Четвёрка воронов

       Миша проснулся в своей постели, взглянул в окно и заметил, что деревья покрылись снегом. Он никогда не видел такой красоты. С неба падали снежинки. Это было в новинку. Обычно Кеттердам был дожливым во все времена года.        Ему снился ужасный сон, где было много боли и страха. Но теперь всё было в порядке. Мама говорила, что он заболел. Из-за этого и исхудал и пропустил слишком много дней в школе. Он находился в бреду, но сейчас шёл на поправку. Мама варила суп и поила горячим чаем. Соседские мальчишки звали играть в снежки. Зима — это чудо. Миша ещё никогда не был так счастлив, бегая по улице с окоченевшими от холода руками, валяясь в сугробах и смеясь так, что болели порозовевшие щëки. Он заходил в дом, стряхивая снежинки с плеч, целовал маму и садился обедать. Вечером, читая книгу, слышал всхлипы из соседней комнаты и бежал, чтобы узнать что произошло. Но мама улыбалась, вытерая слезы и говорила, что всё позади. Переходить через Кеттердамский мост теперь было необъяснимо страшно. И он не ходил, доверяя своим ощущениям.        По ночам мальчику снились сны, где было много напуганных детей. Его били по лицу и телу. Он был сплошь покрыт синяками и страшно хотел есть. Он чувствовал во рту вкус застоявшейся дождевой воды и просыпался в поту. Эти кошмары преследовали его всю оставшуюся жизнь. Он не мог объяснить откуда они взялись. Со временем Миша научился с этим жить. * * *        Совет приливов ощутил изменение в воздухе. Видимо какой-то гриш нагнал тучи и устроил шторм. Чья-то сила призвала их и они нашли источник этой силы. Белокурая девушка с глазами оленёнка. Та, чьи слезы тут же обращались в капли дождя. Та, от чьего настроения хмурилось небо. Земенка, мечтавшая стать чем-то большим, чем просто девушкой, которую порядком измотала судьба. Которая мечтала, как будет спасать уставшую почву ливнями и принесёт благодать на свои земли. Её сила оказалась непомерно большой. Ей предстояло многому научиться. Ее будущее было предначертано звёздами задолго до её рождения. Девочка, рождённая от фьерданской женщины-гриша, что была сожжена за подозрение в магии, а не погибла при родах, и от простого мужчины-фермера. Унаследовавшая материнский дар. Много лет жившая среди обычного народа, по привычке призеравшего способности. Желающая быть особенной. За ней они и пришли. За Розой Фохт.        Каз был в ярости и требовал помощи. Инеж ещё можно спасти. Тажи подменил пальто. Вот почему ранение оказалось настоящим. Почти смертельным. Совет помог лишь наводкой на шпионскую организацию Равки, в которой были и целители. Не медля ни секунды, он отправился к ним. Потребовалось несколько дней, чтобы привести Инеж в чувства. Уайлену тоже пришлось не сладко. Джеспер не находил себе места, мучаясь от ломки. Он просил, умолял, требовал дать ему парем. Говорил, что намного слабее Нины и не сможет противиться этому чувству. В конце концов он погибнет. Бреккер и сам мучался видениями, что остались после прикосновения Ани. Та жизнь безумно манила. Там он был другим человеком, но реальность давала хлесткие пощёчины.        Каз разрывался, решая навалившиеся дела. Шпионский лагерь приютил выживших гришей, гадая, что с ними делать.        Сотня детей, оторванных от семей. С изменённым, исковерканным сознанием из-за неумелой работы Ани, были тяжким грузом. Бреккер написал письмо королю Николаю, изложив в нём всё, что произошло. Он отправил первый корабль в Равку с десятками девочек и мальчиков, за которыми следила Роза. Она решила, что станет учиться в Малом Дворце. Совет приливов ясно дал понять, что хочет, чтобы девушка вступила в их ряды.        Николай обязан взять под свою защиту беспризорников, обучить их как следует. Каз так же предупредил о том, для чего собирались дети. Теперь война это проблемы Равки. Так пусть она их и решает. * * *        Когда Уайлен смог самостоятельно передвигаться почти не ощущая ломки в теле, то решил испытать удачу, притащив их странное неопробованное противоядие от парема в Бочку. Он решил, что хуже уже не будет. Джеспер был слишком худ и странно бледен. Он уже ни на что не реагировал, а пусто смотрел перед собой. Ван Эк влил жидкость в его рот, приоткрыв высохшие губы, и стал ждать. Не хватало слов, чтобы описать отчаяние, которое испытывал подрывник. Казалось, что его сердце растоптали. Жизни без Фахи он не представлял. Метаморфозы шли мучительно медленно. Стрелок с каждым днём всё меньше и меньше походил на себя. Пока однажды не попросил еды. Уайлен обрадовался, ведь это путь к выздоровлению. Но тут же сник, видя, что любовь всей его жизни изменилась до неузнаваемости. — Всё такое бледное, — сказал Фахи удрученно, — кажется, меня сломали.        А потом вдруг вскочил с места и сказал, что хочет пострелять. Каково было удивление Уайлена, когда Джеспер промахивался раз за разом. Стеклянные бутылки, что были его целью, все до единой остались не тронуты. Ни одного попадания. Джеспер будто бы впервые в жизни держал револьвер в руках.        Противоядие, изготовленное ими, сработало. Тяги к парему больше не было. Однако и гришийских способностей — тоже. Побочный эффект. Промах. Ужасная ошибка.        Когда-то Джеспер сказал, что готов отказаться от своих сил ради Уайлена если бы только мог. Теперь же, брошенные в порыве отчаяния, слова стали истиной.        О трагедии, произошедшей в ту ночь у гавани не знал только ленивый. Слишком много людей погибло. Джеспер и Уайлен решили воспользоваться этим и исчезнуть, считаясь мёртвыми. Особняк Ван Эков теперь пустовал. Они забрали мать Уайлена и отправились в Новый Зем, где жили почти что в глуши на берегу моря, как когда-то мечтали. Бывший гениальный стрелок, ставший обычным человеком и некогда непревзойдённый подрывник. Их дни были наполнены любовью, солнечным светом и теплом. Иногда грустью по старой жизни. Но все-таки смыслом. Каз отпустил их. Лишь некоторые отбросы Клепки знали, что парни живы и находятся где-то далеко, почти что на другом конце земли.        Кеттердам сначала был неспокоен. Каз решил не вмешиваться в политику напрямую. Во главе столицы теперь стоял Пётр. Бреккер взялся за привычный ему теневой бизнес, подергивая Петром как марионеткой тогда, когда ему это было на руку. Он не упустил шанс получить влияние над Керчией в самом что ни на есть полном смысле этого слова. Но не это главное.        Инеж была с ним. Везде и всюду. Первое, что она сказала, когда раскрыла глаза, было: "Я тоже люблю тебя, Каз." И короткое: "Всё закончилось."        Почти, подумал Бреккер. Потому что самое интересное только начиналось. Да, они избавились от Беглеца. Да, многие проблемы были решены, но свалилось слишком много нового, с чем теперь пришлось разбираться. Однако теперь это казалось поправимым и посильным.        Каз держал Инеж за руку и улыбался. Болезненно и облегченно. Вернувшись в Клепку, Инеж тут же взялась помогать с детьми, контролировала их состояние, каждый день наведываясь в шпионский равакианский штаб. Среди толпы заметила мальчишку с изображения, что когда-то видела у женщины в руках. Она помогла найти семьи тем, у кого они были, и вернуться домой. У остальных появился новый дом в Ос Альте.        Дни были тяжёлыми и долгими. Расставание с друзьями раздирало душу, однако знать, что они живы — было лучше, чем любой другой исход. Каз полностью погряз в делах. Видеть его в политической деятельности было непривычно, в новинку. Он возвращался поздно ночью или с рассветом и Инеж ждала его, заваривая крепкий кофе. Бреккер слушал все новости за день и делился своими. Эти моменты были на вес золота.        Позже Инеж занялась тем, чем всегда хотела — поимкой преступников. Но уже в Кеттердаме. Это было правильно. Правильно быть рядом с Казом. * * *        Он зарылся рукой в волосы и потянул прядь, наматывая её на кулак. Вторая рука скользнула по щеке, оставляя после себя прохладу, вместо теплоты его рук. Дыхание девушки сбилось, когда он сделал шаг вперёд. Лунный свет скользнул по его впалым щекам очерчивая линию скул. Чёрные волосы сверкнули. Она не смогла удержаться, чтобы не впустить в них свою руку. — Каз, — умоляюще шепнула девушка, заглядывая в отстраненные глаза.        Рука Инеж нервно перехватила руку Каза, стягивая с неё перчатку.        Встав на носочки Инеж приникла губами к щеке оставляя невесомый поцелуй. Тонкие пальцы Бреккера переплелись с пальцами Инеж в замок. От такой близости они ощущали горячее, обжигающее дыхание друг друга. Желание быть ближе витало в воздухе, стирая страхи и предрассудки, фобии и устои. Стирая старые воспоминания. Мгновение, и Инеж почувствовала как Каз обвил её талию руками, придвигая ближе. Склонившись над ней, он обдал шею горячим дыханием. Шершавые губы оставили первый поцелуй. Он хотел этого с того самого момента, как был в тот злополучный день в богато обставленной ванной одной из гостиниц Кеттердама. Казалось,что с того дня прошло несколько сотен лет. Тогда старые страхи захлестывали, не давая ухватиться за внезапный момент близости. Теперь же вместо страхов изнутри пробивалось чувство сильнее. Оно заполняло его всего. Оно заставляло прерывисто дышать, оставляя дорожку несмелых поцелуев на смуглой коже. Оно подавляло страхи, запирало их глубоко внутри. Демоны спали. Вместо них откуда-то пробивались светлые лучи, разгоняя душевную темноту. Только она умела его исцелять. Только она вызывала ныне неизвестные порывы.        Вторая перчатка слетела с руки. Ему необходимо чувствовать её. Разгоряченные, они не замечали холода исходящего от темноты помещения. Бреккер вжал хрупкое тело сулийки в стену. Инеж тихо застонала от резкого соприкосновения с шершавой поверхностью.        Дрожащие пальцы девушки схватили ткань чёрной рубашки в поиске мелких пуговиц. Она не чувствовала страха. Лишь желание, чтобы Каз никогда не оставлял её. Чтобы его руки всегда беспрепятственно скользили по её лицу. Чтобы между ними рухнули все преграды.        И она чувствовала, что прямо сейчас эти преграды рушатся, но не оставляют после себя ничто. Они рушатся и строят что-то более крепкое.