Редкая роскошь - A Rare Luxury

Стояла необычайно жаркая ночь – не сказать, что большая редкость для Нассау, но сегодня она была такой не только благодаря привычному для этих мест климату. Смоченные потом волосы увядшими водорослями облепили шею Элеонор – виной тому был влажный воздух и физическая усталость. Ее кожа все еще пахла Чарльзом Вейном – радовала мысль, что его шевелюра, вероятно, еще сильнее пропиталась запахом ее промежности. Элеонор могла бы попросить Скотта дождаться ее, но с тем же успехом можно было усадить отца под шатром Чарльза Вейна и вынудить слушать, как они двое трахаются. В любом случае, она была достаточно самостоятельной девочкой, чтобы вернуться в свою постель без помощи «взрослых», спасибо и идите к чертовой матери. Луна светила низко и ярко, расчерчивая лежащую впереди дорогу длинными тенями. Материализовавшись из тьмы, путь Элеонор преградило грузное немытое тело, насквозь провонявшее водорослями и конской мочой. Пират. Если бы Чарльз не был таким мудаком, то провел бы ее домой, но нет, он пекся о том, чтобы сохранить лицо перед командой, куда сильнее, чем – не дай Боже! – о том, чтобы убедиться, что Элеонор вернется к себе целая и невредимая. Она сделала зарубку в уме: не забыть чуть позже крепко врезать ему по яйцам. – Так-так-так… Что у нас здесь?.. – бормотание преградившего ей путь забулдыги походило на хрюканье, и в глазах Элеонор он мгновенно обрел сходство со свиньей, да такой, которую не грех было бы поджарить на ужин. – Мне кажется, или тут пахнет щелкой? – Уберись с моей чертовой дороги, если ты еще в состоянии сообразить, что это будет самым умным поступком в твоей жизни, – рявкнула Элеонор, обходя застывшего перед ней увальня. Ночь была слишком поздней и слишком жаркой для всего этого дерьма. Она потянулась за лезвием, припрятанным под юбками. – Я не буду повторять. – Мистер Синглтон, – прогремел голос из-за спины ее несостоявшегося обидчика. – Вас ищет мистер Гейтс. – Я всего лишь осматриваю местность и прислушиваюсь, капитан, – рыкнул громила, не сводя взгляда с Элеонор, но все-таки посторонился; его зубы блеснули в кривой ухмылке, выхваченной из мрака лунным светом. – Это, значится, я оставлю вас наедине с этой щелкой, да? – Капитан, – Элеонор ослабила хватку на рукояти, медленно переводя взгляд с залихватских усов капитана Флинта к его же светящимся в темноте глазам . – Мисс Гатри, – ответил капитан, протягивая ей руку. – Не окажете мне честь стать вашим сопровождающим? Она вложила ладонь в его пальцы – и в это мгновение ее сердце забилось быстрее. Может ли Флинт, приблизившись к ней вплотную, почуять запах Чарльза, оставленный на ее коже, так же остро, как чувствует его сама Элеонор? – Я могла бы сама о себе позаботиться, – сказала она. – Не сомневаюсь, мисс Гатри. Только вот мистер Синглтон, несмотря на его отвратительное поведение, по-прежнему остается для меня ценным членом команды. Не имею никакого желания увидеть его выпотрошенным подобно свинье. Элеонор подняла взгляд и обнаружила, что Флинт усмехается; ее губы невольно дрогнули в ответной улыбке. – Вы не такой, как другие капитаны, – произнесла она, прислонившись к его крепкому телу, пока они шагали нога в ногу. В своем плаще Флинт должен был бы свариться в такую жару. Какая-то часть Элеонор отчаянно желала сорвать с себя одежду и ринуться в море. Пускай им всем потом придется искать ее среди русалок, но, во всяком случае, она не будет убита мужчиной. – Вы не такая, как другие губернаторы, – ответил Флинт тоном, слишком серьезным, чтобы прозвучавшие слова воспринимались как шутка. Она снова улыбнулась ему, когда они дошли до входа в ее таверну. – Могу я предложить вам выпить, капитан? – Что подумают мои люди? – Вероятно, что вы трахаете меня. И это, учитывая все обстоятельства, только упрочит ваше положение в их глазах. Мужчины не доверяют мужчинам, которые не любят трахаться. – Не хочу показаться дерзким или грубым, мисс Гатри, однако с меня уже достаточно вражды между «Моржом» и «Бродягой». Ей следовало бы рассмеяться, но… – У вас крепкие яйца, капитан, и мне это нравится. И даже если бы вы перестали быть моим основным добытчиком, я бы по-прежнему оставалась в числе ваших почитательниц… Так мы выпьем? Элеонор последовала внутрь таверны, чувствуя взгляд Флинта на своей спине. Ей было странно поворачиваться к нему вот так – и осознавать, что она настолько доверяет ему, что может позволить смотреть на себя и не ждать подвоха. Он был не таким, как другие пираты, этот капитан Флинт. Элеонор разлила ром по двум кружкам и толкнула одну из них через стол к Флинту. – Сегодня жаркая ночь, капитан. Снимите свой плащ. Расслабьтесь ненадолго. Флинт сделал глоток и подкрутил пальцами усы – и жест этот выглядел скорее проявлением задумчивости, чем попыткой поиграть в обольщение. – Мой отец умер, когда я был мальчишкой, – начал он говорить, крепче обхватывая пальцами предложенную ему кружку рома. Плащ по-прежнему окутывал его фигуру – озадачивающее упорство. – Он был непримечательным человеком, и воспитал меня скорее дед – но и он спустя недолгое время умер. Я не знаю, что мой отец думал бы обо мне – о том человеке, каким я стал. О тех делах, которые я творил. Иногда мне даже интересно, поступал бы я так же, будь он свидетелем моей жизни... На ход повествования влияет – вы знаете – слушатель. Элеонор опустила взгляд на стойку, на свои руки, что впились в твердое дерево до побелевших костяшек. Если бы ее собственный отец был свидетелем того, чем она занималась, она бы проявила еще большее усердие, лишь бы наказать его за то, что он осмелился от нее отвернуться. Флинт сделал медленный глоток, позволяя рому скатиться по горлу, запрокинул голову и крепко зажмурился, словно отгоняя от себя призраков прошлого. Элеонор же поймала себя на том, что наслаждается тем, как пламя свечей играет на его рыжеватых волосах. В солнечном сиянии они выглядели еще ярче, вспомнила она, – словно необузданный огонь. В темноте зарево его волос выцветало, но не он сам. – Может, вы и не являетесь формальным правителем этого места, – продолжил он, глядя в свою пустую кружку таким взглядом, будто в ней было сокрыто предзнаменование мрачного будущего, – но вы – это Нассау. И Нассау – ничто без вас. Он поставил кружку обратно на стойку перед Элеонор, и она, не задумываясь, снова наполнила ее. – Благодарю за выпивку, мисс Гатри, – Флинт отвернулся, собираясь уйти. – Возьмите еще, – торопливо проговорила Элеонор. Он стоял к ней спиной, и его трясло. – Мне нравится молчать в вашей компании, капитан, – добавила она. У нее не получилось бы сейчас облечь в лучшую форму те чувства, что закрались в ее сердце. Вслушиваясь в сдержанную речь пирата, она на время перестала нуждаться в том, чтобы быть Элеонор Гатри – ей достаточно стало просто быть. Флинт неторопливо развернулся, делая неуверенный шаг к столу. – Порой, – сказал он мягко, – молчание превращается в роскошь, которую не каждый может себе позволить. Их кружки ударились друг о друга, каждый из них тихо произнес здравицу. Элеонор понятия не имела, за что там пил капитан Флинт, но сама она с каждым согревающим глотком рома не забывала произносить новый тост. «За начало новой дружбы…» «За процветание торговли…» «За упокой моей матери…» «За Нассау!»