Обмануть самого себя.

— Жалкий актёришка, — прокатилась по огромному залу резкая фраза, а дальше оглушающий смех. Казалось, что горло сдавили грубые ладони, но это был лишь комок детской обиды, не свойственной взрослому и рассудительному мужчине, коим считал себя Арсений. Верхняя челюсть предательски лязгнула о нижнюю. Вспышка неприятных ругательств проскочила быстрой строчкой перед глазами. Но тут же маска спокойной веселости промелькнула и замерла на лице мужчины, и шоу продолжилось. Однако известная блондиночка явно ошиблась. Одну роль Арсений отыграл прекрасно, не подписывая длинных договоров и не обсуждая план. Мужчина нацепил на себя костюм, который впихивали фанаты, проникся чувствами, что испытывал выдуманный герой, и попросту влюбился в Шастуна. Как все взрослые, благоразумные люди, Арсений изначально игнорировал чувство, сославшись на перенятое им настроение толпы, окружающей актера везде: на сцене, за кулисами, в интернете. Парень любил славу, хотя и звучало излишне горделиво. Но он был честен с собой. Чтобы оставаться на слуху, он выкладывается на полную. Пусть его конкурентами становились собственные соведущие. — Видимо, проебался… — тихо, на выдохе проговорил Арсений, уткнувшись лицом в ладони. В маленькой гримерной было пусто. За тонкими стенками комнаты раздавались серьезные голоса, короткий смех, топот, а затем тишина. Кажется, такая тишина называется оглушительной, потому что парень, чувствуя фантомную боль в висках от давящей атмосферы, начал говорить вслух, — Видел в нем соперника и слишком увлекся… Получается, им. На последнем слове мужчина поднял голову, обведя глазами бледно-желтые обои, маленькую неудобную мебель и приоткрытую дверь. В черном проеме показалась еще более темное пятно. — Ты чего один тут сидишь? Арсения ударило током, и не слегка, а волной, способной остановить сердце. Дыхание сперло, и бросило в жар. Парень ощутил все фокусы тела в считанные секунды. Именно так он и понимал, что влюблен. — Твою мать, Шаст, не пугай, — подскочив с места, сердито прошипел Арсений, тут же поймав на себе ошарашенный взгляд коллеги. Выглядело так, будто Антон выскочил из-за угла с громким визгом, хотя тот спокойно вошел, скрипя о пол массивными ботинками. — Я и не думал, — пожал плечами он, плотнее натягивая кепку. Арсений взглянул на него через плечо, параллельно занимаясь совершенно бессмысленными делами. Эта стопка бумаг должна лежать на другом столе, а сумка висит слишком криво, да и подушка на диванчике… — Арс, подбросишь? — А ты не на машине? — с хрипотцой в голосе поинтересовался он, тут же прокашлялся и самоуверенно обернулся на парня. Отрицательно мотнув головой, Антон уставился на мужчину, виновато и с надеждой. — Странный ты сегодня, — Арсений согласился, что лучшая защита — это нападение, — Обычно на своей приезжаешь. Хотя такси сейчас дорогое… Так и быть, подброшу. Но будешь мне должен… Антон не слушал половину сказанного парнем, накидывая капюшон. Стало полегче, что проблема решилась без осложнений. А уж желания говорливого Арсения он выполнит позже. Антон не любил Санкт-Петербург. Город казался ему до боли грустным и переоцененным. Сначала он ругал себя, что не может прочувствовать всю тонкость атмосферы сказочного Питера, но вскоре принял свое неверие красивым рассказам о интеллигенции. Фасад оказался лишь образом, за которым прятались обычные воронежские подъезды и бордюры. Хотя Арсению здесь место. Актер, надевающий разнообразные, красочные, впечатляющие костюмы, но остающийся внутри простым парнем. Правда, Шастун не мог точно обозначить, что имел ввиду под «простым». Антона удивлял ум и фантазия соведущего, но в последнее время прежнее восхищение сменилось новым странным чувством. Музыка, играющая по радио, перебилась тихим голосом Арсения. Мужчина, цепко держась за руль, приоткрывал рот и покачивал головой в ритм мелодии, напевая одному ему известные слова. — Ты знаешь эту песню? — спросил Антон, поворачиваясь на водителя. Пальцы его неугомонно теребили браслеты на руках, которых стало значительно меньше, нежели раньше. Арсений обратил внимание на это действие, но тут же отвернулся к лобовому стеклу, внимательно вглядываясь в мокрую дорогу. — Конечно, постоянно по радио крутят. — Я о том… — сконфуженно начал объясняться Шастун, звеня браслетами еще активнее, — Ты сейчас на английском подпевал. Ты его так хорошо знаешь? — На базовом уровне, как-то, — немного опешив, бросил он. — И о чем же поется? — улыбнулся Антон. Машина дернулась, несильно, но парень схватился за ручку двери. Арсений сжал губы в тонкую полоску, чтобы не выругаться. Он ненавидел и обожал эту улыбку. — Шаст, чего ты доебался со своей песней? — сердито пробормотал мужчина. Парень на соседнем сидении виновато опустил голову, не ответив даже простой колкостью. Попов искоса глянул на него, еле сдержав тяжёлый выдох. Рядом с ним сидел обиженный мальчишка в теле здоровенного мужика. Арсений рассмеялся, но реакции от коллеги не получил, — Тох, да не дуйся ты. И тишина. — Мне строчка здесь нравится, — мужчина притих, дав Шастуну прислушаться к словам в песне. Тот слегка дернулся, нахмурился и вопросительно уставился на магнитолу, — Будут ли тебя любить, когда ты прославишься? — Да будут… С чего такие вопросы, Арс? — Антон обеспокоенно вскинул брови, машинально произнося первую проскочившую в голове мысль. Мужчина снова рассмеялся, недолго, лишь продолжая улыбаться глазами. — Это перевод строчки, Тош. Вдалеке громыхнуло, затем прямо над головой прорезалась острая линия молнии. Питер погрузился в гнетущую атмосферу печальной осени. Антон насупился, проклиная серый город. Арсений же бросал влюбленные взгляды на отреставрированные здания, ровные поребрики и частые супермаркеты в прекрасных фасадах. Заиграла стандартная мелодия звонка, и Антон потянулся за телефоном. Краем глаза Арсений заметил знакомое имя — «Ира». Ненавидел ли он невиновную в его чувствах девушку, которая преданно ждала Антона дома до его известности и не давала ни одного повода относиться к ней с презрением? Да. И Арсению было глубоко плевать, что неправильно, нагло, глупо. Ведь сердце болезненно сжимается в приступах ревности, а костяшки пальцев белеют, цепляясь в руль. — Слушаю, Ир, — сухо произнес парень. Попов даже порадовался бы, если не был уверен, что Антон не распыляется в нежностях в силу уважения или стеснения лишнего человека, то есть лишнего Арсения, — Скоро буду дома… Куда? Нет… Не переживай. Давай, до встречи. Сбросив трубку, Антон тяжело, но довольно выдохнул. Арсений напрягся, поворачивая руль влево, заезжая во двор. — Приехали, — произнес он очевидный факт, глуша мотор. Антон даже не откликнулся, продолжая изучать панель машины, — Пригрелся что ли? — Арс, может пива выпьем? Попов посмотрел на наручные часы, создавая видимость смятения. Но только самому Арсению было известно, что он отменит все планы, согласившись на редкое предложение Шастуна. И стало понятно, что Попов грандиозно проебался. Делая первый глоток невкусного пива, парень подумал о том, как будет добираться до дома. Открывая вторую бутылку, он согласился потратить пару сотен на такси. Выпив половину третьей банки, Арсений осознал, насколько Антон красивый. Шастун перескакивал с темы на тему, начиная с рабочих моментов и заканчивая историей из далекой молодости. Болтливый Попов лишь сдержанно кивал на каждое слово и улыбался, иногда невпопад. — Знаешь, почему я тебя вообще пригласил? — вдруг резко спросил парень, открываясь от тарелки с нарезанным сыром. Воздух стал тяжелее. Обычно такой разговор — неприятный, и неловко начинать сразу с дела. В этом Арсений разбирался, часто ходя вокруг да около, когда дело касалось его личной жизни. — Я весь во внимании, — мужчина честно пытался держаться трезво, но подводили разбушевавшиеся мысли, которые стучали о стенки мозга и требовали быть высказанными. «Скажи ему, скажи, какой он милый» или «признайся в чувствах, и будь, что будет». Глупее могло быть только лицо Арсения, когда Антон продолжил: — Я, понимаю, что отношения между нами далеко уже не дружеские, но я к тебе с предложением. Думаю, ты не против поучаствовать в моем шоу. Да и рейтинги поднимутся… — Ты устраиваешь целый спектакль, чтобы просто пригласить к себе на передачу? — пьяно рассмеялся Арсений, но его улыбку не поддержали. — Фанатам нравится наше взаимодействие, Арс, — перебивая смех мужчины, выдохнул парень. Попов смолк, переваривая услышанное. Он начал понимать, к чему клонит коллега. Но не хотел точного ответа на прямую. — Предлагаешь дать зрителям новую порцию для их пидорских фантазий? — он чуть ли не выплюнул слово «пидорских», ему стало невыносимо обидно, будто в лицо высказали пару неласковых фраз совершенно незаслуженно. — Похоже на то, — кивнув, ответил парень. Он сделал последний глоток, отставив банку в сторону. Слегка шатало от выпитого алкоголя, однако голова будто очистилась от ненужного мусора. Арсений поднялся с кресла, захотелось закурить, но показательно махнув головой, прогоняя наваждение, он уставился на Шастуна. Тот выжидающе глядел на него, немного мутным взглядом. Вместо злости, которая охватила в первый момент, пришло желание обнять парня. В пьяной голове Попова метались странные мысли. Арсений почувствовал острый укол обиды на слова Антона, который словно издевался над его чувствами. Но он был прав. Они были друзьями пару лет назад, сейчас между ними осталась тесная экранная связь, которая обрывалась тут же за кулисами. Предложение выпить пива не по дружбе, а для обсуждения рабочих моментов. Конечно. И тогда Арсений решился. И проебался. — Иди на хуй, Шаст, — бросил он, не глядя в глаза собеседнику. И быстрым шагом направился в сторону входной двери. — Арс, о чем ты? — Антон метнулся вслед за ним, хватая за рукав. Мужчина лишь стряхнул его окольцованные пальцы. — Для чего вообще весь этот театр? — остановившись, мужчина резко обернулся, и Шастун, не успев сориентироваться, ткнулся в него грудью, в ту же секунду отскочив на шаг назад, — Тох, не заиграйся с этим. — Всё телевидение — это показуха, — отчеканил тот, и вдруг стало ощутимо слышно, как капает вода в кране на кухне, гудит сигнализация машины на улице и щелкают разговоры поздних птиц. — Смотри, сам лишь картинкой не стань, — пробормотал Арсений, и Антон понял, что не считает парня «простым». Сложный, странный, с неожиданными мыслями в голове. Шастун облокотился о изголовье небольшого дивана, гипнотизируя запястья своих рук. — Слишком ты всё близко к сердцу принимаешь. — Видимо, слишком… — неожиданно согласился тот, не двигаясь и, казалось, даже не дыша. Никто не знал, чего хочет. Арсений метался между «уйти» и «остаться», Антон даже не понимал, что чувствует. Лишь сдавленное «блять» внутри на уровне груди. — Если хочешь можешь у меня остаться, — прервал тишину Шастун, оттолкнувшись от дивана, прошел в комнату, оставив Арсения перед дилеммой в одинокой прихожей. И опять Попов проебался. Не смог уйти, а теперь обескураженно воззрился на спальную кровать и молча качал головой. — А Ира не против будет? — по-детски наивно спросил Арсений, широко раскрыв глаза. — Не узнает, — рассмеялся Антон, откидывая одеяло, — Да и вернётся она только послезавтра. — По работе? В ответ лишь короткий кивок. — А теперь можем продолжить банкет? — с надеждой поинтересовался Шастун, а Попов не мог отказать, проигрышно пожимая плечами. Ящик закончился быстро, словно пила толпа подростков. Арсений всегда пил медленно, размеренно, наслаждаясь алкогольными напитками. Иногда он даже думал сменить нынешнюю профессию на сомелье. Но с Антоном мужчина попросту нажрался. Единственное, что он смог — это удачно завалиться на кровать. — Шаст, ты меня споил, — сдавленно пробормотал он. — Ты постоянно в своих эфирах бухаешь, — колко ответил тот. Комната резко погрузилась в густую черноту. Попов не видел, но чувствовал ухмылку парня. — Грамотно выпиваю, — поправил его мужчина, закинув руку за голову. Половина кровати рядом прогнулась под телом Антона. Раздался терпкий запах одеколона и алкоголя. Лишь тяжелое, пьяное дыхание слышалось на протяжении долгих секунд, затем Антон, перевернувшись на бок, лицом к предполагаемому силуэту собеседника, заговорил тихим, извиняющимся голосом. Арсений почувствовал еле ощутимо тепло в области шеи, и тело прошибло огромными холодными мурашками. — Я не прав был со своим предложением… Глупое наваждение, мне иногда так страшно, Арс, — почти беспомощно прошептал он. — Почему, Тош? — ласкового, в тембр ему ответил Попов. Он, словно боялся напугать парнишку, как пытаться покормить на улице обиженного жизнью котенка. — Я себя теряю, ты прав. Осталась лишь картинка, которая двигается так, как захочет продюсер, зрители, да кто угодно! — кровать скрипнула, парень сел, оперившись на локоть. Арсений чувствовал его черную фигуру, что нависала над ним: — Арс, я не хочу всего этого, но и не могу остановить… — А чего ты хочешь? — не моргая, мужчина разглядывал начинающие проваляться черты парнишки. Густая челка, скрывающая глубокие карие глаза, сияющие от выглянувшей в окно луны, звонкие браслеты, которые он забыл снять, плотно сжатые губы, гуляющие желваки. — В том и проблема, — опустив голову вниз, прошептал тот, — Сам не знаю… А ты чего хочешь, Арс? Или тебя всё устраивает? — Нет, Шаст, — неожиданно рассмеялся мужчина, — ничего не устраивает. Изменить бы себя, и перестать быть таким… Внушаемым, — подобрав нужное слово, Арсений брезгливо мысленно повторил его, будто нечто пошлое и грубое. — Что ты имеешь ввиду? — заинтересовался Антон, откинувшись обратно головой на подушку. Левая его нога касалась правой Арсения, что заставляло того мучительно терпеть, не желая даже на секунду терять тепло парня. Слишком узкая кровать для них двоих. В голове проскочила мысль о лежащей на ней Ире, об Антоне, что ласкает её под одеялом, стоит им оказаться наедине, и Арсений сильно стиснул зубы, борясь с желанием вцепиться в Шастуна и впечатать в проклятую постель. — Мне всё предельно ясно, а тебе объяснить не смогу, — увел тему разговора Арсений, — не поймешь. — Потому что тупой? — тихо прошелестел смех. — Потому что я не умею разъясняться, — похлопав ладонью по одеялу, ухмыльнулся мужчина. Шастун, почувствовав руку собеседника, положил рядом свою. «Мое главное отличие от Попова в том, что тому всегда всё ясно, а я даже себе не могу объяснить своих действий», — подумал Антон, не убирая руки, а начиная выводить странные узоры сначала по ладони, затем по запястью Арсения. Тот незаметно вздрогнул, и в темноте послышалось его утяжеленное дыхание. Мысли Антона то и дело возвращались к предложению, которое он высказал коллеге. Ведь он даже не думал об этом, когда приглашал выпить пива. А о чем он думал? Наверное, о пустой без Иры квартире, о страхе оставаться одному. Но и с ней Антон не чувствовал себя полноценно. «Но она же была с тобой до известности». «Она с тобой не из-за славы». Ему постоянно твердят эти слова, словно обязуют любить Иру. Да и сам Антон сейчас боится признать, что… — Она ни в чем не виновата, — вымолвил парень, нарушая молчаливую идиллию. Арсений повернул голову в его сторону, одними глазами спрашивая: «В чем?», — Она не виновата в том, что я её не люблю. Мужчину словно обдали кипятком, ошпарив не только кожу, но и все внутренности. Он открыл рот, желая что-либо ответить, но вырвался лишь тихий стон. — Но зачем тогда? — Попов и сам не мог понять, что имел в виду этим вопросом, но собеседник трактовал его по-своему. — Это всё красивое шоу. Захотелось закричать, нарушить тягучую тишину темноты, но не сметь прерывать мысли каждого из них. Арсений хотел многое сказать Антону, признаться, поддержать, но молчал. Как все благоразумные взрослые, Попов пытался обмануть себя, что чувства пройдут, что они лишь навязанные фанатами глупые мысли. Как маленький несмышлёный ребенок, Антон шел на поводу мнения большинства. Однако Арсений понимал, что стоит ему принять свои чувства, а Антон решиться освободить себя от оков мучительной связи с Ирой — им не быть вместе. Но Арсений не знал, хотел ли он этого «вместе»? Чего он хочет вообще? Наверное, Антон сильно ошибался, что Попов «всё всегда знает». — С тобой спокойно, — язык парня начал заплетаться сильнее, сказывалось сонное состояние, алкоголь грубее взялся за парнишку. — Спасибо, что позвал, Тош, — еле слышимо ответил ему мужчина. Помолчал, решаясь, и добавил: — Главное, делать то, что ты действительно хочешь. Попову показалось, что последнюю фразу тот не разберет, но Антон тихо хмыкнул, сквозь сон неосознанно сжав ладонь мужчины. И не отпустил. Арсений не мог уснуть, слушая сопение парня, чувствуя слегка ослабевшую его ладонь в своей, нервно гладил браслеты на руке того и мечтал растянуть спокойный момент. Завтра они проснуться и разбегутся по своим домикам, а затем Антон вовсе уедет из города, забыв про эту ночь, сослав половину сказанных слов на алкоголь. Но Попов вряд ли забудет одеколон, который сейчас чувствуется максимально отчетливо, и тяжелое дыхание, жаром отдающееся в районе шеи. Антон резко убрал руку во сне, и Арсений выдохнул расстроенно, обречённо, но тут парнишка закинул ногу вдоль тела мужчины. Попов не сдержался и широко улыбнулся глупой привычке, положил ладонь на бедро Шатуна, крепче прижимая к себе, и прикрыл глаза. Солнце нагло осветило комнату, даже плотные шторы не помогли от резвых лучей светила. Арсений приоткрыл глаза, тут же зажмурившись. Хотел подняться, но почувствовал тяжесть сбоку. Антон по-хозяйски закинул вместе с ногой и руку на мужчину и сопел во сне, не желая просыпаться даже от сигнализации, заигравшей с улицы. Боролось два желания: никогда не вставать с кровати, оставаясь в своеобразных объятиях или встретить проснувшегося Шастуна с завтраком. Второе победило ленивое настроение Арсения, и мужчина, широко зевая, аккуратно поднялся и направился в сторону кухни. Антон не помнил, когда в последний раз просыпался от запаха вкусной еды. Каждое утро встречало громких, противно дребезжащим будильником Иры, которая вставала на пробежку. А затем шумное собирание, шебаршение, ворчание. Парня раздражала эта глупая привычка, которой раньше он умилялся, наблюдая на надувшиеся губки и нахмуренные бровки. Теперь он лишь прикрикивал на подобии «прекрати там шуметь» или «ты скоро уйдешь?». А затем корил себя за грубые слова. — Доброе утро, — встретил его Арсений в дверях спальни. Шастун, только проснувшись, слепо щурился, но, различив довольную ухмылку мужчины, улыбнулся в ответ. — Пахнет аппетитно, — похвалил он, остановившись рядом с ним в проеме. Столкнувшись ладонями на весу, оба вздрогнули, будто в спальне резко похолодало. — На вкус еще лучше, — горделиво вскинув голову, сказал Попов и развернулся по направлению кухни, и, кинув через плечо короткое «пошли», исчез в другой комнате. Арсений чуть не подавился воздухом, когда перед ним предстал такой домашний Антон. «Тоша», — мысленно назвал его мужчина, протянув «о», — «Именно Тоша». Парень согнулся над тарелкой, молча съедая всё содержимое завтрака, запивая кружкой кофе и не переставая довольно, словно огромный кот, улыбаться. Попов замер со стаканом у рта, глядя на яркого мальчишку. — Что-то не так? — удивленно вскинул брови, Шастун, отодвигая тарелку и замечая направленный на него серьезный взгляд. — Ешь, как ребенок, — вырвалось у Арсения, но метаться было поздно. Да и парень принял сказанное за обидную шутку. — Нашелся взрослый, — слегка надув губы, обиженно пробормотал тот, — Напился вчера, как чёрт. — Я хотя бы всё помню, — засмеялся Попов, отставляя в сторону так и не отпитый кофе. — Я тоже, — с вызовом ответил Антон, поднимаясь из-за стола. Он возвысился напротив мужчины, от чего последний хотел сделать шаг назад, но предательски помешала кухонная столешница. — И как мы целовались? — хитро прищурившись и наклонив голову в сторону, уточнил Арсений. Антон замер, перестав дышать. Так и не снятые браслеты брякнули на опустившихся ладонях, а рот приоткрылся в ошеломлении. Попов не заметил ни скептицизма, ни презрения, лишь искреннее удивление. — Помню! — неожиданно воскликнул он, и теперь Арсений сам уставился на него, лицо шокировано исказилось. — Шаст, я пошутил, — выдохнул мужчина. Антон нахмурился, словно задумался о чем-то. Арсений лишь заинтересованно молчал, ожидая реакции парня. И, наконец-то, Попов проебался не в одиночку. Антон быстро приблизился к мужчине, хватая того за предплечье, словно боясь побега. И в следующую секунду Арсений почувствовал на своих губах привкус сладкого кофе и чего-то неопределимого, свойственного лишь Тоше. Тяжелое дыхание мальчишки чувствовалась на лице, когда тот постарался отстраниться, но Попов терпел слишком долго, слишком долго убеждал себя в неискренности чувств, что сейчас, будто бешеный зверь, вцепился в плечи Шастуна и притянул к себе. Арсений не хотел искать причин содеянного, ему совершенно плевать, зачем мальчишка потянулся к нему за поцелуем. Единственное, на чем сконцентрировались мысли мужчины, как остудить пыл и не залезть под широкую футболку руками. Но Антон, словно услышав мысли мужчины, опустил окольцованные пальцы на грудь Арсения, стиснул майку, а затем гладил, ласкал, теребил сквозь мешающую ткань. — Шаст, остановись, — прошептал Попов, тяжело дыша, как после долгой беговой дистанции. Он орал на себя, не желая отрываться от теплых губ парня, но разум оказался сильнее, и он вопрошал: «Какого хуя он творит?». Стало понятно — продолжать опасно, — какого чёрта? — Ты против? — Антон смотрел на него сквозь полу приоткрытые глаза, его сердце бешено колотилось, что было слышно на всю кухню. — Я понял, будь ты пьяный, — Арсений отодвинулся совсем на миллиметр от парня, а затем, словно ударенный током, проскочил мимо него и принялся метаться от столешницы к окну, и обратно, — Но что ты сейчас творишь? — Я же сказал, что помню вчерашнее, — без тени усмешки произнес парнишка, лишь взглядом бегая за нервным собеседником, — Делать то, что хочу. Арсений уставился на него, закусив нижнюю губу и нахмурившись. — Только вчера даже друзьями не были, а тут у тебя такие желания появились, — мужчина злился. В очередной раз ему казалось, что над его чувствами лишь ядовито издеваются. Антон недоуменно приоткрыл рот. Но затем, словно собрав мысли в логическую цепочку, надел маску серьезности и посмотрел на мужчину, словно тот был бестолковым ребенком. — Думаешь, я каждого прохожего к себе в гости зову? — начал он, медленно подходя к Арсению, пока тот молча ждал, — Устроил мне игру: «Кто кого круче?». Соперника во мне увидел, — Попов сжал челюсти, услышав правду. Он искренне верил, что никто и не замечал его попыток опередить каждого из соведущих, особенно Шастуна, — А мне нахуй твоё соперничество не сдалось, понимаешь? Мы же, вроде как, друзьями были, а потом ты начал строить из себя актёришка… Гадкое «актёришка» больно ударило по груди. А Антон продолжал монолог: — Меня хотел опередить, но в чем, Арс? Я не против тебя был, я с тобой хотел быть. Ты же мне… — он запнулся, смутившись фразы, которая рвалась наружу, — Ты мне сразу понравился. Арсению понадобилось облокотиться о подоконник, не сумев сдержаться под напором парнишки. Тот стоял слишком близко. А одеколон не выветрился. — В каком смысле? — только и выдохнул мужчина. Антон лишь болезненно нахмурился. — Ты не понял… — Да, Тох, я не понял, — неожиданно вспылил тот, — Потому что я пытался, честно, пытался убедить себя, что внушил себе чувства к тебе, но теперь ты стоишь предо мной и говоришь такие громкие слова. И я запутался. Чему мне верить, Тош? Арсений протянул его имя жалобно, моля о том, чтобы парнишка решил все проблемы, конфликты, вставшие между ними. Слишком быстро, резко. Всего мгновение назад он был влюбленным дураком, а Антон — занятой крепкими узами отношений. А теперь всё взаимно? Но Арсений не верил в сказки, а чудо было лишь сладостью. И чудо было таким же сладким и желанным, как губы Антона, которые Арсений почувствовал после долгого-короткого молчания. Парнишка прижался к нему всем телом, руки его блуждали то по скулам мужчины, то по затылку, то опускались на шею, нежно гладя. — Арсюш, — ласкового прошептал он, томно дыша в губы мужчине — наша главная ошибка, что мы слишком много думаем не о том. Я тоже пытался убедить себя, что лишь играю на сцене, что правда быть рядом с Ирой, а получается, что влюбился в тебя… — Это всё фанатки бешенные виноваты, — резонно заметил Попов и поймал смешок, притянул к себе мальчишку, — Дохуя времени понадобилось нам, однако. — Если бы сами себе не врали… Да и другим, то всё было проще, — без слов Арсений понял, кого подразумевал под «другими» Антон. Ира. Мужчина почувствовал тяжелое сердце Шастуна и прижал к себе парня. Тепло. Антон теплый и спокойный, стоит рядом, уткнувшись носом в чужое плечо. Но Арсению не спокойно. Сердце тяжелыми ударами бьётся о грудную клетку, а в голове роится одновременно тысяча мыслей. Арсений никогда не верил удачу, всего добивался самостоятельно. Но сейчас ситуация отчетливо напоминала отрывок из романов, которые читала еще его мама в молодости. Чувства героев казались тогда ему наигранным, и теперь мужчина не ощущал реальности происходящего, за что ненавидел себя. И только спустя мгновения, заблудившись в своей голове и, наконец, вынырнув из потока картинок, Арсений понял, что Антон всхлипывает. Не рыдает навзрыд, не стенает в жанре мелодрамы, а лишь тихо позволяет скатываться редким слезам. — Тоша, ты чего? — мужчина постарался заглянуть тому в глаза, но парнишка стыдливо прятал взгляд в плече. — Я такой дурак, заварил кашу… — отрешенно пробормотал он, — Мне говорили, что Ира очень мне подходит. А мысли о тебе… И вообще… Пиздец, как неправильно ведь, понимаешь? И теперь Арсений понял. Мягко улыбнулся, проведя по густым, торчащим в разные стороны волосам парнишки. Арсений был отличным актером. Обманывал долгое время самого себя о чувствах к этому парнишке, который жался к нему, как котенок, которого мужчина всё-таки смог покормить и приласкать. Играл ревность к актерскому таланту Антона, а сам лишь в очередной раз хотел быть ближе к нему. Антон же устал стараться ради всех. Жить, прислушиваясь к чужому мнению, но забывая слушать самого себя. Но сейчас на светлой кухне, в которую проникало Питерское солнце, они чувствовали себя правильно, не разрывая греющих душу объятий. — А ты ведь мне должен, — хитро усмехнувшись, припомнил Арсений выполненную просьбу. Антон встрепенулся, вырываясь из цепких рук мужчины, испуганно бросая взгляд на него. Он всегда удивлялся фантазии Попова, что сильно тревожило в данный момент. — Теперь точно не отвертишься, — и мужчина заливисто рассмеялся, кончиками пальцев касаясь ладони парня. Тот сначала задумался, а потом широко улыбнулся, сцепляя их руки в замок.