***
— Не ожидал от вас такого. — послышался безэмоциональный голос за спиной у Российской Империи. Тот в свою очередь титаническим усилием подавил дрожь и медленно обернулся. — Великое Герцогство Люксембург. Приветствую. — взяв себя в руки, вежливо сказал он. — Российская Империя. — холодно кивнул тот в ответ. — Полагаю, я задолжал вам объяснение. — Полагаю, вы задолжаете его и братьям, если я не сочту ваше присутствие здесь обоснованным. — в тон ему ответил Люксембург. — Справедливо. — согласился Россия. — Я хотел поговорить с уважаемым Австро-Венгерской Империей, но, дойдя до покоев его достопочтенного брата, я услышал отрывок разговора, и любопытство оказалось сильнее меня. — Как много вы услышали? — Я совсем недавно пришел, услышал только, как Германская Империя говорит брату, что его действия не являются лучшим способом привлечь внимание некой дамы. — честно ответил Россия. Люксембург выдохнул. — Дамы, говорите? — усмехнулся он в сторону. — Хорошо, я не скажу братьям об этом. — Благодарю. — Что вы думаете о братьях, кстати? — Оу… — растерялся Россия. — Как о личностях или сейчас, на войне? — Как о личностях. — Оу. — Россия неловко скрестил руки на груди. — Не сочтите за оскорбление семьи вашего начальника, но Княжество Лихтенштейн самый приятный из них. — Соглашусь. — кивнул Люксембург. — Австро-Венгерская Империя довольно интересная личность. Я бы хотел познакомиться с ним поближе, но, сами понимаете, война… В конце концов, нечего было тянуть руки к моей дорогой сестрице. — Справедливо. Вы ненавидите его? — Люксембург мысленно потирал руки, представляя, как заинтересуется его начальник этой информацией. «Может, он даже изволит дать мне выходной!» — Нет. — Россия покачал головой. — Ни в коем случае. Он казался мне приятным человеком до войны, а сейчас он достойный соперник. Как и его брат, впрочем. Я осуждаю насилие, но не могу осуждать его политику. Я мог бы поступить так же при… Определенных обстоятельствах. — Имеет смысл. — Не возражаете, если я выскажу одну дерзкую мысль? — Извольте. Спешу сообщить, что я не поделюсь ею с начальником. — Благодарю. Мне бы хотелось заключить мир с ними обоими. — Чего же в ней дерзкого? Хорошее желание. Я бы и сам желал покончить с войной. Позвольте сообщить, что Германская Империя совсем не даёт мне выходных. — пожаловался Люксембург, найдя в лице Российской Империи благодарного слушателя. Тот искренне негодовал. — Как? У вас вообще нет вакантного времени? — Так и есть. — Что, ради всего святого, вы двое тут делаете? — из-за двери показался Германская Империя. «Вспомнишь лучик, вот и солнышко…» — невесело подумал Люксембург.***
— Люксембург? — поторопил его Австро-Венгрия. — Да, прошу прощения. Российская Империя изволил сообщить, что считает вас приятным человеком и достойным соперником, и все его претензии к вам заключаются в том, что вы, цитирую, потянули руки к его дорогой сестрице, а также… Вы объявили ему войну и атаковали его войска, мне следует пояснять это? — Нет. — Австро-Венгрия покачал головой. — Справедливая претензия. — И тут я все порчу. Но… Ты же понимаешь, что так нужно было? — вздохнув, сказал Германия. — Решительно не понимаю. Меня интересовали исключительно Балканы, славяне и Адриатическое море. — возразил Австро-Венгрия. — Эм… Прошу прощения? — неловко спросил Люксембург. Германия отмахнулся и вышел из комнаты. Лихтенштейн последовал за ним. Люксембург тоже собрался уйти, но его остановили. — Люксембург, задержитесь, пожалуйста. — внутри Люксембурга все похолодело. Честно говоря, брат начальника… Не то чтобы пугал его, но определенно беспокоил. Когда шаги Лихтенштейна и Германии стихли, Австро-Венгерская Империя отставил в сторону чашку чая и потянулся к своим повязкам. Люксембург напрягся. О том, что находилось под повязками, среди стран слагали легенды, и он не был уверен, что хотел что-то об этом знать. К его удивлению, под повязками обнаружились вполне себе обычные глаза. Люксембург был даже слегка разочарован. И это одна из величайших тайн столетия? — Что скажешь? — спросил он, вальяжно закинув ногу на ногу. Потом помолчал, и добавил, — Не возражаешь, если я буду обращаться на «ты»? — Нет, благодарю, что спросили. — выдохнул Люксембург, взяв себя в руки. — Не знаю, для чего вы носите повязки, но лично я не вижу проблемы в ваших глазах. Шрамы вокруг них вас совсем не уродуют. Честно говоря, думал, что вы не видите. — О, так все думают, что я слеп? — Именно. — Вообще, я довольно неплохо ориентируюсь и в повязках. — Надо полагать. — кивнул Люксембург. Австро-Венгрия кивнул в ответ. — Ты первый, кто так отреагировал. Как думаешь, у меня такого есть шанс? — Не понимаю, о чем вы. — Все ты понимаешь. — отмахнулся Австро-Венгрия. — Ты же неспроста спросил у Российской Империи, как он относится ко мне. Люксембург промолчал. — Я жду честный ответ. — Думаю, у вас есть все шансы. В конце концов, не вы один видели… Плохие вещи. — Люксембург с каждым словом чувствовал себя все более неловко. — Что ты об этом знаешь? — вскинулся Австро-Венгерская Империя. Люксембург едва удержался от того, чтобы примирительно замахать руками. — Ваш старший брат иногда… Говорит о вас. Он часто в чем-то себя винит. А Российская Империя… Если желаете знать мое мнение, его младшая сестра слишком разговорчива. — Сербия… Все понятно. — задумчиво кивнул Австро-Венгрия. — Позвольте поинтересоваться, что имел в виду ваш старший брат, когда сказал, что и тут он все испортил. — О, все просто. — Австро-Венгрия махнул рукой. — Он меня заставил. Эрцгерцога убил серб, это верно. Но причем тут сербское правительство? Тут брат и вмешался и использовал это как повод для начала войны. — Оу. Так вот в чем дело… — «На мои вопросы в кои-то веки отвечают! — возликовал Люксембург. — Меня не игнорируют!» — Благодарю за ответ. У тебя есть какие-нибудь вопросы? — Только один. Если бы вы были моим начальником, вы бы давали мне выходные? — Разумеется. — Австро-Венгрия приподнял бровь. — К чему вопрос? — Тогда спешу сообщить, что вы были бы лучшим начальником, чем Германская Империя. Австро-Венгрия мягко рассмеялся. Его пугающая аура исчезла, и Люксембург выдохнул с облегчением. — Ты хороший человек. Жаль, что мы не общались раньше. — наконец сказал он. — О, и ещё кое-что. Я заметил, что ты с интересом смотришь на книги Байрона в библиотеке брата. — Вы… Довольно внимательны. — тактично ответил Люксембург, мысленно выругавшись. — Пойдем, можешь взять несколько его книг из моей собственной библиотеки. — Благодарю. — «Он точно лучший начальник!»***
Следующее собрание наступило довольно быстро. Российская Империя пришёл рано и уже собрался занять свое место, как вдруг наткнулся на Австро-Венгерскую Империю. — Приветствую. — сказал он, скрестив руки на груди. — Добрый день. — вежливо ответил Россия. — У меня есть к вам разговор. Давайте отойдем ненадолго, пока не началось собрание. — сообщил Австро-Венгрия и развернулся на каблуках, не дожидаясь ответа. Великобритания и Франция проводили его обеспокоенным взглядом. — Может быть, сопроводить вас? — спросил Франция. — Он может быть опасен. — Благодарю, но не стоит. Боюсь, он будет недоволен именно в том случае, если я приду с кем-то. Извольте передать моей сестре, что я скоро вернусь. «Черт, а куда он ушел?» Российская Империя пошел в ту же сторону, решив, что разберётся по ходу дела. Удача улыбнулась ему. — Великое Герцогство Люксембург! — окликнул он помощника Германской Империи. Тот выглянул из-за высокой стопки бумаг и приветственно кивнул. — Российская Империя. Чем обязан? — Австро-Венгерская Империя пожелал побеседовать со мной перед собранием, а я был вынужден отвлечься на своих союзников и совершенно упустил его из виду. Не подскажете, где я могу его найти? — Разумеется, пройдите прямо по коридору, сверните налево, а после — направо. — Благодарю. И почему в резиденции вашего начальника такая сложная планировка? — вздохнул Россия. Люксембург рассмеялся и пожал плечами.***
— Прошу прощения за опоздание, был вынужден предупредить своих товарищей. — наконец добрался до Австро-Венгрии Россия. Тот кивнул. — Все в порядке. Итак, перейдем к делу. Я позвал вас сюда, чтобы предложить заключить мир. — Очень… Неожиданное предложение. — растерялся Россия. — Каковы причины? — Личные. — махнул рукой Австро-Венгрия. — Итак, мое предложение — сепаратный мирный договор. — Каковы условия? — спросил Российская Империя, взяв себя в руки. Австро-Венгрия хищно улыбнулся. — Вы желаете установить контроль над Балканами, верно? — Не скрою, это было бы неплохо. — Но?.. — Меня устроит, если вы наконец изволите разобраться с назойливым… — Австро-Венгрия сделал паузу и выжидающе посмотрел на Россию. — Панславянским движением? — с усмешкой продолжил тот. — Именно! — Австро-Венгрия улыбнулся, уже мягче. — Видите, мы понимаем друг друга с полуслова. — Однако… Как вы предлагаете это устроить? — Извольте пояснить. — Конечно. Извольте ответить на простой вопрос: как правительство вашей страны относится к славянам? А главное, по какой причине? — Я понимаю, на что вы намекаете. — поморщился Австро-Венгрия. — Я категорически не одобряю сепаратизм, впрочем, как и вы, а славяне постоянно пытаются отделиться. Они угрожают правящему режиму. Вы должны меня понять. — Я понимаю. Но как насчёт в определенной степени уступить их требованиям? — Тогда они потребуют большего. Полной автономии, например, как ваши Финляндия и Польша. Австро-Венгрия ударил по больному. Россия недовольно поморщился. — В конце концов, вы так же, как и я, ужесточили условия жизни тех народов. Не думаю, что у вас есть право меня осуждать. — В таком случае, почему бы просто не позволить им отделиться? — Легко сказать. — хмыкнул Австро-Венгрия. — Что ж вы сами так держитесь за Польшу и Финляндию? Из гордости? — Я понимаю, что не могу сравнивать ваше и свое положение. Слышал, славяне составляют половину населения вашей страны? — Верно. — согласился он. — Как вы понимаете, я не могу потерять половину своего населения. Они очень надеются на вашу поддержку и поддержку вашей любезной сестры. — Будьте любезны не впутывать сюда Сербию. — вспылил Россия. — Постараюсь. — кивнул Австро-Венгрия. - Так что скажете? — Нужно подумать. У меня есть один вариант, только, боюсь, он вам не понравятся. — Излагайте. — В вашем государстве действует дуалистическая монархия. Почему бы не позволить славянам создать свое государство, которое будет равноправно с Транслейтанией и Цислейтанией? — Не пойдет. Аристократия будет против, и тогда моей империи будет угрожать и ее, с позволения сказать, верхушка. — Справедливо. Так или иначе, я бы посоветовал вам обсудить это с Югославией, вашей дочерью. — При всей моей любви к ней, она женщина. Разумеется, при моей поддержке никто не посмеет ей возражать, и я не сомневаюсь в том, что она сделает все правильно, однако, если я уйду, ей придется тяжело с этой частью страны. — Не скажите. Финляндия и Польша тоже женщины, но целеустремлённее некоторых мужчин и отлично справляются с политикой. — Не могу не согласиться. Возлюбленная моего брата, вы знаете, суфражистка. — Не удивлен. Я думаю, что однажды мужчины и женщины будут равноправны. Все к этому идёт. — Не сомневаюсь в этом. — Австро-Венгрия взглянул на часы. — Что ж, время вышло, подумайте о нашем разговоре, а сейчас нам обоим пора идти. По пути в зал собраний Российская Империя снова заблудился. «Я начинаю привыкать к этому…» Наконец добравшись до зала и едва не опоздав, Россия так и застыл на пороге. Германская Империя, скрестив руки на груди, воинственно возвышался над братом, Австро-Венгрия, в свою очередь, непоколебимо стоял с идеально прямой спиной. Младшие страны были взбудоражены и едва ли не делали ставки, их останавливали только строгие взгляды Франции и Великобритании. В таком балагане Россию никто не заметил. — Что здесь происходит? — он юркнул на свое место и потряс за плечо Великобританию. Тот махнул рукой. — Да чтоб мы знали, что происходит. Австро-Венгерская Империя вернулся со встречи с вами и что-то сказал своему брату, так они и бранятся с того момента. Люксембург и Лихтенштейн при поддержке Королевства Италии пытаются их разнять. — Стоит помочь ей? — Не думаю, кажется, мы им только помешаем. Королевство Италия умная женщина, видите, она уже почти успокоила их. — Хоть бы кто из вас помог! — рявкнула она уже на них. — Ладно Россия только что пришел, а вы двое какого черта тут расселись?! — Прошу внимания! — повысил голос Германская Империя. Одновременно с этим Австро-Венгрия опустился в кресло рядом с Россией. — Нам необходимо обсудить несколько связанных с войной вопросов…***
Собрание затянулось на несколько часов, и Российская Империя очень устал. Тем страшнее для него прозвучала следующая фраза. — Российская Империя, извольте ненадолго задержаться. — сказал Германская Империя. — Люксембург, проводи его. Так Россия снова оказался в жутком лабиринте коридоров резиденции Германии, но на этот раз хотя бы в сопровождении Люксембурга. — Вы не знаете, зачем ваш начальник вызвал меня? — Я расскажу вам, если вы расскажете, о чем говорили с Австро-Венгерской Империей перед собранием. — поставил условие Люксембург. Российская империя одобрительно кивнул. — Мудро. Я понимаю, почему Германская Империя сделал вас своим заместителем. — Во-первых, неофициальным, во-вторых, довольно сомнительное достижение, не находите? — Вы правы. Австро-Венгерская Империя предложил заключить мир. — С вами желает говорить не мой начальник, а его брат. — как всегда без эмоций откликнулся Люксембург. — Хорошо, а что нужно брату вашего уважаемого начальника? — Этого, увы, не знаю. — Хорошо, благодарю и за это.***
— Что-то вы не особо торопились. — Австро-Венгрия встретил их на пороге своих собственных покоев, опираясь на стену возле входной двери и скрестив руки на груди. — Приношу свои извинения, я задержал Великое Герцогство Люксембург. Вынужден признать, что все ещё неважно ориентируюсь в резиденции вашего брата. — Принимается. Проходите. «С чего вдруг такой интерес к моей персоне?» Российская Империя солгал бы, сказав, что не начал осматривать покои заклятого врага (???) ещё с порога. В интерьере комнаты превалировал красный, зелёный и белый цвет. «Флаг его страны, очевидно…» Мебель была не то чтобы неприлично дорогой, но явно была сделана на заказ. «Просто и качественно…» Австро-Венгрия тем временем принес фамильный сервиз и налил чай в две чашки, затем пододвинул одну из них к России и сел рядом. — Угощайтесь. Спешу сообщить, что в моих покоях нет камина, поэтому позвольте предложить вам плед. — В цветах флага вашей страны? — поинтересовался Россия. — Разумеется. — Австро-Венгрия улыбнулся. «Было бы здорово видеть его глаза в этот момент. Может, спросить его о повязках? Нет, невежливо…» Плед действительно оказался в цветах австро-венгерского флага. Россия в этот момент удивлённо приподнял бровь. Австро-Венгрия ехидно улыбнулся, будто бы видел его. — Могу я поинтересоваться, почему в ваших покоях отсутствует камин, из-за чего я вынужден… — Согреваться под пледом в отвратительных цветах моего отвратительного флага? — рассмеялся Австро-Венгрия. — Позвольте возразить, эти цвета весьма красивы. — Благодарю. Мне совершенно не холодно в любое время года, так что я отказался от камина. Лишняя трата денег, понимаете. — Не представляю, как можно без камина в зимний вечер. — Разве? Вы ведь русский. — Этнические стереотипы… — прошипел Россия, потирая лоб с таким выражением лица, будто ему невыносимо больно это слышать. — Ещё скажите, что я явился в ваши покои с ручным медведем и бутылкой водки. — Было бы интересно увидеть ручного медведя. — кивнул Австро-Венгрия. — Разумеется. Итак, зачем вы пригласили меня к себе? — Обсудить мирный договор, разумеется. Российская Империя подавился чаем. — Ох, что не так? Разве вы не этого хотели? — Прошу прощения, Австро-Венгерская Империя. Слишком неожиданно. — Для вас — Австро-Венгрия. — Благодарю. Можете называть меня Россией. — Отлично. Итак, перейдем к условиям…***
— Вы все ещё заняты составлением договора? — двери в покои Австро-Венгрии приоткрылись, и из-за них показался Германская Империя. — Брат. — с упрёком произнес Австро-Венгрия. — Черт, прости, забыл постучать. — Германия отдернул руку от двери. — Хотел спросить, вы ещё долго? Время уже позднее. — Мы с Российской Империей задержимся настолько, насколько потребуется. В мирных договорах нельзя торопиться, тебе ли не знать. — Я вообще против этого договора, а ты меня, как обычно, не слушаешь! — в голосе Германии мелькнуло раздражение. Австро-Венгрия скривился. — Мои проблемы появились именно из-за того, что я слишком много тебя слушал. Я вполне способен самостоятельно управлять своей страной. — Брат, какого черта ты творишь? — в коридоре послышался голос Княжества Лихтенштейн. Германия мгновенно стушевался. — Я опять облажался, да? — По полной. — Лихтенштейн полностью открыл дверь и заглянул в комнату. Российская Империя сидел с безразличным выражением лица, стараясь делать вид, что не присутствует при разговоре. Австро-Венгрия хмыкнул. — Брат, ты ведешь себя слишком агрессивно в последнее время. Не понимаю, почему Лихтенштейн тебе этого ещё не сказал. — Я говорил. — возразил Лихтенштейн. — Да разве ж он меня слушает? Как взбредёт что в его дурную голову, так всё… — Будьте любезны покинуть мои покои. Оба. — Австро-Венгрия встал с кресла. На лице России отразилось беспокойство. — Да с чего бы мне в собственном доме… — Германия! — рявкнул Лихтенштейн. — Имей уважение к своему брату и вспомни, что тебе говорил твой психотерапевт! Ты пытаешься измениться, и мы это ценим, но в последнее время ты как с катушек слетел! — Лихтенштейн, переночуй сегодня у Швейцарии. — холодно отчеканил Австро-Венгрия, даже не глядя на младшего брата. — Хорошо. — А ты… — он повернулся к Германии. — Я уйду в свой дом, и черта с два ты мне будешь указывать. — Я хотел как лучше! Сейчас нельзя заключать мир, тем более с Россией. — Для моей страны это будет выгодно, и мне абсолютно все равно, что ты об этом думаешь. — прошипел Австро-Венгрия. Россия уже хотел было вмешаться, но его опередили. — Отец, дядя, вы — два идиота! — послышался грубый молодой голос из коридора. — Третий Рейх, имей уважение! — послышался более мягкий голос, но все равно похожий на первый. — Веймар, будь любезен помолчать, отец опять ведёт себя как придурок. — Рейх, Веймар, не стоит. — голос Австро-Венгрии смягчился. «Он хороший отец и дядя, в отличие от Великобритании с Францией…» — Ещё как стоит! Дядя сильный правитель и ценный союзник, с ним стоит считаться, а ты… Да у меня слов нет! — рявкнул Рейх, активно жестикулируя. Тут он заметил Россию. — И ладно бы вы ещё спорили за закрытыми дверями, так нет же, позорите семью перед своим врагом! Что он, кстати, тут делает? — Мы собирались заключить мирный договор. — О, я надеюсь, по его условиям панславянское движение исчезнет, а ты, дядя, получишь контрибуцию, иначе зачем это? — хмыкнул Рейх и успокоился. Веймар положил руку на его плечо, но тот грубым движением скинул ее. — Что ты вообще здесь забыл? — более спокойно спросил Германия. Рейх снова хмыкнул. «Почему он разговаривает с отцом в таком тоне?» — Мы просто хотели навестить тебя, а по пути встретили младшего дядю, и он сказал, что вы опять ругаетесь. — мягко ответил вместо него Веймарская Республика. Германия фыркнул. — Лихтенштейн… В любом случае, конфликт улажен, выметайтесь отсюда. Поговорим в гостиной. «А вот Германия такой себе отец…» — Австро-Венгрия… — вздохнул Германия. — Я уже миллион раз говорил это, но прости меня. Я плохо себя контролирую в такие моменты. — Отвратительное оправдание. Твой психотерапевт будет недоволен. — Он будет доволен до тех пор, пока я плачу ему деньги, ты же знаешь. — Справедливо. В любом случае я покину твою резиденцию прямо сейчас. — Не буду тебя останавливать. — голос Германии надломился. — Я снова все испортил. Почему у меня не получается стать лучше? — Пытаешься мной манипулировать? — приподнял бровь Австро-Венгрия. — Не выйдет. — Не пытаюсь. Действительно не понимаю. Что же я творю… Меня теперь ненавидят даже собственные дети… — Германия ушел из коридора, качая головой и потирая виски. Россия тем временем прекратил попытки слиться с мебелью и смотрел на Австро-Венгрию ошарашенным взглядом. Тот тяжело вздохнул и покачал головой. — Буду премного благодарен, если вы забудете об этом инциденте и не будете задавать лишних вопросов. — Разумеется. Российская Империя спешно покинул дом. Австро-Венгрия закрыл за ним дверь и отправился в свои покои за парой важных вещей. Возле двери он обнаружил Германию. — Я такой ублюдок. — без всяких церемоний сказал он. — Снова вмешался в твою жизнь и наговорил всякого. Никак не могу взять себя в руки. — покаялся он. — Рад, что ты сам это понимаешь. Если, конечно, это не твоя очередная манипуляция. — хмыкнул Австро-Венгрия. — Нет, ни в коем случае. Чувствую себя отвратительно. Почему меняться так тяжело? Меня ненавидит мой сын, да и ты тоже. — Я не ненавижу тебя. Я просто ничего к тебе не испытываю. — Могу понять. — Германия взял руку брата в свою и прижал к груди. Австро-Венгрия чувствовал, как лихорадочно билось его сердце. Германия же впервые был рад тому, что его брат носит повязки, ведь так он не видел его слез. Его брат протянул свободную руку к его глазам и стёр слезы, застилающие взгляд. — Если я не вижу чего-то, это ещё не значит, что я не слышу. Напиши письмо своему психотерапевту. Прямо сейчас. А мне действительно лучше уехать. — Я понимаю.***
Уважаемая Республика Чад!
Я снова все испортил, и мой брат пострадал от моего дурного характера. На момент написания этого письма он уже как час покинул мою резиденцию. Я обещал ему написать вам сразу же после его отъезда, но не смог. Чувствую себя разбитым.
Я правильно поступил, дав ему уйти? Может, мне стоило уговорить его остаться? Думаю, да, все правильно, я не могу ограничивать его в его решениях. О, это и послужило причиной нашей ссоры.
Не могу припомнить, посещали ли вы последнее собрание, но все началось ещё тогда. Мой брат решил заключить мир с Россией. Он нравится ему, вы знаете? Разве ему плохо здесь, с нами? Зачем ему кто-то ещё? Но… Сейчас неподходящее время, чтобы заключать мир! Почему он этого не понимает? Я плохо доношу свою точку зрения до окружающих?
Сегодня вечером он и Россия были заняты составлением договора. Было уже поздно, я тревожился за него и заглянул к нему в комнату. Забыл постучать. Идиот.
А после этого… Я вспылил из-за того, что он меня не слушает. Он и не обязан, так что я повел себя прескверно. Кажется, мои дети меня ненавидят. Вот уж не думал, что им придется защищать от меня своего дядю. Да и в воспитании я все испортил. Веймар вырос слишком мягким, вряд ли он продержится на политической арене долго, а Рейх, напротив, слишком жёсткий. Он наверняка развяжет войну, и там настанет его конец.
Я полон тревог. Пытался проанализировать свое состояние, как вы советовали. Кажется, я слишком привык все контролировать и нервничаю из-за того, что мне не дают этого делать. Я же пытаюсь измениться, почему у меня не получается? Я плачу от бессилия. Что мне делать?
Сейчас я немного успокоился и ещё раз обдумал ситуацию. Не могу понять, что я сделал не так, кроме как забыл постучаться и высказал непрошенное мнение. Может, я чего-то не понимаю, но это не подходит под определение «с катушек слетел». Лихтенштейн так выразился. В чем проблема?
С уважением,
Германская Империя.
P. S. Ваш отец, Франция, раздражает.
***
Уважаемый Германская Империя! Вы все облажались. Простите, если письмо покажется вам скомканным, я писала его на эмоциях. Так вот, вы все облажались. И вы, и ваши братья. Вы действительно были неправы в определенной степени, но и ваши братья тоже хороши. Они беспокоятся о вас, это верно. Но… Они либо не умеют это показывать, либо пытаются давить на вас чувством вины. Не знаю, что из этого более вероятно. Вам всем троим нужно к психологу. Приезжайте ко мне, нам нужно это обсудить. С уважением, Республика Чад. P. S. Согласна, отец раздражает.***
— Итак, собрание сегодня веду я, потому что мой дражайший братец исчез в известном только Люксембургу направлении в самый подходящий момент. — язвительно вещал Австро-Венгрия с места Германии. — Для начала спешу объявить, что я и Российская Империя планируем заключить мирный договор. Возражения? — Коллега, когда вы успели? — толкнул Россию в бок Великобритания. — Сразу после прошлого собрания. — не поворачиваясь, ответил Россия. — Отлично, возражений нет. — тем временем продолжал Австро-Венгрия. — Итак, Французская Республика, у меня к вам вопрос. Где ваша дочь, Республика Чад? — Откуда мне знать. — Франция небрежно махнул рукой. — Этих женщин не поймёшь. — Это вас не поймёшь, лично я всегда знаю, где каждый из моих сыновей и дочерей. Итак, следующий вопрос. Кто-нибудь также хочет подписать мирный договор? — Думаю, мы можем это обсудить. — дипломатично отозвался Великобритания. — Предупреждаю, я крайне заинтересован в возвращении Эльзаса и Лотарингии. — Не сомневаюсь. Мы с Люксембургом составили набросок договора, извольте взглянуть. Допишите туда свои правки, мы учтем определенную их часть и предоставим новый договор к следующему собранию. На сегодня все, договоры с правками сбросьте в этот ящик. — Австро-Венгрия махнул полами белого плаща и вышел из зала. Люксембург остался проконтролировать происходящее. — Немыслимо, просто немыслимо. — шептал себе под нос Франция, держа в руках договор. — Он предложил вам такие же условия? — Нет, они слегка… Демократичнее. — растерянно отозвался Россия. — Неудивительно. Кажется, Австро-Венгерская Империя благосклонно к вам относится, несмотря на ваши разногласия на Балканах. — Должен заметить, что Австро-Венгерская Империя ведёт собрания лучше, чем его брат. — Да, мне тоже нравится. Кратко и по делу. К слову, с чего вдруг он заинтересовался моей дочерью? Надеюсь, он не собирается просить у меня ее руки или что-то в этом роде. Страны Антанты синхронно поперхнулись. — Надеюсь, это было простое любопытство. Россия тем временем решил что-нибудь разузнать. — Великое Герцогство Люксембург. — кивнул он. — Российская Империя. Вы уже внесли свои правки в договор? — Да, рад, что в нем отразилась большая часть того, что мы с Австро-Венгрией недавно обсуждали. — Разумеется. Австро-Венгрия прекрасный начальник, позвольте отметить. — Надо полагать. Он отлично ведёт собрания. К слову, где его достопочтенный брат? — Да чтоб я знал. — пожал плечами Люксембург. — Такого раньше не было. Бывший начальник исчез, оставил только коротенькую записку, мол, срочные дела, вернусь, когда вернусь. — Российская империя. — поприветствовал его женский голос. Россия обернулся. — Королевство Югославия. — кивнул он в ответ. — Чем обязан? — Отец просил передать вам письмо с извинениями. Также он был бы очень благодарен, если бы вы изволили посетить его резиденцию на выходных. — девушка протянула ему письмо. Россия благодарно кивнул. — Благодарю. Передайте ему, что я нанесу визит в воскресенье, в два часа пополудни. — Обязательно передам. — Начальник пригласил вас в свой дом? — приподнял бровь Люксембург. — Ничего себе. — Сам удивляюсь. Ваш начальник довольно… Благосклонен ко мне. — повторил слова Франции Россия. Люксембург хмыкнул. — Так и есть. — Вот как. — Россия моргнул. — Чем же это вызвано? — А вот это извольте выяснить сами. — Люксембург ехидно улыбнулся. — А теперь мне нужно отнести ему эту огромную стопку документов. До встречи. — До встречи. — Коллега, вы успели сдружиться ещё и с Великим Герцогством Люксембург? — поправил монокль Великобритания. — Не перестаю удивляться вашему умению налаживать связи.***
— Должны быть, почтальоны сильно вымотались за эти дни. — подумал вслух Россия. — Ездить от резиденции Австро-Венгерской Империи до резиденций других стран несколько раз в сутки звучит ужасно. — Поэтому капитализм ужасен. — отозвался СССР, его младший сын. Его дочь, РСФСР, кивнула. — Ради бога, причем тут вообще капитализм? — возмутился Россия. — В конце концов… Его возмущения прервал звонок в дверь. — Сейчас подойду! — крикнул он. — А вы разберитесь, наконец, с документами. За дверью обнаружилась дочь Австро-Венгрии. — Королевство Югославия, приветствую. — Добрый день. Отец просил передать вам это. Юная девушка протянула ему приглашение. Оно было красиво оформлено в цветах пресловутого флага Австро-Венгрии (Россия ещё долго будет помнить плед). — Также отец велел уточнить, что это ни в коем случае не официальный визит, а просто дружеская встреча. — Разумеется. Я приеду в два часа пополудни, как и обещал. — Отлично. В воскресенье Российская Империя проснулся рано, даже слишком рано. Дорогие часы с маятником показывали шесть часов утра. За окном медленно вставало солнце, а на кухне в кои-то веки не слышались споры его детей. Россия достал из ящика стола приглашение и ещё раз перечитал. «Дружеская встреча!» — хмыкнул он. «Австро-Венгрия сильно изменился после ухода своего брата. Того нет уже две недели, а тем временем Австро-Венгрия уладил большую часть политических вопросов. Поверить не могу, он просто взял и отдал Французской Республике Лотарингию. С чего вдруг?» В размышлениях об этом Российская Империя провёл несколько часов, и вот настало время одеваться. Россия надел свой любимый костюм и удобные ботинки, положил приглашение в карман пиджака и вышел из дома. Пошел дождь. «Отличное начало…» Несмотря на дорожные приключения из-за дождя, Российская Империя приехал вовремя. Раскрыв зонт, он осмотрелся. Резиденция Австро-Венгерской Империи выглядела… Уютно. Не было кричащей роскоши или бесполезных новшеств, по крайней мере, на первый взгляд. Вокруг дома располагался роскошный ухоженный сад. Россия с удивлением отметил множество редких цветов, какие в его стране даже не росли. — Добрый день. Любуетесь? — перед ним стоял Австро-Венгрия, также под зонтом. — Вы слегка задержались, я забеспокоился и решил вас встретить. — пояснил он. — Дорога действительно выдалась трудной из-за дождя, но, думаю, ваш чудесный сад того стоил. — Благодарю. — Австро-Венгрия мягко улыбнулся. — Я обязательно покажу его вам полностью, как только дождь стихнет, а пока, пройдёмте скорее в дом. Дом Австро-Венгрии был невероятно уютным. На полу лежали качественные на вид мягкие ковры, в гостиной был камин, а на креслах лежали… Пледы в цветах флага Австро-Венгрии. — Снова? — усмехнулся Россия. — Вы сказали, что находите эти цвета красивыми. Наслаждайтесь. — коварно улыбнулся Австро-Венгрия. Двое мужчин сели в кресла друг напротив друга, и Австро-Венгрия подвинул к России чашку. Тот не глядя сделал глоток. — Это что, молоко с медом? — в груди России разлилось тепло. — Оно самое. — кивнул Австро-Венгрия. — То что нужно в дождивый день, не так ли? Россия кивнул в ответ, и следующие несколько минут прошли в молчании. Он неторопливо изучал своего визави. Австро-Венгрия был красивым даже с повязками на глазах. Он излучал непоколебимое спокойствие и величие даже сейчас, в домашней обстановке, и Россия невольно проникался огромным уважением к нему; его тонкие руки были покрыты шрамами (к его рукам хотелось прикоснуться — Россия был уверен, что они были холодными). В следующую секунду Российская Империя, к своему ужасу, обнаружил свою руку на руке Австро-Венгрии. Тот вскинул бровь в немом вопросе. — Простите. — неловко выдавил Россия. Руки его визави действительно были холодными. Тот качнул головой и положил свою руку поверх, касаясь старых шрамов России. Тот едва заметно вздрогнул, вспомнив о том, как их получил. — Не беспокойтесь. Ваши руки прекрасны даже со шрамами. — тихо сказал Австро-Венгрия. — То же могу сказать и о вас. — быстрее, чем следовало, ответил Россия. Он едва заметно покраснел. «Я же мужчина, какого черта другой мужчина говорит мне такие вещи? Да ни одна женщина мне такого не говорила!» — паниковал он. Так они просидели ещё несколько минут. — Не желаете сыграть в шахматы?***
«Он хорош в шахматах…» — нехотя признал Российская Империя. Ему удалось обыграть Австро-Венгрию только дважды, когда как тот отметил себе уже четвертую победу. — Кажется, вы обещали показать мне ваш сад. — произнес Россия, дабы скрасить неловкое молчание. Австро-Венгрия улыбнулся с лёгким оттенком самодовольства. — Конечно. Сад был прекрасным. Чудесным. Восхитительным. Россия мог бы подбирать синонимы до бесконечности. — Это потрясающе. — просто сказал он. — Боюсь спросить, сколько вы тратите на содержание вашего сада. — О, сущие пустяки. — отмахнулся Австро-Венгрия. — Даже не думайте об этом. Вот, возьмите. — он сорвал цветок викарии. «На языке цветов это приглашение потанцевать…» Россия убрал цветок в карман пиджака. — Так что, потанцуете со мной? — Обязательно. В следующий раз Австро-Венгрия встретил его с граммофоном в руках. И они танцевали вальс под красивую классическую музыку, не думая ни о какой политике. Это было волшебно. Россия преподнес ему розовую камелию. Она символизировала тоску. В следующем письме с очередным приглашением Россия обнаружил белый мак, означающий утешение. Россия с удивлением заметил, что с нетерпением ждёт писем Австро-Венгрии. Тот уже месяц как уладил все военные конфликты, и сейчас воцарился хрупкий мир. Германской Империи все ещё не было видно. Вероятно, все происходило с его молчаливого попустительства. В ответное письмо Россия вложил белый нарцисс. Внимание, кротость, смирение. Австро-Венгрия с теплом хранил каждый цветок. В этот раз он получил герберу. Тайна, улыбка, флирт, оптимизм… Что бы это значило?.. В тот день они ходили в театр. Российская Империя оценил талантливость актёров, Австро-Венгрия, напротив, впечатленным не выглядел. — Я отведу вас в этот театр ещё раз, если хотите. Хотя актеры, на мой взгляд… — Ради всего святого, я в жизни не видел более талантливых актеров! — Как скажете. — махнул рукой в белой перчатке Австро-Венгрия. В следующий раз они вместе слушали оперу. Австро-Венгрия держал его за руку, вложив в его свободную руку василёк. Деликатность, изящество, простота. Тем временем Российская Империя с не меньшим теплом откладывал к другим цветам дельфиниум. Скромность, непритязательность. — Цислейтания буквально означает «земля до реки Лайты», а Транслейтания — «земля за рекой Лайтой». — сообщил Австро-Венгрия, когда они вместе путешествовали на лодке по этой самой реке. Солнце уже садилось, ветер стал раздражающе холодным, но Россия упорно не хотел возвращаться в свою резиденцию. «Что со мной происходит? Мне слишком нравится проводить с ним время. Мы просто друзья. Друзья?» Вместе с тем Великобритания переступал через себя. — Поверить не могу, что это делаю. — сокрушался он. Его дети радостно улыбнулись. — Хорошо, я ставлю на то, что Россия и Австро-Венгрия разберутся со своими отношениями через… — Великобритания посмотрел на уже существующие ставки. — Допустим, два месяца. — Слишком долго. — возразил Люксембург. Он поставил на месяц. — Россия очень консервативный, ему дай волю, и он будет ухаживать за тем, кто ему нравится, годы. — Франция не выглядел убежденным. — Россия консервативный. А вот Австро-Венгрия нет. — возразил Лихтенштейн. — Ладно, они оба консервативны, но брат в меньшей степени. В последнее время часто тоскую по вам. Понимаю, что у вас дела, но, пожалуйста, приезжайте. В это письмо Россия вложил лаванду. Восхищение и одиночество. «Что же я творю?» «Что же я творю? — думал Австро-Венгрия в это же время. — Я не слишком тороплю события? Мне нужен совет по отношениям. Срочно. А пока я еду к России. Он тоже испытывает ко мне что-то?» Вместо письменного ответа Австро-Венгрия явился уже на следующий день с цветком незабудки в руках. Воспоминания, искренняя, истинная любовь, постоянство, верность. Вероятно, раньше Россия бы забеспокоился, но сейчас он был счастлив. Щемящая тоска в сердце утихала. «Я… Влюблен? В мужчину? Какой ужас, что скажут люди?! Нет, я не могу любить его. Тогда… Почему так больно без него?» Очередной цветок. Распустившаяся акация. Скрытая любовь. «Надеюсь, я не поспешил с выводами. Россия выглядел разочарованным, когда мне пришлось уйти раньше с выставки его любимого художника. Мне нужно купить несколько его картин. Или все…» Месяц спустя Россия собрался с духом и отправил Австро-Венгрии глоксинии — любовь с первого взгляда. «Что я наделал? — испуганно думал он, провожая взглядом почтальона. — Может, я все не так понял? Я вообще уверен в своих чувствах? Да, я уверен. И плевать, что скажут остальные…» Тоска в его сердце окончательно утихла, когда он получил в ответ амброзию — взаимная любовь. Россия выдохнул с облегчением, а затем обнаружил пелену перед глазами. «Это что, слезы?!» В тот день Россия не выдержал и уехал в резиденцию Австро-Венгрии поздним вечером. Тот, к счастью, не спал и был приятно удивлен, увидев Российскую Империю на пороге. — Что-то случилось? — спросил Австро-Венгрия. — Я говорил, что ты можешь приезжать ко мне в любое время, но ты выглядишь… Несобранным. Тебе пришлось спешно покинуть свой дом или?.. — Нет, все в порядке. — выпалил Россия. — Пустишь? Вместо ответа Австро-Венгрия отошёл от двери, сделав приглашающий жест рукой. — Так зачем ты здесь? — спросил он, когда они уселись в гостиной. Его лицо выражало беспокойство. — Ты… Прислал мне амброзию. — выдохнул Российская Империя. — А ты мне — глоксинии. — кивнул он. — Это означает то, что я думаю? — осторожно спросил Австро-Венгрия после недолгой паузы. — Да. — тихим дрожащим голосом ответил Россия. «Вот и все. Сейчас он скажет, что пошутил, и выставит меня из дома. Лучше бы я молчал до конца жизни…» Австро-Венгрия безмолвно взял с комода бумагу и перьевую ручку с чернилами. Он сел обратно в кресло и начал писать. Его руки едва заметно дрожали. Россия сидел ни жив ни мертв напротив него, он отчаянно вцепился побелевшими пальцами в кресло. «Мы оба мужчины! Он точно пишет какой-нибудь ультиматум или объявление войны!» Австро-Венгрия выводил своим идеальным почерком какой-то текст уже семь минут — Россия засекал, все это время он смотрел на часы с маятником, чтобы отвлечься. Наконец, его визави поставил последнюю точку и протянул ему лист бумаги. — Это… Ультиматум? — не скрывая дрожи в голосе, спросил Россия. — Читайте. — в голосе Австро-Венгрии слышалось сочувствие. Россия набрал воздух в лёгкие и начал читать.Россия! Российская Империя!
Не умею высказывать свои чувства вслух, тяжёлое детство, уж простите. Поэтому пишу письмо.
Не знаю, что насчёт вас, но я вкладывал в свой цветок амброзии самый прямой смысл — взаимную любовь. Ты прислал мне цветок, означающий любовь с первого взгляда, верно?
Ты сейчас сидишь напротив и тревожишься. Я догадываюсь, о чем вы думаете. Напрасно. Я не смог бы выставить тебя из дома, даже если бы хотел.
А я не хочу, чтобы ты уходил.
Вы — лучшее, что со мной случилось, солнце и луна моей жизни. Я терпеть не могу театры, но с вами я готов быть там вечность. Никогда не умел говорить красиво, но я был бы готов умереть за тебя в любой момент.
Я любил вас с самого начала войны. Вы так мастерски отстаивали свою позицию на Балканах. Впечатляет. Знаете что? Да забирайте Балканы и делайте что хотите, без вас мне и рай не нужен.
Прошло уже пять минут, думаю, мне пора заканчивать. Готов поспорить, вы сильно побледнели, хоть я этого и не вижу. Вероятно, сейчас я должен был написать красивое отступление, но я так не могу.
Я люблю вас. Всем сердцем.
С любовью и надеждой на лучшее, Австро-Венгрия.
P. S. Луна сегодня красивая, правда? — Настолько, что умереть можно. — хрипло выдавил Россия, откладывая письмо дрожащими руками. Австро-Венгрия улыбнулся и потянулся к повязкам на глазах. — Ч-что вы делаете? Австро-Венгрия не ответил. Через мгновение обе повязки упали с его глаз. Россия с благоговением всматривался в его казавшиеся иссиня-черными в полумраке глаза и в шрамы вокруг них. — Вы прекрасны. — сказал он на выдохе и медленно протянул руку к одному из шрамов. Австро-Венгрия накрыл его руку своей. — Как и ты. — глаза Австро-Венгрии излучали мягкость и тепло, его черты лица смягчились, едва он увидел одинокую слезу на щеке России. Тот даже не замечал этого. Австро-Венгрия потушил свечу, накрыл их с Россией пледом и положил голову тому на плечо. Он моргнул и с удивлением почувствовал влагу на глазах.***
— Полагаю, вас можно поздравить? — Великобритания в очередной раз поправил монокль, увидев Россию и Австро-Венгрию вместе. Те кивнули. — Вот черт, нужно было ставить на три недели! Вы не могли разобраться со своими отношениями буквально на неделю позже? — возмутился Франция. — Вы что, делали ставки на наши отношения? — приподнял бровь Российская Империя. — Не только мы, коллега. Все в этом зале сделали ставку. — Великобритания положил руку ему на плечо. — Люксембург, я разочарован! — крикнули Россия и Австро-Венгрия в один голос. Тот невозмутимо пожал плечами. — Я не смог остановить ставки, поэтому я возглавил их. — Гениально. — не смог возразить Россия. — К слову, выиграл Германская Империя. Все синхронно поперхнулись. — А он здесь откуда? — Он уже вернулся? Когда? — Да неужели? — язвительно развел руками Австро-Венгрия. — Он вернулся сегодня ночью. Заявился ко мне в резиденцию в четыре утра. — поморщился Люксембург. — Выглядит удивительно здоровым, кстати. Он был у своего терапевта. — Я вижу. — Австро-Венгрия огляделся и заметил Республику Чад. Та едва заметно кивнула. — Что за человек… Уехал на несколько месяцев и ни слова не сказал. — Ты рад его видеть? — осторожно спросил Россия. Австро-Венгрия кивнул. — Он все ещё мой брат. Несмотря на все, что он натворил. — Рад слышать. Германия появился неожиданно — для всех, кроме Люксембурга, разумеется, потому что тот не удивлялся уже ничему. Все отреагировали по-разному. Великобритания и Франция смущённо отвернулись, Лихтенштейн едва сдерживал порыв обнять старшего брата, Австро-Венгрия, несмотря на то, что его поза выражала скептицизм, был рад встрече, а Российская Империя слегка нервничал — брат его избранника, все же. — И где ты был? — Австро-Венгрия скрестил руки на груди. — Я был с Республикой Чад. Она, так сказать, привела мою голову в порядок. Я многое осознал. — Германия звучал неловко. — Так вот зачем вы спрашивали про мою дочь! — воскликнул Франция. — Слава Богу, что вы не собираетесь на ней жениться! Австро-Венгрия рассмеялся. — Верно, мой будущий супруг стоит перед вами. — и показал на Российскую Империю. Франция поперхнулся. — Поздравляю. — выдавил он после недолгой паузы. — Вы будете отличными супругами. — Великобритания отреагировал спокойнее. — Значит, вы уже сошлись? — Германия неловко улыбнулся. — Рад за вас. — Уже? Так вы знали? — удивился Россия. — Знал. Австро-Венгрия вернулся с собрания в начале войны подозрительно заинтересованным вами. Правда, мы поговорили с ним об этом только за пару месяцев до моего отъезда. Я поддержу любой его выбор, впрочем. — Благодарю. — Ты изменился. — недоверчиво отметил Австро-Венгрия. Германия кивнул. — Да. Это было тяжело, но я действительно старался. Кстати, что там с войной? — Ваш брат закончил ее несколько месяцев назад. Мы все подписали с ним мирные договоры. — ответил Великобритания. — Спешу сообщить, что ваш брат передал мне Лотарингию. Эльзас остался у вас, но меня пока что устраивает и это. — Пускай. Эта война того не стоила. Вряд ли бы я победил. — кивнул Германия. Франция был удивлен. — Вы действительно изменились. — И, брат, мне нужно тебе кое-что сказать. Я бы хотел сказать это здесь и сейчас, при свидетелях. — Германия огляделся. — Одну секунду. Освободите зал, пожалуйста! — крикнул Франция. Остальные страны вышли с недовольным ворчанием. — Им это знать совсем необязательно. — пояснил он. — Благодарю. Итак, брат. Австро-Венгрия. Я говорил это миллион раз и скажу ещё раз. Я очень перед тобой виноват. — Простите, но за что вы все время извиняетесь? — вмешался Россия. — Наверняка брат уже снимал перед вами свои повязки. Так вот, эти шрамы целиком и полностью моя вина. Я лично нанес ему эти раны много лет назад. Российская Империя замер со сложным выражением лица. — Вы сделали… Что?! — вскрикнул Франция. — Какие шрамы, коллега? — руки Великобритании дрожали. Австро-Венгрия несколько секунд молчал, а затем потянулся к своим повязкам. Все затаили дыхание. Под повязками обнаружилось множество тонких длинных шрамов, нанесенных ножом или ещё чем-то острым, около глаз, все ещё отчётливо видных после стольких лет. Германия отвернулся. Никто не стал его за это осуждать. — Что вы, ради всего святого, пытались сделать? — Догадайтесь. — невесело хмыкнул Германия. — Если бы не мои дети, Австро-Венгрия был бы действительно слеп. — Германия начал ходить к психотерапевту далеко не от того, что понял, что с ним что-то не так. Рейх просто задел его гордость. — пояснил Австро-Венгрия дрожащим голосом. Россия взял его за руку в жесте поддержки. — Что ж… По крайней мере, вы осознали, что делали отвратительные вещи. — сказал Великобритания. — Я так относился к брату большую часть жизни. Он любил меня, а я считал его бесполезным. Я постоянно причинял ему боль и давил на него психологически. Австро-Венгрия долго лечился после того раза. Лихтенштейн написал Республике Чад, вашей, Французская Республика, дочери с просьбой о помощи. Она довольно известна в узких кругах как хороший психотерапевт. Так я начал меняться. Это было тяжело, я часто все портил и срывался, но, думаю, сейчас я справился. — Германия опустил голову, не в силах смотреть кому-то в глаза. Все молча обдумывали услышанное. — Я не поверил ему сначала. Думал, что он снова манипулирует мной. Я до сих пор ему не полностью доверяю. Слишком боюсь обжечься ещё раз.— добавил Австро-Венгрия. — Не могу тебя за это осуждать. Ещё я должен сказать, что мне придется уйти. Такой, как я, не может правильно править целой страной и заботиться о ее жителях. — Я и Австро-Венгрия тоже собирались передать наши посты детям. — сообщил Россия. — Очень жаль. Вы были отличными политиками. — Поддерживаю. Мир уже не будет прежним без вас. — Мой мир в целом не будет прежним после того, что я сегодня услышал. — невесело сказал Великобритания. — Надеюсь, ваше раскаяние искреннее. — Не сомневайтесь. Также хочу добавить, что уже две недели помолвлен с Королевством Италией. — Так вот о ком говорил ваш брат, когда говорил, что ваша возлюбленная — суфражистка. — удивился Россия. — Никогда бы не подумал. — Как я уже говорил, Королевство Италия — умная женщина. Она поможет вам продолжать меняться в лучшую сторону. — Разумеется. Что ж, это все, что я хотел сказать. Теперь мне пора уходить. Прощайте. — Нам тоже пора. — добавил Австро-Венгрия. Он взял Россию под руку. — Прощайте. — Прощайте. — кивнул Великобритания. — Надеюсь, ещё встретимся. — Удачи. — повторил его жест Франция. Три империи удалились из зала, и в него вернулись остальные страны. Великобритания, Франция, Люксембург, Лихтенштейн и Италия со вздохом оглядели толпу молодых стран, определенную часть которых занимали дети первых двух. — Чувствую себя воспитателем в детском саду. С уходом Германии, России и Австро-Венгрии будто ушла целая эпоха.***
— Я прощаю тебя. — внезапно сказал Австро-Венгрия Германии.