Песня сердца

*** Неловко устроившись на боку, Назир без дела валялся на неудобной отсыревшей постели в их с Агроном палатке. Четыре дня назад его зацепили в схватке с отрядом римских солдат. Лезвие меча оставило неглубокую, но болезненную рану на спине, под лопаткой. Сам Назир, переживший куда как худшее, отнесся к этому почти наплевательски, называя рану «дурацкой царапиной», но Агрон имел другое мнение на этот счет. Он на целый день загнал его в постель, возился с ним сверх меры, а вот сегодня запретил идти с остальными на вечернюю вылазку к ближайшему поселку. Назир злился, костерил всех и вся, но сдался, получив от Спартака справедливое замечание. И в самом деле, он не сможет сражаться, пока рана не заживет, как должно. Обузой быть хотелось менее всего на свете. Он смирился, проводил Агрона до окраины лагеря, подал меч и жадно поцеловал, из вредности прикусив ему нижнюю губу напоследок. И вот теперь он ждал его возвращения. С победой и, возможно, со страстью, кипящей в разгоряченной крови. Правда, лежать на спине Назиру было еще больновато, но это никак не стало бы препятствием для ласк, на которые он рассчитывал. Когда снаружи послышались шаги, Назир уже совершенно точно мог сказать, сколько ниток торчит из потрепанного одеяла и сколько листиков на ветке какого-то целебного растения, оставленного для него лекарем. Встрепенувшись, Назир сел, потер лоб, разглаживая морщинку на переносице, и приготовился встречать своего победителя. Но в палатку вошел вовсе не он. Невия и Спартак – уставшие и замызганные кровью и грязью – шагнули внутрь, замерли у самого полога. - Назир… Спартак был немного растерян, и странно было видеть его таким. Невия же, хмурясь, старалась смотреть в сторону. Назир почувствовал, как ледяной холод заползает в грудь, как сердце тоскливо сжимается от нехорошего предчувствия. Онемевшие губы ни слова не смогли произнести, повисло тяжелое молчание. - Ты можешь пойти с нами? – нарушил его Спартак. – Там Агрон, и мы никак… Я думаю, что нужна твоя помощь. Услышав это, Назир вскочил с постели так резко, что зазвенело в ушах, и спина взорвалась болью. Вот и все. Он так давно боялся, что это случится, так молился, чтобы обошлось, но боги отвернулись от них. Агрона принесли мертвым, нет, хуже, принесли еще живым, и теперь он умрет у него на руках. А потом… Да не будет никакого «потом». Стиснув зубы, Назир рванулся к выходу, застонал, неудачно поведя плечом. Невия бросила на Спартака быстрый укоризненный взгляд и поспешила успокоить: - Он живой. И не так уж сильно и ранен, как ты себе надумал. Назир услышал ее, но не стал разбираться и терять время, просто кивнул друзьям, дав понять, что готов идти. Его привели к пустырю на окраине лагеря. Все время, что они туда добирались, Невия что-то говорила и говорила, пыталась взять под руку, но Назир только отмахивался, не осознавая, что ему пытаются донести. Сердце грохотало, рвалось наружу, и в каждом ударе ему слышался звук любимого имени. По мере приближения к пустырю, стук этот был вытеснен громкими проклятиями и отборной бранью. Голос однозначно принадлежал Агрону, и Назир прибавил шагу, отметив про себя, что тяжело раненные так орать все-таки не могут. Обогнув последнюю палатку, Назир замер на месте как вкопанный. Глазам открылось впечатляющее зрелище. Его Агрон, с головы до ног залитый кровью, буквально повис между Криксом и Ганником; бледный, взъерошенный и невероятно злой. Он то пытался вырываться, то устало наваливался на кого-нибудь из друзей, и ругался, ругался, не замолкая. Кругами ходила Сакса, выговаривала ему на немецком, и временами Агрон и ей уделял внимание – рявкал что-то грубое, требовал оставить его в покое и отвалить, наконец. Донар, не скрывая улыбки, пялился на это действо издалека и тоже подливал масла в огонь, отвешивая ехидные комментарии с безопасного расстояния. Стоило Назиру убедиться, что Агрон жив, как вернулся слух, и обрывочные слова стали складываться в предложения. - Стой смирно, если не хочешь, чтобы тебя бросили прямо здесь, - это был Крикс, спокойный, до странного терпеливо реагирующий на выпады Агрона. - Так брось, и закончим! Оба, вы! Отстаньте, я сам справлюсь, нахрена мне такая помощь! - Брат, остынь, - вклинился Ганник. – Ты горячишься понапрасну. С каждым может случиться. Просто успокойся уже, мы отведем тебя к лекарю, и все будет славно. Агрон затряс головой, попытался вырваться из дружеского захвата, но с Ганником мало кто мог тягаться в ловкости, и все осталось, как было. - Отпустите меня. Я многого прошу, мать вашу? Сакса пнула попавший под ногу камень и с раздражением выпалила: - Ты – упрямый осел, и просить можешь, сколько влезет. Но мы не собираемся дать тебе сдохнуть. Агрон сплюнул кровью прямо себе под ноги и надтреснуто, хрипло продолжал: - Я ни к какому лекарю не пойду. Отведите меня в мою… Назир? Внезапно заметив Назира, он уставился на него шальными блестящими глазами, попытался выпрямиться и встать ровнее, но тут же со стоном запнулся, выругался, рыкнул на Спартака, подошедшего вплотную: - Я просил не беспокоить его! - Мне показалось, что так нам всем будет проще, - невозмутимо парировал вождь и примирительно улыбнулся. - Хвала богам! – возликовал Ганник, поудобнее перехватывая руку Агрона своей. – Парень, ты вовремя! Назир, все еще не веря своему счастью, не зная, как себя вести, подошел к Агрону совсем близко, мягко положил ладони ему на плечи. Агрон вздрогнул и расслабился, подался вперед, прижимаясь кожей к коже. - Что случилось? – тихо спросил Назир, замер, впитывая родное тепло. - Мы напали на отряд, человек двадцать, - доложил Ганник. – Они визжали как дикие козлы, а дрались как малые дети. Разумеется, мы перебили их всех, но твой германский болван получил мечом напоследок. И беда в том, что… Агрон скорбно вздохнул и отвернулся, уставился в землю. Назир поглядел туда же, и чуть не заорал от ужаса: да, крови достаточно было на всех воинах, но по бедру Агрона пробежал целый багровый ручей. Сейчас кровь запеклась, но ее пролилось много, действительно много, и страх душной волной подступил к горлу. - Ну?! – вырвалось у него куда резче, чем он планировал. - Беда в том, что мечом он получил по заднице, - закончил Крикс. – И теперь вот голосит и ни в какую не согласен идти к лекарю. Я предлагал его вырубить. Спартак не позволил. Назир мельком заметил, как напускная серьезность Невии на миг пала под натиском прорвавшейся улыбки. Ему смеяться не хотелось, хотя облегчение и приглушило первый страх. Какая разница, куда попал тот сраный меч, если сейчас Агрон страдает? Да почти отрубается, если уж начистоту. Ганник, видимо, тоже почувствовал, что груз в его руках потяжелел. Слегка встряхнув раненого, он успокаивающе забормотал, шаря глазами по лагерю, видимо, в поисках кратчайшего пути до палатки лекаря: - Подумаешь. Нашел, кого стесняться. Целители – они всякое видели, что им до твоей задницы. Рана есть рана, ее нужно осмотреть. Идем же, видишь, Назир пойдет с тобой. Агрон поднял голову, перехватил взгляд Назира и тихо, почти шепотом, заговорил: - К лекарю я не пойду. Я серьезно, это того не стоит. Мы вдвоем справимся, просто пойдем к себе. Скажи им! Назир зажмурился, взвешивая и обдумывая. Наконец, он решил, что лекаря, в случае чего, притащит в палатку и сам, а вот уложить Агрона нужно немедленно. Возможно, он и в самом деле все сделает без чужой помощи. Гордость тоже можно ранить, и издеваться над своим мужчиной ему не хотелось. - Я сам им займусь, - выпалил Назир, умоляя богов о том, чтобы решение было правильным. – Если будет нужно, позову на помощь. - Глупо, - припечатала Сакса. Назир тронул Ганника за локоть. - Спасибо тебе. Я дальше сам. Я доведу. Агрон протестующе дернулся, но Ганник его опередил. Покосившись на Крикса, он отрезал: - Взваливать одного раненого на другого? За кого ты меня держишь, малый? Крикс только кивнул, перекинул руку Агрона через свое плечо и первым сделал шаг к лагерю. Оказалось, что наступить на левую ногу Агрон не мог. Без помощи друзей им было бы ни за что не справиться, и Назир с жаром и искренностью поблагодарил обоих, когда они устроили Агрона на постели в их палатке. Крикс снова кивнул в ответ, а Ганник криво ухмыльнулся и сказал: - Сочувствую тебе, парень. Назир и сам себе немного посочувствовал в этот момент. Когда они остались одни, Агрон стукнул кулаком по постели и фыркнул: - Знал бы ты, как они мне надоели! Половину дороги до лагеря только и мололи языками обо мне и этой… царапине. Назир силой воли заставил себя не поддаваться гневу. Агрона тянуло и обнять, и стукнуть одновременно. Второго хотелось куда больше, и, с трудом душа порыв, он только процедил: - Если не ошибаюсь, они спасли тебя. - Но… Агрон попытался приподняться на вытянутых руках и не смог. Повернуться на спину ему уже не позволил Назир, прижал к постели, достал короткий кинжал из ножен на бедре. - Я осмотрю тебя, не дергайся, пожалуйста. Возможно, будет больно, но к лекарю ведь ты идти не хочешь. - Ты сам бы пошел к нему светить задом, а? – вызверился Агрон. - Не знаю, - признался Назир. Он со всеми мыслимыми предосторожностями распорол то, что когда-то было одеждой. Кровь схватилась бурой коркой, и отрывать тряпье от раны пришлось по-живому. Агрон промолчал, только болезненно взметнулись лопатки, да руки напряглись, вжимаясь в одеяла. Назир прерывисто вздохнул, налил воды в самую большую миску, что имелась в палатке. - Ее надо бы согреть, - пробормотал он, припоминая, что так, вроде, делалось для него самого. - Да пошло оно. Сойдет и так. Совладавший с собой Агрон краем глаза наблюдал за происходящим. Назир заметил глубокий порез на его виске и пообещал себе не забыть промыть и его. Отхватил лоскут от достаточно чистой тряпицы, прополоскал его в миске. Поставил поближе лампу, поправил фитильки, чтобы не коптили. Приступать к делу было страшновато, но Назир, кроя себя последними словами, вспомнил, каким невозмутимым и уверенным в себе был сам Агрон, когда ему приходилось делать то же самое. - Ну, посмотрим, что там у нас, - бодро сказал он и подступился, наконец, к кровавому безобразию, что творилось у Агрона пониже спины. - Твоя радость… заставляет меня усомниться в решении по поводу лекаря, - Агрон охнул и вытянулся струной, когда ткань коснулась раны. Издалека донесся взрыв хохота. Кто-то еще не спал, возможно, пил вино и развлекался. Назир прикусил губу и утер пот со лба. Ему по-прежнему смеяться было неохота. - О, мать твою! – вскричал он, когда кровь была смыта. – Агрон, я иду за лекарем. Это не шутки, поверь мне. Судорожно дернувшись от этих слов, германец подскочил и каким-то невероятным образом вывернулся, перехватил занесенную над ним смуглую руку. - Нет! Да не может оно быть так серьезно, мне ведь даже почти не больно! Назир посмотрел в посветлевшие перепуганные глаза, тяжко вздохнул и осторожно выпутался из цепких пальцев. - Тебе не больно, - веско произнес он, - потому, что ты лежишь. Что за глупости? Ты ведешь себя как болван последний, здесь Ганник был прав. Агрон уронил голову на постель и простонал куда-то в смятое покрывало: - Это, чтоб меня, позорная рана! Я никому с такой не покажусь! Хватит и того, что видели Крикс и остальные! Назир позволил себе одну-единственную короткую ухмылку, да и ту – потому только, что она наверняка осталась незамеченной. Взял новую тряпицу, намочил и продолжил стирать кровь, стараясь не касаться жутко выглядящей борозды от лезвия меча. Оно точно рассекло мышцу, благо, хоть надвое не перерубило. Как быть с подобными ранами, Назир не знал. Кровь не лилась, лишь слегка сочилась, это было прекрасной новостью, ведь прижигать что-то Агрону он не был готов – ни теперь, ни когда-либо вообще. В этом деле любовь была плохим помощником. В глиняной плошке, что стояла на сундуке, оставалась душистая мазь, которой еще вчера Агрон врачевал его собственный порез. Помогало ему, значит, и сюда сгодится. Отмыв руки, Назир щедро сдобрил мазью чистый лоскут и приладил к ране. Сел на корточки у изголовья, погладил напряженные плечи. - Посмотри на меня. Агрон колебался долго, но все же послушался. Выкопался из покрывала, поглядел жалобно, скривил губы. - Не бывает позорных ран, - улыбнулся Назир. – Отступление бывает зазорно, но вы же не отступали, вы победили. А то, что этот говноед угодил именно туда… - Он целил в спину. Я увернулся, - вздохнул Агрон, поморщился. - Вот видишь. - Нихрена я не вижу. Знаешь, что в нашей деревне делали с воинами, которых ранили сзади? Их бросали связанными в глухом лесу. За трусость. У Назира чуть волосы не встали дыбом. Хлопнув себя по колену, он непотребно выругался, схватил Агрона за запястье и гневно зашипел: - Забудь об этой сраной традиции! Ты ни от кого не убегал, просто римляне нападают как последние крысы! Их было больше. Ты спасал свою жизнь и спас ее! А если кто-то попробует к тебе прикоснуться, я сам его привяжу, да не в лесу, а за яйца! Агрон помолчал секунду, а потом разразился беззаботным смехом, дергаясь от уколов боли, которыми щедро награждала рана. - Вот поэтому ты – тот единственный, перед кем я готов лежать задницей кверху! Назир дернул бровью и тоже засмеялся. - Я учту это… Когда-нибудь потом, - коварно прошептал он, наклонился ниже, почти распластываясь на полу. Агрон, все еще улыбаясь, потянулся к нему губами, и Назир с готовностью принял поцелуй, запустил пальцы в волосы, погладил чувствительное место за ушами. - А теперь, - мурлыкнул он, потираясь носом о чумазую щеку. – Осталось сделать еще кое-что. - Хммм? Агрон заворочался, потянул Назира на себя, но тот настойчиво отпихнул не по ситуации разошедшиеся руки. - Перевязать тебя, конечно. - Долбаные боги! Малый! - Выбирай: я или лекарь, - безжалостно предложил Назир. Агрон с кислой миной на лице вздохнул и решительно ответил: - Я уже выбрал тебя однажды. И теперь всегда буду выбирать. - Тогда повернись набок. Ногу согни, вот так. - Я такие слова тебе говорю, а ты вертишь меня, будто не перевязывать собрался, а трахать, - пожаловался Агрон, по-видимому, оскорбленный в лучших чувствах. - Я тоже говорю, но не вслух, - объяснил Назир, затягивая повязку. – Мои руки говорят… Он погладил горячую кожу на бедре, щекотно пробежался по обнаженному боку. - Мои пальцы… Мягкий поцелуй приласкал разодранный висок. - Мои губы. Агрон смотрел удивленно, затаил дыхание и только охнул, когда Назир порывисто обнял его за шею. - И мое сердце тоже говорит. Ты слышишь? - Да. - Теперь, когда все сделано, мы можем спать? – Назир спросил, не разнимая рук, чувствуя горячее дыхание на ключицах. - Посиди так еще? – глухо попросил Агрон. - Хорошо. - А я послушаю песню твоего сердца. Я, может, хочу вечно ее слышать…