La fleur toxique de Louisiane

МЭЛВИН Город, запечатанный между берегами могущественной Миссисипи, где воздух будто бы безнадежно пропитан тяжелой влажностью непроходимых джунглей и запахом трав и благовоний, что бесконечно жгут в своих лачугах у реки потомки рабов с черного континента. Упрямо поклоняющиеся своим кровавым богам, словно годы не властны над их верой и жизнью, – традиции текут по их венам жаркой и густой кровью цвета спелой черешни... Перемешиваясь с современными городскими легендами в странный коктейль, где теряется грань между реальностью и сновидениями. Мэлвин Ройял родился в Новом Орлеане во время очередного празднования Марди Гра. Когда женщины и мужчины, дети и старики, приезжие и горожане сливаются в единую беснующуюся пульсирующую толпу, охваченную страстью танца, безумием смеха, апогеем веселья, острым торжеством свободы и бесстыдства, пышностью нарядов и фантасмагорией обнаженных фантазий, на которые только способны люди, опьяненные алкоголем, сладковатым туманом маковых слез и ощущением вседозволенности бытия. В тот теплый шумный день он впервые вдохнул полные легкие отравы, что поселилась в нем раз и навсегда – невидимая метка прокаженного. Этим клеймом был отмечен всякий, кто появился на свет в проклятом и святом городе, куда бы он не отправился позже. Где бы не пытался скрыться от своих корней. Они прорастали в нем, пускали свои ядовитые побеги, расцветали лепестками белого олеандра, медленно убивая любого, кто осмеливался задержаться рядом чуть дольше... ... Очередной день рождения. Ему исполнилось 23 полных года. Мэл сидел на балконе своей квартирки во Французском квартале, что досталась ему от матери, скончавшейся пару лет назад от рака желудка. Он помнил, как она блевала кровью в больничной палате, куда он приходил навестить ее за несколько суток до смерти. Помнил ее ссохшееся тело и полысевшую голову, обтянутую желтоватой точно пергамент кожей. Помнил, с каким отвращением, пересиливая себя, протянул руку, чтобы дотронуться до ее похожих на тонкие веточки пальцев. Помнил, как потом ее скрутило очередным приступом боли. Помнил, как она кричала, а он в ужасе отшатнулся от ее постели, надеясь, что сейчас придет медсестра и поставит матери укол морфия, чтобы хоть как-то смягчить мучения больной, пожираемой заживо хищными метастазами раковых клеток... Мэлвин смыкает веки, пытаясь отогнать отвратительные воспоминания, убеждая себя, что сегодня вовсе не время для траура. Он закручивает в бумагу засушенную и измельченную в зеленоватую пыль марихуану. Неспешно прикуривает косяк от зажигалки, щелкая ногтем о ее металлический бок, и делает долгую затяжку. Смакуя вкус горячего дыма, прежде чем выпустить его невесомым облачком с разомкнутых губ. На улице уже собирается толпа зевак, предвкушающих праздник. Нет, не его день рождения, а шествие в честь Марди Гра. Мэлвин выпрямляет длинные ноги, затянутые в черную ткань узких подранных джинсов, закидывая лодыжки на кованную ограду балкона. На нем нет больше ничего кроме штанов, парочки крестов на голой груди да бесконечного числа браслетов на запястьях, что позвякивают друг о друга, когда он шевелит руками – кости, дерево, перья, кожа, металл и стекло – тесно переплетены друг с другом в ритуальных узорах и комбинациях, призванных то ли защищать своего хозяина от всевозможных бед, то ли напротив –обеспечивать ему сотрудничество с темными силами. Мэлвин предпочитал не распространяться об этом, оставляя за собой право на собственные секреты и тайны. ... Итак, меня зовут Мэлвин Ройял. Мне двадцать три. Я живу в Новом Орлеане. Штат Луизиана. Соединенные, мать их, Штаты Америки. И вот уже четыре часа я смотрю сверху вниз, перевесившись через перила, как мимо моего дома вдоль Бурбон-стрит проезжают разукрашенные платформы, набитые гогочущими и разряженными в невообразимые одеяния людьми, что рассыпают вокруг рис, монеты и прочие безделушки, а зрители не устают скандировать фирменную фразу – "Hey Mister, throw me some beads!", и подставлять руки, чтобы поймать очередные блестящие пластмассовые бусы, что сейчас кажутся им величайшей драгоценностью, и которые будут лежать завтра, порванные и потрепанные, вдоль бордюров, безжалостно сметаемые дворниками – теми самыми молчаливыми могильщиками всех без исключения городских праздников. Мне двадцать три. И я уже четыре часа игнорирую телефонные звонки и сообщения, что приходят на мой мобильный, в соцсети и прочие мессенджеры. Никого не хочу видеть. Никого не хочу слышать. Мне скучно. Ужасно, удушающе скучно. Я знаю в этом городе почти всех грязных шлюх, прячущихся в злачных борделях глухих окраин. Любого транса, выходящего из гей-бара в три утра, на сломанных каблуках и в растрепанном парике. Каждого чертова наркомана, который воображает из себя непризнанного гения, художника, музыканта, тратя последние деньги отнюдь не на краски и холсты, а время – на репетиции, нет... все, что им нужно – умещается на кончике ножа. Я устал от однообразия лиц, надоевших хуже заезженной пластинки. Поэтому отчаянно хочу прокатить друзей с выпивкой за мой счет сегодня. В конце концов, только мне решать, как провести этот день. Но никаких особенных мыслей на ум, расслабленный и умиротворенный каннабисом, не приходит. Так что я просто натягиваю на обнаженный торс что-то похожее на одежду, если можно так назвать нечто состоящее из сплошной черной сетки. Зашнуровываю ботинки на тяжелой подошве. Провожу ладонью по разметавшимся в беспорядке светлым кудрям, подумав, что и так сойдет. А потом... потом небрежно подвожу глаза черным карандашом, скалясь собственному отражению в зеркале. Хэппи факин бездэй, Мэл! И оно отвечает мне нагловатой ухмылкой, играя пирсингом в языке. Я выхожу в мир. Сливаясь с толпой таких же фриков, как и я сам. Сегодня они – это я. Какое по сути трагическое совпадение. Что только в собственный день рождения я становлюсь частью чего-то большего. А люди перестают смотреть на меня с интересом или неодобрением... Иду мимо домов, где мне знаком каждый закоулок, каждый тупик, каждая ямка на дороге. Сумерки мягко опускаются на город, и вот уже одна за другой зажигаются неоновые вывески реклам, баров, ресторанов, кафе, мотелей и дешевых забегаловок. Их разноцветный свет скользит пятнами розового, синеного, зеленого и лимонного по моей бледной коже. И мне чудится, что я сам состою из сплошного бумажного конфетти, которым усыпан асфальт. Пробегающие рядом девушки-мулатки со смехом надевают мне на шею три пары бус. Длинные яркие нити колыхаются на ветру и бьются о мои выступающие ребра и ключицы. Я шлю им воздушные поцелуи через левое плечо, представляя, как бы славно смотрелись две аппетитные красотки на видео с особенным сюжетом, для избранных... И, провалившийся в собственные миражи, абсолютно не замечаю, как успеваю врезаться в какого-то типа, неподвижно стоящего на моем пути. Он выглядит почти что-то карикатурно на фоне творящегося вокруг театра абсурда: в этом своем брендовом костюме, с уложенными волосами и невозмутимым взглядом, взирающим на праздник так, как обычно смотрят люди, случайно оказавшиеся в дурдоме, на его обитателей. - Мсье, - я вспоминаю о правилах этикета, предпринимая попытку извиниться, но вместо этого говорю почему-то совершенно другие слова. - Как насчет того, чтобы отметить мой день рождения? Он с удивлением поворачивает голову и мы встречаемся с ним глазами. Раунд первый. Меряемся выдержкой с минуту, а после я прикрываю густо намалеванные веки, намеренно уступая. Данный человек и я – мы из разных вселенных. Я понимаю это мгновенно, кристально четко и однозначно. Но иногда по воле судьбы даже параллельные прямые ненадолго пересекаются. Может быть, сейчас именно тот самый случай? Растягиваю губы в улыбке, томно наматывая на указательный палец алый пластик бус. Так что же ты мне ответишь, Мистер Совершенство, спустившийся на грешную луизианскую землю прямиком из небоскреба с Пятой авеню?.. ТЕОДОР Только этим утром большой белый Боинг приземлился в аэропорту Луиса Армстронга в городе Новый Орлеан. Он привёз около 180 пассажиров, каждый из которых имел собственное дело в городе, пропитанном темной магией вуду, запахом супа гамбо и прекрасными звуками джаза. Я терпеть не могу длительные перелеты, но организм требовал смены обстановки, и при чем очень срочно. Что коренной англичанин из Лондона забыл в Луизиане? Я сам не знаю ответа на этот вопрос. Возможно, все дело в недавнем разводе со своей женой. Уж так повелось у аристократов, что почти все браки были по расчету. Вот и мои родители не учли тот факт, что с Кэссиди нас связывали только английские корни, любовь к деньгам и родители, желающие продолжить аристократический род. Мы пробыли в браке… чуть больше полтора года, да. А затем она застукала меня с милым юношей, который так самозабвенно мне отсасывал в нашей же комнате. Ну, а потом понеслось: скандал, слезы, разбитая ваза династии Хрен-Его-Знает-Какой, громкий развод. И вот уже сейчас я в Новом Орлеане с выключенным телефоном и желанием не слышать упреков своей семьи хотя бы пару дней. Голова немного болела после перелета, поэтому пришлось закинуться сразу двумя таблетками обезболивающего. Прямо на паспортном контроле, перед тем как высокая афроамериканка проверила мои документы и пожелала хорошего дня. Пустая бутылка из-под воды оказалась в мусорном контейнере, а я наконец-то покинул большое здание аэропорта, сразу же находя машину такси. Только уже в гостинице на стойке регистрации меня просветили о том, что сегодня в городе проходит всемирно известный карнавал. Я видел такие по телевизору, в кино. Но сам никогда не был частью подобного шествия. Не это ли идеальный способ забыться? Даже без маски на лице меня вряд ли тут кто-то узнает. Поэтому, можно просто расслабиться, делать то, что диктуют животные инстинкты, а не родители. Чемодан с вещами остался лежать раскрытым на полу большого гостиничного номера, который я покинул пряча кошелек во внутренний карман пиджака. Карнавал проходит как раз по той улице, где я остановился, девушка на стойке регистрации очень хвасталась данным фактом, поэтому я и запомнил. И как только я оказался возле вращающейся двери, то меня поглотили громкие звуки человеческого смеха, пения и громкой музыки. Пришлось отойти в сторону, чтобы не оказаться затоптанным, но и в этом случае меня постигла неудача – столкновение с одним из участников карнавала. - Прошу прощения… - взгляд скользил по алым бусам, обнаженной груди под сеткой майки, по раскрасневшемуся лицу. Мы с ним инопланетяне друг для друга, а затем громом среди ясного неба звучит приглашение. Как я должен реагировать? Мозг мгновенно же дает команду соглашаться. Точнее, это делает сердце, которое жаждет приключений. Или это задница…не важно. - Что у вас тут пьют? - улыбка появилась на тонких губах. - И да, с Днем Рождения! МЭЛВИН Голос. Низкий тембр. Бархатисто звучащие ноты. И это аккуратное произношение, так не похожее на то, как говорят в моем родном городе, где можно услышать смесь из диалектов, помноженную на речь французской диаспоры, к которой принадлежу я сам, потомков бывших рабов с плантаций сахарного тростника и приезжих со всех концов пресвятой Америки. Тихо усмехаюсь, наклоняя голову и изучая нового знакомого из-под ресниц, ненавязчиво отмечая деталь за деталью. - Значит, Вы не из наших краев, мсье? - взгляд моих светлых серых, словно утренний туман над рекой, глаз лениво скользит по фигуре мужчины напротив. - Ах, да, спасибо, - бросаю как бы невзначай, а затем подхватываю элегантного господина туриста под руку и веду вдоль тротуара, ловко уворачиваясь от веселящейся и гудящей точно пчелиный улей толпы... - Приехали поглазеть на карнавал? - я больше не смотрю в твою сторону, только под пальцами левой руки ощущаю гладкую ткань пиджака, удивляясь, как тебе не жарко в этом камуфляже офисного клерка. Хотя, если судить по ткани и фасону, то ты, мой уважаемый визави, явно принадлежишь вовсе не к среднему классу. Такие вещи могут позволить себе топ-менеджеры крупных компаний, богатые наследнички глав корпораций или..., например, альфонсы, зарабатывающие на страсти пожилых эксцентричных дамочек к удовольствию и эстетике мужского тела. Пока я размышляю, к какой же категории причислить тебя, ночь медленно, но верно вступает в свои права, окутывая Новый Орлеан чернильной дымкой, пронизанной светом уличных фонарей. От тебя пахнет смесью дорогого одеколона, крема для бритья и шампуня. Прохладный запах с терпкими нотами кедра, горчинкой сицилийских апельсинов и свежестью океанского бриза. Достаточно, чтобы потерять голову. Если бы я это умел. Твой запах. Такой непохожий на мой собственный. Экзотический букет из гвоздики, кардамона, мускатного ореха, красного перца, ванили, корицы, ладана и фимиама. Я звучу ароматом индийских специй, храмовыми благовониями и дымом ритуального гаитянского костра. По душе ли тебе столь сложные сочетания, дорогой?.. - И кстати да... Обычно такие, как Вы, - делаю акцент на обращении, наблюдая за твоей реакцией, - пьют у нас Сазерак. Можем попробовать. Для начала. А если Вы мне понравитесь, то я предложу Вам кое-что более интересное, мсье, - я хожу по тонкой грани. Сознательно. Мне нравится играть в кошки-мышки. Особенно когда не ясно, кто хищник, а кто же жертва. Моя. Любимая. Игра. ТЕОДОР Инопланетянин увлекает меня куда-то сквозь толпу, что обтекает нас, как река. Кажется, он знает куда идти, он тут свой. Я же выделяюсь на фоне всего яркого и экстравагантного. Настоящая новоорлеанская ночь, полная тайн, магии и необычных людей. - Предпочитаю джин, - решил озвучить свои вкусовые предпочтения. Спасибо Британии за красивых мужиков и джин. И да, я лишь самую малость самовлюблён. - Обожаю его аромат, а если добавить каплю хорошего тоника и дольку лимона, то вообще сказка. Мы двигаемся сквозь толпу, что несётся по улице. Этот разноцветный поток ни на секунду не затихает, превращая все вокруг в ярмарочный калейдоскоп красок. - Меня в Ваши края занесли ветры Великой Британии. Решил поменять чопорный английский чай на что-то покрепче, сдобренное капелькой луизианского джаза. Правда, не учёл, что попаду на праздник. Прямо, как все в моей жизни. Вроде бы планируешь-планируешь, а потом случается какой-то карнавал. Парень рядом даже пахнет не так, как молодые люди Англии. Эта смесь распутства, веселья, дьявольского куража – она заводит. Заставляет следовать за юношей дальше и дальше. Подавляя страх и инстинкт самосохранения. - Как тебя зовут? - я забыл, что даже не спросил этого сразу. МЭЛВИН -Джин? - удивленно вскидываю брови. - Как... как консервативно, - стараюсь подобрать выражение, чтобы не звучало слишком обидно, меня изрядно веселит твоя правильность, но пока я не хочу демонстрировать свой настрой настолько явно, чтобы ты догадался. Еще не время. Пока не время. - Знаете, мсье из Великой Британии, Вам определенно пора добавить в свою жизнь капельку безумия... Не хотите ли для начала ослабить Вашу удавку на шее? Пардон, я имею в виду, конечно же, галстук... В уме я прикидываю, куда лучше тебя отвести. Можно действительно просто посидеть в уютном местечке где-нибудь в более тихом переулке, свернув, наконец, с шумной улицы, где правит бал Марди-гра, вглубь городского нутра. А можно пригласить тебя в одно из заведений, что держат цветные, и обчистить твои карманы забавы ради. Мне не нужны деньги. Мне нужны впечатления. Кажется, это у нас взаимно. - Мэлвин, - отвечаю я, поведя плечами и расслабляя мышцы. - Для друзей просто Мэл. Можешь сегодня сыграть роль одного из них... - решаю, что самое время и мне перейти на ты. Я отпускаю твою руку, мои браслеты мелодично отзываются в тон музыки, льющейся из какого-то бара, мимо которого мы проходим в эту минуту. Я увожу тебя все дальше вниз по Бурбон-стрит, поворачивая в сторону Конти... Мне нравится осознавать, что сейчас ты находишься целиком и полностью в моей власти. Это приятное бодрящее чувство безнаказанности и обладания. Пробуждающее спящий до этого голод. Мне хочется смеяться, то ли от еще не до конца выветрившейся из головы марихуаны, то ли просто так, безо всякой причины. Мне двадцать три. Сегодня у меня День Рождения. И я могу делать все, что пожелаю. - А тебя... как зовут тебя? - я резко разворачиваюсь, упираясь ладонями в твои плечи. Ты немного выше. Поэтому я вскидываю подбородок, чтобы поймать твой взгляд. Пытаясь разглядеть цвет глаз в клубящейся вокруг темноте. ТЕОДОР Кажется, ты станешь моим персональным безумием. По крайней мере мне так хотелось. Ты абсолютно внеземной. В мелькающих лучах карнавала даже твоя кожа кажется необычного цвета, а расширенные зрачки лишь подтверждают догадку. - Теодор, - я протягиваю ладонь. - Тео. Для тебя просто Тео. Легкое рукопожатие, и я чувствую жар во всем теле, а ведь алкоголь даже не появился рядом. Видимо, ты так на меня действуешь. Если человек может быть наркотиком, то я нашёл свой вид. Словно повинуясь твоим словам, я ослабляю галстук, а затем и вовсе стягиваю его, кидая в толпу. Плевать, что он стоит, как несколько островов в Тихом океане. Он мне больше не нужен. Пускай кандалы Ее Величества королевы Британии останутся здесь. А я пойду дальше. От твоего касания к моим плечам становится ещё жарче. Что же ты со мной делаешь. Твои глаза. Серые, как Ледовитый океан. Они напоминают грозовое небо над Лондоном, но лишь слегка. Я ловлю себя на мысли, что хочу тебя поцеловать. Очень хочу. Но рамки приличия все ещё сдерживают меня, не дают полностью расслабиться. МЭЛВИН Не без удовольствия проследив за линией полёта твоего галстука, я приподнимаюсь на носки ботинок, касаясь губами твоего уха. Мой шёпот, жаркий, словно золотые пески Сахары, вливается в тебя карамельным сиропом... - Тео... Теодор... - пробую букву за буквой, перекатывая на языке. Мягкость гласных и твёрдость согласных слились в изумительном балансе, это так, так подходит тебе. Что я не могу представить иного имени, которым мог бы тебя называть. - Пойдём со мной... - дотрагиваюсь пальцами до твоих, обжигая холодом серебряных колец. - Думаю, самое время выпустить на волю зеленую фею. Я иду вперёд. Не оборачиваясь. Я чувствую твоё присутствие рядом. Моя походка не очень твёрдая, словно у модели времен героинового шика или рок-звезды после концерта. Я – твой проводник в луизианской ночи. Точно призрачный огонь – ониби, парящий над болотами, и обещающий тому, кто поймает его, несметные сокровища... Рискнешь ли ты последовать дальше, Тео? Или галстук это твой предел? Не произношу вслух. Я знаю, ты и так понимаешь меня. Без слов. ТЕОДОР Я на грани, на самом краю мира. И только мне сейчас решать – двигаться дальше или же вернуться в свой номер в отеле, запивая ночь алкоголем из мини-бара и удовлетворяя себе с мыслями о тебе. Но нет, я не сделаю выбор в сторону жалкого существования. Хватит с меня рамок и условностей. Я их наелся под самую завязку. Пускай свод аристократических правил остаётся в Англии. Сейчас я во власти принца вуду, не иначе. Шаг за шагом я догоняю тебя, чуть ли не потеряв в толпе. Нет, я не хочу вот так вот упустить свой путеводный огонёк. Даже пускай он заведёт меня в глушь болот, а там отдаст на растерзание чудовищу. Нет-нет, к черту дрянные добрые сказки. Я не хочу быть спасённым, я хочу утонуть в этой реке похоти и безумия. Ты лишь на мгновение останавливаешься на углу улицы, и это даёт мне возможность обнять тебя сзади за талию. Я чувствую жар твоего тела. Мое собственное сердце готово пробить грудную клетку и выскочить наружу. - Я хочу выпить и тебя, - шепчу едва слышно, но кажется, что очень громко. МЭЛВИН Руки. Смыкающиеся на моей талии. Я оцениваю твою силу, словно мы на ринге. Ты — сильнее. Но я знаком тут с каждой крысой из подворотни. Ты весьма рискуешь, доверяя свою жизнь едва известному тебе человеку. Строишь из себя отчаянного парня, в то время как я буквально кожей ощущаю твоё хорошее воспитание, твои вышколенные манеры. Наверняка, ты учился в Оксфорде. Когда-то. Носил свитер-поло благородного оттенка бордо с вышитым на нем гербом. Отчитывался об успехах мамочке и папочке. Да, Тео?.. И что же сейчас? Вот он ты. Настоящий. Ты, который стоит позади меня и дрожит от возбуждения, что провоцирует адреналин в твоих венах и артериях. Ты, который отчаянно хочет, чтобы ему сорвало крышу. Чтобы кто-то схватил тебя за волосы и окунул с головой под тёмную воду Миссисипи, напоив изысканным ядом из узких ладоней... Ты, который потом надеется, проснуться по утру в своём номере в отеле, в этом островке безопасности посреди бушующего моря страстей, вспоминая вчерашнюю ночь не более, чем занятное приключение. А что если? Что если я достану из кармана штанов заточку и воткну тебе в бок, прямо между рёбер, разукрасив узорами крови белоснежную, идеально выглаженную рубашку? Что если я заражу тебя СПИДом, напоив до бессознательного состояния и дав уколоться одной иглой на двоих? Что если я и вовсе окажусь не тем, кем ты думаешь, мой милый? Ты веришь в волшебные истории, а, Тео? Не такие, что пишут в детских книжках с цензурой. А настоящие. Сотканные из боли и страха... Скажи мне. Скажи. Но я только осторожно проворачиваюсь в крепких руках, оказываясь снова с тобой лицом к лицу. И одними губами произношу: - Меняю поцелуй на три коктейля с абсентом за Ваш счёт, мсье... ТЕОДОР - Выгодная сделка, - губы растягиваются в широкой ухмылке, после твоей «цены». Я готов скупить весь бар лишь бы украсть твой поцелуй, а может и не один. А может, не только поцелуй. Ты слишком манишь меня своей экзотической внешностью. Нет, ты не принцесса, а я далеко не принц. Мы скорее из другой касты, о которой не мечтают. Но ты все же стал моим наваждением со своим огненным взглядом и горячей кожей. Я позволяю затянуть себя в бар, где не протолкнуться. Везде висят неоновые знаки, старые фотографии. Уши сразу же ловят усладу в виде джаз бенда у левой стены. Им ничего не нужно, кроме музыки и бурбона. Их история началась с первым аккордом и продолжается до сих пор, пока работают легкие, пока двигаются руки, а ноты не прекращают появляться перед глазами. Нам удается втиснуться между людьми у барной стойки. Голубая краска на ней давно облупилась, а может, так и нужно. Но я не особо обращаю на это внимание. Лишь получаю наслаждения от того, что представил выражение лица своих родителей. Они бы это не одобрили, и именно поэтому я пришел сюда. Именно из-за их недовольных лиц я последовал за тобой, чтобы оставить Великую мать ее Британию за бортом. - Заказывай, - я проталкиваю тебя вперед себя, оставаясь позади, обвивая твой тонкий стан руками. В этой толчее мы оказываемся прижаты к друг другу. Наши тела сливаются в одно целое, даже без секса. МЭЛВИН Когда мы оказываемся в забитом людскими телами Erin Rose и я едва слышу из-за громкой музыки твой голос, а окружающий мир превращается в привычный мне сюрреализм, то, отыскав взглядом человека за стойкой, машу рукой знакомому бармену. Сегодня на смене Тони Скар, внушительного вида темнокожий парень, чьё лицо помимо колец в носу, украшает глубокий кривой шрам вдоль правой щеки, по причине которого он и получил свое прозвище. Тони скалится своими белоснежными зубами и кивает, догадываясь, что я закажу. - Как обычно, Мэлвин? - бутылки и бокалы двигаются в его ловких руках в ритме пламенного фламенко, и я едва успеваю понять, что он решил намешать мне в этот раз. Наше "как обычно" означает то, что Тони делает мне коктейль на свое усмотрение. Каждый раз что-то новое. Потому что больше всего на свете я ненавижу скуку и стабильность. И он это знает. - Да, и этому господину англичанину тоже намути кое-что интересное, - я оглядываюсь на Тео и подмигиваю ему. Кажется, ты хотел развлечься, дорогуша. О, сегодня тебе обязательно будет весело, уж мы-то постараемся... - Как пожелаешь, mon ami, - Тони понимающе хмыкает мне в ответ и по выражению его лица я догадываюсь, что больше ничего объяснять не нужно. - Кстати с твоим днем тебя, Мэл! Подарок от заведения, - на глянцевой, но уже изрядно заляпанной поверхности барной стойки передо мной магическим образом появляются сразу два коктейля, ярко украшенные ломтиками фруктов и цветными бумажными зонтиками. А следом за ними и возле Теодора материализуется высокий бокал, наполненный мятно-зеленой жидкостью и кубиками льда с начинкой. - Кажется, целоваться мне придётся с Тони, - я кривлю губы в усмешке, показывая пальцем на напитки. - Наша сделка не состоялась... Как жаль... Моё бедро, обтянутое тонкой тканью чёрных джинсов, прижимается к твоему, я ловлю ртом полосатую трубочку первого из коктейлей и делаю долгий глоток... Смотри. Как я умею. Хороший мальчик, Тео. ТЕОДОР - Хитрый мальчишка, - я ухмыляюсь. Кажется, я совсем не расстроен. Знал, что ты так поступишь. Ты не похож на честного и искреннего парнишку с улицы. Ты тот ещё засранец, и это мне нравится. Пускай ты будешь открытым обманщиком, но не той лицемерной тварью, которые окружали меня в Лондоне. - Я все-равно украду твой поцелуй. Тебе просто будет интересно, какова на вкус Англия. В моих руках оказывается высокий бокал с жидкостью, что приятно пахла, но я не имел понятия, что там вообще намешано. Страшно? Совсем немного. Но я ведь хотел экстрима, хотел нырнуть в омут с головой. Это топор для последней шлюпки, которая могла бы меня спасти. Игнорируя трубочку, делаю пару больших глотков. Кажется, что горло протёрли наждачной бумагой, но затем постепенно во рту проступают приятные фруктовые ноты. Взгляд скользит по твоим манящим губам. Конечно, ты не мог просто выпить свой напиток. Если бы здесь было мороженое, то ты точно бы продемонстрировал свои способности. Но ничего, ещё покажешь, потому что я просто так не сдамся. МЭЛВИН - Англия? Наверное, что-то с привкусом чая с молоком и бекона? - нарочито округляю глаза в деланном удивлении и давлю смешок между пальцев. - Ну, уж точно ничего привлекательного, - кручу в ладонях изогнутую стеклянную ножку бокала, закидывая ногу на ногу. Ах, Тео, Тео. Ты такой самоуверенный. Что это даже интригует. Я наблюдаю за тем, как ты пьёшь свой напиток и как лёд медленно, но верно превращается в воду, выпуская из себя маленький секрет кристаллами белого порошка... - Думаешь, меня так легко заинтересовать? - снимаю с себя одну нитку бус и набрасываю тебе на шею, натягивая и заставляя наклониться ближе. Ещё ближе. Вот так. - Лучше подумай, что преподнесёшь мне в дар в честь моего рождения, мсье Теодор. Всем богам нужна жертва, я не исключение... Пару секунд даю тебе испытать недоумение, а после разжимаю ладонь. - Тони, прикури мой косяк, - кричу я бармену, доставая из кармана штанов слегка помятый джойнт. - Я как всегда забыл свою зажигалку... ТЕОДОР Я хочу заказать ещё один коктейль, но внезапно чувствую, как мое тело отрывается от земли. Неужели это действие всего одного напитка? Мир вращается с бешеной скоростью, и чёткий в нем только ты. Какой-то даже слишком чёткий, твои черты лица казались мне сюрреалистичными и такими красивыми. - Тони! - собственный голос слышится таким далеким. - Бутылку джина с собой. Плачу наличными. Мужчина за стойкой называет цену, и я отдаю больше, чем нужно. Плевать. Пальцы обхватывают холодное горлышко новой бутылки, которая с хрустом акцизной марки открывается. Я сразу же теряю крышку, как и голову, делая несколько больших глотков. Мой дорогой пиджак остаётся в этом баре. Рукава рубашки предпочитаю закатать, оголяя бледные руки. Верхние пуговицы тоже расходятся в стороны, и я уже похож на остальных прохожих здесь. Моя чопорность вместе с трезвостью канули в небытие. МЭЛВИН Я смеюсь над твоими метаморфозами. Но это не со зла. Нет. Меня охватывает веселье и кружится голова, от алкоголя в крови и дыма марихуаны из моего косяка, который окутывает нас сизой дымкой... Я отбираю у тебя бутылку и тоже делаю пару глотков, ощущая горьковатый привкус трав на языке, а потом затягиваюсь джойнтом полной грудью, набирая клубы конопляного тумана в легкие, и резким рывком притягиваю тебя к себе за ворот твоей полурастегнутой рубашки и соприкасаюсь губами с твоим ртом. Я выпускаю в тебя воздушные струйки каннабиса, смешивая их с влажной тягучей жадностью поцелуя. А потом хватаю за руку и мы бежим. Бежим, кажется, не разбирая дороги. Вниз. По склону. Туда, где течёт река. Я чувствую её зов. И жар твоего разгоряченного тела. Я знаю, что скоро мир совсем потеряет для тебя свою материальность. И ты столкнёшься со своими видениями лицом к лицу, Тео. Мне слишком хорошо известно действие ЛСД, но небольшая доза тебе не повредит. Напротив. Пора раскрасить твою жизнь яркими мазками впечатлений... Этой ночью. Я стану твоим персональным художником. ТЕОДОР Задыхаюсь от непривычного дыма каннабиса во рту и твоего жадного поцелуя. И даже не знаю, от чего больше. Голова кружится все всё сильнее, а перед глазами плывут цветные пятна. Стало приходить осознание того, что коктейль был не самым обычным. Но на это уже плевать. Главное, чтобы ты порхал рядом, как мотылёк. А ведь они долго не живут. Сколько проживешь рядом ты, мой милый друг? Жизнь приобретает новые черты, она набирает обороты, словно кто-то поставил ускоренную перемотку. Черт возьми, почему я никогда раньше не был в Новом Орлеане. Мимо нас проходит поддатая парочка с разрисованными неоновой краской телами. И мне кажется, что это разноцветные скелеты. Они машут мне, и я заливисто смеюсь. Девушка оставила нитку с бусами на моей шее, но мне плевать. Я хочу видеть тебя. Только тебя. Возле реки ноги в один момент перестают держать тело, и в падаю на задницу, затем сразу же ложусь на спину и снова смеюсь. - Иди сюда, - собственный голос кажется чужим. Делаю несколько больших глотков джина, немного проливая на рубашку. Теперь она будет пахнуть можжевельником и тобой. МЭЛВИН И я иду. Потому что не могу поступить иначе. Ведь ты так сильно хочешь этого. Я устраиваюсь рядом, запрокинув руки за голову и смотрю на бесконечное звёздное небо, что расстелилось над нами, такое прекрасное и далёкое... Слышу, как несёт свои глубокие опасные воды величественная Миссисипи, скрытая от нас сейчас высокой прибрежной осокой. Земля. Холодит спину даже под ковром из травы. Я ощущаю влажные прикосновения листьев к коже... Где-то поблизости жгут костры. Я чувствую запах горящих веток и паленых волос. Знакомый запах тёмных ритуалов вуду. Так пахнет мой город. Так пахнет мой дом. Так пахну я сам. - Тео... - я протягиваю руку и провожу пальцами по твоей шее, нащупывая бьющейся в артерии пульс. Горячая-горячая кровь. В твоих жилах. Ты. Такой доступный сейчас. Опьяненный джином, околдованный галлюциногенами, я могу делать с тобой, что пожелаю. И чего бы мне пожелать?.. Я приподнимаюсь на локтях и медленно встаю, только для того, чтобы усесться на тебя верхом. Светлые локоны волос падают мне на лицо, когда я нависаю над тобой, прижав за запястья к земле. - Скажи мне, что самое безумное в жизни ты совершал? - смотрю на тебя сверху вниз, медленно сжимая бёдрами твои ребра в тиски. - А, мистер Теодор?.. ТЕОДОР Я бы мог придумать что-нибудь, чтобы удивить тебя. Но ты видишь меня насквозь, видишь мою испоганенную деньгами душу и раненное лицемерами сердце. Поэтому я не хочу тебе врать. И так слишком много лжи в моей жизни. - Встретил тебя, - глупая ухмылка от наркотиков блуждает по моим губам, - до этого моя жизнь была чертовски скучной. Я хотел бы сказать, что я ездил на гоночном автомобиле или прыгал с парашютом, но это все меркнет по сравнению с тобой. Ты мое любимое безумие. Хочу коснуться тебя, но ты держишь мои запястья, а я не стремлюсь освобождаться. Мне нравится этот плен. Тянусь вперёд, чтобы коснуться твоих губ своими и украсть всего один короткий поцелуй, прежде чем упасть на спину и снова расхохотаться. МЭЛВИН Твой ответ. Кажется мне банальной ложью. Лестью, призванной сыграть на моем самолюбии. Сколько раз я слышал что-то подобное... Но почему-то именно тебе мне хочется поверить. Как неосмотрительно с моей стороны... Чёртов англичанин. Ты бесишь. Ты привлекаешь. Мне хочется вскрыть тебе горло и стереть с твоих губ эту дурацкую улыбку. Я балансирую на грани между удушающей нежностью и звериной агрессией. Когда внутри борются два противоречивых желания: причинить боль и доставить удовольствие. Я отпускаю твои руки и вытираю тыльной стороной ладони влажный след со своих чуть припухших губ. А потом говорю, зная, что пути назад уже не будет... - Тогда поднимайте свою задницу, месье. Я приглашаю Вас в гости. Здесь. Слишком много людей. Ненужных свидетелей. Случайных прохожих. О, нет. Мне нужна _другая_ атмосфера, чтобы познакомить тебя с тем, что ты называешь безумием, поближе. ТЕОДОР - Вот так вот сразу? - смех распирает мою грудь, и я даю ему вырваться. Смеюсь прямо тебе в лицо. - А как же цветы, конфеты, первое свидание? Ты знаешь, что я соглашусь. И я знаю, что я соглашусь. Но мне так нравится следить за твоими эмоциями. - Сколько трупов твоих бывших в шкафу? Или они уже там не помещаются? - дурацкие вопросы так и льются из меня. Я не привык к такому поведению, поэтому оно меня опьяняет, как и ты. Я поднимаюсь следом за тобой, меня слегка шатает. Из-за этих вертолетов мир вокруг вращается, будто непослушная юла. Снова хочется смеяться. Бутылка с джином быстро пустеет, и я уже почти не чувствую вкуса. Все во рту пропитано можжевельником и пряными травами. - Идём, - твоя горячая ладонь оказывается в моей. - Веди в свою крепость, мой милый принц. И может, я не доживу до утра, но я слишком сильно жажду развлечений. МЭЛВИН От берега реки до моего дома идти не более двадцати минут, и всю дорогу ты без умолку болтаешь, иногда я отвечаю, чтобы ты не терял связь с реальностью окончательно. Я знаю, что скоро к тебе начнёт возвращаться более чёткое восприятие мира, хотя, если учесть, что ты почти в одну персону вылакал целую бутылку джина, то, возможно, мои прогнозы несколько преждевременны. Но я не хочу рисковать понапрасну. Поэтому ускоряю шаг, крепко держа тебя за руку, почти до боли впиваясь кольцами в твои пальцы, тесно переплетенные с моими. Мы идём не тем путем, что шли ранее из бара, в этот раз я осмотрительно выбираю менее людные переулки, в которые лишь отголосками эхо доносятся весёлые выкрики и гулкие отзвуки живой музыки. Иногда нам навстречу попадаются небольшие компании или влюбленные парочки, и в такие моменты я стараюсь заткнуть тебя поцелуем, чтобы ты не говорил лишнего, мой дорогой Тео. Мне совершенно не нужно сейчас внимание посторонних. - Быстрее, - я шепчу тебе на ухо, лизнув кончиком языка мочку. - А цветы, так и быть, пришлёшь мне завтра... Предпочитаю букет из ликорисов. Сомневаюсь, что ты запомнишь. Но это уже неважно. Мы ныряем в очередную подворотню, протискиваемся мимо мусорных баков и кирпичных стен, из-под ног с писком разбегаются крысы. Я срываю с шеи карнавальные бусы и они рассыпаются по асфальту яркими красными точками точно брызги крови. И я давлю их подошвами тяжёлых ботинок. Ещё несколько метров, чтобы пересечь улицу поперёк, вдыхая свежий ночной воздух, и мы оказываемся возле моего дома. Поднимаемся по лестнице, и я нащупываю в кармане джинсов ключи, с протяжным металлическим скрипом отпирая входную дверь... - Добро пожаловать в... Я не договариваю, а только улыбаюсь тебе самой сладкой и ядовитой из своих улыбок и затаскиваю вовнутрь прихожей, обвивая руками за талию. ТЕОДОР Я теряю связь с реальностью каждый раз, когда ты утягиваешь меня в поцелуй. Плевать, что мы движемся по зловонным подворотням. Плевать, что все вокруг кружится. Я уже начинаю привыкать к этому чувству. В Лондоне такого никогда не было. Пара стаканов джина и все заканчивалось. А теперь у меня выросли огромные крылья. Правда, я далеко не ангел. Как и ты, мой дьявол. Твоя квартира похожа на тебя. Точнее, я бы сразу сказал, что это твоё жилище. В старом колониальном доме, который остался ещё со времён Французского квартала. В помещении витал запах ароматических свечей и различных благовоний. Это все, что я успеваю заметить перед тем, как оказываюсь возле стены. Наконец-то я ловлю твои губы своими и становится ещё жарче. МЭЛВИН Полумрак, разбавляемый призрачный серебристым светом уличных фонарей, окутывает квартиру. Я не хочу зажигать лампы. Нет. Это лишнее. Прижимаю тебя к стене, раздвигая коленом твои ноги, и упираясь в пах. По-паучьи длинные пальцы расстегивают помятую рубашку до конца, забираясь под ткань и ощупывая тело так, словно желая пересчитать каждую косточку. - Тео... - я приникаю ртом к твоей шее, намеренно оставляя укусом след, завтра он расцветет на твоей коже гематомой, словно фиолетовый голландский тюльпан. Это будет... Так красиво. Заглядываю тебе в глаза. Сейчас, в темноте, они кажутся почти чёрными от расширенных из-за алкоголя, драгзов и возбуждения зрачков... ТЕОДОР - Мэл, - я вторю тебе, повторяя твоё имя, как мантру или молитву. Тебе далеко до святого, но я готов молиться на твой лик. Как Люцифер оказался падшим ангелом, так и ты. Я мокро тебя целую, вздрагивая от касания к паху. Даже не заметил, что хотел этого. Но я желаю почувствовать там твои руки и рот. Твои губы созданы для качественного минета. Джин придаёт мне смелости, и я разворачиваю нас, придвигая тебя к стене. Мой рост позволяет мне немного превосходить в силе. Ты оказываешься прижат к поверхности, как распятый святой. И я провожу горячими ладонями по твоей грудной клетке, задевая горошины сосков через тонкую ткань сетки. - Ты говорил о подарке, - я улыбаюсь в твои губы. Наше дыхание смешивается. - Я дарю тебе себя, мой сладкий принц. Как тебе такой подарок? МЭЛВИН Я позволяю тебе делать то, что ты хочешь. Мне нравится ощущать чужую власть время от времени, прекрасно понимая, что правила здесь все равно диктую я. Подыгрываю тебе, стаскивая твою рубашку и пробираюсь ладонями вниз по животу к пряжке ремня. - Так себе подарочек, - не могу удержаться от издевки. О, я понимаю, что ты привык к милым мальчикам, мой дорогой, но это не благовоспитанная Британия, а я – не они, твои бывшие любовники, послушные игрушки для богатенького наследника. - Подумай ещё... - откидываю рывком головы кудри с лица, прожигая тебя взглядом и расстегивая твои брюки. ТЕОДОР - А что бы ты хотел? - я не разочарован. Мне нравится то, что ты не пытаешься мне подыграть. Ты настоящий, хоть и кажешься нереальным в этом путешествии сквозь Марди Гра. Праздник остался на улице, но для меня он тут, благодаря одному единственному человеку. - Могу тебе что-то купить. Хочешь? Дорогая побрякушка, которая будет напоминать тебе обо мне. Я знаю, что ты меня не запомнишь. Я ничем не примечательный мужчина. Я такой же, как сотни других, что приезжают в Новый Орлеан. Но я запомню тебя. Запомню твой пьянящий аромат и бешеный взгляд. Ты такой потрясающий, что я хочу выпить тебя до капли. Сдерживаться сложно, поэтому я прижимаю тебя к себе и жадно целую. Наши губы сливаются, наши языки пляшут в едином танце. Черт, в штанах уже узко от твоих прикосновений. Но я не хочу спешить, я хочу растянуть эту ночь подольше. МЭЛВИН Отвечаю на твой поцелуй. Жадно. Жарко. Агрессивно. Запускаю пальцы левой руки в твои волосы и стискиваю до боли. В этом весь я, сотканный из противоречий. Мне всегда мало всего. Мало только ласки. Мало только грубости. Предпочитаю смешивать несовместимое. Я хочу, чтобы и ты это попробовал... - Мне не нужны вещи, которые можно купить в магазине, Тео, - выдыхаю тебе в губы в перерыве между глубокими поцелуями, а правой рукой в то же время залезаю в твои брюки сквозь ширинку, накрывая ладонью затвердевший член, и поглаживаю его ладонью через ткань белья. - Мне нужна часть тебя. На память, как ты и предложил. Что ты готов принести мне в дар? Говори. Мой голос звенит низкими приказными, но плавными и тягучими отзвуками с лёгкой хрипотцой. За которыми я уже не скрываю свое желание. Обладать. Тобой. В эту ночь. ТЕОДОР Интересно, что я могу тебе отдать, кроме самого себя? Мозги напрочь отказываются работать, когда я чувствую твою руку там, где нужно. Так хорошо, так горячо. Тихий хриплый стон срывается с моих губ, и я уже не могу себя контролировать. Ладони оказываются на твоей упругой заднице, и я крепко ее сжимаю. Знаю, что останутся следы, но ведь нам плевать. - Забирай меня всего, - шепчу я, понимая, что сжег последний мост. - Если ты попросишь, я останусь с тобой. Если ты попросишь, мы поедем путешествовать вдвоем, и я больше не вернусь в Британию. Мои губы вновь на твоей шее, оставляя узоры из поцелуев и укусов, которых мне так хотелось. С тобой я могу быть свободным, и я с радостью этим пользуюсь. Ты такой сладкий и солёный одновременно. Благовония, пот, запах алкоголя все еще витает вокруг меня. Я словно нахожусь в какой-то извращенной сказке. МЭЛВИН Твои такие честные и в то же время наивные предложения умиляют меня. Я знаю, что это всё не больше, чем алкоголь, делающий тебя щедрым на обещания, когда любая авантюра кажется осуществимой, и эмоции в порыве сексуального желания, существующие прямо как магия – ровно до того момента, как пропоют петухи на рассвете. Я стаскиваю твою рубашку, бросая на пол бесформенной грудой ткани, и, управившись затем с брюками, заставляю тебя снять и их, а после раздеться полностью. Оцениваю подтянутое тело и мышцы, когда ты стоишь передо мной, воплощением современного Аполлона. По сравнению с тобой я кажусь болезненно хрупким. Но это обманчивое впечатление. Я веду тебя в спальню, толкаю ладонью в грудь, опрокидывая на кровать с кованной спинкой. По её черному металлу пляшут блики от фонарей и фар редких проезжающих под окнами машин. Ты лежишь, раскинувшись на моих белоснежных простынях, и я думаю, что завтра мне придётся их выбросить. Немного жаль. Мне нравилось это белье. Ненадолго отвлекаюсь от тебя, зажигая свечи в серебряном канделябре, что стоит на комоде напротив зеркала в тяжёлой раме, – то немногое из действительно антикварных вещиц, найденных мной в лавке местного старьевщика на углу Милан-стрит. А потом возвращаюсь. В руках у меня зажат небольшой нож с массивной костяной ручкой и слегка изогнутым лезвием, почерневшим от времени. Я замечаю замешательство и недоумение в твоих глазах, а ещё тень животного страха, когда ты понимаешь, что я направляюсь прямиком к тебе. Поэтому я говорю тихим успокаивающим шёпотом: - Не надо бояться, Тео. Я не верю словам. Поэтому хочу получить то, что останется со мной навсегда. Ты как будто трезвеешь за мгновение, намереваясь сопротивляться. - Это лишнее, - я упираюсь лезвием тебе в солнечное сплетение, делая тонкий надрез. Всего лишь царапина. Но рдеющая в ночи струйка крови уже чертит извилистый путь по твоей коже... Я наклоняюсь ближе и аккуратно слизываю её, ощущая привкус железа во рту. - Я отрежу от тебя прядь волос, мой дорогой, ты ведь не будешь против? - мне вовсе не нужно твоё согласие, но сейчас – ты гость в моем доме, а я уважаю своих гостей... ТЕОДОР Я остаюсь в одном белье, из-за чего по коже пробегается табун мурашек. Дрожь пробирается вверх по позвоночнику, и я чувствую прохладу постельного белья. Оно так внезапно прислоняется к горячей коже, что я невольно выгибаюсь, сходя с ума от контраста. Наркотики понемногу покидают мой разум, и остаётся лишь алкоголь. Но даже он не может держать меня, когда я вижу нож в твоих руках. Становится ещё жарче, но уже от страха. Неужели ты тот парень, который приглашает к себе домой, а затем возбуждается от расчленения трупов. Мне становится дурно, но я не могу пошевелиться. Как кролик, что загипнотизирован взглядом удава. Руки сжимают ткань белых простыней, а затем я наблюдаю, как твой язык слизывает кровь. И черт возьми, пускай я буду проклят, если скажу, что мне это не нравится. Это заводит. Член под тканью темного белья крепнет ещё больше, я чувствую как боксеры пропитываются смазкой. Я встряхиваю головой, от чего раннее уложенная белокурая челка падает на глаза. - Бери, - собственный голос кажется хриплой какофонией. - Пускай это будет мой тебе подарок. МЭЛВИН Это звучит так двусмысленно, что я не могу удержаться от смешка: - Ты про свои ангельские локоны или все же про член? - облизываю кончик лезвия, на котором ещё осталось немного твоей крови, не хочу запачкать ей волосы, мне нравится их колер, как у породистых жеребцов, так и у людей – происхождение видно сразу. Поддеваю ножом резинку твоих трусов, разрезая ткань резким рывком. Это тебе больше не нужно. А потом глажу тебя по голове, хороший мальчик. Тео... Такой благородный. Губы змеятся в улыбке, когда я натягиваю прядь волос и провожу по ней гладью металла. На моей ладони остаётся невесомая, как паутина, белокурая масса. И я бережно отношу её и прячу в шкатулку красного дерева. Она досталась мне от матери. Я выбросил все её безделушки, безвкусную, на мой взгляд, бижутерию, и теперь храню там свои собственные сокровища. - Наверное, мне следует сказать тебе спасибо? - я возвращаюсь, присаживаясь на край кровати и смотрю, как тёплый свет от свечей мягко освещает твоё теперь совсем обнажённое тело... ТЕОДОР В голове все ещё пульсируют отголоски страха. Ты такой необычный. Ещё никогда я не встречал молодых людей, которым нужны мои волосы. Интересно, ты сделаешь из них куклу вуду? Или же будешь просто наслаждаться? Ты невозможно странный, но это мне нравится в тебе. - Можешь не говорить спасибо, - я уже не боюсь, облегчение позволяет телу на кровати расслабиться. - Лучше иди ко мне и позволь снять с себя одежду. Пожалуйста. Я тяну к тебе руки, видя, как ты играешь со мной. И черт возьми, я позволяю тебе эту игру. Позволяю вести по своим собственным правилам. Я – мягкий податливый пластилин в твоих тонких руках. - Ну же, - я шепчу еле слышно, и этот шёпот сливается с шуршанием занавесок, отдаленным гулом карнавала. - Иди ко мне, мой принц. Я хочу тебя. МЭЛВИН Я поднимаю руки и стаскиваю через голову кофту, кресты звякают друг о друга и о мои браслеты... Я наклоняюсь к тебе чуть ближе, скольжу тыльной стороной ладони по щеке, вниз по шее, ключицам, груди, задевая порез, что успел покрыться корочкой запекшейся крови, потом делаю круг возле пупка, неторопливо спускаясь дальше... - Как ты любишь это делать, Тео? - я наблюдаю за твоим лицом, его выражением, когда мои пальцы смыкаются на твоём возбужденном члене, оценивая размер и медленно поглаживая. - Расскажи мне, что тебе нравится... И я сделаю все наоборот, хочется добавить после, но я не стану произносить это вслух. ТЕОДОР Я не знаю как я люблю, потому что весь секс напоминал предыдущий. Все было слишком обыденно, скучно. Поцелуи, миссионерская поза, может немного минета – на этом все заканчивалось. Но с тобой, я верил, будет совсем по-другому. - Я не знаю, - тихо шепчу, - научи меня своему удовольствию, Мэл. Покажи мне демонов Марди Гра, что заставят меня кричать от удовольствия. Я в твоём распоряжении. Говорит моя душа, а может алкоголь, но я не жалею о сказанных словах. Смотрю на твоё тело, а затем тебе в глаза - они чёрные во мраке комнаты. Ты напоминаешь вампира, что принял слишком соблазнительное обличие, чтобы забрать меня в свои руки. Но я и так добровольно продам тебе душу. Уже продал. МЭЛВИН Ну, хорошо. Ты сам попросил этого, милый. Отхожу, чтобы зажечь спирали благовоний, расставленные по углам спальни, и включить музыку. Негромкое ритмичное звучание наполняет комнату. Распахиваю дверь балкона пошире, впуская свежий ночной воздух, что так приятно холодит разгоряченную кожу... А после, после я неизменно возвращаюсь к центру сегодняшнего бытия. К тебе. Тео. Я усмехаюсь, освобождая себя от плена джинсов, белья и обуви. Теперь на мне остаются только ритуальные браслеты, кресты и кольца. Чёрный карандаш вокруг глаз слегка размазался, делая их ещё темнее на фоне моей бледной кожи. Я глажу свое собственное тело руками, касаюсь проколотых сосков, веду указательным вдоль узоров татуировок, оплетающих этническим орнаментом мои бока до самых тазобедренных суставов и чуть ниже... Смотри на меня! Моё тело извивается в такт музыке. Я двигаюсь точно в трансе, мои пепельные волосы закрывают лицо, а руки словно белые змеи, вьются над головой. Смотри на меня! И ты смотришь, не отрывая взгляда. Дым от благовоний клубится за моей спиной, подплывая облаком к постели. Я иду за ним следом... Я иду за тобой. ТЕОДОР Даже, если бы я захотел, я бы не смог отвести взгляда. Но я и не желал этого, потому что ты украл все мое внимание. Я люблю эстетику, и ты сейчас ее олицетворение. Прекрасный. Если бы я умел рисовать, то я очень бы хотел запечатлеть тебя в этот момент маслом, и оставить в своей комнате в Лондоне. Все остальные картины оттуда можно просто выбросить или сжечь, потому что они меркнут по сравнению с тобой. - Ты восхитителен, - мой шёпот теряется в звучании музыки. Не могу говорить громче, потому что мое тело мне не повинуется. Оно полностью в твоей власти. И я не желаю это прекращать. - Мэл...Мэлвин. Я люблю тебя, твоё имя, твоё тело. Ты волшебный, нереальный, внеземной. Я возбуждён до предела только от одного твоего вида, такого потрясающего и пьянящего. Ты стал моим наркотиком. Я хочу ещё и ещё, пока не станет больно, плохо. Но даже и тогда я не остановлюсь. МЭЛВИН Мне нравится слушать, как требовательно срывается моё имя с твоих уст. Будто заклинание. Которому я тебя обучил. Подхожу ближе, наклоняюсь к постели, затаившись лесной кошкой на мягких лапах, крадусь к тебе, заплываю вместе с дымом на простыни... Вот уже мои ладони касаются твоих щиколоток. Гладят, слегка впиваясь ногтями в голени... Я прогибаюсь в спине, разводя локтями твои ноги в стороны и покрывая поцелуями внутреннюю сторону бедер. - Тео... - мой голос сливается с гулко звучащей мелодией, от которой внутри пробуждается нечто звериное, будто бы обращенное к тому невероятно древнему, что осталось в нас там – в глубине подсознания. - Я попробовал твою кровь, - склоняюсь ещё ниже, замирая в нескольких сантиметрах от твоей горячей пульсирующей плоти... - Пришло время попробовать твоё семя, - хищно улыбаюсь, словно во мне сейчас говорят все архетипы тех времен, когда боги ещё ходили по земле, а потом обхватываю твой член губами и погружаю в рот... ТЕОДОР Я лежу на алтаре. Я жертва, которую хотят принести древнему богу похоти в твоём обличии. И я хочу быть этой жертвой. Кажется, что музыка пропитала мое тело и пульсирует ритуальными барабанами под кожей. Кровь струится в венах в одном ритме с этой музыкой. Жадно ловлю каждое твоё движение. Дрожь прокатывается по телу от касаний горячих пальцев с холодным металлом колец. Я хочу тебя, желаю всем сердцем и телом. И вот он ты. Мой бог во плоти. Тело подбрасывает вверх, когда я чувствую горячие влажные губы на своей плоти. Это как приятный удар электричеством, который растекается тягучей патокой под кожей. В голове происходит маленький ядерный взрыв, и с губ срывается громкий протяжный стон. Не могу удержаться, и мои пальцы оказываются в твоих белых прядях. Я сжимаю этот шёлк у корней, тяну на себя. Мне хорошо. Это напоминает тёмное волшебство. МЭЛВИН Твои стоны, Тео, как признание факта моей власти над тобой. Мне это по душе. Продолжай. Продолжай тянуть меня за волосы. Мне нравится, когда эмоции вырываются наружу точно вулканическая лава, сметая и сжигая все на своем пути... Я ненадолго отрываюсь от тебя, чтобы коснуться чувствительной головки твоего члена, легонько щекоча сережкой пирсинга, провести кончиком языка снизу вверх, срывая утробное рычание с твоих губ. А потом снова взять в рот твою плоть, не давая и секунды, чтобы расслабиться. Сменять нежные игривые ласки на быстрый ритмичный темп, вбирая затвердевший член в себя по самую глотку, почти задыхаясь, чтобы ты окончательно потерял голову... Резче, мягче, острее: безумные качели, яркая карусель, несущая нас в бездну боли и наслаждения. Жадно впиваюсь ногтями в твои ягодицы, Тео, мечтая уже перевернуть тебя на живот и отыметь как следует. Я ощущаю себя словно изголодавшийся инкуб, дорвавшийся, наконец-то, до столь желанного тела, чтобы довести его до экстаза... Еще. Вот так. Выгибайся мне на встречу сильнее, Тео. Стони. Я хочу слышать твой голос. ... Вязкая теплая и солоноватая, словно волны Индийского океана, жидкость пульсирующей струей потекла по моему языку, губам, подбородку, руке... Я улыбаюсь и облизываю пальцы так, чтобы ты это видел. Соблазнительно и томно, чуть прикрыв ресницы. Теперь я знаю твой вкус. И я запомню его. ТЕОДОР Возникает ощущение, что разум покинул меня, остались лишь голые чувства. Они вырывались изнутри, оказываясь снаружи в виде стонов, конвульсий и дрожи. Это самая настоящая пытка удовольствием, и я хочу быть у тебя в плену. Ты самый лучший тюремщик для моей души. Я выгибаюсь навстречу твоему пленительному рту, а в следующий момент под кожей взрываются тысячи фейерверков. Карнавал переместился прямо в меня, и оргазм накрывает с головой, как морская волна. Я не могу вдохнуть, не могу что либо сказать. Могу только издать хриплый стон, что похож на крик. Нахожу в себе силы посмотреть, как ты слизываешь мою сперму. Черт, это так красиво. Ты даже это сумел превратить в представление. Тело все ещё дрожит, но я тяну тебя к себе. Я хочу поцеловать тебя. Мои сухие губы встречаются с твоими влажными. Я чувствую вкус своего семени, и твой собственный. Струйка жидкости стекает по твоему подбородку, и я ловлю ее языком, спускаясь к шее. Оставляю хаотичные рваные поцелуи на твоей коже. А на ключицах – сиреневые цветы засосов. МЭЛВИН Целоваться с тобой. Подобно удару по голове. Вся спальня уже пропитана дымом благовоний, превратившись на время в храм, где поклоняются давно исчезнувшим божествам... Я вижу, как свечи на комоде отбрасывают глубокие чернильно-черные тени, что разбегаются хтоническими чудовищами по стенам, по развешанным на них маскам, танцуют свой жуткий загробный танец, пока мы лежим посреди маленького островка постели, смятой нашими переплетенными телами. - Тео... - я обвиваю твою шею руками, глажу по лопаткам, спине, веду по линии позвоночника. - Разве я разрешал тебе оставлять на моем теле _свои_ метки? Говорю тихо, спокойно, насколько позволяет колотящееся в груди сердце. - Это я могу кусать и рвать тебя на куски, мой милый англичанин. Но ты – нет. Я для тебя неприкосновенен. Запомни. А потом я рывком дергаю тебя за волосы вверх. -Будь умницей, мой дорогой... Повернись на живот и встань на колени... - я с трудом выпускаю тебя из объятий, но лишь для того, чтобы потом взять снова. Уже по-настоящему. Меня с бешеной скоростью несет неведомой силой, затягивает в водоворот глубокого омута... ТЕОДОР Это не похоже на обычный секс, а скорее напоминает ритуал вуду. И я не забуду его. Он отпечатается клеймом в глубине моего мозга. И каждый раз, ложась с кем-то в постель, я буду думать о тебе. Голова все ещё кружится от оргазма, а твой тон заставляет покрыться кожу мурашками. - Прости, - шепчу, зализывая следы на твоей коже. Твоя просьба, нет приказ, отдаётся где-то в мозгу. Я никогда не был внизу, и от этого страшно. Но почему бы не попробовать? Раз мы уже сегодня отплыли от берега нормальности, который уже давно затерялся в тумане из благовоний. Я готов экспериментировать, раз оказался здесь, в твоей обители. Тело не с первого раза слушает команду мозга подняться. Я с усилием переворачиваюсь на живот, судорожно сжимая простынь. Страх немного сковывает движения, и мне достаточно сложно встать на колени, открывая обзор на самые запретные части тела. МЭЛВИН Замечаю некоторую скованность и неловкость в твоих движениях. Занятно. - Я у тебя первый в этом плане, Тео? - кладу руки на твои плечи, слегка массируя, чтобы немного снять напряжение. - Я бы подумал о контрацепции, но верю, что ты чист, как слеза младенца, мой милый... - я ненадолго отвлекаюсь от своего занятия, оставляя тебя стоять в той самой позе, бесстыдно открывающей твой соблазнительный девственный зад. Все-таки мне не хотелось причинять тебе только дискомфорт, поэтому я достал гель со смазкой из прикроватной тумбочки, капнув на ладонь прозрачную жидкость... Мои подвижные скользкие пальцы аккуратно входят в тебя, заставляя прогнуться в спине. Другой рукой я глажу вдоль линии поясницы, лаская разгоряченную кожу... Выбора у тебя особенно не было, инстинктивная реакция заставила опуститься лицом на подушки, опереться руками по сторонам и убедить себя дышать ровно, чтобы расслабиться. Первое движение внутрь оказалось ожидаемо неприятным, ведь ты всегда предпочитал иную роль, но сейчас желание попробовать что-то новое взяло своё. Марди Гра в этом году случился действительно удивительным... Я убираю пальцы, не могу больше продолжать эту мучительную пытку. Пора и мне получить свою дозу удовольствия. Как ни крути, это все-таки мой праздник. Раздвинув твои ноги шире, я касаюсь головкой своего эрегированного члена чувствительное колечко ануса. Ты пытаешься неосознанно сопротивляться, но я не даю тебе этого сделать, чуть поднажимаю, проникая туда – в зовущую тесную жаркую глубину... Немного медлю, смакуя момент, а после вхожу в тебя по самые яйца, стремительно и дерзко, прекрасно осознавая, что тебе будет больно. Так и должно происходить: сначала боль, а потом приливом океанского прибоя – чарующее наслаждение. Единое на двоих. Запомни меня таким. Запомни, как я срывал крики и стоны с твоих воспаленных поцелуями губ, хватающих воздух рывками, едва успевая дышать от дикого темпа, в ритм беснующейся музыке. Я бы никогда не сказал этого вслух. Но ты должен был ощутить сокрытое во мне пламя. Чувствуй меня внутри. ТЕОДОР Крик раздирает мою грудь, и я заглушаю его подушкой. Никогда не думал, что это настолько больно, и эта боль ослепляет меня. Я чувствую твоё жгучее прикосновение внутри, на всю длину твоего члена. Я ощущаю каждый сантиметр в себе и инстинктивно сжимаюсь сильнее – от этого больнее. Даже не замечаю, что на глазах выступили слезы – их сразу же впитывает ткань подушки. Пальцы добела сжимают ткань простыни, и я снова болезненно стону. Но я не прошу тебя остановиться или замедлиться, я лишь упиваюсь этой тупой болью, что уносит меня далеко за грань. - Мэл, - твоё имя срывается с моих губ новым громким стоном. И когда боль понемногу уходит, я запрокидываю голову назад, раздвигая ноги шире. Я чувствую, как твои яйца ритмично бьются о мои. Чувствую твою хватку на моих ягодицах – знаю, что тебе тоже хорошо. Мой собственный член вновь налитый кровью трется о покрывало, и я тихо скулю от смеси ярких ощущений. Уже совсем не неприятно, уже хорошо. Кажется, что под кожей пустили электричество, и вены – это оголенные провода. МЭЛВИН -Тео... Хочу иметь тебя во всех позах как последнюю шлюху и боготворить, словно единственного ангела на этой грешной земле, - я насаживаю тебя на свой член, сжимая бедра руками – останутся синяки... пусть! Пусть на этом холеном белом теле аристократа будут _мои_ следы: распустятся бордовыми и синими лепестками кровоподтеки на пояснице и шее, разольются кармином нити царапин вдоль изящно прогнутой спины. Это станет красивой и завершенной картиной твоего, Теодор, великолепия. Я не сбавляю ритма, гадая, хватит ли воздуха в комнате, наполненной таинственным мерцанием свечей и ароматом удового дерева, для нашей безумной близости... Пока тела, сплавляясь в единый комок нервов и стонов, плоти и крови, спермы и слюны, волос и кожи... горят, покрытые капельками росы – проступившего пота... Быстрее, ярче, злее, слаще! Я знаю, что мои слова, вырвавшиеся с губ утробным рыком, будоражат твою и без того пылающую в венах кровь. Ты. Застывший в своей холодной статичности правильного мальчика из чопорной Британии, наконец-то, чувствуешь, горишь, живешь. Любое лишнее движение ли, слово ли грозит уничтожить нам лёгкие от избытка сбившегося дыхания. Адреналин и желание заглушают даже твою жгучую боль от моих разрывающих и травмирующих проникновений в непривыкшее к подобному тело... Мы балансируем на тонкой грани над пропастью наслаждения, постепенно погружаясь словно под гигантскую морскую волну, в предвкушении развязки. Которая непременно запомнится нам обоим гораздо ярче всех прошлых, других. Стирая из памяти их, как ненужный хлам. ТЕОДОР Не хочу, чтобы это заканчивалось. Я готов бросить всю свою жизнь позади только ради того, чтобы остаться в этом безумии. Оно опьяняет, оно заставляет гореть каждую клеточку тела адским пламенем. Я не привык к такому. И этот новый вкус заставляет меня желать больше. Это, как героин, один раз попробуешь, а потом уже не сможешь остановиться. Ты стал моим дилером и наркотиком одновременно. Я проваливаюсь в пучину безумия с каждым новым толчком. Карнавал на улице не имеет ничего общего с карнавалом в этой комнате. Золотистые огоньки свечей пляшут вокруг нас в завораживающем танце. Впрочем я уже не вижу их, нас обступают только тени, что сплетаются вокруг черным коконом. Ты точно какой-то шаман вуду. Ты мой доктор Фасилье. У тебя есть друзья на той стороне, и именно они помогают тебе сейчас творить со мной такое. - Я хочу смотреть на тебя, - хрипло шепчу. - Хочу видеть тебя. Хочу целовать тебя, Мэл. Пожалуйста. Последнее слово срывается хныканьем. Я никогда так не говорил. Мои слова всегда были моим оружием. Теперь, оно обернулось против меня. МЭЛВИН -Ну, раз ты так просишь... - я не заставляю тебя произносить свою просьбу дважды, твои слова уже потекли кипящей магмой по моим жилам. Я, подавив нетерпение, выхожу из тебя, переворачивая на спину за руку рывком. А потом... потом закидываю твои ноги себе на плечи и вторгаюсь в тебя снова, совмещая свою грубость с жарким глубоким поцелуем, больше похожим на укус, мне даже кажется, что я снова чувствую во рту вкус твоей крови. Больше нет нужны сдерживать глухие рычащие стоны, вбивая тебя в разметавшуюся от их диких ласк постель... Развязка действа близилась с неумолимой скоростью притягиваемого земной орбитой метеорита... Пальцы сводило от не разжимаемой хватки, которой я держал тебя за бедра, одной рукой, и за волосы – другой. Ты – мой. Ты принадлежишь мне. Это ощущение взрывало сознание миллионами вспышек, как чистый колумбийский кокаин... Еще немного... Пару движений на грани фола, пару толчков, сметающих на пути все моральные ограничения, оставляя только его – концентрированное желание обладать... Я кончаю в тебя, едва не умерев от остановки сердца из-за запредельной концентрации эмоций. Тело пронзает электрическими разрядами тока, горячие потоки воздуха уносят меня куда-то на край бытия, в пресловутую нирвану еще при жизни... Под тобой же горели даже простыни, сбившиеся тысячами складок от сумасшествия, которое едва ли можно назвать таким банальным словом, как секс... Твои пальцы сжимали мои плечи, а губы ловили кресты, что вились над твоим лицом. Ты старался, о, ты очень старался хоть как-то удержать себя и не кончить слишком быстро. Но все твои попытки были изначально обречены на провал. Сначала раз, потом другой мышцы внутри тебя начинают пульсировать, и, ощутив мою горячую сперму внутри, сжимаются плотным кольцом, не давая мне покинуть твое тело слишком быстро. С сорвавшимся криком ты изгибаешься так, словно из тебя исходят все демоны преисподней, потом замираешь в таком положении и тоже кончаешь, не побоявшись испачкать себя, меня, постель... Все это сейчас абсолютно неважно. Я хочу ощутить на себе всего тебя. Твою кровь, твои слезы, твою сперму. Тео... ТЕОДОР Твоё животное поведение заводит. Я ещё никому не принадлежал, а теперь я твой. И я буду твоим даже, когда уеду отсюда. А может, ты попросишь меня остаться? Я ловлю твои губы в искреннем желании получить новые и новые поцелуи. Губа лопается под твоими зубами, и я на задворках сознания отмечаю следы своей крови на твоих губах. Второй оргазм оглушительней первого. Он накрывает меня, сжимая невидимую кисть на моем горле. Не давая дышать, не давая жить. Или же он был моим единственным кислородом? Это все уже не важно, когда я чувствую твою горячую сперму внутри себя. Мое собственное семя пачкает нас обоих, сближая ещё больше. - Мэлвин, - я шепчу твоё имя прежде, чем затихнуть на постели. Шепчу его в едва слышной молитве, прежде, чем почувствовать вакуум внутри себя, вокруг нас. Все ощущения куда-то испарились, и лишь сладкая истома разливалась внизу живота, уходя к кончикам пальцев. МЭЛВИН Я отпускаю тебя и откидываюсь на подушки, восстанавливая дыхание. Холодный ночной воздух льется в окна, но мне его недостаточно, чтобы погасить пока столь ярко тлеющие угли чувств... -Это было... Тео... Словно коктейль из амфетамина, ангельской пыли и льда. Впрочем к черту слова, ими все равно ничего не передать! - я все еще с бешено стучащим сердцем, притягиваю тебя к себе за шею и покрываю чуть ленивыми сытыми поцелуями твое истерзанное тело, ямочки у ключиц, щекочу носом за ухом, играю прядями взмокших белокурых волос. Вокруг нас грязно и липко. И мне это нравится. Сейчас все ощущается слишком остро. Каждый звук, каждое прикосновение. Будто кожа вывернута наизнанку... Я нащупываю на тумбочке рукой зажигалку и еще один туго скрученный джойнт, заботливо припасенный мной на вечер. Раскуриваю его, выпуская дым через тонко очерченные ноздри, а остатки – из приоткрытого, чувственно изогнутого рта. Потом даю раскурить косячок и тебе. Дым от марихуаны смешивается с дымом от благовоний, и мир вокруг сразу становится таким уютным и чарующим... Я сменяю музыку на ненавязчивый лаундж, и мы просто молча лежим в постели и курим травку. Я обнимаю тебя за плечи, а твоя голова покоится на моей худой груди. В этот момент мне хочется остановить время. Но я знаю, что любые сказки, добрые или злые, заканчиваются с первыми лучами рассвета... И тем они еще более желанны и дороги. ТЕОДОР Уткнувшись носом в твою шею, я чувствую себя волшебно. - Ты прав, - издаю тихий смешок, что карканьем вырывается из груди. - Это как смесь самых лучших наркотиков, но лучше. Мэл.. Оставляю несколько ласковых поцелуев на твоей груди и позволяю себе расслабиться на кровати. Косяк возвращает тело к жизни. Приятный дым распускается бутоном в груди, заставляет вдохнуть полной грудью спертый воздух помещения. И даже прохладный ночной ветерок не может его развеять. - Чувствую себя, словно праздник лично у меня, - признаюсь тебе, когда марихуана полностью стирает контроль. Тело клонит в сон, и я уже не различаю, где реальность, а где вымысел. Но я знаю, что не могу остаться у тебя на ночь. Ты не позволишь. Ты не из тех, кто задерживается возле любовника после секса. Оно тебе не нужно. А я чувствую легкое сожаление от того, что все вот-вот закончится. Это, как в детстве, когда приходит конец твоего Дня Рождения. И ты знаешь, что завтра утром снова будет обычный день без торта, шариков и подарков. Вроде бы хорошо, но внутри саднит горькое послевкусие, как сейчас. МЭЛВИН Я потягиваюсь по-кошачьи, чувствуя, как расслабляются мышцы... За окном ночь постепенно светлеет, словно призрак, таящий при приближении солнечных лучей. Наверное, сейчас около трех ночи. Время между волком и собакой. Я смотрю на тебя долгим взглядом, словно пытаясь запомнить каждый штрих, каждую деталь. - Спасибо, Теодор, что позволил мне стать для тебя первым, - я действительно в какой-то мере признателен тебе за это. Шлюхи и малолетние нимфетки меня уже изрядно утомили. - Я вызову тебе такси, если скажешь, в каком отеле ты остановился... Поднимаюсь с постели и задуваю свечи, открывая балкон настежь. Выхожу, как был, обнажённый на террасу и смотрю на город. На темно-синее небо над головой. Мне не хочется признаваться, но я испытываю некоторую толику меланхолии. Обычная химическая реакция, когда адреналин рассеивается в крови. ТЕОДОР Я не хочу показаться романтически настроенным дурачком, но все же приподнимаюсь на локте, смотря на тебя. Вопрос сам слетает с губ: - А может, я останусь? Знаю, что это не правильно. После секса на один раз такого не спрашивают. Но мне захотелось. Захотелось проснуться с тобой ещё раз. А может, ты мне покажешь лучшие места для завтрака. И может, я все-таки оставлю эту чёртову чопорность Англии, и впитаю в себя сущность Нового Орлеана. Пускай твои черти вселятся в мою душу, и мы вместе разделим бесконечность. - Прости, я знаю, что это глупо, - неловко ухмыляюсь и встаю с постели. Мокрое от пота тело обдаёт прохладным воздухом, и я вздрагиваю. Дрожь проходит вдоль всего позвоночника. Хотел было одеть боксеры, но ты их разрезал ножом – теперь это просто чёрные лоскуты от Армани или кто их там сделал. Приходится натянуть штаны на голое тело, и я слегка морщусь от болезненной чувствительности. МЭЛВИН Я обдумываю твой вопрос. Обычно я не люблю гостей, тем более случайных любовников в своём доме. Но, оценив твоё состояние, решаю в кои-то веки проявить нечто похожее на гуманизм. - Ладно, Тео, но только на одну ночь, - мне становится холодно и я возвращаюсь в комнату. - И, господи боже, зачем ты натянул на себя брюки, даже не сходив в душ?.. Вздыхаю, качая головой. Проявляю заботу, выдав тебе полотенце и чистые трусы. Моё белье немного меньше по размеру, но выбирать не приходится. Радуйся, что я хотя бы не предложил тебе стринги или кружевные трусики.