пар, тишина и он. Расслабленно улыбнувшись, слабым шагом преодолевает расстояние в просторной ванной, вылавливая его хитрую ухмылку. Оказывается к нему вплотную, отвечая на невинный поцелуй, — просто вжимаясь губами, пробираясь к тонкой футболке, схватилась за края, снимая, откидывая на стиральную машинку. — Ммм… Вика, — он предупреждающе промычал сквозь ещё один поцелуй, концентрируясь на тепле и нежности маленькой ладошки от груди до низа своего живота и будоражащем ощущении от коротких ноготков прямо в том месте, где, блять, начинает тянуть тугим узлом. — Будешь продолжать в том же духе, ни о каком расслаблении речи не пойдёт — я возьму тебя и трахну на первой горизонтальной или не очень поверхности, — хрипло-угрожающе сглотнул парень. Тихо рассмеявшись, она дёрнула его за ремень, вытаскивая из пряжки, расстёгивая, сама начиная раздеваться, ненарочно демонстрируя ему соблазнительный изгиб изящной спины с красочными фрагментами татуировки. Наплевательски раскидав одежду и бельё где придётся — в основном на полу, стиральной машинке, бельевой корзине, тумбах с различными гигиеническими принадлежностями, — Гриша устраивается поудобнее в ванне первым, опираясь спиной в полусидящем положении, немного согнув ноги. Вика, обволакиваемая горячей водой, свободно уместилась лопатками на мужской груди, уютно устраивая голову под его скулой. Интимно притираясь к влажной коже, знатно намочила пряди убранных волос, прижимаясь, вытягиваясь и расслабляясь. Гриша, обдувая её распалённую шею дыханием, губами прикоснулся к выбитым чернилам на плечах, вдыхая одурманивающий запах. Она блаженно выдохнула. Чувствовать его абсолютно обнажённой кожей, прикасаться не только руками — ощущать его спиной, плечами, шеей — чертовски приятно. Её растревоженное чутьё не успокаивается, истерзанное чужими эмоциями и неконтролируемыми видениями, — порывается к чему-то снаружи и глухими ударами бьётся внутри солнечного сплетения. На очередном слабом позыве вибраций, в одночасье утопающих в набранной наполовину ванной и в дыхании Измайлова, прикрыла глаза. Никто из них двоих не хотел нарушать расслабляющий интим в полумраке бессмысленными разговорами, наслаждаясь уместной тишиной, перебивающейся незначительными всплесками воды от медленных движений и размеренного дыхания. Горячими прикосновениями и охуенной, откровенной близостью, кроющеюся совсем не в голом переплетении тел в остывшей воде. В уязвимой всепоглощающей тишине, не отвлекаясь ни на какие посторонние детали, фокусируясь лишь на прикосновениях, воспринимая его как единственный источник исходящей вибрации, чувствует его волнение, спокойно и беспрепятственно пропускает через себя, принимая. Взяла за руку, стягивая с края ванны, опуская в воду. Да, ей будто бы недостаточно их оголённых тел, чтобы прочувствовать, закрывая глаза, облегчённо выдыхая. — Прости меня, — полушёпотом произнесла девушка, поворачивая голову так, чтобы щекой прижаться к мокрой мужской груди. Гриша виновато нахмурился, осознавая, что не смог подавить в себе то разыгравшееся волнение, вымученным тоном признаваясь: — Я очень переживал за тебя. Такой уязвимой, как сегодня, он не видел её никогда — ослабленной, измученной и истерзанной, не просящей помощи, а себя — бесполезным, отстранённым и растерянным. — То, что ты сделал сегодня для меня, — этого достаточно, — тихо бормочет она, не вдаваясь в подробности. Измайлов не особо-то верит, соглашается — она ведь не расскажет ничего о том, что ей пришлось пережить вместе с Ильёй, но свои слова всё же подтверждает тем, что сжимает его руку, переплетаясь пальцами. Когда горячая вода в ванной стала медленно остывать, а пар от неё — плавно рассеиваться, лежащая пара наконец-то ощутила неприятные соприкосновения холодного воздуха с разогретой и влажной кожей. Они осознали, что надо выходить, игнорируя дикое желание пролежать так ещё несколько часов. Он сам чувствует дискомфорт от сменившейся температуры, видит, как Вика вздрагивает, отказываясь покидать созданную атмосферу. — Давай подниматься, вода уже холодная, — прошептал Гриша, беря её за руку. — Ага, — аккуратно опуская ноги на мягкий чёрный коврик, небрежно вытерлась поданным полотенцем. Вика взяла со стиральной машинки ранее брошенную мужскую футболку и надела единственный предмет нижнего белья. Измайлов не стал заморачиваться, насухо вытирая короткие волосы, закидывая полотенце себе на плечи. Оборачивая второе полотенце, всё-таки подбирая с мокрого пола свои и её джинсы, закинул их сверху на корзину, выходя в коридор. Поднимается в спальню на втором этаже, обнаруживает девушку там, определённо наслаждавшуюся спокойствием, образовавшимся в полупустой квартире уединением, — она стояла спиной к распахнутым дизайнерским дверям, которые сама открыла, расслабленно склоняя голову к плечу, согнув правую ногу и слегка теряя равновесие, игнорируя отрезвляющую прохладу. Недовольно обращая внимание на издающий тихие звуки включённый кондиционер, подмечая, что в спальне значительно холоднее, чем в остальной квартире, подходя к ней, парень, обнимая её двумя руками и вжимая в себя, хотел ворчливо высказаться, что они, между прочим, такими беспощадными темпами окончательно окоченеют. Откидываясь назад, девушка прижимается к нему, немного хмурясь от накативших за долю секунды вибраций различимого волнения. Она не пытается найти для себя объяснение происходящему — просто следует ложному инстинкту самосохранения, будь он у неё действительно. Виктория лишена подобной привилегии — вместо того предостерегающего от любой значительной и незначительной опасности чувства у неё есть это. Звериное чутьё. Развитое шестое чувство. Пережитые чужие эмоции душат, словно перекрывают кислород, доводят её до состояния отчаяния, посторонние голоса оглушают — их предсмертные крики, стоны, испуганные мольбы словно пытаются надорвать ей слух. Непрекращающиеся, расплывающиеся неведомые видения вынуждают закрывать глаза до тех пор, пока не отпустит. Поэтому она стремится всегда оставаться одна после поисков, особенно таких изнуряющих. Любые посторонние эмоций ухудшают состояние, даже самые незначительные. Избегает посторонних, прячется по возможности где угодно, закрываясь на все существующие замки: хлипкая дверца кабинета, железные двойные двери в квартире, закрывает все окна, отстраняясь от света, — в темноте легче. Ищет тишину, которой не существует. И после того, как отыскала Илью, могла уехать домой. Должна была. Ощущала себя слабой — хотелось пить и голова болела. Звериное чутьё оскалилось в попытке защититься. Но тогда, в машине, на обратном пути, оставшись наедине с Гришей, ей не было тяжело. Его эмоции были, но только существовали, не причиняя душевных метаний. Не таких сильных. Вибрации от него воспринимались спокойно. Его прикосновения были другими, какими именно она понимала, — наверное, чересчур близкими. Вика подпустила Измайлова к себе очень близко и без обсуждения секса. Его касаний не боялась: мог всегда прикоснуться к ней безо всякой осторожности. Позволяла. Разрешала. Хотела. Она сама нуждалась в его прикосновениях. Впервые кому-то позволив так просто прикасаться к себе. Сейчас — тоже. Развернувшись к нему лицом, лениво уткнувшись лбом ему в подбородок, медленно, скользяще и влажно целует линию челюсти, ладонями вбирая тепло мужской груди. Неслышимый порывистый мужской выдох бесстыдно теряется в смешанном дыхании. Тянет за крепко завязанный узел полотенца, который удачно не развязывается, к себе ближе и припадает к его губам в жадном порыве — оттягивая в зубах нижнюю, проникая влажным языком. Он успел только вдохнуть, ежесекундно подхватывая темп. Сплетаясь языками, одобрительно замычал, зарываясь пальцами в шелковистые жгуты волос, в разы сильнее растрёпывая хвост. Другой рукой комкая в хватке хлопковую ткань на талии, задирая и без того короткое одеяние, обнажая тёплые бедра и кружевное бельё. Её кожа, чёрт возьми, по-прежнему источает тепло после горячей воды, Гриша чувствовал это. Одурманенная его прикосновениями, позволяя трогать себя везде, где ему вздумается, затравленная чужими страданиями, прорисовывающимися в сознании картинками-видениями через любое, даже короткое случайное соприкосновение, она ближе притирается к твёрдой груди. Не обороняется — добровольно поддаётся. Влажным прикосновением губ она очерчивает напряжённые, перекатывающиеся под кожей на изгибе плеча мышцы, языком ловит приятные отголоски учащённого сердечного ритма и тяжёлое дыхание на шее, необдуманно дразняще прикусывая под горлом. В его руках хочется забыться, отдаться, поддаться и потеряться. Хочется бездумно. Он, откидывая голову назад, непроизвольно позволяя подступиться ей ещё ближе, ощутимее впивается ладонью в оголившееся бедро до легко прокатывающейся по рукам дрожи. Беспрепятственно поднимается выше, цепляясь кончиками пальцев за тонкую полоску кружева, чуть улыбнувшись, чувствуя обжигающий неровный выдох на своей шее, издевательски проникает под резинку, неопрятно скрутившуюся, с дьявольской ловкостью поправляя её, никуда не сдвигая. Беззвучно рассмеявшись на недовольное сопение куда-то ему в ключицы, в мнимом раскаянии ткнулся лёгким поцелуем в первое попавшееся место — висок. Проскользнув по изящным изгибам талии, скрытым под бесформенной измятой футболкой, Измайлов несдержанно выдохнул, запутавшись в бесполезных слоях задранной ткани. Отстраняясь и переводя дыхание, раздражённо одёрнул хлопок на боку резким безжалостным движением, вынуждая и без того широкий ворот, проблематично державшийся на тонком девичьем плече, окончательно сползти, обнажая часть татуировки, впился в открывшийся участок тела губами. Неразборчиво сминая всю остальную футболку под грудью, с наслаждением огладил доступную поверхность бархатной кожи, вбирая в себя её запах вперемешку с собственным, который успел осесть на ней. Вика, вздрогнув, увереннее обхватила его затылок, оттягивая волосы, глубоко целуя на новом вдохе. Стараясь удержать баланс равновесия, не опираясь всей ступней на обогревающий паркет, сомнительно устояв на кончиках пальцев, развернулась спиной к стоящей в середине спальне кровати. Ведомый ею парень плотнее перехватил хрупкую фигурку, не отрываясь от неё, преодолевая короткое расстояние в несколько ломаных шагов, слегка приподнимая обхватившую его за плечи девушку. Она с лёгкостью тянет его на себя, отклоняясь в сторону застеленного матраса, падая на подушки. Гриша, нависая над ней, снова стирая замаскированную под невинность знакомую ухмылку кусачим нетерпеливым поцелуем, ухватил за место чуть ближе к рёбрам, поднимая злосчастную ткань повыше и призывно сжимая стройные бёдра. Разводя ноги, Вика пропустила Измайлова к себе, коленями зажимая бока, расслабленно обнимая руками за шею, упрашивая удержать их лица на одном уровне. Заглядывая в потемневшие голубые глаза, холодными пальцами дотрагивается до лица, оглаживая переносицу и скулы. Коротко усмехнувшись, он аккуратно перехватывает маленькую ладонь, поцеловав изящные пальчики. После, зарываясь носом в раскиданные по подушке шелковистые волосы, опускаясь ниже, откидывает несколько мешавших прядей с шеи, мягко прикасаясь влажными губами. Прослеживая изгиб шеи, неосознанно втягивая её естественный запах, осторожно прикусил нежную, распаренную от горячей воды кожу. Выхватывая её хрипловатый в тишине спальни стон на ключицах, языком обвёл выбитые узоры, смешивая сложно вытатуированные краски, которые размывались под нечётким взглядом, «испортив» неуместными, отливающими бордовыми оттенками пятнами, опустил широкий ворот. Вслепую нащупав края тёмно-серой ткани, отстраняясь, стянул изрядно надоевшую ему вещь. Обнажая её всю. С пробивающимся сквозь голубые глаза вожделением окинул помутневшим взглядом лежащую перед ним Вику. Такую умиротворённую, выжидающую, с лёгкой улыбкой, разрешающую ему удовлетворить свою потребность: увидеть её обнажённой, успокаивая сбитое отяжелевшее дыхание. Ничем не скрываемые манящие плавные очертания сексуальных бёдер и доведённые до совершенства линии талии будоражили. Округлая, аккуратная, соблазнительно-безупречная грудь, выпирающие тонкие ключицы. Покрытые темнотой, ставшие неразборчивые её татуировки, оставшиеся лишь чёткими гранями, гармонично оставались частью тела. Гриша, оглаживая ладонями слегка выступающие рёбра, удовлетворённый заметной чужой дрожью, с плотоядной внимательностью обвёл контур груди большими пальцами. Касаясь холодной кожей под грудью сначала губами, нежно вжимаясь, втягивая, после — слабо прикусывая. На коже разливается внушительный синеватый след, а вслед за одним — ещё несколько. Это происходит практически одновременно — Вика зарывается пальцами в короткие волосы, надрывисто стонет и сильнее зажимает его коленями, чувствуя скопившийся жар внизу живота. Она выгибается для него так удобно — буквально вдавливаясь всей грудью в его ладони на рваном вздохе. Снова поцеловал, растревоживая искусанные губы, слизывая выступающие капли крови. Ей же наплевать — отвечает так же напористо, приподнимаясь, цепляясь руками за плечи, опуская одну руку вдоль широкой спины, оглаживая заметные ямочки на лопатках, хватаясь за край почти развязанного мокрого полотенца, дёрнула вниз, развязывая узел, вынуждая то сиротливо обвиснуть на Грише непонятно как — запутываясь между прижатыми друг другу телами и сплетёнными ногами. Другой рукой нашарила мешающую махровую ткань — полотенце, блять, было пиздец какое большое, — оттягивая с противоположной стороны, но и сейчас не получилось — оно в прямом смысле запуталось между ними. — Приподнимись, — недовольно шикнула Вика. — Дай вытянуть эту херню, — озлобленно проговорила она от очередной неудачной попытки. Недовольно заурчал ей в ухо, задиристо прикусывая мочку, приподнимаясь, разрывая их сближение, сам помог девушке собрать полотенце, откидывая назад, вновь возвращаясь в исходное положение. Она, поёрзав на смятой кровати, разводя ноги, чувствует, как в низ живота упирается твёрдое и горячее. Одно неосторожное, дразнящее и давящее движение — Измайлов срывается на грубый стон. Хватает за бёдра, впиваясь пальцами в кожу, и намеренно рывком тянет, вдавливая в себя; она снова непроизвольно двигается под ним и стонет — он кусает под левой грудью до зудящей боли. Онемевшими пальцами поддевая тонкое чёрное кружевное бельё, вожделенно проскальзывая раскрытой ладонью вдоль внутренней стороны обвивающих его стройных ног, стягивает трусики. В очередной раз отстраняясь, позволяет себе ещё раз насладиться, бесспорно, умопомрачительным видом обнажённого соблазнительного тела на мгновение прояснившимся взглядом. Нашаривая рукой где-то позади, выудил откуда-то презерватив, надевая. Подминая под себя девушку, как ему теперь хочется, нависая, расположил руки выше подушек, на которых она лежала, непосредственно оставаясь на одном уровне с её лицом. Вика, оплетая его ногами, скрещивает их на пояснице, идеально подстраиваясь в одном конкретном смысле под подходящую позу, — ощущая его возбуждение, аккуратно толкается навстречу. Измайлов смотрит на разливающееся в её тёмном взгляде возбуждение и то, как она ему отдаётся: прикрывая веки, чувственно разомкнув пухлые губы, тяжело проглатывая воздух. Сдерживается, проникая в неё плавно, совершая первые размеренные толчки, зажмурившись, и буквально рычит, не завершая новое движение, останавливаясь. В ней так охуительно хорошо прямо сейчас — тесно и жарко. А сама она такая манящая, так свободна в его прикосновениях — Грише этого хватает, чтобы сорваться. Вдавливая её собственным весом сверху в серые, напрочь смятые под ними простыни, толкнулся резче и глубже, вынуждая Вику облегчённо застонать, обнимая его за шею, зарываясь пальцами в короткие волосы на затылке, и начать подстраиваться под заданный рваный темп. Упругими бёдрами подрываясь навстречу каждому движению. Он, уткнувшись носом ей в шею, протяжно, низко стонет в и без того горячую кожу, оставляет внушительный расплывающийся неровный засос, выравнивая хаотичную непрерывающуюся цепь коротких поцелуев, обрисовывая ими до подбородка, впиваясь в губы, буквально обрывает обоим дыхание. В лёгких жгло нещадно, кажется, в горле пульсировало от нехватки кислорода, парень оторвался первым, неконтролируемо сглатывая, не отрываясь от неё, вжимаясь друг в друга лбами, обмениваясь тяжёлыми, прорывающимися сквозь тишину и гул работавшего кондиционера стонами, изредка заглушая их какими-то дикими поцелуями. Сминая податливо выгибающееся, охренительно прекрасное тело, Гриша, одобряя её желание быть ещё ближе, сплетаясь с ним в нечто голое и единое, подхватывает её под спину, не прекращая погружаться в девушку глубже, через раз входя до самого основания. Глухого зарычав сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как Вика иногда сжимает его внутренними мышцами. Нарастающий оргазм близко — внизу живота свело так туго, что ещё один-два толчка — и всё, поэтому эти два самые размашистые и замедленные — чтобы не быстро, максимально ощущая. Он кончил растянуто одновременно с ней, жадно перенимая охватившие её спазмы. Она плотно обхватила его в себе, закрывая глаза, поддаваясь приятной слабости, неожиданно охватившей всё тело. Они замирают, пропуская через себя остатки блаженства, сумбурно восстанавливая дыхание, ещё вбирая в себя одну на двоих близость. Гриша же, больше не в состоянии удерживать себя на весу, улыбнувшись, потёрся об её маленький носик своим, лёг рядом на соседнюю подушку, давая себе передышку, устало откидываясь практически на всю кровать. Как ни странно, осознание того, что в спальне слишком холодно, прерывает временную истому. Морщась от прохлады, обдуваемый неестественным потоком воздуха, исходящим от кондиционера, он неохотно всё-таки встал, немного потягиваясь. Вика отрешённо повернула голову, лениво наблюдая за тем, как он дошёл до противоположного угла в спальне, выкидывая использованный презерватив, проверяя время на стоящих тумбе часах. Подошёл к кровати, откидывая одеяло, брошенное поверх, и улёгся обратно. Аккуратно вытягивая из-под неё вторую половину, заставил немного сдвинуться, накрывая. Она одарила его насмешливым взглядом, обворожительно вскидывая бровь, притягивая к себе одеяло, придвинулась, устраивая голову на подушке, поворачиваясь набок. — Измайлов, это было охуенно, — усмехнулась девушка, вынуждая его расплыться в самодовольной улыбке. Отзеркалив её положение, тоже повернулся набок, возвращая то близкое лицом к лицу, как несколько минут назад. — Тебя искать не будут из твоего агентства? — Гриша притянул к себе ближе, обнимая за талию, удобнее ложась, неожиданно подавляя зевок. Ну да, время сейчас даже ранним утром не назвать — без малого полвосьмого. — Хм… Наплевать, — вполне искренне отмахнулась она, закидывая руку ему на бок. — Вернёшься туда? Распознаёт отсутствие вопроса сразу, лишь запоздало проскальзывающий соответствующий тон под конец, ухмыляется его некой уверенности в собственных словах — оно отображается ненавязчивой вибрацией. Она молчит, поджимая искусанные губы. Правда, не знает. — Не сегодня, — тихо отозвалась она, лицом прильнув к нему под голову, соскальзывая носом в яремную впадину между ключицами, сонно и заторможенно закрывая глаза. Правда, не сегодня. Вика абсолютно ничего не чувствует перед таким долгожданным сном, что обычно предвещает какие-нибудь пугающие кошмары после нескончаемых видений, кроме спокойствия и обычной человеческой усталости после бессонной ночи. Её телефон будет надрываться от пропущенных после восьми утра, буквально через полчаса — точно до того момента, пока в «О.К.О.» не станет известна новость о том, что Илья нашёлся этой ночью. После звонки учтиво прекратятся, только чуть позже вместо этого придёт очередное уведомление с коротким, но благодарным «спасибо» от волонтёра без ожидания ответа, будучи ещё одним сообщением среди прочих непрочитанных.