VIII [восьмая]

„. . . Детские мечты подобны фарфоровым куклам: такие же красивые, но неописуемо хрупкие - их осколки глубоко впиваются в кожу, принося долгую и мучительную боль до тех пор, пока ты не найдёшь в себе силы вытащить те и избавиться от них, лишив себя этих страданий. Самое нелегкое решение - вытащить, избавиться и забыть навсегда. Однако детским мечтам не всегда суждено сбыться - ведь и дорогие фарфоровые куклы приобрести в силах не каждый. Мечты, увы, тоже имеют цену. Я мечтал стать летчиком, дабы парить в небесах; мечтал быть свободным - однако суровая, тяжёлая реальность заставила мой «вертолет» с режущим уши свистом припасть к земле и разбиться на крохотные, ничтожные кусочки. Когда-то у меня были силы мечтать“ 2059 год. III поколение дня правления корпорации. [Пустошь] [территория за пределами корпорации] Со свистом разрезая крыльями воздух и стремительно набирая скорость, к земле приближался созданный человеком железнокрылый ангел, испускающий в предсмертных хрипах густые, чёрные сгустки дыма. Его гигантская тень расползалась по покрытой трещинами сухой земле, что уже давно не ощущала на себе человеческих стоп; по земле, давно не слышащей звонкого детского смеха, голосов взрослых и мотора сигналящих машин - воспоминанием об этом служили лишь шаткие на вид руины. Город застыл во времени. Он не знает, который сейчас год; не знает, сколько лет прошло с тех пор как все началось. Он Богом позабыт уж давно. Поднялся столб долголетней пыли. Обломки разлетелись в стороны. По округе разнесся оглушительный грохот. Вслед за ним затряслась земля, задрожали здания, и некоторые из них рассыпались подобно построенному песочному замку, что смыло морской волной. [. . . Она слышала все. И вот теперь до её ушей донёсся чей-то топот - ведь кто-то приближался, и он был не один: их было много, но она не знает, кто это. А кто она? А может быть она это он? Жива ли она? Жива. Ведь она чувствует, слышит, ощущает - следовательно, существует. Но где она сейчас? Вокруг лишь темнота, такая непроглядная и бездонная. Вопрос остаётся без ответа.] Его взгляд привлекли ведущие к яме вырытые в песке дорожки, выстраивавшие определенный и замысловатый узор - либо же подобную деталь выстроило уже собственное воображение. Песчинки были пропитаны уже засохшей кровью. Взгляд медленно проскальзывал по каждой из дорожек. Шаг. Шаг. Ещё один шаг. Ноги сами вели его к песочной могиле. — «Удачно мы подбили их вертолёт, а?» Интерес не давал ему покоя, ровным счётом так же, как и бурлящие в голове вопросы: что же там, в этой яме? Ее вырыли давно? Насколько? Для чего? Он все ближе - ответ прямиком у него под носом. Осталось лишь... — «Денис?»— ушей его коснулся приглушённый мыслями глас товарища, чья рука в последующую секунду приземлилась на его плече. Оклик послужил спасательным кругом, что не позволил кануть в пучины догадок и назревающих от любопытства вопросов. Он мотнул головой, захлопал ресницами и наконец обратил своё внимание на подошедшего друга. — Все в порядке, Гриша,— заверил он того и, убрав палец с курка пистолета, сунул оружие в кобуру.— Та яма.— Денис задумчиво кивнул в сторону названного объекта. Мужчина проследил за его действиями и повернул голову в нужном направлении. Поначалу он прошёлся взором по мелким песчаным дюнам, по разбросанным обломкам и лишь потом заметил то, что привлекло его товарища. Григорий пощурился. — Проделки «аддаксов». Ох уж эти религиозные фанатики.— он закалил глаза, вздохнул.— Жаль тех, кто лежит сейчас там. Но ты знаешь.— Григорий внимательно поглядел на товарища и продолжил:— сейчас мы им ничем не поможем. Пойдём. Отсюда нужно поскорее убираться. Грохот наверняка привлёк здешних «койотов».— он опасливо оглянулся по сторонам, выискивая кого-то взглядом и попутно перезаряжая оружие.— На юге в последнее время становится все жарче.— вдалеке он заметил поднявшийся из-за движения клуб пыли.— Они любят высокую температуру, так что поторапливаемся. Дома меня ещё ждёт жена и дочка - коньки отбросить я здесь просто не имею права.— посмеялся он. — С чего ты взял, что родится именно дочь?— с усмешкой поинтересовался шатен, следуя за товарищем. — Нутром чую,— парировал русоволосый, как вдруг в следующее мгновение выпалил:— Пригнись!— и выстрелил, попав прямиком в голову пытавшегося выползти из-под обломков вертолета человека. — Ты ничуть не изменился ещё с выпуска из академии.— как ни в не бывало Денис покачал головой и цокнул языком, словно не за его спиной был застрелен живой человек. Взгляд невольно зацепился за клубки дыма, что испускал разбившийся о землю вертолёт.— В последнее время начал замечать сотрудничество «аддаксов» с «шакалами». Уж больно разнообразно стало оружие у этих психопатов. — Не к добру,— согласился Григорий.— Ну-с, хотя бы «скорпионы» перестали высовываться. — Затишье перед бурей. — Не каркай,— строго шикнул на того Григорий.— Ладно, идём уже. Совсем от других отстали. Не хочу в очередной раз слышать ворчание отряда «грифов». — Благодари лидера, что нас не объединили с отрядом «третьего» и «седьмого».— от этих слов русоволосый поневоле поёжился и в мыслях действительно высказал незримую благодарность диктатору, хоть тот вряд ли располагал сия решением. [Её окончательно пробудил заполнивший пустошь оглушительный взрыв, заставивший затрещать не только то, что находилось на поверхности - но и то, что было даже в десятках метрах под ней. Распахнувшиеся глаза тут же чем-то осыпало, из-за чего они тут же болезненно сомкнулись. Она ощутила, как крупицы чего-то одновременно царапающего и щекочущего проскользнули по ее коже, лицу и туловищу. Рефлекторный вдох - пустота. Вдыхать было нечего: ноздри тут же заполнило перемешанным с жучками песком. Конечности не слушались - ей удалось пошевелить лишь пальцами на ногах. Теперь и на руках - однако никакого результата это не дало. Ей хочется вновь сделать вдох, и тело в попытках обогатить лёгкие кислородом измученно содрогнулось: кажется, она начинает задыхаться. Конечности судорожно дрожали и хаотично дергались - ничего более она сделать не могла. Все закончится так быстро? Тело и разум не желают умирать. Каждый толчок и каждое движение сопровождались давящим, ссыпающимся сверху песком, что попадал в рот, нос и уши (а если она пыталась распахнуть очи - то и их он не обходил стороной). Она задыхалась, но тело и разум не позволяли ей отключаться, заставляя бороться до последнего - и руки продолжали послушно копать, разводя льющийся водопадом песок в стороны. Пытка длилась вечность, но в конце концов кончиками пальцев она ощутила палящие лучи солнца. Это и есть свобода?..] Колёса, чьи шипы были покрыты багровой жидкостью заржавевшего автомобиля, разъезжали по усыпанному золотом морю, заставляя тем самым желтые песчинки разлетаться в стороны. Взгляд прищуренных очей внимательно скользил по каждому изгибу песчаных дюн, по каменистой местности и каждой трещине. Разрисованный уже нечитаемыми надписями джип покачивался и подпрыгивал, задевая выступы и камни на земле. — Осторожнее, 鸟人,— выругалась вслух женщина, чье лицо было полностью усыпано старческими в силу возраста морщинами. Её чёрные узкие глаза, в уголках которых накопилась желтая слизь, злобно взглянули на сидящего за рулем юношу. Тот молча поёжился на сиденье и тихо проговорил извинения, уставившись на дорогу. Гробовая тишина, которую нарушали лишь звук мотора скрипящего автомобиля и свист его шин, охватила территорию пустоши: ни единого намёка на жизнь, лишь кое-где встречающиеся перекати-поле и высохшие кустарники разбавляли однотипные пейзажи. И стоны. Стоны людей, плетшихся вслед за машиной, к которой были прикреплены цепи от кандалов, что сковывали их натертые до крови и жутких, гниющих ран руки. Жара плавила кожу, и пот лился нескончаемыми ручьями. Солнце нещадно опаляло все живое, а во рту ни капли слюны. Упавшие мертвым грузом человеческие тела уже давно не привлекали внимание. По сторонам от машины ехали ещё две. Выстрел. Ещё один - несколько бегущих с бешеной скоростью тел, замеченных вдалеке прицелом, пали на землю. Стрелок, сидящий на крыше автомобиля мерзко ухмыльнулся и облизнул верхнюю губу, чуть задевая кончиком языка покрытые пылью усы. — Ещё двое.— он сделал глоток какого-то напитка и после с досадой выбросил уже пустую железную банку.— Безмозглые твари.— вытер тряпкой лоб и пододвинулся к винтовке, прикреплённой к треноге.— Старуха, здесь никого не..— заглядывая в прицел, начал было он, как неожиданно замолк. — Чего умолк?!— выкрикнула та, грозно взглянув на мужчину. — Да у нас сегодня пир на весь мир, бабка.— в силу привычки он провёл языком по дёснам и оголил тем самым пожелтевшие, кое-где сгнившие зубы.— Приглядись. Пин, подкинь 奶奶 бинокль. — Х-хорошо.— кивнул заика и трясущимися руками протянул тот старухе - та грубо выхватила его из рук мальчишки, преподнесла к своему лицу и пригляделась. Уста ее в следующее мгновение расплылись в беззубой улыбке: в бинокле она узрела молодое мясо. — Сейчас же же поймать!— вскрикнула она, подобно взвизгнувшей свинье - машины развернулись и набрали скорость, стремительно сокращая расстояние между ними и обнаруженным объектом. Шаг. За ним ещё несколько. Ноги совсем не слушались, казались ватными и вовсе подкашивались от каждого сделанного с трудом шага. Она падала. Вставала и падала на исцарапанные колени вновь. Пропитанные смешанным с песком потом, её выцветшие волосы липли к лицу, шее и плечам. Живот жалобно урчал каждые несколько минут, а желудок, казалось, и вовсе прилип к позвоночнику. Неприятные, ноющие и тягучие боли, подобно кислотному дождю, охватывались зону в области желудка. Она пробовала есть песок, даже мелкие камни и ветки высохших кустарников, но после каждой сделанной попытки съесть хоть что-то - ее выворачивало наизнанку. Ей так хочется есть. . . Рёв двигателя, свист шин и подобный гоготу гиен человеческий смех - все это смешалось в один неразборчивый гул, и она обессилено подняла мутный взгляд на его источники. Чем-то напоминая повадки хищников, железные звери с сидящими в них всадниками наматывали вокруг неё круги: они оценивали, они разглядывали насквозь, они не дали бы и шанса выбежать из этого замкнутого круга. Ее роль - загнанная в ловушку жертва. Но собиралась ли она бежать? — Какая у тебя модная одежка, малышка. Разрешишь поносить?— подал голос один из них, скользя взглядом по кое-где изорванному на девушке куску ткани, который и одеждой называть было нельзя: он отдаленно напоминал больничную пижаму, однако нечто изображённое на этих обносках сразу же привлекло его внимание. . . . “V I I I” - именно этот символ можно было разглядеть на ее спине. Чёрным по белому. — Кончайте уже с ней возиться!— разрезал воздух шепелявый голос старухи. Плечо пронзило чем-то острым - она рефлекторно дернулась и болезненно поморщилась, опустив взор зелёных очей на зону, откуда распространялись новые ощущения. Дротик. Ноги подкосило вновь - она пошатнулась в сторону. Следующий вонзился в спину - она измученно зашипела и выгнулась. Последний пронзил бедро, и она окончательно грохнулась лицом в песок и в попытках встать приподнялась на трясущихся локтях. Перед глазами все начало плыть, и взор ее зелёных очей, покрывшись пеленой, помутнел. Звуки теперь не казались столь режущими слух, а солнце теперь не ослепляло своим свечением. Песок не казался таким горячим и колючим, ведь, упав на него вновь, она не почувствовала совсем ничего. А потом вновь наступила тьма. На обезвоженное тело пали человеческие тени. Глава 1. Чревоугодие. Похожие на осиные гнезда глиняные дома плотно прижимались к друг другу. Рой людей, заполонявших улицы, беспрерывно что-то жужжал, щебетал и передвигался из одной точки в другую. Кто-то падал, но остальным было все равно: если ты упадёшь - никто здесь не поможет тебе встать, разве что, лишь пройдётся по тебе как по ковру и втопчет в грязь вместе с последними частичками веры в людей. — «ПРОШУ, ПРОШУ! МОЛЮ, ОТПУСТИТЕ! Я СДЕЛАЮ ДЛЯ ВАС ВСЕ! ТОЛЬКО НЕ ДЕЛАЙТЕ ЭТОГО!»— молящий о пощаде крик женщины растворился в толпе, и замахнувшаяся с топором рука, разрезав воздух, отрубила ей ногу. Брызги крови разлетелись в стороны и тут же впитались в жаждущую влаги землю. Душераздирающий вопль разнесся по улице, а обливающуюся алой жидкостью отрубленную конечность повесили на крюк. Трясущимися руками женщина потянулась к изливающейся кровью дыре, изнеможенно мыча и лихорадочно качаясь из стороны в сторону, будто это должно было помочь унять боль. Это был не конец. — Мне бедра! Бёдра! — Пальцы! — Стопы! Стоящие у прилавка люди с пеной у рта перекрикивали друг друга, и как только на прилавке появлялись свежие куски мяса - тут же судорожно протягивали к ним руки. — Финики.— на фоне животных визгов этот голос звучал подобно звону металла. Мужчина, протянув очередному покупателю отрубленные пальцы, недоверчиво поднял взгляд на стоящий перед ним силуэт, чьё лицо скрывалось в тени капюшона. Однако, узнав в человеке постоянного покупателя, он по-свинячьи хрюкнул и сощурил глаза. Озарённое похабной улыбкой лицо его не вызывало никаких положительных чувств. — А, так это ты, Фа-а...— протянул он имя одетой в капюшон фигуры.— Снова финики.. Все ещё строишь из себя правильную девочку, а?— он облокотился на прилавочную стойку, тем самым приблизившись к чужому лицу.— Человечина на вкус как курица. Когда ты в последний раз ела курицу? Ха-ха, шучу!..Если тебе не хватает денюжек, ты так и скажи. Ты же знаешь...— кончик лезвия ножа был преподнесён к капюшону и нарочно задел его край.— Ты всегда можешь расплатиться иначе. Хочешь, я отложу тебе пальчики? Только скажи. Мы всегда можем догово... Лезвие ножа сверкнуло в лучах палящего солнца, а сам он был выхвачен из чужих рук и в ту же секунду вонзился в деревянную стойку, в нескольких сантиметрах от пальца мужчины. Капюшон от столь резкого движения спал с ее головы и оголил хаотично отстриженные чёрные короткие волосы. — Финики,— процедила сквозь зубы брюнетка и сжала рукоять ножа. Мужчина, продолжая неотрывно глядеть на девушку, остановил поднятой рукой всполошившихся здоровяков. Его уста дрогнули и расплылись в лукавой ухмылке. — Как скажешь. Ничего, скоро ты сама все поймёшь,— накладывая некоторое количество фиников в пакет, промурлыкал он.— Доброго дня, дорогая Фа. Темные брови девушки были сведены у переносицы, взор чёрных как смоль очей прожигал мужчину взглядом. Как только протянутая с финиками рука приблизилась к ее лицу, брюнетка одним резким движением выхватила пакет и отпустила нож, поспешно скрывшись в толпе людей. На прилавке была оставлена плата. — 变态,— прошипела черновласая, закинув в рот парочку плодов и жадно разжевывая каждый из них.— Чтоб у тебя отсохли яйца, ублюдок.— она выплюнула косточки и неожиданно остановилась, когда к ней снизу потянулась чья-то маленькая ручонка, покрытая синяками и ссадинами. Фа проскользнула взором темных очей по худой руке ребёнка и остановила его, встретившись с отчаянными взглядом мальчишки. Кулак сильнее сжал в руке пакет, зубы скрипнули, но после она ослабила хватку и, прикрыв глаза, вздохнула, вручив содержимое ребёнку. — Не думай, что здесь все такие добрые как я, дитя,— глядя на его загоревшиеся надеждой глаза, обречённо проговорила она.— Я не та, кто сможет помочь. Прости.— и зашагала дальше, попутно накинув на себя капюшон, но неожиданно столкнулась с кем-то. Фа болезненно поморщилась и собиралась было обратить взор на того, с кем только что произошло столкновение, как обнаружила, что тот без какого-либо зазрения совести шёл дальше и спустя мгновение скрылся в толпе людей. Единственное, что она успела в нем разглядеть - чёрная маска, украшенная золотыми узорами. Остальное скрывал капюшон накинутого на него пончо. Чувство нарастающей тревоги отдалось неприятным спазмом в желудке. Кулаки невольно сжались до хруста костяшек, и она прикусила искусанные губы. «И зачем я это делаю?»— глухо отозвалась в уголках ее сознания, прежде чем она ни с того ни с сего зашагала в направлении пропавшего незнакомца. . . *** — Следующий.— махнула рукой облачённая в лохмотья женщина азиатской внешности, и к ней тут же подтолкнули еле стоящую на ногах и полностью обнаженную девушку. Женщина грубо взялась за ее подбородок и осматривала лицо со всех сторон: надавив на челюсть пальцами, заставила открыть рот; далее проверила уши, нос - и на миг сощурила глаза, узрев на спине татуировку в виде латинской восьмерки. За все это время девушки никак не противилась и не проявляла желания убежать, словно не понимая, что происходит вокруг. Женщина взяла в руки банку с фиолетовой краской и вылила часть на голову «восьмерки». Густая краска стеков по ее голове, окрасив некоторую часть волос в фиолетовый цвет. — Почему не красный?!— возмутилась старуха. — Она помеченная,— развернув и ткнув пальцев девушке в спину, отрезала женщина, за что словила на себе не самый добродушный взгляд.— Отдай ей деньги,— обратилась она уже к одному из своих людей. Тот кивнул и бросил старухе звенящий мешочек, после чего та соизволила удалилась. — Следующий. Очередного человека заставили насильно раздеться, а после его уже снятую одежду бросили к остальной в тележку. Даже там в глаза бросалась изображённая на белом куске ткани латинская восьмерка. Людей расформировали по качеству, помечая тремя разными цветами: синий - товар низшего качества, фиолетовый - среднего, красный - высшего. — Накинь.— услышала «восьмерка» в свой адрес, когда ее повели к одной из тележек с людьми. Она подняла пустой, словно нежимой, взгляд на стоящего пред ней юношу.— Глухая, что-ли? Накинь говорю!— ей грубо пихнули в руки нечто похожее то ли на мантию, то ли на мешок. Очередные лохмотья. Однако и сейчас никакой реакции не последовало. Парень замахнулся на ту рукой, собираясь влепить девушке пощёчину, дабы до той наверняка дошли его намерения, как вдруг остановился, когда пред ним появилась уже другая фигура. — Позвольте..я помогу,— коснулся ушей ласковый, немного охрипший голос, обладательницей которого оказалась пожилая женщина. Добрая улыбка на ее лице словно утихомирила пыл юноши, и он хмыкнул. — Валяй. Особа преклонного возраста сложила руки в благодарном жесте и обратила своё внимание на девушку. — Давай, милочка, подними руки. Сейчас я помогу тебе одеться. Ты, должно быть, совсем напугана, да?— ласковый глас ласкал уши, и зеленоглазая с внезапно блеснувшим в ее глазах интересом, подобным интересу увидевшего незнакомца ребёнка, глядела прямо на ту.— Мне так жаль, что таким молоденьким детям приходится видеть такие ужасы.— женщина досадно качала головой и тихо всхлипнула, поджав потрескавшиеся губы.— Вот и всё. Теперь ты одета.— она вновь умиротворенно и успокаивающе улыбнулась, проведя ладонью по её щеке.— Я уже прожила своё, но ты нет,— женщина начала переходить на шёпот.— У тебя ещё вся жизнь впереди, поэтому борись и цепляйся за неё всеми возможными способами. Не сдавайся.— и после отошла от девушки, направившись в сторону другого грузовика. Она была помечена синей краской. Крики и визги пытавшихся сбежать людей уже казались фоновой мелодией, к которой «восьмерка» уже и не пыталась прислушаться. Даже то, как брыкающихся людей тащили по земле к грузовикам, также не привлекало ее внимание. — Запрыгивай давай! Чего стоишь?!— девушку одним резким движением закинули в грузовик к остальным. Вновь заревел мотор, и они тронулись с места, а ей все ещё невыносимо хочется есть. . . . Но никто и не подозревал, что все это время за ними следила пара чьих-то кроваво-алых очей. *** Выставленные на сцене в качестве товара люди разных возрастов привлекали внимание здешних зевак и потенциальных покупателей. Люди выкрикивали свою цену, когда очередь доходила до определённого, приглянувшегося им человека. Какая судьба ждёт купленный товар? Известно лишь тем, кто его приобретёт. Проходящим мимо зевакам было все равно, и единственное, о чем они думали в эти мгновения «главное, что на этой сцене сейчас не я», «главное, что не я», «меня это не касается». — Продан!— хлопнув в ладоши, воскликнул низкий мужчина с выпирающим вперёд животом и щелкнул пальцами, кивнув своим подчинённым. — Нет! Нет! Нет!— заверещал стоящий на сцене юноша, которому кое-как возможно стукнуло за двадцать. Он оробел, судорожно оглянулся по сторонам и попытался пробежать мимо идущих к нему людей, но его тут же схватили за кандалы и поволокли по полу вниз к лестнице. Следующую, отмеченную синим цветом, светловолосую девочку лет тринадцати силой вытолкнули на сцену. Она хаотично дёргала ногами и руками, прилагая все усилия, дабы выбраться из мертвой хватки удерживающего её мужчины. Пару раз она даже укусила его, но все попытки были тщетны. На фоне её неприметной внешности ярко выделялись различные друг от друга по цвету глаза. Гетерохромия. — Продана! Пухлый мужчина выпроводил ту безразличным взглядом и равнодушно почесал свой живот, и в тот момент, когда на сцену вытолкнули нашумевшую «восьмёрку», оживился вновь. Прокашлявшись, он взял в руки переживший не первое десятилетие громкоговоритель. — А кто же это сейчас почтил нас своим приходом?— завопил он заговорщическим голосом, указав вытянутой рукой в сторону фиолетовласой.— Узрите «восьмерочку»! Зеленоглазая глядела под свои ноги, проскальзывая взглядом по торчащим из деревянного пола шаткой на вид сцены щепкам. Парочка из них уже вонзились в ее голые пятки и неприятно покалывали, вонзаясь глубже в кожу. Между деревяшками виднелись щели разной длины и ширины. Девичье тело разглядывало несколько десятков пар глаз: кто-то видел в ней очередной кусок мяса; кто-то - средство удовлетворения личных потребностей, но кто-то, кто только что назвал наиболее высокую сумму из всех предыдущих, видел в ней совсем нечто другое. — Продана!— очередной хлоп ладоней, и ее, схватив под локти, волокли к лестнице. По пути она подхватила ещё пару новых заноз. — Добро пожаловать в новый дом,— подобный кошачьему мурчанию мужской бас коснулся ушей «восьмерки», и та сразу же подняла на того непонимающий взгляд. *** Фа то и дело, что теряла облачённый в маску силуэт из виду, однако, замечая мелькающее в толпе бежевое пончо, сразу же устремлялась вслед за ним. То пропадал, то появлялся - словно играл с ней в прятки, если не в догонялки; или подобный домысел породили само воображение и интуиция. Вот он проходит между людьми, а вот его уже нет. Бес? Шайтан? Óни? Неужто образы демонов не были выдумкой прошлого. Силуэт нырнул за угол. Брюнетка мигом понеслась вслед за ним и остановилась. Взор чёрных очей метался из одного уголка в другой, попутной проскальзывая по покрытым трещинами стенам домов, расположенных чуть ли не впритык к друг другу. Испарился, исчез, убежал из-под носа... — Скажи мне на милость,— неожиданно послышался мужской глас, обладатель которого не стал попадаться на глаза. Девушка вздрогнула и вновь оглянулась, потянувшись рукой к кобуре пистолета, расположенной в районе ее бёдра.— Сука, как же я ненавижу таких как ты. Тебе, блять, совсем заняться нечем?— он повышал тон с каждым сказанным словом.— Продолжишь следовать за мной - я убью тебя, так что проваливай восвояси, пока я добр. 再见!— в прощальном жесте он метнул в сторону девушки несколько ножей, что пролетели в нескольких сантиметрах от ее лица: он промахнулся нарочно. Мелкие кусочки стены посыпались откуда-то сверху, и, подняв взгляд, Фа заметила промелькнувшую на крыше ткань уже знакомого бежевого пончо. Девушка вытащила из стены ножи и сжала челюсть до жалобного скрипа зубов. — Чёрт,— зашипела брюнетка и со всей силы стукнула кулаком по стене. *** «Добро пожаловать в новый дом» - она не совсем поняла значение сказанной фразы и не поняла ее даже тогда, когда очутилась, словно выставленный на всеобщее обозрение дикий зверь. Крики людей, летящие с трибун непонятные ей предметы, чьё-то приглушенное рычание - она не знала, на чем из всего этого стоит сфокусировать и сосредоточить внимание. Сердце бешено билось груди, подобно загнанной в капкан дичи. Желудок вновь облило кислотным дождем, и невыносимая от голода боль заставила девушку согнуться пополам. Она приглушенно захныкала, чуть ли не сжирая собственные искусанные до крови губы. — Выживешь - я покормлю тебя. Устроишь отличное шоу - покормлю тем, что только пожелаешь. Будет грустно, если такой товар станет закуской для моих «койотов»,—все не замолкал человек, стоящий за решетками, что отделяли трибуны от арены, украшенной кровавыми узорами и кусками плоти.— А теперь вперёд! Ногу обожгло от удара хлыстом, и девушка вскрикнула, зажмурившись от пронзившего кожу жжения. Её ударили вновь - и так до тех пор, пока она не встала на ноги. В глаза ударил солнечный свет, ноздри заполнило пылью - она откашлялась и, привыкнув к свету, распахнула уже прояснившиеся зелёные очи. В десятках метрах от неё, на противоположном конце арены, стояло несколько клеток, чьи обитатели, будто бившись в конвульсиях, ударялись о её прутья. Рычание и визг царапали слух. — Да начнётся шоу!— охватил арену глас из громкоговорителя, и дверцы клеток пали на покрытую пылью землю. Именуемые «койотами», подвергшиеся мутации некогда люди, сорвались с места и чуть ли не на четвереньках с пеной у рта помчались прямиком на «восьмерки». «Борись и цепляйся за неё всеми возможными способами. Не сдавайся» — кажется, именно сейчас она поняла, что значили те слова. Борись. Не стань закуской.