Пианист

Юго поудобнее устроился в кустах, воровато огляделся по сторонам, проверяя, нет ли кого поблизости. Благо, ближайшая местность оказалась пуста. Он с облегчением вздохнул. Значит, никто его не увидит. Значит, никто его не будет осуждать. Юго не хотел бы, чтобы кто-то увидел, как он следит за человеком, поэтому он был рад, что здесь никого нет. Проверив всё, он вернулся к объекту своего наблюдения. Пианист сидел на своём привычном месте. Он склонил голову низко-низко, так, что каштановые волосы почти полностью закрывали лицо. Его плечи были напряжены, руки лежали на клавишах фортепиано. Но играть он пока не спешил. Просто сидел, видимо о чём-то задумавшись, и не шевелился. Юго покорно ждал. Этот небольшой ритуал пианист проводил каждый раз перед тем, как начать играть, так что он уже привык. И в этот раз ждать пришлось тоже недолго. В какой-то момент пианист выпрямился, из-за чего открылось его лицо, и начал быстро перебирать пальцами по клавишам. По небольшой площади разлилась приятная тихая мелодия. Впервые Юго встретился с ним полгода назад. Он тогда шёл через старую площадь, на которой редко кто-то бывал, потому что решил сократить путь до дома. На улице стоял вечер, а потому людей практически не было. Именно поэтому он удивился, когда заметил на сцене в центре площади человека. Ему стало интересно, кто мог прийти в это место так поздно, и он подошёл поближе. Как оказалось, это был юноша, на вид не старше самого Юго. Он сидел за фортепиано и медленно перебирал пальцами клавиши. Мелодия, которая выходила из-под его пальцев, была такая красивая, что Юго просто не смог уйти. В тот день он остался, чтобы послушать игру неизвестного пианиста. А потом он пришёл сюда снова. И снова. И стал приходить почти каждый день. Это превратилось в привычку. Уже спустя несколько месяцев он просто не мог без этой музыки. Он специально ходил через площадь, чтобы послушать игру пианиста перед сном. Его мелодия успокаивала. Она была такая пробирающая, невероятно красивая и приятная, но в то же время какая-то грустная, печальная, преисполненная боли. Когда Юго слушал её, он испытывал смешанные чувства. С одной стороны, он проникался этой печалью, и ему самому становилось грустно, но с другой стороны, после того, как она заканчивалась, он ощущал умиротворение и покой. Будто бы все страхи и сомнения куда-то пропадали. Поэтому он продолжал приходить сюда. Прямо как сегодня. Юго сегодня был в отвратительном настроении. На работе — проблемы, дома — проблемы, в жизни — проблемы. Хотелось убежать, спрятаться от всего этого, хотя бы ненадолго забыть о том, что его жизнь — дерьмо. В этом ему помогал пианист. Он всегда приходил, когда ему было плохо. Играл свою грустную мелодию несколько часов, а потом снова уходил куда-то. И так каждый раз. Их встречи почти всегда совпадали, и это казалось особенно удивительным. Будто бы сама судьба сводила их вместе. Сколько бы раз Юго ни возвращался в это место, пианист почти всегда был там. Он тоже приходил в одно и то же время, и это особенно удивляло. Неужели ему не надоело из раза в раз ходить сюда? Но сейчас Юго не думал об этом. Он был полностью увлечён мелодией. Казалось, она проникала внутрь, под самую кожу. Наполняла собой каждый сосудик, каждую вену, каждый капилляр. Она забиралась в самую душу, заполняла пустоту теплом, вытягивала из него всю боль. На самом деле, это было приятно. Юго нравилось чувствовать, как тело расслаблялось под звуки мелодии, которые окутывали его с ног до головы. Да и сам пианист ему тоже нравился. Рядом с ним он ощущал спокойствие. Они никогда не говорили, но им это и не нужно было. Юго вполне хватало и того, что он просто играл для него. И совсем не имело значения, знают ли они друг друга или нет. Для Юго это было совершенно неважно. Он просто приходил сюда, чтобы расслабиться. И забыть о том, что у него в жизни всё плохо. Мелодия постепенно становилась тихой, более спокойной, замедленной. Значит, всё подходило к концу. Юго даже расстроился. Внезапно для себя он осознал, что не хочет, чтобы пианист уходил. Ему хотелось, чтобы он побыл с ним ещё немного. Хотелось, чтобы этот момент блаженства продлился хотя бы чуточку дольше. Но он понимал, что если выйдет, то выдаст своё присутствие. Это было чревато последствиями. Проблем Юго не хотел, поэтому выходить из своего укрытия не рискнул. Вместо этого только остался сидеть и наблюдать за тем, что будет дальше. Вскоре музыка совсем затихла. Пианист отнял руки от клавиш и вновь низко склонил голову. Он сидел неподвижно, почти не шевелился. Это продлилось недолго, через пару минут он встал и быстрыми шагами направился прочь от площади. Юго проводил его несколько разочарованным взглядом. Когда пианист совсем скрылся из виду, он вышел наконец-то из своего укрытия. Медленно подошёл к фортепиано, за которым ещё недавно тот сидел. Обошёл его, осматривая, провёл пальцами по клавишам. Некоторые из них были мокрыми, словно от слёз. Стоп, он что, плакал? Юго мотнул головой. Нет, он не должен думать об этом. И вообще, ему надо возвращаться домой. Его там ждут. Походив вокруг фортепиано ещё немного, Юго наконец-то покинул площадь. Он неспешно направился домой. Но мысли его были заняты пианистом. Сегодняшняя встреча с ним принесла ему новые чувства и эмоции, и в ближайшие несколько дней он точно будет думать только об этом.