Вечерняя выходка

Тёплый летний ветерок пробивался в цзинши через окно, довольно разгуливая по комнате. Мягкий шелест и стрекотание насекомых создавали незабываемую атмосферу, что приятно окутывала изнуренное тело. В тишине комнаты Лань Сичень разбирался с делами Ордена, ведь целого дня оказалось мало. Первый Нефрит сидел за столом, с идеальной осанкой, вырисовывая на бумаге иероглифы. Вот только мысли Ланя были далеко не в работе. *** Они сами не поняли, как пришли к такому исходу. Кажется, это случилось после очередного собрания... Очередной сбор заклинателей проходил на этот раз в Гусу, и Вэй Ин не мог не нарадоваться, ведь это способ развлечься. Он наконец увидеться с Ваньинем и Хуайсаном, что может быть лучше? После воскрешение У Сяня, их отношения изменились, но вскоре братья сошлись снова, хоть эта связь и трещала по швам. Вэй Ин хоть и сменил тело, а разум не изменился, всё тот же весельчак, что снова и снова нарывался на геройство, но теперь уже под прикрытием Второго Нефрита. Но теперь надо бы вести себя достойно этого человека. Итак, собрание в Облачных Глубинах ни чем не отличалось от тех же собраний, что были раньше, но на других землях и других территориях. Всё те же темы и те же лица, что аж скучно. Вэй Ин должен был выносить эти часы скуки, но его терпение не резиновое. К тому же, он заметил, что ни одному ему скучно, а Ваньинь, кажется, научился спать с открытыми глазами, иначе просто сейчас его вид не назовёшь. Пустив смешок, У Сянь начал наблюдать за шиди и реально не прогадал, Цзян Чэн сейчас в самом деле где-то не на собрании. Кто бы мог подумать, что и он уже по горло сыт этими сборами, хотя откуда Вэй Ину знать. Может быть просто устал. Не суть. Но часы собрания казались бесконечны, а усидчивость У Сяня трещала по швам. И, о небо, основная часть сие банкета кончилась, можно было сбежать. Ванцзи уже давно приметил, что Вэй Ин порядком устал на этих скучных докладах, потому лишь кивком дал понять мужу, что он может быть свободен, дальше Лань Чжань сам разберётся с гостями. Засияв, У Сянь поцеловал Ванцзи, не взирая на присутствие других людей, а потом поспешил утянуть А-Чэна и Не-сюна в покои, где он припрятал вино. И это вино стало причиной вечерних выходок... *** Сичень отвлёкся от рисования иероглифов и посмотрел на свечу, что одиноко горела рядом. Сегодняшний день прошёл с кучей людей, кучей переговоров и новыми планами на будущее. Не мало времени уйдёт на преобразования. Вздохнув, Лань Сичень хотел уже было продолжить работу, как заметил, что пламя свечи дрогнуло. На улице промелькнула тень. Первый Нефрит посмотрел на двери, заметив движение. Знакомая фигура тихо показалась на горизонте и двери цзинши медленно раскрылись, впуская сквозняк, а с ним и Цзян Чэна. Немного растрепанный, уставший. Он стоял в проходе, шумно дыша, глаза сверкали интригой, щеки горели от алкоголя, но Ваньинь явно был доволен происходящим. Особенно реакцией Сиченя, который не ожидал столь позднего гостя, тем более в таком виде. Кисть из руки Нефрита плавно упала на стол, делая на бумаге кривую кляксу. Ваньинь сделал шаг в цзинши и закрыл двери. Заметив мутное состояние своего гостя, Сичень лишь улыбнулся. —Лань Хуань, нарушаете правила?.. —низкий голос тихо растекся по помещению, проникая в тело до дрожи. Нотки алкоголя ужасно себя выдавали, и Сичень хотел было сделать замечание про такой соблазн, но ответить ему не дали, уверенно начав сокращать расстояние между собой и Нефритом. Лань Хуань и не был против, хотя слегка удивился такому напору, который можно было прочесть через мутный след алкоголя во взгляде пришедшего. Но лишь увидев Цзян Чэна, Хуань уже не желал говорить о чем-то постороннем серьёзно. Саньду Шэншоу выжидающе посмотрел на Сиченя, а потом медленно начал подходить. И, небо, Сичень заметил, что из прорезей верхнего платья мелькнула бледная кожа. А когда Ваньинь оказался совсем рядом, его догадки подтвердились. Цзян Чэн сам слегка распахнул ткани, присвойнически оседлав Хуаня. Первый Нефрит успел лишь едва уложить это в своей голове, как его взгляд встретился со взглядом Ваньиня. Таким глубоким и томным, что все мысли напрочь покидали голову. —Ты думал, что я позволю тебе провести этот день с бумагами?.. —Цзян Чэн не отводил взгляда с Сиченя, томно шепча слова в губы. Горячее, пьяное дыхание пьянило и Сиченя. Руки Ваньиня уже нагло гуляли по груди Нефрита, цепляя края одежды пальцами. —Не думал... —Сичень хотел поцеловать его, но Цзян Чэн слегка отстранился. Конечно, это действие не ускользнуло от Сиченя и крупицы трезвого разума управляли телом. Первый Нефрит нагло сжал бедра Ваньиня, притянув его ближе, на этот раз наконец-то целуя эти желанные губы. Саньду Шэншоу нетерпеливо выдохнул в поцелуй, не желая отдавать первенство Сиченю. Он довольно порыкивал в губы Нефрита, позволяя кусать свои до мелких ранок, что саднили, едва давая приходить в себя от переизбытка чувств. Обхватив руками шею Лань Сиченя, Цзян Чэн прижался своим телом к телу Сиченя, едва поерзав на коленях любимого. Лёгкий смешок раздался меж поцелуями, Хуань подхватил Ваньиня под бедра и поднял на руках, не разрывая очередного поцелуя, неся свою ношу на кровать. Опрокинув Цзян Чэна на белые простыни, Лань победно навис над ним, заглянув в пьяные глаза. В серебряном омуте глаз напротив плясали черти похоти. Это завораживало, и Сичень не удержался, снова поцеловав тело под ним, сплетая языки в неком танце. Привкус терпкого вина, кажется, начал пьянить самого Хуаня. Цзян Чэн довольно прикрыл глаза, тая от ощущений, что обострялись алкоголем. Не зная, что делать дальше, тот начал шарить руками по спине Хуаня, перебирая чёрные пряди волос, поддевая иногда кончики ленты. Хуань чувствовал, что что-то не так с лентой, что Ваньинь явно разыгрался, потому пришлось разорвать поцелуй, снимая атрибут клана Гусу Лань. Пара не хитрых действий и руки Цзян Чэна были связаны над его головой, что не очень-то обрадовало последнего. И связаны не абы чем, а лентой! —Развяжи... —Как же это прозвучало беспомощно и едва связно. Ваньинь под ним, связанный, выпивший, беспомощный... Нарастающее напряжение в паху быстро давало о себе знать. Сичень лишь улыбнулся, пуская одну руку под одеяния, наконец-то касаясь ладонью кожи бедра. Огладив мягкие ткани, тот не удержался, чтобы не оставить на бледной коже пару алых следов. Следом за мыслью по комнате раздался шлепок... А потом стон. Цзян Чэн прогнулся от удара по бедру, закатив глаза. Он соврет, если скажет, что ему не понравилось, но просить снова о таком дейвии не станет. Его реакция сама всё сказала за себя, так что Сичень сам оставил рядом с первым алым следом руки и второй, вдогонку. И снова усладой был рваный стон. И этого мало, но и много одновременно. Ваньинь быстро пришёл в себя и связанные руки закинул на шею Нефриту, утянув того в новый поцелуй, хватая нижнюю часть Ланя своими ногами. Напряжение в паху не почувствовавать мог лишь мертвый, а такая реакция лишь на пару действий очень льстила Саньду Шэншоу. Черти внутри плясали румбу, кровь закипала, перед глазами плыло. Алкоголь прибавлял чувствительному телу Ваньиня ещё более яркие ощущения, и этот коктейль накрывал его с головой. Сиченя было много, он то целовал его губы, глупо соревнуясь в первенстве, то переходил на шею, терзая укусами и засосами. На утро этот цветник собственничества будет трудно скрывать, но сейчас на это абсолютно похуй. Сичень не останавливался на шее, стягивая громоздкие ткани с тела под собой. Каждый новый участок покрывался порцией поцелуев, от которых Ваньиня вело не по-детски. Несдержанные стоны, ответные поцелуи и просьбы о большем. А ведь Хуань только начал, только освободил тело от тяжёлой и ненужной ткани, а Цзян Чэн уже весь горит. —Хуань... Сичень... Пожалуйста... Первый Нефрит посмотрел на него, проведя пальцем по скуле, ведя руку за голову. Едва наклонившись, Сичень сделал вид, что готов снова поцеловать Ваньиня, но он всего лишь потянул ленточку с его головы, распуская тугую причёску. Тяжёлые чёрные пряди рассыпались по подушкам, голова заныла, даря приятное чувство тягучей ноющей боли. Цзян Чэн прикусил губу, прикрывая глаза. Тем временем Сичень с тумбочки вынудил бутылочку масла, открывая крышку с характерным звуком. Ароматная жидкость потекла меж пальцев, благоухание стало наполнять комнату и разум. Два пальца, поблескивающих от жидкости, Сичень приставил ко входу Ваньиня, огладив. Цзян Чэн машинально вздрогнул, поерзывая от нетерпения. Это забавило, но Хуань не собирался мучать своего любимого, потому быстро принялся за растяжку, начав сразу с двух пальцев, двигая ими на манер ножниц. Ваньинь не ожидал, что Сичень начнёт сразу с двух, но боль дискомфорта наоборот действовала как наркотик, обостряя всё естество. Разум уносился и тонул в похоти так быстро, что Цзян Чэн не заметил, как в нём свободно уже двигались три пальца, а на четвёртом на землю вернула Ваньиня внезапная яркая вспышка ощущений, которые просто было не передать словами. Сичень нашёл ту самую точку. Тело под ним дрогнуло, сжав его пальцы, награждая слух приятным стоном. И теперь Цзян Чэн сам искал то положение, что доставит больше всего удовольствия, смазано ерзая под Ланем, бесстыдно подмахивая бёдрами. И Сичень пожалел лишь о том, что посмотрел на Цзян Чэна именно в этом момент. Такой измученный, горячий, поддатливый... Сичень легко играл на нём, как струны перебирал на гуцине, но его терпение тоже имело границы. Столь грязные и бесстыдные действия Ваньиня сорвали чеку, на штанах и так виднелось мокрое пятно и до неприличия привлекающий взгляд стояк. С хлюпающим звуком, Хуань вынул пальцы. Ваньинь недовольно промычал-простонал, желая снова насадиться, за шею притягивая к себе Сиченя, желая утянуть в поцелуй. Хотелось всего и сразу, но Первый Нефрит не дал себя поцеловать. Руки Цзян Чэна, будучи связанными, привязали к изголовью кровати, что не устроило самого Цзян Чэна. Но возмутиться тот не сумел, потому что Сичень перед ним начал снимать свои одеяния. И это была такая несправедливость, что Сичень играл с ним, а Ваньинь не может даже коснуться своего Ланя, оставаясь наблюдателем. Хотя Сиченю казалось, что от одного взгляда Цзян Чэна он уже сгорит, как солнце в жаркий день. Хотелось бы потянуть момент, помучать Цзян Чэна, но он, кажется, слишком хорошо знал Сиченя, не давая тому промедления. Легко изгибаясь, демонстрируя все участки своего тела, Ваньинь испытывал последние ниточки терпения Сиченя. И это было уже слишком... Полностью отдающийся Цзян Чэн, раскрасневшийся и дрожащий от возбуждения, сжимает и разжимает кулаки над головой, а хриплое дыхание дополняет атмосферу, что наколялась. Взять его сейчас хочется так же сильно, как и дышать, но пока что не время. Поэтому Лань Хуань возвращается на кровать. Наклонившись, он аккуратно убирает прилипшие к лицу волосы в одну сторону, убирая их и с шеи. Целует красное ухо, спускается ниже, оставляя пару алых меток, а следом укусов, добиваясь приглушённого стона. — Хуань... —Глаза закатываются, а сделать вздох едва возможно. Лёгкие опаляет горячий воздух. — Я уже не могу... Рука проходится по телу, начиная с шеи, едва задевая бусинки сосков, стремясь ниже. Добравшись до дырочки Ваньиня, он чуть ждёт, потом начинает медленно вводить два пальца. Опять. Помучить ещё немного сейчас ужасно необходимо. Пальцы легко проходят по растянутому отверстию, скользя внутрь. Кажется, Цзян Чэн захлебнется от волны новых ощущений, что некогда покинули его тело. Пустота ощущается неприятно, Сичень явно издевается, но Ваньинь знает, что последует, поэтому послушно терпит. Ждёт. Его рывком притягивают к себе, приподнимая под поясницей. До сих пор зафиксированы у изголовья кровати руки неприятно потянуло, петли на запястьях натянулись, давя, теперь там останутся сильные следы. Но в данный момент плевать! Цзян Чэн чувствует, как член проходится по промежности, и уже готов умолять взять его, когда Хуань резко входит на всю длину. И Ваньинь кричит, потому что всего слишком много, но Сичень вовремя затыкает его поцелуем, невольно прикусывая нижнюю губу любимого. Цзян Чэн немного сжимается, дабы усилить ощущения, и слышит тихий стон сквозь поцелуй, довольно ухмыльнувшись. За стоном идет рык, и его прижимают спиной к кровати. Нефрит ждет буквально секунду прежде чем начать быстро вколачиваться в податливое тело. Где-то между толчками Сичень особенно точно попадает по простате и Ваньиня трясёт под ним. Не в силах более терпеть, Цзян Чэн кончает первый от особенно глубокого проникновения, сильно сжимаясь внутри. И Сичень отпускает себя следом, притягивает любимого поближе и впивается зубами в шею, кончая следом. Тело под ним снова пробивает мелкая дрожь, стоны похожи на хрипы, кажется, Ваньинь сорвал связки. Хриплое дыхание - единственное, что сейчас было слышно в комнате. В уши словно прилила кровь, а перед глазами едва потемнело. Сичень на несколько секунд потерял связь с миром, а когда разум немного пришёл в себя, первым делом под собой Лань увидел расслабленного и удовлетворенного Ваньиня, что пытался восстановить дыхание, но каждый раз вздымающаяся грудь показывала обратное. Хуань легко поцеловал его в губы, в нос, в щеки, оставляя теперь по его лицу порхающие поцелуи, даря всю ту нежность, что могла не достаться ему вначале. Руки Цзян Чэна Сичень развязывает, покрывая поцелуями запястья, что теперь саднили от тугих узлов. Уставшие, но явно довольные, едва улыбнувшись друг другу, вот так вот, без слов, они просто обнимают друг друга и Сичень накрывает их одеялом, а Ваньинь уже погружается в Царство Морфея, уместив голову на груди Хуаня.