Лилит сидела в своей комнате. Тиканье старинных настенных часов прерывало глухую тишину. Как же долго тянется время.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Из открытого окна дул легкий ветерок, приносивший с собой запах позднего лета. Ее тело слегка подрагивало, хотя этого и не было заметно в расплавленном воздухе полудня. Ее пристальный взгляд был устремлен на старые деревянные часы, девушка тихо, едва шевелясь наблюдала, как секунды превращаются в минуты: ритмично тикая, стрелки отсчитывали свой ход в бесконечных песках времени.
Идалин опаздывает, снова. Отвратительная до мозга костей. Пунктуальность – единственная вещь, наверное, в которой я преуспела.
Лилит уже скучала по озеру, по прохладной воде, лесу и далеким звездам, по тихим спокойным вечерам. В Боунсборо звезд совсем не было видно, свет городских огней пеленой накрывал небо, делая его черным и смолянистым. Однако теперь озеро в ее воспоминаниях заиграло иными красками, яркими, пестрыми, огненными: теплые объятия, чужое дыхание на коже, обжигающие поцелуи и едва слышимые в шорохе ночи неподдельные обещания. Кровь сразу же прилила к лицу, стоило лишь подумать о прикосновении губ Иды к ее, как глубокой ночью, оставшись одни, они делят одно дыхание на двоих – кто сделал вдох, кто выдох, а не все ли равно. И только луна была их свидетелем, их судьей.
Это было всего лишь несколько дней назад.
На долю секунды ее глаза загорелись немым обожанием, а по губам скользнула легкая улыбка. Она могла бы целовать Идалин целую вечность. И, честно, она бы нагло врала себе, если бы сказала, что не хочет большего. Последние ночи были наполнены поистине извращенными фантазиями, и от близости Иды ситуация только усугублялась: запах ее огненно-рыжих волос заполнял легкие каждое утро, этот свежий неописуемый никакими словами аромат витал в воздухе, им пахли и подушки, и их одежда, и даже чужая кожа. Запах цеплялся буквально ко всему, пожалуй, кроме самой Идалин. Как же это сводило с ума.
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Она облизнула губы при мысли о том, чтобы попробовать Идалин на вкус. Она могла бы насладиться ей, как самым изысканным блюдом, вдыхая аромат, который так сводил с ума, – чувства обострены, а тело напряжено и натянуто словно струна. Мысли унесли девушку настолько далеко, что она и не заметила, как застыла с открытым ртом, и, пока она бродила по миру своих острых фантазий, слюна грозила скатиться вниз по подбородку. Очнувшись, Лилит сильно сжала бедра, как же там мокро. Она, должно быть, стала каким-то диким животным за столь короткий промежуток времени: слишком уж часто стала замечать, что контролировать себя становится все труднее, что она готова утонуть во всех этих мыслях и
побуждениях, воплощая их в жизнь, что просто хочет повалить сестру на лопатки. Она ничего не могла с этим поделать! Идалин была уже не просто лучшим другом или сестрой, даже не просто возлюбленной, а
любовницей, и Лилит хотела показать ей всю свою любовь. Было ощущение, что она загнанный в клетку зверь, пытающийся через силу и боль прорваться наружу!
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Лилит встала с кровати. Она снова и снова ходила по комнате, наворачивая уже неизвестно какой круг. Ей нужно было успокоиться…Да кого она обманывает: все, что ей нужно было сейчас, - это напрыгнуть на сестру, как только та войдет в комнату. Но нельзя же так сразу, по-прежнему разумное поведение никто не отменял. Температура тела была на несколько градусов выше, чем в комнате, она дрожала, а сердце грубо билось о ребра, отдавая гулом в ушах. Как будто она была больна, хотя, может, это действительно так. Больна любовью. Больна страстью. Она хотела. Хотела сестру…на своей кровати…
голой…запыхавшейся и…да, мокрой. Кулаки девушки то сжимались, то опять разжимались. Разве ей не нужно было успокоиться? А почему она, собственно, должна?
Аргх, Идалин, где же ты?
Тик-так.
Тик-так.
Тик-так.
Эти часы издевались над ней. Лилит больше не могла слушать противное тиканье, поэтому девушка спустилась в гостиную, темную, пустую, лишенную жизни. Родителей дома не было: они уехали в деловую поездку, довольно редкое явление. Лилит знала, что родители практически не рассказывали дочерям о работе, стараясь держать все подробности в секрете. Почему так? Она не имела ни малейшего понятия. Кухня показалась ей такой же, как и гостинная, безжизненной. Лучи заходящего солнца создавали стену из света, в которой была видна каждая крошечная пылинка, плавающая в воздухе. Девушка лишь глубоко вздохнула.
Весь этот пылающий огонь свернулся раскаленной металлической змеей где-то внизу живота, ожидая подходящего момента для удара. Она устроилась в большом кресле, уставившись на дверь так, будто вот-вот взглядом просверлит там дыры.
Где же ты, Идалин?
Ее трясло, когда последний солнечный луч заглянул в окно, объявив о наступлении ночи. Лилит все также сидела в кресле, уперевшись головой в подлокотник, но буквально через мгновение девушка вскинула ее, стоило лишь услышать звук механической защелки. Изящная фигурка медленно зашла в гостиную. Ида успела сделать два шага, не сразу осознав, что дома есть кто-то еще, как нечто вдруг навалилось сверху и прижало к полу.
«Лили? Это т-», - мягкий шепот все-таки слетел с губ прежде, чем девушку нагло заткнули. Лилит, словно жаждущий в пустыне, прижималась к чужим губам, стукаясь зубами о зубы сестры. Ее движения были какими-то рваными, неуклюжими и слишком уж отчаянными – дикий зверь, а не хрупкая молчаливая девушка. Ида более или менее завладела ситуацией и начала отвечать сестре, стараясь угнаться за движением губ. Лилит целовалась слишком агрессивно: то кусала ее, то проводила языком, то резко отстранялась от нехватки воздуха, чтобы тут же прижаться к чужому рту. Она углубила поцелуй – язык провел сначала по зубам, скользнул по небу, а потом коснулся другого языка. Воздуха снова не хватало. Отстраниться. Глотнуть воздуха. И снова окунуться в дикий танец.
Звуки поцелуев все чаще стали прерываться мелкими хаотичными вздохами, легкие сжимались от недостатка кислорода. В какой-то момент Лилит прижалась к сестре лбом и просто дышала, едва касаясь губами чужих губ, она чувствовала, как ее Ида тоже пыталась отдышаться, - теплое дыхание касалось лица. Ида выглядела немного озадаченной и ошеломленной такой резвостью, но нельзя сказать, что это не возбуждало. Нет. Лилит приподняла веки и посмотрела сестре в глаза, они блестели, такие яркие и завораживающие, полные юношеской радости и удивления. Однако было в них что-то еще, что-то…
голодное.
«Что ты…», - хриплым голосом проговорила Ида, когда сестра с невообразимой легкостью подняла ее на руки. Как невесту, девушка несла сестру к креслу – их сегодняшнему брачному ложу – и бесцеремонно бросила ту на подушки. Идалин откинулась на спинку кресла и удивленно посмотрела на Лилит, ставшую на колени перед остолбеневшей сестрой.
«Могу я получить, что хочу?» - прижавшись щекой к колену и смотря в чужие глаза, задала вопрос девушка, такой до одури простой…вопрос. Но как бы спокойно она ни старалась говорить, все равно не смогла скрыть нетерпение в голосе. Подрагивающие руки легли на бедра Иды, слегка притягивая к себе. Пальцы пробежались по поясу штанов, зацепились за края, но остановились, когда не получили ответа. «Могу я, Ида? Пожалуйста?» - Теперь это была мольба. Полуулыбка скользнула по губам Иды. Она медленно начала расстегивать хлопковую блузку.
«Так этого ты хочешь, Лили?»
«Больше, чем что-либо».
«Что ж…», - она хихикнула и слегка прикусила губу. Она почти управилась с пуговицами, петелька за петелькой они открывали новый вид. Даже в тусклом свете ночи Лилит могла видеть яркое пятно малинового бюстгальтера сестры.
Ну же, Идалин!
«Что ж? Что ж…что?» - сквозь шуршание одежды едва слышимый шепот.
Блузка прилетела прямо в ничего не подозревающее лицо Лилит.
Ида от души рассмеялась и сверкнула широкой клыкастой улыбкой. Ее пальцы быстро расправились с бра, отбросив его куда подальше, и по коже быстро пробежался ночной холодок – она неловко повела плечами. Лилит быстро высвободила голову из плена этого злосчастного элемента одежды и хмуро глянула на сестру, но лишь на мгновение: немного недовольный взгляд быстро сменился игривой ухмылкой и томным взглядом потемневших глаз. Ида положила руки поверх ладоней сестры, слегка поглаживая их.
«Что ж, тогда возьми то, что так яростно желаешь», - Ида чуть прикрыла глаза, такой же голодный потемневший взгляд прошелся по лицу Лилит от глаз к губам и наоборот. Долго ждать не пришлось, чужие руки быстро освободили Иду от ее белых леггинсов. И единственное, что отделяло девушку от внеземного удовольствия, - трусики в синюю полоску. Лилит крепко схватила сестру за бедра и резко подтянула к себе, от чего Ида аж вскрикнула от неожиданности. Бедра сжали чужую голову. Глубокий вдох.
О, Титан.
Язык медленно прошелся по полоске ткани – вкус, лучше любого десерта, когда-либо пробованного ей. Ида тяжело задышала, сердце гулом забилось в ушах. Хмыкнув, Лилит дразняще лизнула еще несколько раз, потерлась носом о внутреннюю сторону бедра, наслаждаясь чужим запахом.
«Лили», - с придыханием Ида невольно хихикнула. – «Ты уже все доказала».
Девушка очертила в воздухе золотистый круг заклинания, в мгновение ока нижнее белье исчезло. Ухмыльнувшись, она прошептала: «Кушать подано».
Лилит пропустила мимо ушей колкость сестры, будто пряталась под миллионом теплых одеял, прошлась лишь дорожкой легких поцелуев по половым губам. Мокрые складки так и манили попробовать. Как же она хотела пить, как жаждала этого момента, вспоминая обо всех снах, не дававших ей покоя.
И она попробовала. И еще раз. И еще.
С каждым порывом, с каждым движением горячего языка Ида стонала все громче. Лилит слушала бы это вечно: как же она грезила услышать эти крики, как мечтала слушать собственное имя в умоляющем голосе сестры. Круговым движением прошлась по клитору, получая извращенное удовольствие от вида изогнувшейся спины сестры и ее рваного дыхания! Она вошла одним пальцем в нее и после, дав немного привыкнуть, начала им двигать. Реакция последовала незамедлительно, тело Иды начало подрагивать все сильнее. Лилит почувствовала, как сжались ее стенки, - она немного двинула языком, туда-обратно, туда-обратно, постепенно ускоряя темп.
«О Титан, Лили!» - Лишь эти слова она смогла прошептать, когда почувствовала, что сестра добавила еще один палец. Ида двигала на встречу пальцам и языку сестры, а ее стоны и рычания эхом отражались от стен. Она сгорала от ощущения жара и электрического напряжения, скопившегося внизу живота, его тянуло, давило, все пылало.
Глаза девушки до боли зажмурились, содрогнувшись в беззвучном крике, она дугой выгнула спину. Вязкая жидкость все же потекла по губам Лилит, хотя она изо всех сил старалась ласкать сестру подольше. Серебристая струйка скользнула по ее подбородку, вниз по шее.
И она пробовала. И еще раз. И еще.
***
Ида была утомлена и расслаблена одновременно. Кожа стала чувствительной настолько, что простое прикосновение Лилит и ощущение ее близости посылало электрические разряды по всему телу. Руки лениво гладили сестру по волосам, щекам, шее, плечам. Она даже и не думала, что это будет так приятно. Ощущение было даже лучше, чем то, когда она в десять лет попробовала папин «особый ночной сок». Однако это превзошло все острые ощущения и шалости. Ее полуприкрытые глаза смотрели на лицо Лилит, убиравшей следы их любви. Девушка положила руку за голову и повернулась на бок, лицом к Идалин.
Под одеялом они лежали голышом, обнявшись, Ида закинула ноги на Лилит, еще крепче прижавшись к ней. Кожа к коже, дыхание к дыханию – это так завораживало, и она подумала, а хочет ли сестра испытать то же самое?
Да, она определенно хотела, чтобы сестра испытала то же самое!
Она молча попросила о поцелуе, прекрасно зная, что сестра скорее умрет, чем откажет ей в этом, в таком желанном, подаренном со всей искренностью. Кто бы знал, как божественно касание этих губ. Поцелуй вышел неторопливым, даже ленивым и вялым, языки медленно сплетались в танце. Ида начала двигаться взад-вперед, прижавшись коленом между ног сестры, в раздражении та шумно выдохнула. Усмехнувшись, Ида только ускорилась, побуждая сестру в ответ перевернуть ее на себя, - теперь уже Лилит был под девушкой, ощущая на себе всю массу ее тела.
Лилит ненадолго разорвала поцелуй, чтобы, едва касаясь губ, прошептать: «О моя отвратительная Идалин, моя прекрасная дорогая сестра. Я люблю тебя». Она качнула бедрами навстречу, когда уже плохо несдерживаемое желание со стоном вырвалось наружу. Ида лишь коснулась чужих губ, запуская руку в волосы и оттягивая их совсем чуть-чуть, чтобы добавить остроты. Почувствовав на ноге влажность, она навалилась еще сильнее. Лилит прижалась к сестре, обхватывая ее руками, со все возрастающим животным безрассудством, ее ногти впились в спину, оставляя глубокие красные метки на бледной коже да капельки крови. Идалин немного вывернулась из крепкой хватки Лилит только для того, чтобы поцеловать – мокрая дорожка поцелуев от шеи до груди, легкие укусы, едва ощутимое движение языка в знак извинения. Руки плавно скользили по изгибам тела, губы целовали грудь.
Ида обводила языком ореолы груди, лишь иногда прикусывая соски, и, слыша тихий выдох сквозь плотно сжатые зубы, целовала. Лизнула – вскрик, укусила – стон, чуть-чуть потянула кожу зубами, потом аккуратно целуя, - довольное мычание. Ее ноги замком сцепились вокруг талии сестры, удерживая ее ближе к себе.
«Ида…бл- Я чувствую. Я…Я с-сейчас», - это чем-то напоминало шок, кукую-то ядерную смесь удовольствия и боли. Смешение вымысла и реальности, смятение от новых чувств и эмоций потрясало как ее тело, так и разум. Она издала резкий вдох, двигая бедрами вверх-вниз по ноге Иды. По мере приближения оргазма все неиспытанные ранее ощущения росли и росли, чтобы потом обрушиться на нее тяжелой волной.
Это гораздо лучше, чем мастурбация.
Ноготки Лилит впились в бедра Иды, оставляя небольшие немного кровоточащие ранки. Все ее тело было в огне, оно тлело так, будто ее сожгли заживо, в ожидании кульминации. Вот. Сильно зажмуренные глаза. Пятна пред глазами. Дрожь по всему телу. Громкий стон. Оргазм накрыл ее целиком, одеялом покрывая каждый дюйм тела, переутомил каждый мускул.
«Люблю тебя, Ида», - уткнувшись носом в шею сестры, промурлыкала Лилит.
«Я тоже тебя люблю, Лили», - как-то глухо ухнула Ида в подушку.
Они также прижимались друг к другу, вот только это было так обеим необходимое объятие, когда руки сминают чужие плечи или шею, прижимая поближе к сердцу, когда уже не нужны слова или лишние движения – просто мерное дыхание и общее тепло. В этом кольце их рук и ног смешалось все от пота до молчаливых признаний, от липкости на коже до общего сердцебиения. Ида немного приподняла голову, и они, соприкоснувшись лбами, посмотрели друг другу в глаза. Так просто.
«Можем ли мы заниматься этим вечно?» - Поинтересовалась Лилит.
«Сексом или обнимашками?»
«Всем».
«Бьюсь об заклад, мы можем, потому что я люблю тебя больше всего на свете».
Искренность и до безумия простая честность этих слов заставили Лилит покраснеть до кончиков ушей. Она поцеловала сестру в лоб, а затем едва коснулась столь любимых губ в ответном признании.
«Вместе, во веки веков», - прошептала она куда-то в район шеи Иды.
«М-м-м. Если мы сейчас уснем», - Ида покосилась на старые деревянные часы, – «то я сделаю для тебя кое-что, чего ты с
нетерпением будешь ждать».
«И что же это будет, моя дорогая сестра?» - С улыбкой проговорила Лилит.
«
Завтрак в постель».
Лилит закатила глаза и ударила сестру подушкой: «Спокойной ночи, Идалин».
«Спокойной, Лили», - слегка хихикнув в ответ на выходку девушки, прошептала Ида.
***
Лилит разбудил запах жареного бемоанского бекона и блинов, ее глаза открылись, чтобы встретиться с подносом с указанной едой для завтрака, включая чашку яблочной крови и ломтиков красного чомби.
Увидев смущенное лицо сестры, Ида заговорила: «Что? Это твое любимое блюдо, я даже дала тебе самый большой кусок бекона и кучу блинов».
«Я не этого ожидала, Я-я думала, мы будем…», - зевнула Лилит.
«Мы будем завтракать в постели? Агась, я это и имела в виду. А ты думала, чем мы будем заниматься?»
«Сексом».
«Оу», - Ида немного задумалась, - «в смысле, мы можем».
«О, ну спасибо Титану».
