Сделаем вид, будто держимся за руки

      Снег медленно спускался с потемневшего неба. Ветер прекратил свое движение одновременно со мной. Только тогда я ощутил, как сильно запыхался, но с таким холодным воздухом отдышаться непросто.       Как я и ожидал, предчувствие принесло меня на окраину города. Впереди виднелся выезд на автомагистраль, сверкающую фарами множества снующих машин. Но еще больше была загружена дорога по правой стороне от меня. Люди возвращались домой с работы, где-то среди них должен был ехать и мой отец. Я сошел с тротуара налево и направился к лестнице, ведущей к берегу реки.       Звуки проносящихся машин заметно утихли, когда я оказался в самом низу. Кругом ни души. Стоя перед присыпанными снегом камнями, которыми был усеян берег, я поймал взглядом тот самый «кадр», на котором не хватало лишь Каё. Я закрыл глаза руками и затаил дыхание. Единственное, что пришло мне тогда на ум, но я в очередной раз поддался этому необъяснимому наитию: я жаждал узнать, куда оно может меня привести. Простояв так с полминуты, я убрал ладони от лица…       Она появилась из ниоткуда. Как и во сне, Каё стояла спиной ко мне и глядела в сторону противоположного берега, ее образ очерчивался в полумраке аурой голубого света. Я больно ущипнул себя за руку, но зримое не изменилось. Со стороны выглядело, будто она чего-то ждала. Неудержимый поток вопросов, созревших в голове, вынудил меня нарушить тишину.       — Хина, — позвал я вполголоса.       В ту же секунду по моим барабанным перепонкам ударил оглушительный звук, походивший на крик безумца. Я прижал ладони к ушам, однако этот чудовищный вопль ни на йоту не стих. Перед глазами застыла кроваво-красная пелена. Похоже, Каё испытывала то же, что и я — схватившись за голову, она осела на корточки и тряслась всем телом. Кое-как я дошагал до нее и протянул руку, чтобы схватить ее за плечо…       Невыносимый звук и красная пелена исчезли так же резко, как и возникли. Каё перестала дрожать и медленно поднялась на ноги, а я в это время ошеломленно смотрел на свою ладонь.       — Кобаяши, — произнесла Каё, и я поднял взгляд. Она стояла лицом ко мне, в ее темно-карих глазах сияла застывшая влага. — Ты…       — Нет, я не умер, — перебил я ее. — Объясни, что происходит. Почему ты здесь…       — Сатору в беде! — завопила вдруг она с широко раскрытыми глазами. — Он заперт внутри машины, ее столкнули в реку! На выезде из города, под мостом!       Каё указала рукой в ту сторону, куда до этого был устремлен ее взгляд, но я продолжал глазеть на нее саму. Все происходившее погрузило меня в глубочайший ступор. Не дожидаясь, когда я приду в себя, Каё загребла немного снега с земли и бросила им мне в лицо.       — Кобаяши, не стой как истукан! — закричала Каё. — Сделай что-нибудь, или Сатору умрет!       Хоть все это и казалось очередным сном, слова о том, что Сатору в опасности, я проигнорировать не мог. Сломя голову я помчался обратно в город. К сожалению, в то время о мобильных телефонах и речи не шло, а у меня не нашлось в карманах мелочи, чтобы воспользоваться таксофоном. Будучи уверенным, что никто из посторонних не станет слушать «одиннадцатилетнего мальчишку с разыгравшейся фантазией», я сразу направился домой.       Без лишних вопросов мама вняла моим словам и позвонила в полицию. А я тем временем сидел на кухне, сомкнув дрожащие руки на стакане с водой, и приходил в себя после очередного забега. Как я и предполагал, отец уже вернулся с работы и принимал ванну.       Закончив телефонный разговор, мама уселась за стол напротив меня.       — Как себя чувствуешь, Кэнья? — мягко спросила она.       — Нормально, — выдохнул я в ответ, избегая ее пристального взгляда.       — Я не стану ничего спрашивать прямо сейчас, — сказала мама. — Вижу, что ты устал и напуган. Иди к себе в комнату, отдохни. Я сообщу, если узнаю что-то про Сатору.       Сколько помню маму, она всегда была очень чутким и понимающим человеком, за что, пожалуй, я уважал и ценил ее больше всего.       — Только позволь сказать еще кое-что, — произнесла она, когда я уже встал из-за стола. — В следующий раз, если тебе срочно понадобится куда-то пойти, пожалуйста сообщай, куда ты уходишь. Я очень испугалась сегодня, когда ты убежал из дома.       Наконец я встретился глазами с матерью. В ее взгляде читалось непривычно сильное волнение вперемешку с укором.       — Хорошо, прости, — ответил я. — Но чем ты так обеспокоена?       — Когда я звонила в участок, со мной говорил Такахаши, друг твоего отца. Он предупредил, что в соседнем городе из психиатрической больницы сбежала какая-то женщина, при этом покалечив нескольких санитаров. И ее до сих пор ищут.       У чуткости мамы была и обратная сторона. Многие события она принимала слишком близко к сердцу.       — Я думаю, эту женщину скоро схватят и вернут обратно, — сказал я с как можно более равнодушным выражением.       — У меня нехорошее предчувствие, — судорожно вздохнув, ответила мама. — Она могла легко добраться до нашего города. Неизвестно, на что эта женщина способна, но она явно опасна.       Поскольку в тот момент я мог думать только о Сатору — даже о странной встрече с Каё успел позабыть — обсуждать с мамой некую сбежавшую из психбольницы женщину у меня не возникало никакого желания.       — Я понял тебя, мама. Постараюсь больше не убегать на улицу без предупреждения. Пойду к себе в комнату.       — Конечно, — с ласковой улыбкой ответила мама. — Рада, что ты прислушиваешься к моим словам, Кэнья.       Я вошел в свою комнату и первым делом подобрал «Короля Лира» с пола. Еще одна причина, по которой я уважал маму — она никогда не входила в мою комнату без разрешения, даже если меня не было дома. Я рухнул на кровать и, включив настольную лампу, раскрыл книгу снова, однако быстро бросил эту затею, так как мое разрастающееся волнение не позволяло думать ни о чем другом.       — Сатору… — протянул я шепотом, уткнувшись лицом в подушку. — Я же… предлагал пойти вместе.       — Совсем дурак?       От испуга я подскочил на кровати так, что несчастная книга опять чуть не оказалась на полу. Каё стояла посреди комнаты и пристально взирала на меня.       — Ч… что? — промямлил я.       — Ты не похож на человека, который разговаривает сам с собой, — сказала Каё. — Но, очевидно, я ошибалась на твой счет.       Я выключил лампу. Как и у берега реки, загадочное голубоватое сияние окружало Каё с головы до ног.       — Как ты здесь…       — Легко. Вспомни, что произошло, когда ты попытался до меня дотронуться.       Я поднял перед собой распахнутую ладонь. Вспомнил, как пальцы прошли через ее плечо… насквозь.       — Ну что? — спросила Каё. — Как считаешь, кто я?       Не дожидаясь ответа, она вдруг ярко вспыхнула и исчезла, а спустя мгновение появилась прямо передо мной. Я попятился назад и уперся в спинку кровати, неспособный справиться с оцепенением. Каё невозмутимо продолжала взирать на меня, скрестив руки на груди, в то время как нижняя часть ее тела терялась где-то внутри кровати.       — Ты… призрак, — выдавил я из себя.       — Хорошо. А это означает… что?       Казалось, еще чуть-чуть и я потеряю сознание. Больших усилий стоило разжать пальцы, мертвой хваткой вцепившиеся в края одеяла.       — Ты умерла, — сказал я уже более твердо.       — Молодец, сам справился, — кивнула Каё.       Она плавно взмыла в воздух и, скрестив ноги, уселась на кровати. Еще чуть-чуть, и мои ступни бы коснулись… пересекли поверхность ее колен, но я успел убрать ноги. Голова начала раскалываться: множество вопросов, противоречий и эмоций сверлили мой мозг, а тут еще и она — смотрит мне прямо в глаза, даже не моргая.       — И… как давно ты умерла? — задал я первый пришедший на ум вопрос.       Каё обернулась на календарь, висевший над письменным столом.       — Две недели назад, — ответила она. — Хотя для меня с того момента прошло уже восемнадцать лет. А для тебя этого и не случалось вовсе.       Этот ответ ввел меня лишь в большее замешательство. Но, едва я собрался сообщить об этом Каё, как она поднесла палец к моим губам.       — Твоя мама идет сюда.       Едва она это произнесла, как в дверь постучали.       — Спрячься, — прошипел я.       — Ты меня стесняешься? — ухмыльнулась Каё.       — Кэнья, — позвала мама. — Ты уснул?       Я промолчал. Каё приподняла мою челку и приблизилась лицом к лицу так сильно, что я моментально залился краской. Ощущение прикосновения ее пальца еще горело на губах.       — Будешь молчать, я закричу, — сказала Каё.       — Я не сплю! — отозвался я.       — У меня новости по поводу Сатору, — раздался ответ.       Каё мгновенно переменилась в лице. Ничего не говоря, она исчезла с яркой вспышкой.       — Входи, — сказал я, включив лампу.       С первого же взгляда на маму мне стало понятно, что ничего обнадеживающего я сейчас не услышу. От вспыхнувшего как спичка волнения я вскочил с кровати.       — Сатору нашли там, где ты и сказал, — начала мама. — Говорят, это настоящее чудо, что он выжил. Но из-за переохлаждения мозг впал в анабиоз, и… вывести его из комы в ближайшее время не представляется возможным.       Хоть я и ожидал услышать нечто подобное, мне стало дурно как никогда. Я присел на край кровати и уставился в пол: мозг отказывался работать, словно защищая меня от нервного срыва. Когда мама подошла ко мне, я даже не почувствовал руки, гладящей мою голову.       — Кэнья, ты герой, — услышал я голос матери как будто издалека. — Я не знаю всех обстоятельств, но ты спас жизнь друга. Постарайся прийти в себя и поспать. Завтра в школу можешь не идти, я позвоню твоему учителю.       Учителю… Как же. Вряд ли он тогда взял бы трубку. Впрочем, о его деяниях я узнал несколько минут спустя, когда мама вышла из комнаты. Еще какое-то время я продолжал находиться как в вакууме, пока наконец не расслышал тихий плач у себя за спиной. Я обернулся и увидел Каё, стоящую лицом к окну.       — Хин…       — Не произноси это имя! — оборвала меня Каё воплем, исполненным негодования. — Или ты забыл, что произошло в прошлый раз?       — Хорошо… Каё. Только прошу тебя, не кричи.       — Меня все равно никто не видит и не слышит, кроме тебя одного! — Каё резко обернулась на меня. Из ее глаз градом сыпались сверкающие слезы.       Вместе с рассудком ко мне вернулась и нервозность, я поднялся с кровати и начал расхаживать по комнате.       — Расскажи мне все, чего я не знаю, — произнес я. — О своей смерти, о Сатору, о маньяке, убивающем детей. И об этом… проклятом имени. Призрак — это, по сути, неупокоенная душа. Поэтому ты здесь, не так ли?       — Я не знаю, для чего я здесь, — ответила Каё, утерев слезы. — Нам еще предстоит это выяснить. Я расскажу обо всем, что мне известно. Но для начала перестань маячить туда-сюда. И не перебивай, пока я не закончу.       Развернув стул, я уселся лицом к Каё, а она расположилась прямо на полу. Ее рассказ длился долго… Час, быть может даже два, я внимательно слушал, стараясь воспринимать все сказанное за правду, хоть и поверить в большинство услышанного было нелегко. Все тело затекло от сидения на жестком стуле. Однако я еще в младших классах выяснил, что в таком положении мой мозг работает лучше всего. А после рассказа Каё это казалось более необходимым, чем во время подготовки к любым экзаменам.       Когда Каё закончила, я долго думал, за что взяться в первую очередь.       — Услышь я подобное в другой ситуации, я бы решил, что мне пудрят мозги. Но твой рассказ слишком уж хорошо объясняет изменения в Сатору и все его поступки. Да и, помимо прочего, напротив меня сидит призрак, а потому я уже не знаю, во что верить.       — Прости, что разрушила твои представления о мире, — с иронией отозвалась Каё.       — Начну с самого главного, чего я не смог понять. Ты подробно рассказала, как Сатору закончил школу, стал мангакой, работал в пиццерии. Как спасал жизни и как его отбросило в прошлое. Ты в точности описала все наши похождения за последний месяц. У меня складывается впечатление…       — Будто я наблюдала за всем со стороны? — договорила Каё за меня. — Так и есть. Я не могла ни заговорить с Сатору, ни каким-либо другим образом дать знать о себе. Уж поверь, я пыталась, но без толку. Мне оставалось только наблюдать, все эти годы.       — Ты сказала, что была связана с ним. Что это означает? Ты вынуждена была всегда находиться с ним рядом? И все ради того, чтобы просто наблюдать?       — Я не была привязана к нему намертво. Со временем я обнаружила, что могу беспрепятственно отдалиться от него на любое расстояние. Я объездила всю Японию на поездах, а однажды даже села на самолет до Тайваня и благополучно добралась дотуда. Но что самое удивительное — я могу мгновенно переместиться в любую точку мира, где побывала ранее. За восемнадцать лет я успела посетить каждый континент. Однажды даже примкнула к экспедиции и доплыла до Антарктиды. Там очень красиво.       Можно ли завидовать призраку умершего? Как бы там ни было, в тот момент меня пробрало именно это чувство, и я с трудом смог его отогнать.       — Но в чем тогда заключается привязанность к Сатору? — спросил я.       — Я моментально оказывалась возле него всякий раз, когда его отбрасывало в прошлое. И когда подобное происходило, я ощущала слабость… Словно это я давала ему силы на перемещения. Поэтому, как я решила, меня и возвращало обратно к нему.       — Значит, твоя роль заключалась не только в наблюдении… — размышлял я вслух. — Перемещения сквозь года как-то отличались от возвращений на несколько минут назад?       — Сложно сказать. Есть одно весомое отличие у больших перемещений, хотя я могу ошибаться. Похоже, это были единственные скачки во времени, которые Сатору контролировал сам.       — Каким образом?       — Могу это объяснить только тем, что Сатору в те моменты остро желал убежать от реальности. Сам представь — Яширо убил его мать, а полиция обвинила Сатору и погналась за ним. Очевидно, он всем сердцем отрицал произошедшее.       — Яширо… Хоть Сатору и спас жизни, он не сумел вывести на чистую воду убийцу. Быть может, для этого мы встретились? Чтобы завершить дело Сатору?       — Возможно. Но как мы это осуществим?       — Ты ведь все видела и рассказала мне. Я дам показания полицейским, и, если дом Яширо обыщут, наверняка найдутся хоть какие-то улики.       Каё не сдержала усмешки.       — И ты думаешь, что тебя станут слушать? Тебя ведь не было на стадионе, и в машине Яширо тоже. А у него, к слову, идеальная репутация. Тем более сейчас, когда он помог Хиназуки Каё покинуть злосчастный дом.       — Это… прозвучало жутко, — не сдержался я. — Имею в виду то, как ты говоришь о себе в третьем лице.       — Говорю как есть, — отозвалась Каё. — Хиназуки, принадлежащая этому миру, живет, ходит в школу, заботится о бабушке. В моем же мире руки Яширо в кожаных перчатках сомкнулись на моем горле… и вот я здесь, перед тобой.       В комнате повисло неловкое молчание. Мой взгляд застыл на ящике, в котором лежал сборник сочинений нашего класса.       — Замолчал… — хмыкнула Каё. — Дай угадаю, разрабатываешь план?       Не угадала. Я вспоминал свое сочинение и думал: «Если сочинения Каё и Сатору оказались едва ли не пророческими, неужто и мое такое же?»       — Меня очень смущает один нюанс, — заговорил я наконец. — Почему Сатору так часто появлялся в тех местах, где должен был произойти несчастный случай?       — Я тоже думала об этом, — ответила Каё. — Что, если сама Смерть посылала ему все эти испытания? Чтобы подготовить к битве, которая происходит сейчас.       — Перестань.       — Тебе кажется это бредом?       — Не знаю. Просто мне не по себе от того, что ты говоришь о Смерти как о некой… разумной сущности. С чего тебе вообще пришло это на ум?       — Однажды Сатору начал писать сюжет для манги, но так его и не закончил. О Смерти, которая по случайности забрала жизнь ребенка. И затем пыталась это предотвратить. Кто знает, быть может он копнул глубже, чем мог себе представить.       — А я думаю, под этим ребенком он тебя и подразумевал, — сказал я, поднявшись со стула. — Пойду почищу зубы. Надо готовиться ко сну.       — Как будто я позволю тебе уснуть, — невозмутимо отозвалась Каё.       — Думать можно и лежа в постели. Я скоро.       Когда я дошел до ванной, из нее выходил отец. Впервые я видел его таким: темные круги, а над ними — глаза, источающие полное изнеможение.       — Привет, Кэнья, — сказал он, изобразив некое подобие улыбки. — Как ты? Слышал, что произошло с твоим другом. Это ужасно.       — Да… — выдохнул я. — Но я не теряю надежды. Когда-нибудь Сатору обязательно выкарабкается.       — Молодец, — отец потрепал меня по волосам. — Человек не может жить без надежды, не забывай об этом.       Недолго помолчав, я спросил, заранее зная ответ:       — Как у тебя на работе? Есть успехи по тому делу?       — Если бы… Весь день я по новой общался со всеми возможными свидетелями, но никто не может подтвердить, что моего подзащитного не было на месте убийства. Как бы я ни старался, это дело мне суждено проиграть.       Я схватил отца за руку.       — А теперь даже его родственники стали сомневаться в его невиновности, — произнес он. — Похоже, у него остался только я.       — Значит, для него еще не все потеряно, — ответил я. — Уверен, ты утрешь нос всем этим обвинителям.       — Твои бы слова да богу в уши, — горько усмехнулся отец. — Знаешь, в твоем возрасте я был тем еще оболтусом, — он опустился на корточки передо мной. — Но ты уже во всем меня превзошел. Обещай, что продолжишь двигаться только вперед. Покажи старику всю свою мощь.       — Боюсь, до тебя мне еще расти и расти, — ответил я. — Но обещаю, что постараюсь побить твои рекорды.       — Я тобой горжусь, — сказал отец, улыбаясь уже по-настоящему. — Ладно, я спать, завтра новое слушание. Ты тоже ложись поскорее.       Видел бы ты меня сейчас, отец. Впрочем, один его рекорд я все же побил и раскрыл то дело. И снова настоящим убийцей оказался Яширо.       Когда я вернулся из ванной, Каё в комнате не было. Пользуясь случаем, я переоделся в пижаму и улегся в постели. Тем временем на улице опять пошел снег. От усталости мои веки сомкнулись сами по себе…       — Ну что, продолжим?       Голос Каё прозвучал так ясно, словно я сам произнес эти слова. Я приподнялся на руках, но не увидел ее.       — Где ты?       — Здесь. Мне необязательно находиться в видимой форме. Мы ведь теперь связаны.       — Вот как, — я опустился обратно на подушку. — И когда именно мы стали связаны?       — С того момента, когда ты коснулся моего плеча.       Я по новой прокрутил в голове нашу встречу на берегу реки.       — Ты ведь тогда кинула снегом мне в лицо. А недавно еще и задрала мои волосы. Как у тебя это получилось, если ты призрак?       — Я могу совершать некоторые простейшие взаимодействия с реальным миром. Это всегда такое, что можно объяснить случайностью или иллюзией. Например, я могу скинуть листок бумаги с письменного стола, и все подумают, что его просто сдуло порывом воздуха. Но взять карандаш и что-то на нем написать — это уже за пределами моих возможностей.       — Интересно. Если я могу видеть и слышать тебя, быть может я могу… дотронуться до тебя.       Яркая вспышка озарила комнату. Я поднялся на кровати — Каё снова сидела напротив меня, скрестив ноги.       — Хочешь это проверить? Мне тоже интересно.       С этими словами Каё протянула мне свои ладони.       — Давай попробуем, — сказала она. — Сделаем вид, будто держимся за руки.       С трудом пересилив смущение, я все-таки протянул руки навстречу. Когда наши ладони сомкнулись, Каё издала еле слышный вздох.       — Ну как? Чувствуешь что-нибудь? — спросила она с некоторым волнением.       Никаких слов не хватит описать, что я ощущал в тот момент. Все тело налилось небывалой силой, но в то же время на душе стало так спокойно… Я сомкнул веки, и перед глазами помчались вереницы прекрасных видов, которые я никогда бы не увидел воочию: водопады, ледники, вулканы, бесконечная морская гладь, цветущие сады и мертвые пустыни, могучие небоскребы и пестрые сказочные деревушки, подземные пещеры с озерами и заснеженные горные вершины. В тот момент весь мир был у меня на ладони.       — Щекотно, — ответил я наконец. — И… очень тепло.       — Да, — улыбнулась Каё так, как не улыбалась ни до, ни после. — Я чувствую тоже самое. За все двадцать девять лет не ощущала ничего подобного.       Новая волна смущения накрыла меня с головой, и я убрал руки. Улыбка Каё мигом улетучилась.       — Что будем делать с Яширо? — спросила она.       — Думаю, пока что рано строить на него планы… — вздохнул я, поджав ноги под себя и обхватив колени. — Мы еще не все обсудили.       — Разве? Я изложила все, что знаю.       — Зато я не рассказал кое-чего. О своих сновидениях. Уверен, ключ к разгадке спрятан именно в них.       И я поведал Каё в деталях о каждом своем сне, начиная с яркой вспышки в ночном небе и заканчивая встречей на берегу реки.       — Что думаешь обо всем этом? — спросил я, закончив рассказ.       — Не знаю, что и сказать, — ответила Каё. — Для меня этого никогда не происходило. Звучит так, словно… ты играл роль Сатору и вместо него пытался предотвратить мою смерть.       — Безумие, — я схватился за голову. — Пусть это происходило для других нас, но почему эти воспоминания появились у меня?       — Это так важно в данный момент? Нам нужно понять, какие действия мы должны предпринять сейчас, в этом мире.       — Потому-то я и думаю об этих воспоминаниях. С помощью них я не дал Сатору убить твою мать, из них же взялась идея с брошенным автобусом. Они же направили меня к берегу реки, где я встретил тебя.       Волнение снова вынудило меня подняться с кровати.       — И я думаю, что это не все, — сказал я. — Какая-то неведомая сила наделила меня этими воспоминаниями. Уверен, в них и заключен ответ.       Сам того не заметив, я вновь замаячил по комнате, но в этот раз Каё не выразила свое раздражение.       — Мы забыли учесть еще одну деталь, — вспомнил вдруг я. — Когда мы только встретились, я назвал тебя Хин…       — Не надо! — вскрикнула Каё.       Я всмотрелся в ее лицо. Как и при первой нашей встрече, она выглядела напуганной до глубины души.       — Что ты чувствовала, когда я назвал тебя этим именем? — спросил я, подойдя к ней вплотную. Каё отвела взгляд.       — Боль, — ответила она. — Такую, что ты даже представить не можешь.       — Разве ты можешь ощущать боль?       — Как выяснилось, да.       — И… в какой форме ты ее чувствуешь?       — Что за вопросы пошли, Кобаяши? — не выдержала Каё. — Не знаю я. Эта боль, она… словно в каждую клеточку тела вонзили иглу. За считанные секунды она туманит рассудок, и ее никак не унять.       — А ты ощущала ее когда-нибудь раньше, до нашей встречи?       — Один раз. Не знаю, совпадение ли, но это был единственный случай, когда Сатору…       Неожиданно Каё осеклась. Наши взгляды встретились       — Снаружи, — выговорила она дрожащими губами. — Я чувствую чье-то присутствие… снаружи дома.       Трепет Каё моментально передался мне. Я подбежал к окну, но не увидел ничего необычного.       — Эта боль возвращается, — тихо сказала Каё. — Я… мне нужно уходить отсюда.       — Постой, — сказал я, хоть мне и самому стало резко неуютно.       За окном продолжал медленно падать снег. В домах напротив свет не горел, все уже спали. Уличные фонари равномерно освещали пустую автодорогу. Тишину ничто не нарушало, пока… с крыши не донеслись несколько едва уловимых скрипов. Если бы мы с Каё говорили в тот момент, я бы их точно не услышал.       — Я больше не могу, — прошептала Каё. — Кэнья…       Громкий удар заставил меня отскочить от окна. Я часто вспоминал это спустя годы, и до сих пор кровь стынет в жилах, когда память рисует одну и ту же картину перед глазами.       В окне появилась женщина. Она свисала вниз головой, благодаря чему ее спутанные волосы не скрывали жутко изуродованное лицо. Сложно было с ходу разглядеть, во что одета женщина — в этих рваных, забрызганных кровью лохмотьях с трудом узнавался больничный халат.       — Кэнья! — прокричала Каё.       Больших усилий стоило, чтобы оторвать взгляд от окна. Каё снова держалась за голову, из ее глаз ручьем текли слезы. Ужас сковал меня настолько, что я не мог ни пошевелиться, ни что-либо сказать.       За окном послышалась возня, и я уставился на женщину, пытаясь отойти от потрясения. Она укусила собственный палец, после чего стала что-то выводить им на стекле. Когда она закончила, я осторожно шагнул вперед, чтобы разглядеть.       Новая волна ужаса накрыла меня с головой. На окне была отчетливо начертана кровью одна короткая фраза.

Выходи.

      — Что за… — только и вырвалось у меня.       — Я ухожу, Кэнья! — крикнула Каё.       — Подожди! Дай мне собраться с мыслями! — завопил я, позабыв об осторожности. Ответа не последовало.       Ничего не оставалось, кроме как бежать за ней. Наскоро одевшись, я выскочил из комнаты и на цыпочках добрался до прихожей. Повезло, что родители не проснулись от моего крика, и я мог уйти незамеченным. Обувшись и прихватив куртку, я вышел на улицу.       В тот же момент мои уши опять атаковал этот чудовищный крик. Снег под ногами принял алый оттенок. Недолго думая, я помчался прочь.       — Каё! — прокричал я. — Каё, ты здесь?       — Да, — жалобно простонала Каё в моей голове. — Что мы будем делать?       — Не знаю, пока что просто бежать! Черт, поверить не могу…       — Кэнья… она преследует нас.       Я обернулся вопреки непомерному страху. Она бежала ровно позади меня. Ветер во все стороны метал ее волосы и рваные полы халата. Общую картину усугублял длинный нож, блестевший в ее руке.       — Плохи дела, — выговорил я. — Похоже, что она не призрак.       — Кэнья, прошу тебя, — слабо отозвалась Каё. — Не позволь ей приблизиться. Я больше не могу… терпеть эту боль.       Увы, бежать вечно я не мог, и из-за сбившегося дыхания мои силы быстро иссякали. Я пожалел, что не потратил лишнюю минуту на шнурки и просто заправил их внутрь кроссовок. С каждой секундой вопль в ушах становился все громче, а видимое окрашивалось во все более кровавые цвета.       Наконец я достиг того пика, при котором печень настолько сильно разбухает от крови, что острая боль не дает бежать дальше. Я уже собрался свернуть к ближайшему дому, чтобы позвать хоть кого-то на помощь, но было уже поздно… Ледяная рука коснулась моей головы, в глазах все смешалось в единое красное полотно и тут же погасло. Пронзительный, исполненный боли крик Каё — последнее, что я успел услышать перед тем, как потерять сознание.