-/-
Мы познакомились давно, ещё в университете. Я помню её худенькой девочкой с косичкой, которая никогда не красилась и не интересовалась противоположным полом, просто училась, просто занималась своими увлечениями. Мне казалось, она была особенной и в то же время одинокой, даже от своей актёрской группы она часто держалась в стороне, мало говорила, редко оставалась на совместные посиделки. В тот год состоялся очередной театральный фестиваль, у нас было приглашение, а она выступала с каким-то поздравлением — я не запомнил слов, смысла и посыла, но я запомнил её голос. В силу своей молодости, мне тогда даже не пришло в голову познакомиться с ней. Позднее, когда студенческие годы остались позади, а её связал контракт с нашим театром, мы встретились снова. Я уже несколько лет сотрудничал с российскими актёрами, был погружён в работу, но на встрече сразу вспомнил, кто она, и ощутил чувство, похожее на щемящую тоску, будто все грани мира в этот момент указали мне на неё. Я не сводил взгляда с Этой Женщины весь вечер, весь чёртов вечер мне не хватило сил упустить её из виду, но я снова не смог, не подошёл, не заговорил. И так мы начали работать вместе. Я, не отдавая себе отчёта в том, что делаю, стал следить за её соцсетями, её выступлениями, её хобби, отправлял охапки любимых ею пионов, заказывая их с доставкой через иностранные сайты, оставлял открытки без подписи. Она не знала и, возможно, ей было просто не важно знать, кто скрывается за таинственными букетами. Потом этого показалось мало, мало лично для меня, и я зарегистрировался на сайте, где она писала… представился другим именем, подружился, каким-то чудом расположил к себе. Я наслаждался такой дружбой ещё некоторое время, пока не понял, что не могу так же легко говорить с ней при встречах, что она не поймёт, не поверит, может, даже обидится. И в тот момент, когда моё желание открыться ей, стало выше нерешительности, случилось событие, которое перевернуло мою жизнь. Она вышла замуж. Да, вот так просто, взяла и вышла за другого, а у меня получилось как в том анекдоте, где мужчина так долго смотрел на понравившуюся женщину, что увидел, как она выходит замуж. Горько и смешно. Я до сих пор не могу понять, что именно произошло со мной от этой новости, я просто однажды опомнился в совсем не нужном мне браке с женщиной, которую не любил. Мне пришлось вернуться к нашей виртуальной дружбе, общаться о книгах, работать над текстами и тайком наблюдать в театре, на гастролях, в случайных командировках в Россию. Я не заметил, как она стала для меня всем, как я, сам того не ведая, всё сильнее и глубже пускал её в своё сердце… Время шло, возникала привычка к такому образу жизни, паутина событий затягивала меня, и единственное, что на время выдернуло из этого состояния, оказалось рождение сына. Я ощущал себя безмерно счастливым и, наверное, был таким на самом деле, но точно не мог предположить, чем обернётся всё это в последствие. Сейчас, вспоминая тот период своей жизни, я радуюсь, что выдержал, выдюжил, пережил эту историю, и, что сын остался со мной. Жена ушла, у неё не было цели отсудить ребёнка, но она всё равно судилась, из вредности или мести, и я до сих пор считаю чудом, что суд оказался на моей стороне. Ещё два года я воспитывал сына один (и делаю это до сих пор), работал, достраивал дом в пригороде и ни на мгновение не оставлял память о той, кого так и не смог отпустить. А потом, в один из летних дней, я как сейчас это помню, пришло сообщение от её коллеги, мы разговорились, и оказалось, что ОНА потеряла ребёнка, затем мужа, но не ушла из профессии, только переехала в другой город. Я словно ожил, в тот же день связался с её новым театром и уже к осени заключил контракт, думал, что приеду и признаюсь ей во всём… И я снова опоздал. Она вышла замуж второй раз. Смешно, глупо, иронично, но да… это случилось. Был ли я расстроен, как в первый раз? Был ли разочарован? Я и сам не знал, однако останавливаться не собирался. Я был обеспеченным тридцатилетним мужчиной, с опытом прошлых лет, и мне хватило ума не натворить глупостей снова, хотя, как знать, может то, что я сделал, и было самой большой глупостью. Я написал ей, рассказал всё в подробностях, до мелочей, до самый малых аспектов моей жизни, в которой она была, казалось, с самого начала. В которой она была всегда.-/-
К этому вечеру, куда я, одевшись по заявленному дресс-коду, явился с сильным опозданием, она уже дала мне неутешительный ответ, мы даже встречались на нескольких мероприятиях, но в этот день, клянусь, я понятия не имел, что она тоже придёт. Сердце выламывало рёбра, я старался успокоить его, успокоить себя, выровнять дыхание. — Ну, не буду мешать, — Тео оставил меня и вернулся к своим делам. Он давно знал о моих чувствах, и потому оценил предоставленную мне возможность, как никто другой. Я не ответил, размышляя о ней. Я уже решил, что у меня есть шанс на нормальный разговор, на хотя бы час её времени здесь, за столиком, но когда опомнился, она уже встала, поправила туфельку и пошла к выходу. Я отправился следом. Пока прощался, пока объяснял свой поспешный уход, конечно, задержался и вышел в холл значительно позже неё — стук каблучков Этой Женщины уже звучал на нижних ступеньках лестницы. — Подожди… подожди, пожалуйста! — выбегая на парковку окликнул я. Она стояла у дороги и ловила такси, но машины не останавливались, проезжая мимо. Я мысленно поблагодарил водителей этих машин и подошёл к ней. — Добрый вечер, мадам, — я поймал её взгляд, когда в нём мелькнуло понимание. Не сразу, но она меня узнала, — Я мог бы подвезти. Какой к чёрту «добрый вечер»? В свете информации, которую я рассказал, мог бы сказать просто «Привет». Она на меня не смотрела, но вряд ли думала о моём приветствии то же, что и я. — Это чтобы узнать, где я остановилась? Я снисходительно улыбнулся, не успев обдумать свою реакцию. — Я знаком с агентом и контролирую ситуацию с гастрольной группой. Ты прекрасно знаешь, что мне известен даже твой номер в отеле, — мне отчаянно захотелось оправдаться, и я продолжил нести околесицу, — Я пробыл здесь весь день и ни разу не потревожил тебя, хотя наши номера находятся на одном этаже. Новый взгляд, брошенный в мою сторону был полон удивления. Она вздохнула. — Ладно. На улице холодно, где там твоя машина? Эта моя маленькая победа так вдохновила меня, что, вставляя ключ в замок зажигания, я предложил перейти на русский. Я знал, на французском или английском ей говорить не легко, а мне хотелось, чтобы между нами не было напряжения. — Не думал, что ты придёшь, — надо было как-то начать разговор, потому что молчание становилось неловким. Она сидела, прижимаясь к двери, и смотрела в окно, сложив руки на груди. — Лара меня попросила. Сказала, что не пойдёт без меня, а сама не пришла. — Она в своём репертуаре. Сегодня в Париже Альбер, не стоило рассчитывать на её честность в вопросах встреч. — Наверное, — она пожала плечами и съёжилась, отчего мне захотелось её обнять, но я, конечно, не мог себе этого позволить. Снова наступило молчание, в котором, помимо неловкости, поселился страх, что я всё испорчу. Отель был уже близко, так что я аккуратно заехал на парковку, помог ей выйти из машины и включил сигнализацию. Мы молча шли вместе, звук шагов эхом разлетался по этажам парковки, мои мысли были устремлены к ней, а её… О чём думала она в этот момент? Чего хотела? В лифт мы тоже вошли вместе, я уже настроился на прощание, думал, единственное, что услышу, это короткое «пока», но она вдруг заговорила, и её голос заставил меня вздрогнуть. — Почему ты не сказал мне раньше? — тихо спросила она. Я понял, о чём речь, но какого-то чёрта притворился, что это не так. — Что не сказал? Она раздражённо вздохнула, мне это показалось умилительным, и я даже улыбнулся, чем тут же разозлил её. — Не притворяйся! Если ты действительно Акс, которого я знаю, не надо. Мне хватает этого и в наших переписках. — Как скажешь, — я невольно и как-то неуклюже взмахнул руками, будто собирался коснуться её, но в последний момент передумал, — ты хочешь поговорить об этом? — Я хочу спать, но любопытство сильнее. Так почему? — Потому что я… — мне хотелось сказать «дурак», но я этого не сделал, — боялся, что ты перестанешь со мной разговаривать. — Я бы не перестала, — она посмотрела мне в глаза и тут же отвернулась, отошла к дверям, а когда они распахнулись на нужном этаже, добавила, — возможно, я бы смогла тебя полюбить. Эти слова обрушились на меня, словно ливень в тропиках. Я застыл как вкопанный и опомнился в уже отъезжающем лифте. С силой ткнув кнопку остановки, я раздвинул двери, вылетел в коридор и догнал её — она искала пластиковый ключ в сумочке — схватил за руку и развернул к себе. — Что ты сказала? — Что? — серьёзно спросила она, перенимая мою манеру притворства, но в глубине её глаз мерцал лукавый огонёк, по которому мне стало предельно ясно, что она наслаждается моим состоянием. Коридор был пуст, а Эта Женщина стояла так близко, и мне не хватило сил удержаться перед её обаянием. Я, отбросив все сомнения, схватил её за талию и поцеловал, прижимая к стене у двери её номера. На поцелуй она ответила, даже более чувственно, чем я ожидал… и до меня дошло слишком поздно, что она, наверное, была немного пьяна. Я касался её губ и не мог поверить, что это происходит на самом деле. Её ладони легли мне на грудь, сердце моё замерло в предвкушении ответных объятий, но она оттолкнула, отстранилась, будто вопреки самой себе. — Нельзя… так нельзя, — прошептала она и отвернулась, щёлкнула электронным замком. — Прости, — так же шёпотом извинился я, не зная, нужны ли ей эти мои извинения. Она открыла дверь и осталась стоять ко мне спиной. Молчала долго, потом решилась и отрывисто произнесла. — Если бы ты только сказал мне раньше. Если бы только сказал. Вздохнула и вошла в номер, дверь не закрыла, постояла ещё и заговорила снова. — Давай выпьем? — Ты меня приглашаешь? — не поверил я. — Да, заходи. Наверное, у неё что-то не складывалось с мужем, возможно, она просто была чем-то встревожена, и ей необходимо было с кем-то поговорить, а может, она устала… Мне было всё равно, потому что я мог быть с ней ещё какое-то время, говорить с ней, смотреть на неё. Я принял приглашение и вошёл в номер, по сути, ничем не отличающийся от моего. Моя прекрасная Нимфа достала бутылку вина и бокалы, сама открыла, сама же разлила и уселась на белый мягкий диван, подложив одну ногу под другую. Я взял бокал и сел рядом, достаточно далеко, чтобы память о поцелуе не тревожила меня, хотя отделаться от ощущения её губ на моих губах не получалось. Она стала говорить о текстах, о творчестве, в которым я принимаю непосредственное участие, и я поддержал её, мне и самому хотелось говорить с ней об этом. Наконец-то мечта, общаться с ней так же как и в сети, сбылась. Мы говорили много и долго, с каждым словом понимая, что стена, которую я выстроил своим разоблачением, постепенно рушится. Мы обсуждали, смеялись, шутили и не заметили, как опустела бутылка вина. Возможно, я был даже более пьян, чем она, а может быть, нет, потому что в какой-то момент она снова вспомнила о моих словах. — Почему ты не сказал мне раньше? Почему? — она поставила бокал на столик и откинулась на спинку дивана, прикрывая глаза ладонями. Я с удивлением, пусть и не в ту же секунду, обнаружил, что она плачет. У меня не было уверенности, что её слёзы и слова связаны между собой, но во второй раз за вечер я решился действовать, и обнял её, притянул к себе. Она ткнулась холодным носом мне в шею, поливая слезами воротник рубашки, а мне ничего не оставалось, как ждать… Мужчины часто теряются, когда женщина плачет, растерялся и я… На самом деле, чем я отличался от остальных? — Прости, что я тут... — она успокоилась через некоторое время, подняла голову и посмотрела мне в глаза. Один краткий миг мне казалось, что она сейчас попросит меня уйти, но вместо этого с губ её сорвалось лишь: — Давай никому не скажем об этом. Что именно не скажем, я спросить не успел, потому что она сама… Эта невероятная Женщина поцеловала меня. Я понимал, она замужем, пьяна и совершенно очевидно чем-то сильно расстроена, что ко мне не имеет никакого отношения, но я бы и не простил себя, если бы отказался. Я бы не простил. Это была вспышка эмоций, накал страстей до предела, касающийся самых потаённых уголков души… Она оказалась у меня на коленях, не разрывая поцелуя. Я старался удержать себя от поспешных действий, контролировать хоть малую часть происходящего, но всё контролировала она. Всем и всецело владела. Когда её пальцы стали расстегивать пуговицы моей рубашки, я потерял способность мыслить здраво, сам потянулся к застёжке её узкого платья и уже через мгновение ощутил мягкость кожи её спины, изгиб позвоночника… Она дрожала, но, я был уверен, даже не допускала мысли, чтобы остановиться самой или остановить меня… Платье отлетело к рубашке и пиджаку, кружевной лиф к брюкам… Её тело мерцало в полумраке комнаты, изгибы силуэта заставляли задыхаться от восторга… Она вынула шпильку из причёски, и волосы ворохом осыпались на плечи — тёмные, переходящие в светлые завитки. Клянусь, если в моей жизни и были женщины, то они сильно уступали ей во всём. Для меня она была из тех женщин, которые появляются в жизни мужчины, оставляя глубокий след, и сразу исчезают, чтобы никогда больше по-настоящему не вернуться. Она полностью владела ситуацией и отдавала всю себя так самоотверженно, словно это был последний день в её жизни, словно она сама не желала, чтобы эта ночь заканчивалась. Я шептал ей что-то на французском, сам едва понимая, что несу, она прижималась ко мне всем телом, цеплялась руками, словно я был её спасительной соломинкой в глубине омута, словно я был единственным для неё… И чем громче были её стоны, тем сильнее я чувствовал необходимость в ней, в её удовольствии, в её присутствии… Я хотел её всю без остатка, и она отдавала мне это в полной мере, становясь для меня дыханием, глотком свежего воздуха и последней надеждой одновременно.-/-
На утро я проснулся в своём номере с ужасной головной болью, взглянул на время и, с трудом припоминая, как добрался к себе, пошёл принять душ. Нужно было возвращаться домой, сегодня должна была состояться ещё одна встреча уже в Лионе, и мне пришлось собрать себя по кусочкам, одеться и выйти. Я хотел зайти к ней. Мне казалось, нам нужно было многое обсудить, но у стойки администратора сказали, что она уже сдала ключи. Я, мягко говоря, был удивлён и позвонил Тео, чтобы уточнить наше расписание. Тот предсказуемо трубку не взял. Я не понимал, как реагировать, но чувствовал, что заслужил это. И когда мои мысли окончательно спутались, к стойке администратора вышел менеджер. Он помялся, огляделся, и не увидев никого, кроме меня, спросил: — Месье, вы Александр Пирс? — Да… — всё ещё находясь в плену собственных тревог ответил я. — Тогда, это для вас. Меня попросили сказать, что это от мадам И. Сердце гулко стукнуло в грудь, и я выхватил из его рук лист блокнота, свёрнутый вчетверо. «Акс, я надеюсь», — писала она, — «это ничего между нами не изменит. Ты мой друг, но то, что сделано, уже не переделать. Прошу тебя не упоминать об этом при встрече и в переписках, не думать обо мне и не надеяться ни на что. Я буду благодарна тебе, если мы это просто забудем. Я верю, что ты не предашь моего доверия». Подписи не было, но её почерк врезался в мою память, так что я не мог спутать его ни с чьим другим. Перечитал текст несколько раз и убрал записку во внутренний карман. Я уже сильно опаздывал, но какая-то невидимая сила держала меня на месте, не позволяя сделать ни шагу. Что мне оставалось делать? Заставить её? Увезти силой? Я бы так не смог, слишком сильно люблю её. Слишком. Но как забыть? Как забыть, если она часть меня, часть моей души, которую при всём желании мне не удалось бы оторвать от себя. Я люблю её так страстно и так глубоко, что готов сделать всё, что она попросит. Если ей угодно молчать об этом, если она желает забыть сегодняшнюю ночь, пусть так и будет. Потому что, по сути, я виноват сам. Это я так долго тянул с признанием, что опоздал, и мне теперь разгребать результаты своих ошибок, оставаясь с твёрдым пониманием того, что она никогда со мной не будет, а я для неё всегда буду не тем. Это моя судьба, рок или божественное предназначение — называйте как угодно — всегда оставаться для неё кем-то из круга знакомых. Быть просто другом. Быть не тем.