«То самое чувство»

— Нам нужно расстаться, — твёрдо, стоя в прихожей лофта в своей излюбленной кожанке и синих облегающих джинсах, заявил Алек. Магнус сглотнул, и почувствовал, как сердце рухнуло в пятки и разлетелось в пыль, засасываемую огромной дырой, образовавшейся следом. Его самая сильная, возможно единственная и на всю жизнь любовь только что отказалась от него. — Причина, Алек? — Магнус с отчаянием увидел исказившееся мукой лицо любимого, который отступил назад, и потерев висок, снова повторил: — Мы расстаёмся, Магнус. — Причина? — не отступал Бэйн, отходя от панорамного окна, в отражении которого успел заметить появившуюся метку, и сумел сморгнуть слезы за мгновение до встречи с ореховыми омутами. — Я устал, Магнус. О, вот оно что. Устал. Сдался. Решил бросить все, все, что они преодолели, ради чего? Ради безумно сладких и доводящих до предсмертного хрипа, от разрывающего грудину счастья, пяти лет отношений и чувства полного покоя и… Этого достаточно? — Нашёл кого-то? — как можно нейтральнее спросил маг, озаренный догадкой, и стал медленно, походкой дикой кошки, надвигаться на уже, блять, бывшего парня. — Ч-Что? Нет! — слишком резко вскрикнул Лайтвуд, заставив Магнуса подскочить на месте, а спящего на диване Председателя возмущённо зашипеть. — Я… Просто это все… — Я уже услышал, ты устал, понимаю, дорогой. Алек с прищуром осмотрел любимое лицо и, опешив от горькой улыбки на нем, захотел вспороть себе живот. Зажмурившись и отсчитав пять вдохов и выдохов, Лайтвуд серьёзно взглянул на мага. — Я люблю тебя, Магнус. Маг выгнул тонкие брови и обнял себя руками, в надежде укрыться от возможных обвинений. Только в чем? — Алек? — Люблю. Живу только ради тебя. И готов на все, чтобы ты улыбался и смотрел на меня своими глазами. Настоящими. Но… — Ты устал, я понял тебя. — Нет, не понял. Магнус с интересом прищурился и, увидев, как сильно хмурится его нефилим, пытаясь придумать, как все объяснить, он шагнул к нему, ухватив за отворот кожанки и потянул на себя, в гостиную, на диван. — Что тебя тревожит, любовь моя? — тихо мурлыкнул Бэйн, оглаживая бледную скулу и чуть ли не вереща от восторга, когда Алек подаётся вперёд, укладывая щеку в ладонь. — Я не могу. Устал. Так сильно устал тебя ревновать. На протяжении чертового полугода. Постоянно. Везде. Я схожу с ума, Магнус. Я… Я… Алек вдруг замолк, побледнел и застыл. Магнус вплел пальцы в его волосы и погладил, как большого пса. — Ну же, дорогой, расскажи мне. Давай вместе решим эту проблему. — Я… Я… Я… — Ну же, Александр. —Я хочу впечатать тебя в стену, схватить за волосы, прогнуть в спине и, содрав штаны, взять так, чтобы ты кричал на весь Бруклин. Чтобы все понимали, что ты мой. Но… Ангелы, Магнус, как я могу хотеть так поступить с тобой? Я совсем спятил, если хочу причинить тебе боль. Чем же я отличаюсь от твоих врагов? Магнус смотрел на своего нефилима. Смотрел и не мог понять, когда упустил момент его взросления. Когда милый робкий юноша превратился в горячего мужчину, с собственническими замашками и жаждой обладания? Горячая волна ударила в низ живота, заставив подавиться воздухом и отключиться от реальности. Бэйн, все ещё смотря на своего вынимающего себе всю душу парня, поднялся и пересел тому на колени, срывая с себя майку и затыкая пухлый рот, округлившийся от шока, голодным поцелуем. Алек ещё с минуту сидел неподвижно, пялясь на любовника, пока тот не потерял контроль от злости и возбуждения, сверкая золотом глаз. Лайтвуд нахмурился и, вцепившись в узкие бедра пальцами, встал, чувствуя ухом горячее дыхание и тихое «блять», осевшее на руне на шее горячим мазком языка. Магнус прогнул спину, притираясь пахом к ширинке возлюбленного, и застонал, откидывая голову назад, открывая обзор на оливковую кожу, блестящую от пота и блесток, и кадык, на котором Алек тут же начал оставлять багровые отметины, заставляя мага чуть ли не захлебываться слюной восторга и возбуждения. Доминирующий Алек. Кому скажи, назовут поехавшим на почве влюблённости. Но Магнус не влюблен, он по уши погряз в своём нефилиме, чья красота вкупе со стеснительностью и воинской решимостью произвела когда-то на него фуррор. Он захотел этот осколок неограненный драгоценности, чтобы сделать из него шедевр. Чтобы никто не смог запятнать его и заставить утратить свое индивидуальное сияние лишним неосторожно оброненным словом. Ни Мариза, ни Роберт, ни Камилла, ни кто-либо подобный им. Такие разрушают людскую суть в угоду своим умыслам и желаниям и после не несут ответственности за то, что совершили, уничтожили человека, как личность. — Магнус, прости… Я… Я омерзителен, черт… Бэйн хрипло засмеялся, отчего его кадык заходил ходуном, и Алек залип на этом действии, ощущая прилив томной нежности и ожесточенно-грязной похоти. Хотел испачкать Магнуса. Испачкать собой, своей ревностью, заставить почувствовать всю его ненависть к тем, кто смел флиртовать с ним, касаться его, помечая отпечатками своих рук и губ. И видит Асмодей, он считает Магнуса самым богоподобным созданием во всей чертовой вселенной. Хотя это не так. Пусть он часть, маленький кусочек, воплощение всего чувственного, похотливого и тёмного от Похоти, он любит его. Так сильно, что эту любовь просто любовью назвать не поворачивается язык. Любовь — чистое и незапятнянное чувство окрыленности, когда ты, словно преданный пёс, идёшь за своей второй половинкой на край земли, за звездами и всей галактикой. Алек понимает, чётко осознает, ради Магнуса он готов убивать. Его врагов, бывших и, если надо, готов поднять из могил тех, кто когда-то мучил, но ушёл. Поднять, возродить и убить. Ради этого существа. Ради его чёрных крыльев и золотых глаз. Ради его мечты — быть счастливым с тем, кто будет любить его всегда. Вечность. До конца мира. — Александр, мой дорогой Александр, — шепчет Бэйн, целуя влажный висок и опуская узкие ладони вниз по чужой спине и ныряя под футболку, скрытую курткой. — Ты даже представить себе не можешь, как я люблю тебя. Я твой, даже если небо рухнет на голову и мир умрет. Ты мой, даже если дюжина Серафимов спустится на землю, чтобы забрать тебя. Я уничтожу любого, кто косо взглянет на тебя. И я уж точно не буду против, если ты будешь груб со мной в постели. Это не то, — он лизнул кромку аккуратного алеющего уха, — чего ты должен бояться и стесняться. Я твой, ты можешь делать со мной все, что душе угодно. — Магнус… — шипит Алек и распахивает губы в немом стоне, когда Магнус прижимается губами к бьющейся жилке на шее и срывает кожанку с плеч, прихватывая заодно и футболку, заставляя её трещать по шву, растягивая на пару размеров. — Снимай, немедленно, дорогой. Я хочу твой член. Сейчас. Алек не может понять, кто в этот раз будет доминировать, потому что энергия, которой веет от Магнуса, просто сбивает с ног. Но… Ему позволили все. Значит он получит все, что так давно хотел. — На колени, Магнус, — маг неверяще распахивает глаза и втягивает горячий воздух, в надежде не застонать. Он расцепляет руки, убирая с мускулистых плеч и желейной массой соскальзывает к ногам нефилима, который в мареве страсти донёс его в прихожую. Кирпичная стена встретила спину Лайтвуда не слишком дружелюбно, выбив весь дух, стоило Магнусу поднять на него свои колдовские кошачьи глаза и растянуть опухшие малиновые губы в дьявольской ухмылке, обещающей все тридцать три земных удовольствия. — О, Ангелы… — захрипел нефилим, стоило Бэйну размашисто провести языком по грубой ткани денима и притереться щекой к возбужденному члену. — Магнус, ну же. — Терпение — благодетель, дорогой, — утробно мурлыкнул маг и начал расправляться с пряжкой тяжёлого кожаного ремня, попутно оглаживая мускулистые бедра и видимый из-под задравшейся футболки пресс, манивший к себе молочным оттенком кожи и контрастом тёмной дорожки паховых волос. Магнус, едва сдержав поток слюны, снова взглянул в лицо своего дрожащего нефилима и, не опуская взгляда, высунул язык, и, расстегнув пуговицу, опустил кромку джинс, касаясь кончиком лобка и ведя вверх, заставляя глаза Алека темнеть. Лицо залило жаром, когда упругий крупный член, весь такой же молочный, как и его хозяин, с трогательно розовой головкой качнулся и измазал смазкой предэякулята бедро. — Ты слишком легко возбуждаешься, любовь моя, — пожурил его маг, не пытаясь оскорбить, а скорее вызвать волну смущения и негодования, а может и злости, чтобы не было сомнений, что Алек может быть груб. И хочет этого. Не будет стесняться своих желаний и возьмёт то, что хочет. А Магнус примет все, что тот даст. И даже больше. Тонкие губы обернулись вокруг сочной головки и оба в унисон застонали. Ощущение горячей тяжести и влажности на языке было поистине прекрасным. Его нефилим смотрел в упор, чёрным немигающим взглядом и, упираясь пальцами в стену, скреб по ней ногтями, стоило Бэйну пройтись самым кончиком по дырочке на вершине головки, как тот закатывает глаза, распахивая свои грешные губы, и выдыхает через стон. — Ангелы, Магнус… — беззвучно шепчет нефилим, отрывая одну руку от стены и сжимая в крепкой хватке отросшие стоящие шипами пряди, выкрашенные золотом. Маг одобрительно мычит, прикрывая глаза и шире раскрывая рот, впуская член дальше, по небу, в горло. Алек давится вздохами, стонет тихо, на грани с рыком и еле сдерживает дрожь в руке, удерживающую пряди, чтобы не насадить своего парня глоткой до конца. Магнус поднимает глаза и смотрит, смотрит и дразнит языком, вычерчивая венки на стволе, улыбаясь уголками глаз. Лайтвуд шипит, стоит Магнусу царапнуть его по голому бедру ногтями, оставляя на коже частицы глиттера и приподнимая голову, выставляет шею на обзор, давая нефилиму получше рассмотреть, как член ходуном ходит в глотке, но не до конца. Глаза Лайтвуда становятся совсем черными, собственнические искорки поблескивают на дне зрачка, а маленький ободок ореховой радужки по краю делает его взгляд просто невероятным. Лайтвуд невероятен. Никто из дивного народа, вампиров или ангелов не сравнится с его восхитительным нефилимом в красоте, силе и уме. Алек — это единственное, за что Магнус благодарен Маризе, Роберту и Небесам. То, что держит его на этой грешной земле. То, ради чего он ещё не пал, наконец сдавшись отцу. — Магнус, глубже, — хрипло гудит Алек, дергая зажатые между пальцев волосы на себя и буквально впечатывая Магнуса носом себе в лобок. Бэйн протяжно промычал довольное «да-а-а», и свёл бедра, зажимая между вставший член, скрытый зауженными брюками. — Блять, да, ещё… соси сильнее, — взбрыкнул Алек, от тона которого Бэйн неприлично застонал, и перехватил нефилима за голые ягодицы, сжав округлые молочные половинки, дёрнул на себя, давясь распирающей глотку головкой и чувствуя стекающую по подбородку и шее слюну. — Да, да, да, Ма-а-агну-у-ус. Глотая вязкую горьковатую сперму, слыша надломленный всхлип над головой, чувствуя как Алек оттягивает его волосы, контраст резкой, тянущей боли, стонущего, содрогающегося в судорогах наслаждения возлюбленного, и Магнус кончает, дергая бёдрами вперёд, закатывает глаза и зажмуриваясь до белых кругов под веками, снимается с опавшего члена и полностью опускается на пол, все ещё вздрагивая в конвульсиях оргазма. — Александр, — тянет Магнус, блестя в парня шальным, вспыхнувшим золотом взглядом, — ты просто восхитителен, дорогой. Алек щурится и, не ответив, выгибает спину, стягивая кожанку, футболку и отбрасывая в сторону, на стоящий рядом торшер. Магнус давится слюной, оглядывая широкую грудь с редкой порослью волос, скользя взглядом ниже, по мускулистым рукам, кубикам пресса, и заканчивая на выглядывающей из-за расстегнутой ширинки дорожке жёстких паховых волосков. Маг сглотнул и сбрасывая марево расслабленности, гибко потянулся, поднимаясь, притираясь щекой к бедру и медленно ведя языком по расслабленному члену, скользя подушечками пальцев по прессу, очерчивая каждую выпуклость. — Магн… Ох, — окончание Алек проглотил, стоило Магнус снова взять головку в рот, и, втянув щеки, пососать, как Лайтвуд резко отстранил его, и поднял на подгибающиеся ноги, набрасываясь на опухшие губы голодным поцелуем, посасывая язык и обводя полость рта кончиком языка и пропихивая следом пару пальцев и оглаживая ими язык Бэйна, который, мурлыча, вылизывает их и зазывно смотрит из-под ресниц. — Я обещал содрать с тебя штаны и выебать, чтобы ты кричал на весь Бруклин, — шепчет Алек, и Магнус согласно стонет, обнимая его за шею, потирая пальцем руну уклонения. — Всё что хочешь, мой властный нефилим. Лайтвуд холодно улыбается, входя в, о высшие ангелы, лучшую из своих ролей, доминантного ревнивого собственника. Магнус шало улыбается, и ореховые глаза Лайтвуда сужаются, леденея. Он подхватывает Магнуса под бедра, грубо впечатывая в свой пах, и маг стонет, откидываясь голову, подставляя под жалящие поцелуи бронзовую шею и притираясь пахом к бедрам парня. — Магнус, — шипит Александр. — Что такое, дорогой? Ты не в настроении? Может мне позвонить кому-нибудь из своих бывших? — шепчет Магнус в покрасневшее от возбуждения ухо, чувствуя напряженную дрожь родных рук и шеи. Отстраняется и вздрагивает, натыкаясь на злой взгляд метающий молнии и плотно сжатые до побеления губы. — Бывших, говоришь… Магнус стонет, когда пальцы грубо сжимают задницу, и Алек приподнимает и опускает его, елозя им по своему паху. — Сомневаюсь, — обманчиво спокойно цедит он, — что кто-то из семнадцати тысяч твоих бывших, был готов умереть за тебя, — Магнус вздрагивает от слов, пронизывающих грудину каленым тавром, ощущает, как Алек напрягает мускулы и, крепче схватив его, подбрасывает вверх, перехватывая уже под коленями, отчего маг складывается пополам и упирается промежностью в стоящий колом член. Стонет, как последняя блядь, но это настолько хорошо, что в голове становится пусто и марево болезненного удовольствия, иглами покалывающими позвоночник, распаляет вкупе с Алеком и его огромными руками, чьи длинные пальцы грубо оглаживают бедро, обтянутое малиновой тканью. Алек подтягивает его выше, хватает за торчащие прядки и тянет к себе, грубо клеймя, целует. Терзает губы в кровь, низко стонет на одной ноте и выдыхает в самые губы: — Кто из семнадцати тысяч твоих бывших готов на убийство ради тебя, а, Магнус? Бэйн дрожит. Дрожит и стонет. Он это начал, ему и заканчивать. Позволить Алеку изнасиловать его, грубо. Позволить оставить синяки. Позволить пометить все тело кровавыми следами. Позволить выплеснуть всю ревность, всю ту боль, что копилась в нем долгих полгода. — Алексан… — стонет маг и вскрикивает, стоит острым зубам сомкнуться на кадыке. Язык повторяет узор круга и ползёт вверх, на скулу, находит губы, и Магнус на мгновение жалеет об их уроках поцелуев, потому что нефилим перекрывает ему кислород, заставляя дышать собой, насилует языком и держит за горло рукой, соскользнувшей с волос. — Я собираюсь наказать тебя, Магнус. За невнимательность. За неумение отказывать всем тем, кто вертит перед тобой пятой точкой и грудью. За весь твой флирт. Твоя задница будет гореть. Горло першить. И весь ты будешь помечен мной, даже тут, — рука, лежащая на бедре, соскальзывает вниз, к ягодицам и надавливает между ними ребром ладони. Магнус всхлипывает и утыкается лицом в родное плечо, стараясь скрыть метку, — внутри. Везде. Будешь пахнуть мной. Я заставлю тебя носить мои метки всегда. Чтобы никакое насекомое не смело садиться на тебя. — Да, да, да, ну же-е-е. Бэйн хватает Алека за скулы и впечатывается в его рот губами, прося. Алек преодолевает расстояние от прихожей до спальни в двадцать семь шагов, не ясно, зачем Магнус считает, но когда его укладывают на простыни цвета горького шоколада и разрывают на нем любимый ремень, вырывая бляху, а следом и срывают пуговицы брюк, стягивая, он стонет. Стонет, когда его член оказывается в жарком плену рта. Приподнимается, смотрит и стонет от вида растянутых пухлых вишневых губ Алека вокруг бронзовой плоти и шепчет тихое «блять», в надежде, что нефилим поймёт. Алек не понимает. Он дразнит. Гладит длинные ноги, поражаясь их мягкости, исследует мышцы икр и бёдер и стягивает боксеры до конца. Магнус открыт перед нефилимом полностью, казалось бы, куда ещё. Но Алек удивляет его, снова. Он подхватывает под коленями и разводит резко и широко в стороны, открывая вид на ягодицы и пульсирующую дырку. Магнус краснеет непроизвольно. Это ведь не то о чем он… — О, демоны! — кричит маг, хватаясь пальцами за сбитые простыни и выгибая поясницу до хруста, охватывает шею нефилима ступнями, скрещивая за ней лодыжки. — Александр! Алек лижет широко, размашисто и резко. Кусает нежную кожу около, присасывается, оставляя засосы. Проникает внутрь языком и добавляет большие пальцы, растягивая узкое колечко. — Запомни эту боль, Магнус, она не только твоя… — Блять, Александр. Маг дёргается, тяжёлые ноги падают на постель, когда тяжёлая горячая головка упирается в еле смазанные и практически не растянутые мышцы. Лайтвуд входит резко, на четверть, и стонет в голос с кричащим Бэйном, который цепляется за бледные плечи и приподнявшись, слепо ищет губы, но натыкается на подбородок. Алек отстраняется, переворачивает Бейна на живот и отвешивает звонкий шлепок правой ягодице. Мага выламывает в спине, он скребет ногтями по ткани, стонет, чувствуя поступающие слезы удовольствия, ерзает под градом резких, наказывающих ударов и пытается потереться стоящим членом о простынь. Алек подмечает и хватает за бедра, подтягивая вверх, ставя на колени. Магнус прогибается и, качнув бёдрами, пытается поймать член дыркой, разочарованно скуля каждый раз. Алек ухмыляется, снова хватает за волосы и слитным движением въезжает до самых яиц, упираясь животом в ягодицы мужчины. Бейн, не соображая совсем, опускается на локти и, ласково потрепав руку в волосах, шепчет: — Давай же, Алек. Лайтвуда будто с поводка срывают, он долбит тугую задницу мага, скулящего последней сучкой на члене своего парня и держит на месте за волосы, вколачиваясь с размахом. Бейн пытается сморгнуть туман с глаз, но все плывёт и он лишь стонет, позволяя слюне стекать с губ на простыни и как заклинание шепчет: — Ещё, ещё, ещё. Сильнее, ну же. Алек и не думает останавливаться. Сегодня он пришёл сюда в надежде разорвать этот бесконечный круг, в котором он оказывается каждый раз на грани злости и возбуждения. Сорвать свою страсть на любимом человеке. Вся злость осталась на пороге стоило Магнусу взглянуть ему в глаза с тем самым выражением уязвимости. Боязни остаться вновь одному. — Люблю тебя, — рычит Алек, впиваясь зубами в шею, — люблю твоё тело, твою улыбку, твой голос, — замедляя темп, бормочет он, — с ума схожу, когда ты смотришь на меня своими прекрасными золотыми глазами. Бэйн одобрительно мычит, не в силах подняться, и оставляет это рукам охотника, который прижимает его к груди спиной, перехватывает крепче, укладывая ладонь на сердце и снова срывается на бешеный темп. Магнус подскакивает на члене Алека и облегченно вскрикивает, стоит оргазму поступить ближе. Лайтвуд резко останавливается, выходит и поднимается с постели. Бейн расфокусированным взглядом прослеживает за ним и непонимающе хмурится. — Вставай, — приказывает он, и Магнус не может не подчиниться, не тогда, когда вечно нежный и осторожный в постели нефилим показывает свою страсть. Магнус поднимается с постели и подаёт руку Алеку, который притягивает его к себе, оборачивает пальцы вокруг горла и целует, цепляя губу зубами и оттягивая на себя. От такого Алека едет крыша. Такому Алеку хочется отсасывать часами, чтобы смотрел таким же голодным, пожирающим взглядом и вёл. Вёл к наслаждению, сбивающему с ног. Стена спальни холодит соски. Белый шершавый кирпич, стирает нежную кожу до красных полос, раздражает горошины сосков, цепляющие каждую неровность, заставляя сладко вздрагивать, а горячий член, заполняющий до краёв, так правильно давит на стенки и ту самую точку, от которой пальцы на ногах немеют, а член сильнее истекает смазкой, дергаясь навстречу большой ладони с мозолистыми подушечками, в надежде получить ласку. — Магнус, ниже, — командует нефилим, надавливая на поясницу и прогибая мага сильнее. Руки соскальзывают ниже по стене, кожа локтей краснеет, а сам мужчина резче подаётся назад, насаживаясь на горячую плоть, заставляя Алека шипеть сквозь зубы, и подталкивает на перехват власти. Тот не сопротивляется. Хватает за волосы, откидывает чужую голову себе на плечо и сцеловывает хитрую ухмылку с влажных губ. Толкается грубо, настойчиво, не давая шанса уйти или соскочить. Сминает простату головкой при каждом толчке, глотает стоны и всхлипы. — Трахай меня, Александр. Трахай. Сильнее. Алек подхватывает его под правое колено, задирает вверх и трахает. Трахает так, что Магнус воет на одной ноте и начинает дрожать. — Давай же, Алек! — стонет он фальцетом, — выеби меня! Я уже… Почти… Вскрик облегчения отскочил от стен, вернулся к хозяину, и пока Магнус кончал, забрызгивая стену семенем, и сотрясался в руках своего нефилима, Алек втрахивал его в кирпич спальни, почти на весу, и спустя два десятка резких движений толкнулся последний раз, до упора, вбивая мужчину грудью в стенку и вздрогнул, кончая глубоко внутрь, довольно взрыкнув. Магнуса обожгло горячим семенем изнутри, и он сжался, выдаивая из любовника последние капли. — Люблю тебя, так сильно люблю, — выдохнул Алек ему в волосы, прежде чем Магнус отключился. Алек поднялся, когда солнце было уже почти на самом пике. Голова была приятно пустой и лёгкой. Алек повертел головой и наткнулся на вихрастую макушку Магнуса, сидящего на фиолетовом вельветовом пуфе у туалетного столика и сосредоточенно выводящего стрелки в уголках глаз. Его волосы блестели капельками воды, некоторые из которых стекали по смуглой, усыпанной багровыми синяками, шее, теряясь за воротом шелкового короткого халата. Магнус был таким домашним в своих заботах, мурлыкал что-то себе под нос и приводил себя в порядок. Его бедра, не прикрытые тканью манили к себе гладкостью и бронзовым загаром. Алек поднялся, чтобы подойти к мужчине и обнять, но тут же упал, сбитый потоком воздуха. — Дорогой, ещё слишком рано. Вчера ты перестарался. Поспи ещё, — насмешливо выгнув бровь, хмыкнул маг. Алек застонал, закрывая лицо ладонями и перевернулся на живот, дергая ногами, пытаясь унять смущение. Черт. Он повёл себя как… животное. — Магнус, забудь, что вчера было, молю тебя. Иначе… — он снова застонал и на ощупь подтянув подушку зарылся под ней головой. — Иначе, что? Александр, если ты так намекаешь на твой вчерашний пыл, то я совсем не против, любовь моя. — Иначе я сгорю со стыда, — состроив щенячьи глаза, Алек высунул голову и посмотрел в сторону столика, но никого там не увидел, зато почувствовал присутствие мага сзади. Бэйн навалился всем весом, тихо смеясь, когда Алек неуклюже крякнул. — Ма-Магнус, ты… — Я очень рад, - серьёзно начал маг, - что вчера ты смог поговорить со мной и мы вместе решили эту проблему. И на будущее, милый, — Магнус прилёг рядом, переплетая пальцы их рук вместе и чмокнув, выдохнул в самые губы: — В следующий раз, когда ревнивый Алек внутри тебя захочет трахнуть меня, будь хорошим мальчиком и просто скажи, что хочешь трахнуть меня, а не то, с чего мы вчера начали, хорошо? Проблеск страха на глубине кофейной радужки и едва заметно дрожащие губы сказали Алеку обо всем. Он подался вперёд, закидывая руку мага себе на шею и заурчав от поглаживаний, прошептал: — Больше никогда.