chatterbox.jp
Я не буду рассказывать вам, кто я, но с удовольствием буду получать ваши рассказы о себе и о ваших друзьях. Вы не знаете, в какой школе я учусь, но я знаю всё о вашей школе, потому что интересные, скандальные истории разлетаются очень быстро. Но чтобы не рассекречивать своих инсайдеров и чтобы никто не пострадал (P.S. физически), я не буду прикреплять фотографии. Только имена, а для особо известных — прозвища. Прозвища — идеально. У меня ведь оно тоже есть. И у того, кто читает сейчас мою статью. И даже у самых известных ребят, чьи дома облепляют кварталы и дороги элитной Гинзы. Кстати, о Гинзе. Все видели эту крупную ссору из-за такси? Премиум класс, но не в этом дело. Скоро директору Старшей Школы Ракузан придётся вновь доставать папку с документами и личным делом. Если, конечно, сплетни не врут. Хотя когда она появляется в городе, всегда происходит что-то громкое. То ли дело её брат. Говорят, что Ханамия Макото посещает психиатра, но точных доказательств пока нет. Этот парень умеет скрываться. Напоследок кидаю вам песню для удачного дня! | Portishead — Glory Box | xxx Я знаю, что вы хотите знать всё.
/ / /
— Ханамия-кун. Потрясающе. Ханамия-кун. Собственная фамилия с этим слащаво вежливым суффиксом заставила его сдержать ухмылку и медленно перевести взгляд на часы, находящиеся в кабинете одного из лучших психоаналитиков Токио. — Ханамия-кун, подумай сейчас хорошенько и суммируй все свои ощущения. Он прикрыл глаза. Подушка под его головой спустя час пустых разговорах о наличии в нём хороших качеств уже давно начала казаться тугим мешком, набитым камнями. Стрелка часов медленно коснулась цифры шесть на циферблате, затем последовал щелчок, и он резко поднялся. — Что я вообще могу сказать помимо того, что я подонок? — Ты не подонок, — устало подперев голову, монотонна произнесла женщина-психолог, глядя на спину парня. — Не говори так. — Нет, подонок, — возразил Макото, драматично прислоняясь лбом к стеклянной двери. — И чего меня жалеть? Я просто испорченный мальчик, который заигрался. — Но в этом нет твоей вины, — женщина пожала плечами, стараясь интонацией голоса сделать так, чтобы тот посмотрел на неё и перестал уже биться головой о дверь. Это дорогое стекло. — Юность — очень тяжёлая пора, особенно если взваливать на свои плечи слишком многое. А в Кирисаки Дайчи ты занимаешь позиции и тренера, и капитана, что уже дело не из простых. Ты не смог всё контролировать во время игры в баскетбол, вот и сбился с верного пути. Она поднялась со своего кресла, медленно прошла к столу и лёгким движением руки достала небольшой листочек. Ханамия обернулся, ловя на себе её взгляд. — Держи, — она протянула ему конверт, на котором чёрным по белому была написана его фамилия, и Макото немного озадаченно склонил голову. — На следующем сеансе будем говорить о том, как важно иметь рядом некую опору в лице конкретного человека. — Вы даже автограф оставили... — Это подарок, Ханамия-кун, — кивнула женщина, и, когда парень вновь отвернулся от неё, быстренько записала дополнительный час на его счёт. — Не надо себя так мучить. Это уже в прошлом. — Вы правы, — согласился Макото, машинально ладонью касаясь затылка. — Поверить не могу, что раньше я нарочно причинял людям вред, даже во время баскетбольных матчей. Это был ужасный путь. — Правильно. — Вот взять, например, команду Сейрин, которая в прошлом году победила на Зимнем Кубке, — произнёс он, вновь присаживаясь на кожаный диванчик. — В новом сезоне я бы обязательно сломал ноги каждому из них. Может, ещё пару рук и носов, — Ханамия выдержал паузу, когда психолог негромко кашлянула, отвлекая его от праздных размышлений вслух, и посмотрел на неё. — Таким я был раньше. Но теперь я хочу играть честно, без травм. Даже сейчас моя команда играет на Отборочных на Межшкольные соревнования с какой-то школой, и я им дал чёткую установку, чтобы играли в настоящий, правильный баскетбол. — Ты талантливый и очень умный парень, Ханамия-кун. — Во вторник в это же время? — К сожалению нет, — покачала головой психолог. — Я на некоторое время уеду из Токио. У меня тур по стране с рекламой моей новой книги. — Так долго? — Другим людям тоже требуется моя помощь, — пояснила она, когда Макото грустно опустил взгляд. — Ты не пропадёшь. Главное — не пытаться контролировать всё сразу. — Надеюсь. — Если тебе надо будет поговорить, просто позвони мне, — протянутую ею визитку, Ханамия очень бережно убрал в карман чёрного пиджака. — Спасибо Вам огромное, — он коснулся обеими руками её плеч и сжал чуть сильнее, словно бы собирался обнять, но женщина лишь ободряюще похлопала его по ладони, чтобы прекращал. — Ладно, Ханамия-кун, — она попыталась сделать шаг назад, кивая ему в сторону часов. — Время. Парень виновато отвёл взгляд, слабо улыбнулся. Психолог поправила свой строгий пиджак и отвлеклась на звук звонка своего мобильного. Макото перевёл взгляд на дисплей разрывающегося аппарата и выдохнул: — Вам звонит сын. Однако, женщина телефон брать не торопилась — она не любила разговаривать с членами семьи при клиентах, пусть даже это будет такой замечательный, любезный человек как Ханамия Макото. Мобильный она быстро перевела в режим автоответчика, намереваясь перезвонить любимому сыну, как только Ханамия покинет кабинет. — А это он? — поинтересовался тот, взглядом находя фотографию, стоящую на краю стола. С неё улыбался довольный, симпатичный юноша, держа в руках огромный кубок. — И играет в баскетбол? — Да, он у меня умница, — ответила психолог, осторожно забирая фотографию из рук Макото. — Учится на втором году в Мейсей и собирается поступать в Токийский университет. В этом году он решил записаться в баскетбольный клуб и сегодня как раз играет на Отборочных соревнованиях. — Он выглядит счастливым, — заметил Макото. — Я бы хотел сыграть с его командой когда-нибудь. — Тебе пока ещё лучше воздержаться от игр в баскетбол. Не все твои проблемы проработаны, — женщина медленно накрыла его плечо своей ладонью и вместе с парнем проследовала к двери, вежливо открыв её перед ним. — Счастливо, Ханамия-кун. Напоследок Макото затаил дыхание и, обернувшись, благодарно глянул женщине в глаза, прижимая к груди недавно протянутый ею конверт. — Спасибо Вам большое. За всё. — Пожалуйста, Ханамия-кун, — вежливо кивнула она и, как только дверь за ним закрылась, расслабленно выдохнула. — Какой же придурок. Спокойным шагом дойдя до своего стола, женщина присела на кресло и, припомнив недавний звонок сына, тут же решила перезвонить ему. Набрав номер, она тут же улыбнулась — парень взял сразу. — Ты долго не подходила. — Извини, милый, — виновато произнесла она, невольно прислушиваясь к глухим звукам и невнятным копошениям на фоне. — У тебя странный голос. Сильно вымотался? Пауза показалась достаточно неподходящей в данный момент, и женщина хотела уже было сказать что-то ещё, как последовал весьма резкий ответ. — Моих товарищей по команде уносят на носилках, мам! — воскликнув, парень тут же замолчал, но, видимо, почувствовав укол вины, на следующей фразе уже смягчился. — Чёрт, я такой дурак. Если бы я только держал мяч при себе и не пасовал им... — Не переживай, вздохни глубже, — спокойной произнесла психолог. — Это спорт, и там часто такое случается. Тебе просто надо отвлечься от сегодняшней игры и отдохнуть. Можем сходить в ресторан, если хочешь. — Да хватит уже впаривать мне эту психологическую хрень! — вновь воскликнул юноша, но следом уже послышался не то выдох, не то всхлип. — У капитана кровь из носа льёт без остановки уже десять минут. У двух форвардов выбиты коленные чашечки, а у меня долбанный вывих и весь вечер я проведу в травмпункте, а не в ресторане! — Господи, — психолог схватилась за ткань пиджака, чувствуя непреодолимый приступ негодования. — И куда только судьи смотрят на этих соревнованиях?! Почему вы не сказали им? Она сильнее прижала мобильный к уху, потому что на мгновение показалось, будто прервалась связь. Но следом послышался слабый кашель. — Просто, чёрт... Эта команда показалась такой дружелюбной и приятной в начале, — ответил сын уже в более спокойной манере. — Мы пожали друг другу руки, и один из них сказал, что это будет настоящий, правильный баскетбол. Настоящий. Правильный. Баскетбол. Часы пробили половину седьмого вечера. Ветер совершенно внезапно проник в кабинет, принося вместе с собой крайне неприятные ощущения, а мобильный в руке внезапно стал соизмерим по весу с громоздким камнем. — Я не знаю как, но мы проиграли с разницей в тридцать очков, а судьи даже ничего не заметили, — растеряв остатки какой-то жалкой агрессии и горечи, сказал парень. — Теперь вместо нас на Межшкольных будет играть команда Кирисаки Дайчи. Юноша немного растерялся, когда на фоне послышался яростный хлопок двери. — Мам? Ответа не последовало, и парень, немного зажмурившись от боли, сильнее прижал телефон к уху. — Мам, ты вообще слушаешь? Следом по просторному кабинету психолога разнеслось громкое, очень отчётливое: — Мам! А Ханамия Макото с ехидной ухмылкой поправил чёрный пиджак, как только за его спиной закрылась дверь кабинета, и белый конверт выкинул в ближайшую урну, наконец покинув это злосчастное место./ / /
Гинза — безумно роскошный, блестящий, удивительный район Токио, где вся эта роскошь легко может потонуть в интригах и желаниях сделать игру ещё более интересной. Ханамия Макото один из тех, кому повезло родиться в семье, где пьют дорогое вино так же часто, как и здороваются друг с другом. Они жили в шикарном доме, воспитание в котором придерживалось либерального стиля: если не мешать ребёнку жить, он не станет закомплексованным и не будет сбегать каждый час из дома. Детям с фамилией Ханамия разрешалось делать что угодно, лишь бы хорошо учились, прилично выглядели и не позорили имя семьи: внешне всё должно быть пристойно; делай, что хочешь, только улыбайся смущённо и кивай понимающе. — Здесь нельзя парковаться, Ханамия-сан. Швейцар, полный паренёк с глупым взглядом, откашлялся неловко, когда Макото подло проигнорировал его невнятное замечание и, проходя мимо, поправил ему чёрный галстук-бабочку. Тяжёлая дверь закрылась очень плавно, без какого-либо скрипа, и роскошная прихожая особняка семьи Ханамия встретил его ярким светом хрустальной люстры у самого потолка — первый предвестник того, что приехал кто-то из родственников. Помимо этого, ещё на улице, хлопнув дверью машины, Макото заметил спешно отдаляющееся такси премиум класса, но изначально каких-то выводов делать не собирался. Вплоть до того момента, пока тот перепуганный парнишка-швейцар не раскрыл перед ним дверь. А теперь — люстра и, кажется, аромат парфюма. Вечерок, судя по всему, будет так себе. Повсюду висели картины — у матери всегда была жуткая склонность к живописи. И ладно бы, если она сама убивала миллион дней на создание одного из этих шедевров — так она узнавала информации об аукционах и скупала картины там. В вечер по одной-две, а потом дети просыпаются напротив полотна с полуголой всадницей. Макото к этому хобби относился так же, как к понятию «честность». Это сестра всегда улыбалась при виде новой приобретённой картины, а отец был слишком занят бизнесом в другой стране, чтобы даже заметить. Впоследствии и мама уехала на одну из выставок в Париже, а Макото вылетел с баскетбольного турнира, проиграв Сейрин. Всё шло лучше некуда. Особенно, если учитывать тот факт, что ровно в том же году из Токио слишком бесшумно, слишком неожиданно исчезла и сестра, которая не написала ни единого письма ни ему, ни родителям, ни своим друзьям, которые у неё вообще вряд ли имелись. Единственное, что напоминало о ней — пара фотографий на стенах и статьи в том блоге, в котором говорилось буквально:Светские вечеринки Токио потеряли пятьдесят процентов интриг в лице сестры Ханамии Макото, но остальные пятьдесят процентов остаются на месте. Ведь её брат здесь.
Кстати об интригах! Вы знаете, что в Старшей Школе Кайджо все готовятся к балу и им занимается Кисе Рин, которая, судя по всему, совершенно не грустит из-за исчезновения подруги. Чего нельзя сказать о её младшем брате. Наш потрясающий принц-модель был замечен вчера у дома нашей малышки Изуми в Гинзе. Что бы то ни значило, это всё не просто так. Бедолага не знал, что она уехала, и девчонки клянутся, что он очень расстроился.
В тот день Макото читал статью с улыбкой. Сейчас же в гостиной на стене мерцала пара свечей, тускло освещая предметы мебели. Было всего девять вечера, но Токио не спал. За стенами особняка сверкали фонари и яркие фары дорогих автомобилей. Макото небрежно кинул на столик один из журналов, которые он обычно покупал в ларьке перед главным корпусом Кирисаки Дайчи, и упал в кресло, устало закинув ногу на ногу, довольно смотря в глубь гостиной. — А я не знал, что сегодня день манипулирующих стерв. Ханамия Изуми не смотрела на часы. Ей срочно требовалось выпить. — Просто решила, что пора бы увидеться со своей семьёй и мерзким братом. Макото поднялся с кресла, медленно проходя мимо сестры и краем глаза следя за тем, как та безотрывно смотрит на него. Как будто бы даже ничего не поменялось — у Изуми такой взгляд был всегда. Правда, за год отсутствия кое-что всё-таки существенно изменилось. Чёрные волосы, которые обычно были выпрямлены, спускались лёгкими волнами уже ниже плеч, прикрывая верх бордового платья. Макото невольно задержал взгляд на оголённой спине, пока Изуми ожидала его ответа. — Кстати, о семье, — вслух припомнил он, спокойно зажигая толстую сигару, взятую на днях из кабинета отца. — Вчера звонили родители. — Здорово, — протянула Изуми, отмахиваясь от плотного дыма, когда брат выдохнул в неё. — Ну и как, они уже знают, какими гадкими делами занимается наглый сын в их отсутствие? Макото в долгу не остался, растягивая тонкие губы в привычной ухмылке. — Они подозревают, что их распутная дочь не появится в Токио ещё несколько месяцев. Изуми понимающе кивнула и обернулась в сторону парня, который остановился у огромного окна, убрав обе руки за спину. — Твои сеансы психотерапии никак не помогают? — Да нет, как раз всё в порядке, — пожал тот плечами, припоминая недавнее сообщение Кентаро о лёгкой победе. Макото постучал пальцами по сигаре, стряхивая пепел прямо на дорогой паркет. — Меня уже тошнит от баскетбола с этими безудержно восторженными нытиками. Их только травмами и можно выбить. — Можно подумать, тебе это не нравится. Макото проигнорировал её точное замечание. В этом вся Изуми — единственная, кто видит его насквозь и не верит образу милого пай-мальчика. — Ну а ты почему здесь? — решил поинтересоваться он, беря с одной из полок очки и, затянувшись напоследок, убрал потушенную сигару в ящик перед тем, как взять книгу. — Хочешь, чтобы светская жизнь Токио заиграла новыми красками? — Расслабься, дорогой братец, — мягко ответила ему Изуми, растягивая бордовые от помады губы в лёгкой улыбке. — У меня есть дело. Помнишь Акаши Сейджуро? Макото, услышав имя, очень медленно прикрыл книгу и приспустил очки на нос, внимательно глядя на сестру. — Баскетболиста, который порвал с тобой прямо перед Зимним Кубком? Кажется, Изуми сказанное несильно понравилось. Тонкие пальцы на правой руке почти побелели, когда она сжала подлокотник кресла, но уже через мгновение вернула себе строгий вид, смотря на брата. — Я старалась быть примерной девушкой для него. Очень старалась, — протянула Изуми. — И мне было очень неприятно узнать, что Сейджуро обратил внимание на другую. — То есть ты собираешься... — Именно, — она положила обе руки на подлокотники итальянского кресла и закинула ногу на ногу. Подол платья слегка оголил идеальную белую кожу. Изуми больше не улыбалась. — Когда я закончу, эта дура станет порченным товаром семьи Акаши. Об этом узнает весь Токио и даже Киото, что очень порушит жизнь бедной девочке. Макото как-то насмешливо хмыкнул, заставляя сестру недовольно глянуть на него. — Это, конечно, всё очень интересно, — он перелистнул страницу книги и поднял взгляд. — Но почему бы сразу не наехать на самого Акаши? Глаза Изуми блеснули лёгким возмущением в тусклом свете гостиной, но Макото этого намеренно не заметил. Её тихий вздох смешался со звуками, доносящимися с улицы и шуршанием бумажных страниц. — Тогда все из его окружения сразу поймут, зачем я вернулась. А мне этого не надо, — она плавно поднялась с кресла. — Я должна оставаться чиста. — Понимаю, — кивнул Макото, равнодушным взглядом скользнув по тонкой фигуре сестры, а потом откинулся на мягкую спинку кресла, когда Изуми медленным шагом направилась к нему. — Ну а мне-то что? Она обошла кресло и, чуть склонившись, прошлась острыми ноготками по правому плечу брата. Холодная ладонь коснулась шеи, и Макото расслабленно прикрыл глаза. — Тебе надо сделать так, чтобы Сейджуро провёл в спортивном госпитале как минимум две недели и не мешал мне. Он ведь капитан Старшей Школы Ракузан, ты знаешь, — тонкие пальчики прошлись по ключицам под белой тканью рубашки. — Они играют на соревнованиях. Сделаешь ему больно, — её чёрные волосы легли ему на плечо. — Вывихнешь запястье, — судя по голосу, Изуми улыбалась. — Ты же не любишь Поколение Чудес и будешь первым, от кого их капитан получит по-настоящему. Макото раскрыл глаза и подался вперёд, заставляя сестру убрать руки. — Я не могу. — Это ещё почему? Откинув книгу на диван, он поднялся с кресла и прошёл в глубь гостиной. Изуми в свою очередь заняла его место и терпеливо ждала ответа. Макото чиркнул спичкой и поднёс так и недокуренную сигару к губам. — Поверь, травмировать Акаши — слишком просто, — объяснил он. — Пусть этим займётся кто-нибудь из твоих тупых дружков. Моя репутация должна оставаться чистой. — А травмировать сынишку своего психиатра из какой-то второсортной школы или того парня из Сейрин было заманчиво? — Цена завышена, — произнёс Макото, очень сосредоточенно пытаясь найти что-то в стопке бумаг на стеллаже. — Что-то не чувствуется, — покачала головой Изуми, но брат прервал её, кинув на столик рядом с ней спортивный журнал. — Лучше глянь это. Немного погодя, девушка взяла его в руки и, чуть встряхнув, посмотрела крайне скептично на обложку. — Спасибо, но мне не очень интересно читать о замене спортивного инвентаря. Макото лишь закатил глаза. — Помолчи и открой семнадцатую страницу. Сестра, негромко цыкнув, быстро пролистала до нужного места и на глянцевой странице увидела фотографию задорно улыбающейся темноволосой девушки, держащей в руках баскетбольный мяч. Изуми даже про себя отметила лёгкую нелепость фотографии, но решила пока не давать собственную оценку и просто начала читать вслух: — «Фуюцуки Акира: почему важно никогда не сдаваться?» — она кашлянула, чуть склонив голову, словно бы пытаясь вчитаться внимательнее. — Боже, серьёзно? Она ещё банальнее тему не могла придумать? Макото, усмехнувшись вопросу сестры, забрал из её рук журнал и, когда та неодобрительно хмыкнула в его спину, повёл плечом. — Она глупенькая, восторженная дурочка, а я таких не люблю больше всего. Девочка никогда не сдаётся. Вот, смотри, — он перевернул страницу, монотонно читая: — «Я переехала в Токио из Акиты. Мой отец никогда не опускал руки». И так далее и тому подобное. Всё это неинтересно, — Макото перевёл взгляд на следующую страницу и поправил очки. — Вот, слушай. «Я видела, как сдаются спортсмены, и мне никогда не было так больно. Я же отказываюсь сдаваться и то же самое будет с моей командой. У нас непробиваемый дух и тяга к победе!» Макото фальшиво улыбнулся. — Жалко, что она учится в Сейрин, — заметила Изуми, забирая из его рук журнал. — Не боишься появляться в компании девчонки из такой непримечательной школы? — Как раз наоборот, — парень присел на подлокотник кресла рядом с сестрой. — Отец этой дурочки — спонсор Межшкольных соревнований. Она живёт в Гинзе, и её мать так же любит картины, как и наша. Ты можешь представить, как это будет весело? Влюбить в себя дочку спонсора, а потом сломать её и эти глупые принципы. Изуми встала напротив брата и скрестила руки на груди. — У тебя не выйдет. — Хочешь поспорить? — Я подумаю. Макото индифферентно пожал плечами и, глянув на наручные часы, улыбнулся. — Ладно, время не ждёт, — он прошёл к выходу из гостиной, но задержался на мгновение. — Уничтожение Сейрин — прекрасное начало. — Ах, точно, твоя команда, — протянула довольно Изуми. — Ты бы ещё устраивал драки за пределами баскетбольной площадки. — Зато у тебя такой команды никогда не будет. Теперь уже сестра закатила глаза, и Макото, невинно хлопнув глазами, исчез за раздвижными дверями гостиной, оставив Изуми в гордом одиночестве и направляясь в кабинет отца. Тот по какой-то необъяснимой причине решил его не запирать на ключ и поэтому, не испытывая совершенно никаких угрызений совести, Макото медленно прошёл во внутрь. Потёр сухие ладони друг о друга и спокойным шагом направился к столу, где в ящиках лежала упаковка тех дорогих сигар. Но когда он достал из пачки одну и уже зажёг спичку, услышал чуть приглушённое: — Макото, подойди на секундочку. — Зачем? Изуми появилась в приоткрытых дверях, упираясь правой рукой в острый косяк и внимательно следя за тем, как брат раздражённо тушит сигару и следом направляется к ней. — Я согласна. — Удивительно, — Макото подозрительно прищурил глаза, остановившись так близко, что Изуми невольно позволила себе усмехнуться краешком губ. — И каковы условия? Девушка улыбнулась ему, осторожно касаясь руками ворота его рубашки и поправляя чуть сбившийся галстук. — Если выиграю я, — она потянула за длинный конец, не сводя глаз с лица брата, — то абсолютно всё наследство моё. Макото успешно перехватил её запястье, не давая коснуться своих волос, и чуть потянул на себя. — А если я? Изуми не пыталась вырвать ладонь из крепких рук брата. Она хлопнула длинными ресницами, бордовая помада в полутьме кабинета казалась почти чёрной. — Если выиграешь ты, то получишь то, о чём мечтал с момента нашего рождения, — она мягко накрыла его запястье свободной ладонью. Макото смотрел на неё выжидающе. — Я уеду из Токио и не буду мешать твоей светской жизни. Брат плавно отпустил её и убрал обе руки в карманы брюк. — Почему ты решила, что я соглашусь? — поинтересовался он. — Это всё-таки особняк в лучшем районе Токио и компания отца. Всё-таки у них схожие улыбки. Улыбки, полные чего-то гадкого и мрачного. Изуми сделала для себя этот вывод ещё очень давно, а теперь они как две капли воды — характеры, чёрные волосы, глаза. Близнецы с фамилией Ханамия. Что может быть лучше? Изуми сделала шаг назад. — Потому что я единственная, кто видит все твои пороки, и тебя это бесит. Макото помотал головой, скрестив руки на груди. — Я не согласен. Он прошёл мимо сестры, едва ли не касаясь её своим плечом, но фраза, так отчётливо произнесённая ею, заставила его остановиться. — Я даже не буду поздравлять тебя с днём рождения. Немного погодя, Макото повернулся к сестре и, подойдя к ней, протянул раскрытую ладонь. — По рукам, сестрёнка. Изуми ладонь пожала с коварной улыбкой. — Удачного уничтожения чужой жизни, Мако-чан. — Тебе того же, — ответил брюнет с некими нотками надменности в низком голосе. — Только осторожнее. Акаши запретил тебе приближаться к нему и его друзьям. Изуми перекинула чёрные волнистые волосы на левое плечо. — Акаши ещё не знает, какой бывает женская месть./ / /
chatterbox.jp
Вечер, Токио. Заметьте, я не сказала: «Добрый вечер». Что-то мне подсказывает, что всё здесь только начинается, потому что на моей почте очень много писем только с одной фамилией: Ханамия.
Про остальное пока молчу. Вам всем лучше ложиться спать! xxx Я знаю, что вы хотите знать всё. И кто, как не я, расскажет вам об этом?