My Jerk

-Нет интереса доказывать чё-то пидору! Чонгук разворачивается и уходит, стараясь не думать о том, что опять пришлось грубить лишь для того, чтобы защитить себя. Он, вообще-то, терпеть это не может. Он ненавидит то, что он – омега, то, что ради него родители должны работать на двух работах, то, что школа – ад, где над детьми лишь издеваются и даже не пытаются понять. Завести друзей оказалось невозможным, потому что зажравшиеся омеги, отсасывающие альфам в каждом углу школы, видят только твои деньги, забывая о личности. Чон снова уходит, показав фак этим тупым сукам, которые стелятся под преподавателей, лишь бы папочке не рассказали о том, что учителя увидели любимого сыночка в спортзале верхом на члене очередного альфы. Ему плевать, что на лице снова появятся синяки буквально через пятнадцать минут, плевать, что опять придётся за тональным кремом прятать последствия необдуманных слов. -Эй, Джерк*! Гук закатывает глаза, продолжая свой путь. Ему нет дела до очередной подстилки, которая решила отпинать его, как футбольный мяч. Он лишь надеется свалить отсюда как можно быстрее, чтобы папа не волновался, что сын снова пришёл домой поздно. -Джерк, куда же ты? Боишься за свою смазливую мордашку? Чонгук заворачивает в очередной коридор, в конце которого нужный ему кабинет. До конца школы осталась пара месяцев, только вот людей здесь не останавливает даже угроза полиции за драку и увечья. Чон слишком привык к тому, что происходит сейчас: его снова силой разворачивают за рукав кофты, зажимают в углу, где мало кто ходит, и улыбаются так мерзко, что зубы выбить хочется. -Повторишь то, что сказал там, или жизнью дорожишь? Чон старался, правда старался промолчать, но это выше его сил, когда другие закрывают глаза на выходки учеников старших классов, пока те продолжают безнаказанно унижать младшеклассников, забирать их деньги и обеды. -Нет интереса доказывать чё-то пидору. Лучше иди нахуй, у тебя не будет другого выбора. Чонгук плюёт в лицо омеги, которого ненавидит всеми фибрами души. Для него Сонги – красная тряпка для быка, потому что невозможно вытерпеть такое отношение к кому-либо, а особенно к себе, когда отец учил, что до такого опускаются лишь кретины. -У тебя был шанс, Джерк. В очередной раз кулак проходится по щеке и разбивает нос. Слишком привычно, чтобы реагировать на подобное. Кровь – обычное дело, которое омега видит чаще, чем свою семью. Боль – привычка, от которой нет смысла избавляться. Точно не сейчас. -Делай то, что хочешь, и проваливай дальше отсасывать этим уёбкам, которые пользуются тобой, как тряпкой, а ты и рад стелиться ради ничтожных бабок. Живот вспыхивает болью, но это тоже не ново для того, кто не прячет своё мнение. Чонгук всю жизнь отличался от тех детей, которые были у него в классах: слишком начитанный, не пытающийся быть таким, как это стадо тупых баранов, отстаивает своё мнение и не молчит, когда дело касается других. Чон улыбается кровавой улыбкой, когда чужие массивные кольца оставляют раны на челюсти. Давать отпор нет смысла ровно так же, как и кричать, звать на помощь. Всем плевать, потому что школа – не место, где тебе помогут. Здесь всем на всех плевать. Кажется, у него рассечена губа, нос разбит, на животе появятся синяки, всё тело болит, но омеге до этого дела нет. Сегодня он легко отделался, раз лежит сейчас на полу и только захлёбывается в крови, а не в воде унитаза в туалете, как было на прошлой неделе. -Чон? Чонгук проклинает каждого, кто знает его. Проклинает и молит о том, чтобы его сейчас оставили в покое, дали спокойно сдохнуть и не вернули туда, где персональный ад с каждым днём становится всё хуже и хуже. Омега разворачивается, морщась от неприятных ощущений в рёбрах, и пытается понять, кто перед ним, но в глазах плывёт, поэтому увидеть незнакомца парню не под силу. Эта задача так и остаётся без решения до того момента, как его поднимают на руки. -Чон, блять, какого хуя ты опять в таком виде? Чонгук по голосу узнаёт того самого немного чокнутого хёна, который привязался к младшему сильнее всех с тех пор, как его привели вообще в компанию. Хосок. Они сдружились с самого начала, поэтому сейчас выглядят как те самые две подружки, которые везде только вдвоём. -Хён, не говори ему, пожалуйста. Альфа не в восторге от того, что Чон упрямо скрывает от своего альфы всё, что происходит в школе. Хотя Хосок очень сомневается, что мужчина ещё не понял всю картину, потому что невозможно не увидеть, как омега морщится каждый раз, когда поднимает руки или снимает с себя одежду. Всё его тело – синяк, который неистово болит. -Чёрт с тобой, но сейчас мы идём к медсестре, а потом к твоему ненаглядному. Он в школе. Чонгука бьёт холодная дрожь, когда он понимает, что Тэхён тут. Альфа приезжает по делам в учебное заведение младшего пару раз в месяц. Каждый раз он находит своего омегу, даже если у того урок вне школы, что иногда случается, и забирает, после никогда не возвращая ученика назад. Чон прекрасно осознаёт, что в этот раз не отмажется, когда видит своего мужчину рядом с кабинетом медсестры. Его взгляд взволнованный, руки нервно что-то сжимают, а когда глаза натыкаются на омегу на руках Хосока, который тихо роняет слёзы от боли, в них мгновенно вспыхивает бешенство. Он зол, потому что какой-то ублюдок посмел тронуть то, что ему принадлежит, прикоснулся к человеку, которого можно только любить и ласкать. Альфа подходит к Чонам, аккуратно перекладывая младшего к себе в руки и нежно целуя в лоб. -Тише, маленький, сейчас будет легче. Ким заходит с омегой в кабинет под ошарашенный взгляд женщины. Молодая бета, которая прекрасно знала, что Чонгук, или же Джерк, и мухи не обидит, а теперь в таком состоянии он лежит у неё в кабинете на кушетке. На рёбрах проступила кровь, она же идёт из носа и льётся изо рта тонкой струёй. Тэхён сжимает челюсти, гладя своего мальчика по голове. Он лично разорвёт на куски того, кто жизни точно не достоин по самому скромному мнению альфы, ведь на его омеге столько синяков, сколько он никогда не видел. Это делает больно на физическом уровне, когда младший шипит и цепляется пальцами за чужую большую ладонь. Медсестра обрабатывает полученные раны, с беспокойством глядя на Джерка.

***

-Детка. Чонгук не слышит, наблюдая в окно пейзажи Сеула. Надоело, если честно. Он каждый день видит одно и то же, эти бетонные джунгли приелись, вытесняя из головы красоту природы, которую парень так нежно любил, когда жил в Пусане. Для него не было ничего лучше, чем часами наблюдать за растениями и животными. -Гук-и, ты слышишь меня? Тэхён говорит негромко, но так, чтобы младший обратил хоть какое-то внимание на своего альфу. Омега не проронил ни слова с тех пор, как они покинули территорию школы. Его глаза медленно наполнялись теми слезами и болью, которые он не выплеснул на обидчиков, что вошло уже в привычку. -Чонгук! Младший дёргается, наконец-то возвращаясь из своих мыслей и переводя мутный взгляд на мужчину. Ему, на самом деле, стыдно за то, что он не услышал Кима, но спокойные поглаживания по бедру говорят громче слов о том, что всё в порядке, и переживать не стоит. Этот жест уже такой привычный, что без него ездить становится подобно пытке. -Прости, задумался. Ты что-то хотел? Голос всё ещё охрипший после молчаливой истерики и поездки, но уже не дрожит, и это радовало. Тэхён переводит на омегу взгляд, в котором смешались беспокойство с бескрайней нежностью, и улыбается. Это то, чего не хватало Чонгуку. Простой искренней улыбки его альфы, который волновался за него всё это время. -Не расскажешь, что произошло? Омега сначала замирает, а после начинает кусать нижнюю губу. Это стало его нервной привычкой, от которой отучиться всё никак не получалось. Обычно Тэхён предотвращал любые попытки покалечить себя долгими нежными поцелуями, но сейчас он за рулём, и такое действие может грозить аварией, поэтому предательская привычка вновь проявляется. -Сонги зажал меня в коридоре и избил. -За что? -За то, что я сказал, что нет интереса доказывать чё-то пидору. -Детка, я, конечно, горжусь тобой и твоим нравом, но материться тебе не к лицу. -Я пытался, честно, но это магловское отродье несло такую чушь, что слушать было страшно. -Прости, что так поздно подоспел. -Эй, ты не виноват, Тэ. Во всём виноват только Сонги. Альфа улыбается словам юноши и сжимает его коленку чуть сильнее. Чонгук так и не узнает о том, что обидчик больше не появится в школе не из-за родителей противного омеги, а из-за Тэхёна, который решит всё по-своему. Чон будет знать только то, что нужен своему мужчине любым: с синяками, без них, злой и спокойный. Главное – живой. И мир подождёт, когда они сцепляют руки в замок, врываясь в вечность. Только их вечность.