Vesta: Long Way Home

      Руки слегка подрагивали, но он не должен был выдавать своего страха. Только не перед посторонними. Не то, чтобы он им не доверял, но наследие предков, наследие отца давило на его плечи. Ему предстояло стать справедливым и сильным правителем, вот только где-то в глубине души жил тот маленький мальчик, у которого на глазах убили папу, и которого так безжалостно бросили в клетку, провезли через весь город, как диковинную зверушку, а потом отдали в услужение безжалостному тирану. Двадцать лет унижений…       Парвин крепче сжал подлокотник своего кресла, пытаясь совладать с эмоциями, что овладели им, как только их звездолёт покинул Лотос. До Кворка было несколько часов пути на малых скоростях, и за это время альфа практически ушёл в себя, вспоминая своё беззаботное детство, великого отца, что часто носил малыша на плечах. Его пусть звериную, но такую тёплую улыбку. И взгляд, наполненный любовью и гордостью. Жмоули гордился своими сыновьями и никак не ожидал такого подлого удара в спину.       Парвин с папой жили далеко от дворца. Хоть свадьба родителей была вполне официальной, многие кворки не понимали этого желания правителя. Они не понимали его чувств. Они не знали любви.       Возможна ли была любовь на Кворке? Парвин и сам не знал. Чувства? Разве им по силам победить звериные инстинкты. Альфа на себе испытал это. Да, наполовину он был анварцем, и его образ отличался от привычного кворкам. Его тело было не таким крупным, черты лица смягчились, но красавчиком его назвать можно было с натяжкой. Он был уродом и среди людей, и среди кворков, но было в нём кое-что от нации отца, что он ненавидел — безумие, что овладевало им в постели с омегами. На Лотосе он не смог найти того, кто бы выдержал его темперамент, а на Кворке его бы сразу вычислили. И брат бы тут же явился по его душу, а так… Запершись в своём доме и посвятив себя воспитанию Джемина и Яняна, он смог немного усмирить пожар, что сжигал его изнутри. Вот только было ещё кое-что…       — Ты думал о том, что Кворку нужен наследник? — озвучил его мысли сидящий в кресле напротив Милла. Он приехал утром и предложил свои услуги. Мол, у него выходной, а им с Виктором не помешают лишние руки. На резонное замечание о том, что его лицо на Кворке слишком известно, Боман накинул капюшон, нацепил на лицо жутковатую маску с длинным клювом и, усмехнувшись, спросил:       — А так?       Парвин лишь махнул рукой. Помощь им, действительно, не помешает. А зная то, что генерал армии Белого Лотоса был ещё тем авантюристом, кворк понимал, что скучать им не придётся.       — И всё же, — снова напомнил о себе Милла. — Насколько мне известно, у твоего брата детей нет, и если ты позаботишься об этом раньше, в случае переворота, жители планеты будут на твоей стороне, видя будущее Кворка в глазах твоего ребёнка.       Парвин хмыкнул. Этот человек знал законы Кворка не хуже его самого, хотя, возможно, это было частью обязанностей, которые возлагала на него его должность. Лидер должен был знать на чём основана жизнь его подчиненных.       — Ты серьёзно? — спросил Парвин. — Серьёзно считаешь, что если брат без зазрения совести уничтожил отца и братьев, то его остановил бы ребёнок? Это, во-первых, а во-вторых…       Парвин вздохнул.       — Я не из тех, кто готов использовать омег ради своей выгоды. Моё сердце давно остыло, а выбрать просто носителя мне не позволит совесть. У меня уже есть дети.       — Но Джемина или Яняна Кворк не примет, а возвышенные чувства… Неужели ты унаследовал сентиментальность своего отца?       Парвин отвёл глаза от пристального взгляда черных глаз анварца.       — На Кворке, чёрт возьми, столько приютов…       — С самого детства моим самым заветным желанием было избавиться от тех мест. Я хотел, чтобы наша нация познала любовь. Ту, что была в глазах и сердцах моих родителей. Я не хотел, чтобы омеги плакали. Считай меня сентиментальным идиотом, но я всегда хотел, чтобы война для кворков осталась в прошлом. Да, возможно, истинность, романтика, самоотверженность пока чужды для нашей планеты, но я хочу, чтобы в будущем, даря жизнь, омеги Кворка улыбались, а не плакали, глядя на то, как у них забирают их детей.       Что-то во взгляде напротив изменилось. Это было уважение? То, что он сейчас видел в глазах Миллы.       — Знаешь, — сказал Боман, похлопав его по плечу. — Я надеюсь, что ты сможешь осуществить свою мечту. И если что, Анвар и я лично на твоей стороне.       — Спасибо, — улыбнулся Парвин, а на душе стало немного легче.       — Я тоже готов стать частью мира, который ты однажды создашь, — сказал Квон. — Это меньшее, что я могу сделать для этой Вселенной и отдельно взятой галактики.       — Ты знаешь, что я с тобой никогда не расплачусь, — ответил Парвин.       — Просто двигайся к своей мечте. Мне этого будет достаточно.       — Приближаемся к Кворку, — прервал их Виктор.       Мужчина был хмур. Ему не слишком-то нравилась перспектива рисковать жизнью ради того, кого он когда-то проклял, но будущее нации волновало его сильнее. Волькалы, действительно, вырождались и полукровки были единственным шансом оставить после себя хоть что-то. Парвин видел, как был разочарован в Тэне старший брат, как горько он усмехнулся, когда Квон сообщил, что омегу заточили в лабораториях ИКГ. Да, он попросил Парвина, в котором признал лидера, вытащить младшего из ловушки, и кворк не мог отказать единственному союзнику. Эта миссия могла стать ключом к освобождению Тэна. Парвин не стал упоминать о том, что после бунта драконов в лаборатории ИКГ уже направлена комиссия Vesta с проверкой, и вот-вот режиму Сэмвэя придёт конец. Должен же был он оставить козырь в рукаве.       — Квон, ты знаешь, где расположен приют, в котором держат нужного нам человека? — спросил Парвин.       Перед мужчинами развернулась голограммная карта города. Города, который Парвин ненавидел, но в то же время так любил. Улицы, по которым отец катал его на паровой колеснице. Снова вспомнилась теплая улыбка старшего, с которой он смотрел на детей в последние минуты своей жизни.       Кворк вспомнил свои слёзы. Вспомнил, как холодные пальцы вытирали их.       — Не надо. Не плачь, малыш. Всему своё время. И моё, видимо, пришло. Посмотри на своих братьев. Гордись ими, люби их. Всё будет хорошо.       Парвин вспомнил, как папа уносил его из комнаты, когда пришли жрецы. Омегам там было не место, а Парвин был слишком мал, чтобы что-то понимать, но одно он знал точно, он не хотел прощаться, но от него это совсем не зависело.       Кворк вспомнил, как папа опустился на лавочку. Вспомнил, как родителя трясло. Вспомнил голос, что одновременно звучал надломлено и ласково.       — Думаю, вам стоит выпить это, — сказал невысокий омега. Его короткие волосы были серебристыми, а глаза сверкали словно раскалённая лава. Сейчас они тоже были наполнены слезами и смотрели на анварца с мольбой. — Это успокоительное. Вам нужно взять себя в руки и поспешить домой. Соберите всё самое необходимое. Вам нужно уходить, прятаться…       — Инсмей? Я не понимаю. Что?.. Куда? Андвали говорил, что мы с Парвином часть семьи, что мы можем остаться. Мы…       — Что-то назревает, — с тревогой сказал Инсмей — один из старших братьев-омег Парвина. Кворк помнил, как Инсмей приходил к ним в дом, чтобы поиграть с младшим братом. Этот омега был тёплым, хоть и немного жутким.       Отец никогда не ограничивал их в чём-то, и обещал, что его сыновья-омеги выберут себе альф сами. Многие жители кривились на это. Но кто посмеет спорить с правителем?       — Надинвали и его дружки что-то замышляют, — между тем продолжил Инсмей. — Я видел, как они обсуждали что-то в рощах. Я боюсь, что он может причинить вам вред. Прошу вас уходите, отправляйтесь на родину, если вам дорога своя жизнь и сына. Воспитайте Парвина таким, каким видел его отец. Честным и независимым. Шонби уже приготовил повозку.       Парвин вспомнил, как оба брата омеги проводили их к чёрному выходу. Помни, как Инсмей и Шонби обняли его в последний раз. Помнил слёзы на их волчьих мордах.       Далеко убежать им не удалось. Надинвали решил, что не должен был оставлять в живых никого, кто мог оспорить бы его власть. Парвин вспомнил занесенный над ним меч, а потом крик:       — Не надо! Он ещё совсем крошка, брат. Он не соперник тебе.       Инсмей бросился в ноги старшего, пока Шонби прижимал к себе плачущего Парвина, прикрывая от гнева старшего своим телом.       — Он даже меч поднять не сможет. Оставь его нам. Мы воспитаем его, как покорного слугу и лучшего воина твоей армии. Надинвали задумался. Его меч, он сам и его одежда были все в крови. Чужой крови, и, наверное, в тот миг он посчитал это достаточным. Тогда он не понимал, что в этот момент решалось его будущее. Он прогадал. Оставив Парвина при себе, он, возможно, смог бы воспитать себе раба, но в тот день он совершил самую большую ошибку в своей жизни, когда с усмешкой произнёс:       — Он будет слугой, но не моим. Он пойдёт служить по истине исчадью Ада. Нашему союзнику и покровителю. Он сгниёт в тюрьмах Лотоса.       Парвин помнил, как омеги сопротивлялись, как они не хотели отдавать ребёнка солдатам Берфорта, но что они могли вдвоём против целой армии. К тому же у Надинвали были планы на их счёт.       Кулаки сжались. Парвин пытался найти братьев, но после их свадеб они стали безликими инкубаторами, и никто не мог дать точного ответа где они сейчас.       — Это небольшое двухэтажное здание возле южного моста, — вещал Квон, а нужное здание подсветилось красным. — На первом этаже расположена комната смотрителя и охраны, кухня, операционная и с десяток комнат для оплодотворенных омег. На втором этаже — выставочный зал.       Парвин даже не услышал, а скорее почувствовал, как голос Квона за несколько мгновений будто стал стальным. Кворк и сам понял, что готов был разорвать брата, предстань он сейчас перед ним.       — Нужный нам объект на втором этаже, — между тем продолжил компьютер. — Охрана — это один человек, ну ещё старик-смотритель. Думаю, что для вас, матёрых воинов они не станут проблемой.       — Но есть подвох, да? — спросил Милла.       — Мы не сможем там приземлиться, — ответил за Квона Парвин. — Это один из оживлённых районов. Недалеко расположена арена, где проходят уличные бои — самое любимое шоу обывателей Кворка.       — И что же нам делать? — спросил Виктор. Он был полностью экипирован. Последний воин своего исчезающего народа. Крылья были плотно сложены за спиной и прикрыты искрящейся тканью длинной мантии. Там, под ней, Парвин знал, были спрятаны несколько клинков, обоюдоострый меч и обмотанный вокруг пояса уруми.       Парвин восхищался этим оружием и был благодарен волькалу за то, что он когда-то научил его обращаться с этим поистине смертельным мечом.       — Есть подходящая площадка для приземления. Тихое и незаметное место на севере возле рощи, но…       — Тогда нам придётся положиться на свою удачу, потому что добираться нужно будет через весь город, — хмыкнул Парвин.       — И оно того стоит? — покачал головой Виктор. — Рисковать жизнью ради этого лгуна и предателя?       — Мы идём туда не только ради человека. Мы идём к нему за знаниями, — напомнил Квон. — Где-то существует носитель вашего гена. Гена умирающей нации. Не хочется знать, как он жил всё это время?       — Если не сдох в младенчестве, — хмыкнул волькал. — Но так уж и быть, я готов ещё раз встретиться с этой лживой тварью.       Парвин и Милла переглянулись. Им предстояло сдерживать гнев волькала, ведь омега, возможно, тоже будет не в восторге от встречи с тем, кто обрёк его на такую судьбу. «Если ещё в состоянии», — напомнил себе Парвин, потому что приют Кворка — это однозначно не курорт.       Звездолёт опустился на небольшой горный уступ и всё стихло. Словно все звуки просто исчезли. Парвин помотал головой. Горы Кворка иногда могли дезориентировать непрошенных гостей. В такие моменты главное не забывать о своей цели.       Милла и Виктор накинули капюшоны. Парвин повторил за ними и начал медленный спуск в сторону рощи. Так называли посаженный возле самой высокой горы большой лес, которому по легенде было несколько сотен лет. Каждый правитель Кворка высаживал сюда столько деревьев, сколько наследников произвёл на свет. Сердце Парвина сжалось, когда он увидел пять последних, ещё довольно молодых деревьев. Он помнил, как отец приводил его сюда. Хоть сам Жмоули и не был королевских кровей и свою власть получил из рук Нура, он продолжил эту традицию.       Парвин подошёл к деревьям, коснувшись рукой стволов каждого из них.       — Андвали, великий брат мой, я надеюсь, Боги благосклонны к тебе там, на небесах, и сейчас ты как раньше важно обсуждаешь с отцом дела насущные за партией в шахматы. Передавай ему привет. Я скучаю.       Лёгкий ветерок потрепал накидку Парвина, а он вспомнил, как старший с задорной улыбкой трепал его по загривку. Как это было давно.       — Инсмей и Шонби, — тихо сказал Парвин, коснувшись нежных бутонов, распустившихся на ветках. Жмоули был первым, кто посадил в честь своих сыновей-омег цветущие деревья, что наполняли рощу яркими ароматами. — Где вы сейчас? Всё ли у вас хорошо? Вспоминаете ли вы обо мне? Ненавидите ли за то, что так долго набирался смелости вернуться?       Слеза сорвалась по щеке, но кворк быстро стер её, пока спутники не заметили его слабость.       — Что ж, а ты, брат мой Надинвали, ждал меня? Мы встретимся. Скоро. Клянусь. И тогда ты поймёшь, что всё же зря оставил меня в живых.       Холод меча, обмотанного вокруг талии, придавал уверенности. Парвин коснулся ветвей самого молодого дерева.       — Дай мне сил, земля моя, — шепнул кворк, а ветер стал сильнее, сбрасывая с него капюшон. Да, стихия была права, Парвин больше не должен прятаться. Он уже не тот мальчишка, что покинул эти земли почти полвека назад. Он вырос, и он пришёл сюда отстоять честь своего отца.       Войти в город оказалось не так трудно. И хотя воспоминания окатили ледяной волной, Парвин взял себя в руки и сделал решительный шаг. Сейчас Кворк своей атмосферой больше напоминал Лотос: тёмный, мрачный и сырой. По земле стелилась сизая дымка. На домах можно было заметить трещины и плесень, что разрасталась, подпитываемая тяжёлым влажным воздухом, что двигался в город с болот на западе. В особо дождливые года пары оттуда поднимались почти до второго этажа зданий, а в городе невозможно было передвигаться без фонарей, свет которых пробивался сквозь плотную дымку тумана. И всё же было и то, чем Кворк отличался от Лотоса. Например тем, что над головами здесь было бескрайнее небо, что отражало свет далёких звёзд, планет, галактик и туманностей.       Парвин вздохнул полной грудью.       — И куда мы теперь? — спросил Милла. Впереди была развилка. Одна дорога казалась темнее другой и не вызывала восторга.       — Квон, какой из этих путей короче? — спросил Парвин. — Я был ребёнком, когда был здесь в последний раз, и сейчас вряд ли буду хорошим проводником.       — Думаю, вам стоит пойти налево, — ответил компьютер. — Этот путь хоть и проходит через арену, но приведёт вас к нужному месту быстрее.       — Что ж, тогда вперёд, как бы мне не хотелось этого признавать, но атмосфера этого места давит на нервы, — сказал, поёжившись Милла.       — Да, работы определённо предстоит много, — хмыкнул Парвин.       Местное время перевалило за восемь вечера. На улицах было не так уж много народа. В основном альфы, спешившие на арену за адреналином. В боях участвовали многие, да и зрителям удавалось урвать свою порцию впечатлений.       Омег на улицах почти не было. Им запрещено было появляться в общественных местах без мужей. Их могли запросто скрутить работники приютов и бросить в одну из камер. Не многие мужья возвращались за нарушителями. Ушёл из дома — потерял последнюю защиту.       Чем ближе альфы подходили к арене, чем оживленнее становилась улица. Громкие голоса и смех, а где-то отборная ругань и глухие удары, что говорили о том, что кто-то не дождался основного действа и решил почесать кулаки.       Парвин понимал, что им нужно было постараться пройти, не привлекая внимания, но налетевший на него совсем юный кворк стал неожиданностью, а последовавший за этим удар кулака был ловко перехвачен.       — Не хорошо вмешивать в свои разборки посторонних, — сказал Парвин, глядя на рослого альфу с рыжей гривой и серыми глазами, наполненными яростью. Кворк стиснул губы, смотря на юношу, которому помогли подняться Милла и Виктор. На лице мальчишки, казалось, не было живого места. Серебристая шерсть гривы была в крови. На вид ему было лет двадцать, совсем юнец, но старался выглядеть гордо. Вот только боль от пережитых ударов была сильнее, и Парвин словно ощутил её, бросив взгляд в сторону союзников, что прятали лица.       — Так отдай мне этого сопляка и иди дальше, — сказал рыжий, оторвав взгляд от своей жертвы и переведя его на Парвина. — Это ты встал у меня на пути.       — Э нет, — хмыкнул Парвин. — Я, возможно, спустил бы тебе то, что ты дубасил этого юнца за забором арены. Там свои правила, и возможно, парень был бы не против такого расклада, но вы всё ещё на улице, а значит, можете стать угрозой для остальных. Иди, купи чего-нибудь крепкого, выпусти пар и насладись зрелищем, а мальчик пойдёт домой.       — Слушай ты, — ответил рыжий, ткнув Парвина в грудь. — Кто ты такой, чтобы мне указывать? На Кворке все делают, что хотят. Сейчас я хочу оторвать этому гаденышу его длинный язык и хорошенько напомнить ему о том, где его место.       — И где же? — хмыкнул Парвин.       — В канаве. Вместе со слабыми омегами. Эта тварь посмела мне указывать, как мне вести себя с собственным сыном. Тот сам виноват, что родился омегой, а омег принято трахать.       Парвин сам не понял, как рука сорвалась, отвешивая тяжёлый удар. Рыжий отлетел к стене, растерянно хлопая глазами.       — Парвин! — почти прошипел Милла.       — Уходим, — сказал Виктор, видя как в глазах поверженного кворка появляется осознание происходящего и сверкает ярость.       — Черт! Малой, беги, и уж прости, что так вышло, — сказал Парвин, разворачиваясь.       Друзья были правы, он погорячился, и теперь придётся действовать быстро, пока остальные не поняли что к чему. Втроём они сорвались вперёд, петляя среди толпы и слыша проклятия в свой адрес. Только пробежав несколько кварталов, они свернули в тёмный проулок и смогли отдышаться.       — Какого чёрта! — почти рычал Милла. — Что на тебя нашло? Мы должны были незамеченными пройти через эту толпу.       — Он насиловал собственного сына! — выпалил Парвин.       — Это Кворк, мой друг! Здесь это норма.       — Нет же! — злился Парвин. — Так быть не должно! Это всё брат и его халатное отношение к закону. За несколько сотен лет отец пытался отучить население от таких практик, а Надинвали… Ох брат, как же ты низко пал.       — Ладно вам, — отмахнулся Виктор. — Ну пошумели немного. Всё же закончилось благополучно. Или ты думаешь, что мы бы не справились с кучкой отморозков? Нам некогда распускать нюни. У нас есть цель.       — Да, ты прав, — попытался взять себя в руки Парвин. — Мы, можно сказать, сократили путь, а ещё убедились в том, что этот мир не так уж плох. Если наберется хотя бы пару сотен таких, как тот пацан, Кворк можно будет спасти.       — Сомневаюсь, — послышался запыхавшийся голос. — Ну вы и бегать.       Уже знакомый мальчишка стоял, прислонившись к стене и с улыбкой смотрел на мужчин. Его дыхание слегка свистело, грива, казалось, спуталась еще сильнее, а коньячные глаза смотрели с любопытством.       — На то, чтобы спасти Кворк уйдет ни одно десятилетие, дядя, — сказал парень. — Ты прав, дедушка пытался, но ты сам видишь во что это вылилось.       — Стоп… Ты?       — Вали, — ответил парень. — Так меня назвал папа. Его звали Инсмей, он… Он умер пару лет назад, оставив нас с братьями на тирана отца, которому вы так ловко сломали нос полчаса назад. Папа много рассказывал нам о вас, о дедушке. Он… Скучал.       Парвин почувствовал, как дрожат колени, как ноги становятся ватными, как он опускается на них, пряча лицо в ладонях. Пара лет? Он не успел… Он так долго боялся вернуться на Кворк.       — Что с ним случилось? — севшим голосом спросил Парвин.       — Отец, — пожал плечами Вали. — Он вернулся возбужденным после очередных боев. Ему захотелось выпустить пар. Захотелось показать, кто в доме хозяин. Папа… Он был ослаблен после тяжёлых родов, но отца это не волновало, а потом ему и вовсе не понравилось, что омега под ним слишком вялый. Он… Избил его. До смерти. Просто свернул шею.       Вали тоже опустился на землю, откинувшись на стену.       — Мы с братом остались одни с младенцем на руках. Да, у нас был ещё старший брат, но он целиком и полностью предан дяде. В рот ему смотрит, — сказал Вали, небрежно скривившись. — Меня тоже хотели отдать в армию, но я сбежал от патруля. Сбегал снова и снова, потому что мне не нравится то, что происходит. Не нравится то, что делает с нашим народом дядя. Мы с братьями выживали как могли. Я хотел забрать их и уйти из дома, но они оба были омегами. Их могли забрать в приют. Я сам прятался, поэтому приходилось терпеть выходки отца, который тоже не особо ладил с дядей, что-то у них в прошлом не срослось. С каждым днём моя ненависть к родителю крепла. Последней каплей было то, что на шестнадцатый день рождения он изнасиловал Надали. Дело даже дошло до сцепки, но слава Богам беременность не наступила. Я был в отчаянии.       Парень спрятал лицо в ладонях, пытаясь скрыть слёзы.       — Отец не отдает Надали замуж, но и сдавать в приют по всем законам тоже не торопится. А ещё есть Ансок, которому всего пара лет отроду. Я… Я хотел вас найти. Папа часто повторял, что вы будущее Кворка, но я не знал о том живы ли вы. Мне казалось, что это всё лишь красивая сказка, что папа так часто любил рассказывать нам перед сном. Сказка о том, что в нашем доме однажды поселятся любовь и счастье.       — Прости, — тихо сказал Парвин. — Я не знал о том, что здесь происходит. Мне было страшно возвращаться сюда.       — Я понимаю, — улыбнулся Вали. — Я бы на вашем месте тоже боялся. Я и сейчас боюсь. Мне страшно, что отец отыграется на Надали, но я не мог не последовать за вами. Вы наша последняя надежда.       Парень всё-таки заплакал, а Парвин взял себя в руки, поднимаясь, чтобы оказаться рядом с племянником и крепко обнять.       — Теперь всё будет по-другому. Я заберу вас отсюда, а потом мы вернёмся с большой армией и покажем всем, что такое любовь, семья и счастье. Мы уничтожим всех, кто попытается вернуть Кворк в прошлое. Мы докажем всем силу заветов Нура и Жмоули. Иди, собери братьев, а потом ступайте к роще. Там спрятан наш корабль…       — Но… Если Надали выйдет из дома, его заберут в приют.       — Это мы ещё посмотрим, — хмыкнул Милла и посмотрел на Парвина. — Идите. У нас есть цель, помните? А я сопровожу твоих деток. Думаю, что не многие рискнут выступить против власти.       Боман скинул с себя капюшон и снял маску. Возвышаясь над Вали этот анварец казался могучей горой, и Парвин понимал, что с уверенностью может отпустить с ним детей. Ниточку, что связывала его с тем, кто спас ему жизнь.       — Хорошо, — кивнул Парвин. — Идите.       Вали с каким-то восторгом смотрел на генерала Белого Лотоса, что потрепал его по плечу. Кажется, Парвин знал, куда пристроить мальчишку в будущем.       Когда Боман с Вали скрылись, Парвин и Виктор переглянулись, Нужно было двигаться дальше. Ночь всё быстрее надвигалась на город. С арены доносились крики, а свет в домах уже почти погас.       Парвин знал, что заведение, в которое они собирались, работало 24 часа в сутки. Сейчас им предстояло сыграть роль поздних клиентов, озаботившихся судьбой своего наследства.       Тёмная улица вывела их к ярко освещённому зданию. Парвин бросил взгляд на Виктора, что уверенно кивнул, а потом громко постучал в деревянную дверь. Спустя, кажется, вечность, послышались шаги. Дверь отворилась и на мужчин уставился седовласый альфа. Его грива уже покрылась проплешинами, а глаза словно заволокло дымкой. Ему на вид было лет триста не меньше.       — Чего надо? — проворчал смотритель, а за его спиной мелькнула мощная фигура, видимо, охранника.       — А у тебя большой прейскурант? — хмыкнул альфа. — Насколько мне известно, у твоего заведения только одна функция, предоставлять тех, кто может обеспечить меня наследником.       — А чего на ночь глядя-то? Так неймется? — усмехнулся старик.       — Утром меня не будет в городе и вернусь я через пару недель. Хочу выбрать омегу, чтобы уж наверняка. У тебя есть течные экземпляры? Или те, у которых весёлые денёчки прибудут аккурат к моему возвращению? Мы с приятелем уже пять приютов обошли, их смотрители так и не смогли ответить на мой вопрос. В ваших кругах не принято вести статистику?       — Ну как у других, я не знаю, а у меня все фиксируется, — сказал старик, открывая дверь шире. — Ну проходите, коли пришли. Пойдем, глянем, что могу тебе предложить. У меня всякие омеги есть, даже чудные.       Парвин прошёл в большой зал, куда выходило несколько дверей. Некоторые из них были распахнуты, на других висели замки. Видимо, за этими прочными засовами держали беременных. В одной из комнат сидел рослый охранник и дремал под размеренное бормотание лампового телевизора, что транслировал, видимо, бои с арены.       Альфа понимал, что не сможет освободить всех омег сейчас, потому что стоит им выйти за эти стены, так их снова заберут в приют, но другой, поэтому действовать нужно было быстро.       — Эй, старик, где у тебя тут нужду справить можно? — грубо спросил Виктор.       Старший оторвался от своих записей в толстой книге у стойки и недовольно посмотрел на гостя.       — Что? Пять приютов… Я же не железный, чтобы столько терпеть.       — Прямо по коридору, а потом налево, — сказал старик, а потом обратился к охраннику. — Эй, остолоп, проводи гостя.       Виктор в сопровождении рослого детины направился в указанном направлении, а Парвин посмотрел на старика.       — Увы, сегодня я вас порадовать ничем не могу, но вот через две недели намечается сразу три кандидата. Хотите взглянуть?       — Непременно.       — Что ж, идемте.       — Я надеюсь, что ваша контора обеспечит весь надлежащий уход и прочее выбранному мною экземпляру. Я хочу забрать здорового ребёнка.       — О, на этот счет не сомневайтесь, — ответил старик. — У нас все чисто, стерильно и безопасно, а ещё есть приятные бонусы. Если при первом обращении на свет появляется омега, вторая попытка предоставляется заказчику бесплатно. А обузу вы можете пристроить в приют наших друзей, что занимается воспитанием омег с младенчества.       Парвин сжал кулаки, но промолчал. Старик взял связку ключей и направился в сторону лестницы, приглашая альфу за собой. И снова просторная зала, но вместо дверей решётки. Небольшие комнатушки с крохотными кроватями, на которых, свернувшись в три погибели, спали омеги. Старик громко звякнул ключами по решётке.       — Эй, пташки, просыпаемся. Пришёл тот, кто наполнит вашу жизнь смыслом, — засмеялся старик. — Кто у нас тут соскучился по толстому члену в попке?       Парвин видел, как ежились в своих кроватях омеги, пока смотритель зажигал свет.       — Ну что ж, господин, выбирайте. Номер шесть, восемь и пятнадцать к вашим услугам.       Альфа неторопливо прохаживался вдоль камер. Омеги смотрели на него напугано. Он, конечно, заметил самую тёмную клетку и её крылатого обитателя. Омега даже не поднял лица, но это сейчас было неважно, нужно было вырубить старика, забрать крылатого и сматываться, но у клетки номер пятнадцать Парвин замер. Сердце бешено заколотилось в груди, когда во взгляде напротив тоже промелькнуло узнавание. Омега открыл было рот, но Парвин помотал головой. Старик был слишком близко.       — Что? Зацепил? — хмыкнул смотритель. — Говорят, королевских кровей пташка. Да вот сомневаюсь я. Чего это принцы у нас по улицам шастать будут?       — И сколько ты хочешь за этого омегу?       — А сколько дашь? У меня этого мусора навалом.       За окном послышался шорох крыльев, а значит, Виктор со своей задачей справился. Пришло время действовать.       — Следуя законам ЕКВ, жизнь каждого омеги Вселенной — бесценна, — сказал Парвин, резко разворачиваясь, чтобы схватить старика и перекрыть ему доступ кислорода. Старший осел в его руках, ключи со звоном упали на пол.       — Братик! — поспешил к решётке Шонби. — Парвин? Это, правда, ты?       — Я, — улыбнулся альфа, открывая дверь клетки и обнимая старшего. — Боже, Шонби, я думал, что не найду.       — Инсмей…       — Умер, — ответил Парвин. — Два года назад. Я узнал об этом только сегодня.       По тому, как выглядел омега, он тоже был не в курсе этого. Слёзы текли по его лицу. Парвин крепко его обнял.       — Не хотел бы прерывать вашу трогательную встречу, но эти двое скоро очнутся и поднимут шум. Надо уходить, — влетел в зал Виктор. На его лице было пару свежих ссадин.       — Тёмная камера, — сказал кворк, бросив волькалу ключи.       — Что?.. — опешил Шонби.       — Я потом всё объясню, — ответил Парвин, а потом посмотрел на омег в клетках. — Я за вами вернусь. За всеми вами. Омег больше не будут унижать. Мы будем жить по законам Вселенной и ЕКВ. Клянусь именем правителя Жмоули, моего горячо любимого отца.       Омеги зашептались.       — Потерпите ещё немного.       — Всё. Уходим, — сказал Виктор, прижимая к себе несопротивляющегося омегу, что спрятал лицо у него на груди.       Парвин сжал руку брата.       — Идём, мы нужны детям Инсмея, — сказал альфа. И они торопливо побежали вниз.       — Он очень плох, — сказал Виктор, посмотрев на своего неудавшегося супруга. — Я боюсь, что он не перенесёт пешей прогулки…       — Лети, — ответил Парвин. — Ночь скроет тебя.       — А вы?       — Мы… — альфа посмотрел на брата. — Мы сможем сойти за супругов и до нас не докопаются. Лети и готовьте корабль к отбытию. Летим на Вильфор.       Виктор бросил на них тревожный взгляд, но взмыл в небо.       — Нам нужно добраться до рощи, — сказал Парвин, крепко сжимая ладонь того, кто много лет назад был готов закрыть его своим телом. — У нас большая команда. Скоро мы вернёмся и наш дом снова станет гостеприимным.       На этот раз альфа решил обойти арену стороной, чтобы ненароком не встретить зятя и не закопать его прямо там. Кворк снял с себя мантию и накинул её на плечи омеги, чтобы скрыть его от посторонних взглядов.       — Я… Я убил мужа и сбежал из дома, — прервал напряженное молчание Шонби. — А потом меня нашёл патруль и отправил в приют. Я… Я не смог забеременеть. Ни разу, как бы эти проклятые кретины не старались. Старик Мурл держал меня, чтобы разводить наивных клиентов. Они платили деньги за наследника, а уходили ни с чем. На претензии старик отвечал моей медкартой, по которой я был абсолютно здоров. Собственно, и с мужем мы поругались из-за этого. Он бил меня. Я пытался защищаться. Схватил первое, что попало под руку. Я до сих пор помню кровь, что стекала по моей руке и рукояти кинжала мужа, что на его беду так беспечно валялся на столе.       Омега притормозил и зажмурился. Парвин крепко его обнял.       — Считай, что ты отомстил. Не только за себя, но и за Инсмея, ведь он тоже стал жертвой домашнего насилия. Его убил муж, который по закону должен был его защищать. Забудь обо всём. Ты нужен мне. Ты нужен детям, что остались без папы. Он воспитывал их в любви, так давай и мы подарим им эти чувства. Младшему всего два, так давай постараемся сделать так, чтобы хотя бы он не узнал тех ужасов, что пережили мы.       — Ты прав, просто…       — Туда ему и дорога, — сказал альфа. — Прямиком в Ад.       Пересекать рощу было трудно. Произносить ритуальные слова у дерева брата ещё труднее. Пусть с опозданием, но они отдали ему последние почести. Парвин сомневался, что муж или Надинвали уделили этому время.       На корабле было многолюдно. Вали стоял у кресла пилота, за которым сидел Милла и настраивал аппаратуру. Мальчишка с любопытством следил за действиями старшего. У большого иллюминатора стоял омега, что своим взглядом цвета раскаленной лавы уносил в прошлое. Надали был очень похож на своего папу, только шерсть на морде отливала рыжим. Он был почти таким же, каким помнил Инсмея Парвин. Мальчишка едва переступил порог совершеннолетия, но в его глазах была непередаваемая бездна. Омега держал в руках младшего брата, что плакал и не хотел успокаиваться. Надали пытался его укачать, но тот только сильнее плакал. Рука Шонби в руке Парвина дрогнула, а потом старший набрался смелости.       — Можно мне? — тихо спросил Шонби, указав на ребёнка.       Надали с опаской посмотрел сперва на Вали, а потом на Парвина.       — Это Шонби, мальчики. Наш Шонби. Папа вам, наверное, про него рассказывал.       Вали обернулся. Глаза подростков наполнились слезами, а потом оба, не сговариваясь рванули к старшим, оказываясь в крепких объятиях. Шонби целовал детей по очереди. Что-то шептал. Вали и Надали что-то отвечали ему, а Ансок замолчал, глядя на старшего большими серыми глазами.       Боман и Виктор были хмурыми. Звездолёт набирал высоту, покидая Кворк, вот только на взгляды друзей это не влияло.       — Что опять случилось? — спросил Парвин, пока Шонби общался с детьми, а их крылатый источник информации спокойно спал. — Ваши лица мне определенно не нравятся. Вроде бы миссия закончена, что…       — Я сейчас кое-что тебе покажу, — сказал Квон, что до этого старался воздерживаться от комментариев.       На большом экране приборной панели высветилась фотография мужчины лет тридцати в форме с нашивками Нура на манжетах.       — Это капитан объединенной армии галактики Белый Лотос — Цянь Кун. Ему тридцать два года. Вырос в приюте на Анваре. Информация о родителях отсутствует, — сказал Квон, а в этот момент яркая звезда, мимо которой проходил их путь, осветила лицо спящего омеги. Парвин опешил. Пару раз моргнув, он снова перевёл взгляд на фото.       — Впечатляет, да? — хмыкнул Виктор. — Вот и я в шоке.       Лица альфы и омеги были почти идентичны. Они походили друг на друга как две капли воды, если не считать морщин, что накинули на лицо омеги годы и лишения.       — Как такое возможно? — спросил Парвин. — У этого вашего капитана тоже крылья имеются?       — В том-то и дело, что нет. Даже шрамов нет, а его сын полностью унаследовал наследие Анвара, — заметил Милла.       — Смею напомнить, что покойный супруг капитана был из бездетного клана, и Шотаро был зачат искусственно, — сказал Квон. — Возможно, именно это и сыграло роль в его наследии. Ген Анвара оказался сильнее. Признаюсь, что именно по просьбе Куна я искал этого человека. Капитан Цянь видит кошмары. Он видит операционную, людей в белых халатах, чувствует боль и слышит голоса, что равнодушно повторяют лишь одно слово: «Зашивайте».       — Лаборатории? Эксперименты над людьми? — с сомнением спросил Милла.       — Ничего не напоминает? — хмыкнул Парвин.       — Да брось, — сглотнул Милла. — Гельмуту в те времена было лет пятнадцать.       — Как будто без него этим не грешили, — напомнил Виктор. — Вспомните хотя бы центр профессора Шим Сокджина на Вирте с последствиями работы которого Vesta боролась не одно столетие.       — Но Гельмут…       — Часто повторял, что хотел стать таким же великим учёным, как его отец, — послышался в динамике голос Капура. — Сэймур Леви был выдающимся генетиком Сверхъестественной земли. Он часто давал консультации в НИИ Vesta и Вирта. Его убили. Один безумный подловил его на стоянке у КПП НИИ Vesta. Он кричал что-то про месть и сломанные жизни. Гельмуту было восемнадцать. Он только что поступил в Академию.       — Ты думаешь он мстит Vesta за то, что не смогли защитить отца? — спросил Милла.       — Возможно изначально это было так, а потом он окончательно спятил, — хмыкнул Капур. — Я думаю, что стоит послушать, что скажет этот омега. Возможно, всё не так, как кажется на первый взгляд.       — Это был камень в мой огород? — усмехнулся Виктор. После того, что сделал Тэн, его брат, чтобы доказать свою преданность, взял-таки передатчик и стал полноправным членом команды. — Но это не изменит того факта, что от этого омеги для меня пользы больше никакой. Он больше не сможет иметь детей. Он свою миссию выполнил.       — Ну, это спорный вопрос, — ответил Милла, бросив взгляд на хмурого волькала. — На Вирте вон и бездетных омег Анвара рожать научили. Было бы желание.       Виктор сперва посмотрел на Бомана, что пожал плечами, а потом на спящего омегу. Что-то во взгляде мужчины изменилось, но он поспешил отвернуться. Парвин знал, что в том, что Виктор так жестоко покарал омегу за обман, были виноваты чувства. Он любил этого человека, а тот… Парвин уже сомневался в том, что обман был умышленным. Может сейчас, когда они снова встретились, они смогут понять друг друга?       — И всё же вернемся к Куну, — напомнил Квон. — Есть ли в нем ген волькал мы сможем узнать уже относительно скоро.       — Это каким образом? — вскинул бровь Милла.       — Произошло естественное зачатие, — ответил компьютер. — Осталось дождаться появления ребёнка. Малыша с прекрасным набором генов. Анварцы, тарторианцы и волькалы несомненно одни из сильнейших наций Вселенной.       — А Тэн? — спросил с надеждой Виктор. — Может этот альфа примет и его? По законам Волькалы он имеет право на трех мужей.       — Увы, — сказал Милла. — Тэн свой шанс упустил, когда выдал положение сына Куна Сэмвэю.       — А мне кажется раньше, — с усмешкой сказал Капур. — Многим раньше. В тот день, когда Марк Ли и Цянь Кун впервые встретились взглядами.       Милла засмеялся, покачав головой.       Корабль приближался к Вильфору, а сердце сжалось. Парвин осознавал, что безумно соскучился по своим мальчикам. И что бы там не говорил Боман, Джемин и Янян были его детьми. Хоть На и имел древнее, порой пугающее наследие, а Янян встретился с родным отцом. Уж с Бэкхёном они ребёнка как-нибудь поделят. К тому же, если верить Квону, Янян и Доён теперь связаны меткой, а значит, у омеги есть надежный защитник.       Парвин бросил взгляд на брата, что сидел в кресле. В его руках спал Ансок, посасывая палец. Надали сидел рядом, опустив голову на плечо старшего и, казалось, дремал. Вали снова стоял рядом с Боманом, наблюдая за тем, как он готовился к посадке. Милла отвечал на все вопросы паренька, который впитывал всё как губка. Эти трое не могли претендовать на трон Кворка, но могли стать его защитой.       Словно почувствовав взгляд старшего, Надали открыл глаза и посмотрел на Парвина, а альфа сглотнул, отгоняя внезапно нахлынувшие чувства. Захотелось, чтобы этот омега сейчас прижимался к нему. Искал защиты у него. Был рядом. Это было что-то новое для альфы. Что-то, что его беспокоило, но в то же время восхищало.       Да, Парвин понимал, что этот омега его племянник, что он ещё очень юн, но где-то в глубине души он чувствовал, что перед ним тот, кого создал для него Бог. Его омега.       Альфа резко отвернулся.       — «Надо меньше общаться с людьми, — пронеслось у него в голове. — На Кворке это не работает!»       — А на Анваре? — хмыкнул в динамике Квон, и впервые Парвин не знал, что ему ответить.