***
Чонгук думал, что за эти две недели он прочитает страниц десять, но каково было его удивление, когда он обнаружил, что к концу подошла вторая книга Джейн Остин, а срок сдачи еще не настал. Сначала было сложно. Чонгук смотрел на книги, подходил, открывал и щупал страницы, бегая глазами по строчкам, казавшимися бесконечными, закрывал, а затем повторял ритуал еще раз. Любопытство взяло свое, и Чонгук начал читать. Глаза спотыкались об устаревшие обороты, непонятные слова и конструкции, множество имен героев никак не укладывались в голове, но вскоре всё стало как-то проще. Чонгук и не заметил, как он начал втягиваться в сюжет, а глаза стали знатно уставать от постоянного напряжения. В какой-то момент он понял, что за окном успело начать темнеть, а он даже не ел ни разу, с самого полудня как засел, так и читал. Это напугало даже, не становится ли настоящим книжным червём? За такое он себя не простит... Чонгук потер глаза кулаками, осознавая, почему у читающих людей так сильно падает зрение. Посмотрев на книгу еще раз, осознал и то, что половина уже прочитана. — Вау, даже так... Мама была удивлена, увидев сына, вышедшего на кухню, с книгой в руках. — Что читаешь? Чонгук закатил глаза скорее из-за привычки, нежели из-за раздражения. Он почему-то почувствовал себя выпендрежником, который хочет показать любимой мамочке, что ее старания принесли плоды. Да, Чонгук действительно, возможно, пристрастился. Но ведь это всего одна книга и один день. Вряд ли такое повторится завтра. — «Гордость и предубеждение». Мама гордо улыбнулась, поговаривая: «Вот и я читала такое, когда твоего возраста была... Ох, мистер Дарси, мистер Дарси...» Дальше Чонгук не вникал в лепет мамы, только наложил себе еды и, отсалютовав, ушел обратно в комнату. День продолжился в том же темпе, за что глаза Чонгука были не особо благодарны. А следующий прошел примерно так же, как и предыдущий. Со второй книгой было не так удачно, поскольку Чонгуку она сама по себе не совсем понравилась. Возможно, это было из-за слов Тэхена, а возможно, что «Чувство и чувствительность» правда хуже «Гордости и предубеждение». Ну, в общем, так и вышло, что спустя десять дней Чонгук обнаружил, что скорость его чтения заметно выросла, а глаза даже привыкли к сменяющимся предложениями и сценам в романах. С долькой скептицизма Чонгук смотрел на две книги, лежащие стопочкой на столе. Даже не верилось, что он прочитал их так быстро, в душе бушевала некая гордость за самого себя. Как это так: всю жизнь не читал, а тут за десять дней осилил два классических романа? Что-то тут не сходится. Поскольку еще оставалось время до сдачи книг, Чонгук решил, мол, чем черт не шутит, прочитает он парочку рассказов, чтобы и от еще одной книги избавиться и не складировать. Мысль, что ему придётся теперь прочитать и остальную литературу из списка, уже как-то прижилась, не давила на него, воспринималась спокойно. Читать, как оказалось, не так уж сложно, просто времени отнимает много, конечно, но маму порадовать хотелось. Да и к тому же, оценки по литературе лишними не будут, выпускной класс как-никак. Правда, Чонгук старался не думать о том, что он читает как можно больше, лишь бы удивить Тэхена. Его удивить нечем, как кажется Чонгуку. Да и самому Чонгуку, если честно, наплевать, что там этой зануде (красивой, очень красивой зануде) думается. К концу второй недели Чонгук чудом успел прочитать все нужные рассказы Хемингуэя и, таким образом, на руках у него остается «Портрет Дориана Грея», к которому Чонгук еще не успел притронуться. Его он и продлит еще на две недели, как и сказал Тэхен. Когда он подходил к библиотеке, по пальцам била нервная дрожь, взявшаяся непонятно откуда. На подкорке мелькнула мысль, что за эти две недели он успел соскучиться по занудству Тэхена, но даже если и отбросить то, с какой любовью парень говорит о литературе, Чонгуку на самом деле вновь хотелось увидеть его мягкую походку, красивые глаза, аккуратные аристократичные пальцы, почувствовать аромат чего-то сладкого в смеси с ароматом библиотеки. Просто хотелось. Никаких ответов на вопросы «зачем?» и «почему?» у Чонгука не находилось. Никакой логики, никакого смысла. Вновь взгляд вахтёра, но на этот раз чуть менее шокированный — просто Чонгук сегодня по-человечески выглядит, даже челку всё-таки заколол, чтобы не лезла в глаза. На смену оранжевой футболке пришла черная, сегодня Чонгук выглядит сносно, но украшения из бисера он не смог снять, ну как же он без них? Скучно же. Его натуры у него не отнять. — Здравствуйте, а миссис Ким сегодня на работе? — улыбаясь, спрашивает Чонгук, будто он здесь завсегдатай. — Нет-нет, еще не вышла, Тэхен опять ее подменяет. А что, Вам нужно что-то ей передать? — интересуется мужчина. — А, да нет, я так, просто... спросил, — кивает он. — Спасибо, я пойду, — указывает на лестницу, сжимая в руках стопку книг. Поднимается он, нервно дыша, сам не понимая, из-за чего внутри тянет так сильно и противно. Дверь оказывается прикрыта, поэтому, прежде чем зайти, Чонгук осторожно стучит. И только услышав заветное: «Входите», он тянет ручку двери. Тэхен поднимает глаза, а Чонгук замирает, как в первый раз. Вряд ли когда-нибудь его тело перестанет реагировать на Тэхена, на его красоту, на его взгляд. Сердце стучит так сильно, что кажется, будто оно сейчас вылетит из груди, а Чонгук просто умрет на месте. — Привет, Чонгук, — мягко улыбается Тэхен, будто весь этот день только и ждал его прихода. Он встает из-за стола, в то время как Чонгук всё так же стоит в дверях, словно последний идиот. — Приветик, — голос дает петуха, за что Чонгуку сразу становится стыдно, но Тэхен, кажется, не обращает на это внимания, подходя ближе. И снова эта грация, эта легкость, с которой он ступает. Чонгук считает себя больным, но ему нравится походка Тэхена. Это маразм, честно, но он ничего не может с собой поделать. Нравится, просто нравится. Тэхен не изменяет себе так же, как и Чонгук: все те же симпатичные очки в тонкой оправе, широкие светлые брюки, футболка, а поверх нее накинута белая рубашка. Симпатично, думает Чонгук. — Ну, давай, рассказывай, друг мой, как успехи? — Тэхен подхватывает его под локоть, мягко направляя к своему столу. Чонгука опять пьянит близость и запах, исходящий от Тэхена. А еще тепло. Он чувствует его голой кожей, молится всем известным богам, чтобы Тэхен не ощутил мурашки, бегающие по его телу. — Я... — он прокашливается, укладывая книги на стол, — почитал все, кроме одной. Тэхен отпускает его руку, недоуменно смотря, широко раскрыв глаза. — Чего-о? Чонгук опять сдерживает порыв закатить глаза (больше от смущения, чем от раздражения). — Вот так, прикинь. — Погоди, все, кроме какой? — он указывает пальцем на книги. — Кроме «Портрета», — вздыхает Чонгук, неловко теребя заколки в волосах. Лицо Тэхена делается действительно удивленным. — Ого... я думал, что ты ни одной не прочитаешь... — он садится за стол, принимаясь искать абонемент Чонгука. — А зачем тогда выдал так много книг? — фыркая, спрашивает Чонгук. Его брови опять хмурятся, показывая, как он недоволен тем, что в него не верили. — Во мне жила капля надежды, что это станет для тебя некой мотивацией. Знаю я вас, подростков, вечно хотите показать, какие вы крутые. Ну и выдал тебе побольше, чтобы ты, в случае, если захочешь понтануться передо мной, прочитал хотя бы несколько книг. Как видишь, сработало, — Тэхен довольно улыбается, вычеркивая книги. Чонгук надувается. Его подставили, его обманули, его провели! Он ведь действительно читал бы медленнее, если бы у него на руках была только одна книга. Чертов Тэхен, чтоб его... — Какого хрена вообще?! — возмущается он. — Я не подписывался на твои тупые манипуляции! Тэхен осторожно заправляет волосы за ухо, вовсе не обращая внимания на ругань Чонгука. Ему просто забавно, Чонгук для него забавен. — Ну, маленькая злюка, не показывай свои иголочки, — сюсюкается Тэхен, поднимаясь из-за стола. — Так, значит, «Портрет» мы продлеваем, да? Эти ты прочитал, их заменяем другими. Пойдем, злюка, — подзывает его Тэхен жестом. Чонгук вдруг проглатывает всю язвительность. Опять Тэхен это делает, черт возьми. Чонгук не знает, какие книги ему в этот раз даст Тэхен, но список он изучил, прогуглил, все книги — классика, а значит, как ни крути, дело с Тэхеном иметь придется еще долго. — Как тебе вообще? Понравилось? — интересуется он, проходя мимо рядов, поглядывая в телефон Чонгука. — «Гордость и предубеждение» зашло, клевая книга, остальные... ну, попрёт. Рассказы неплохие, — говорит Чонгук. Рецензентом ему никогда не стать, это точно. Тэхен одаривает его лучезарной и довольной улыбкой, у Чонгука даже в глазах начинает слепить от такой искренности и детской радости. — Ох, мистер Дарси — это мечта, согласен? Какой же он невероятный, мужчина мечты... — вдохновлено напевает Тэхен. — Да пойдет, нормальный. — Настоящий джентельмен, божечки, мечтаю такого встретить. В наше время их почти не осталось... Чонгука бросает в жар. Тэхен же в шутку говорит о том, что хочет встретить именно «джентльмена»?.. Тот, кажется, замечает его растерянный взгляд, усмехаясь. — Да-да, а что такого? Ну хочется мне, что поделать? — Тэхен достает первую книгу, пролистывая, и передаёт Чонгуку. Тот немного неуклюже берет ее, осматривая обложку. Щеки горят неистово, его бесит, что он никак не может это убрать. Неловко ему, когда симпатичные парни вот так прямо заявляют о том, что не против себе в пару «джентельмена», а не «леди». Ничего против не имеет, он за свободный выбор, и всё такое, просто... ну неловко, непривычно. Сам-то он такой смелостью не наделён, может только бычить на кого-то, а когда дело касается чего-то серьезного, так сразу режим ссыкуна включает. — Да бывает, ладно. Просто, по моему мнению, мистер Дарси — не самый уж лучший тип... мужчин, — с усмешкой говорит Чонгук, потирая обложку книги, где красуется надпись «Идиот». Да, он в курсе, если что, не отрицает. — Это по твоему мнению, Чонгук, а мне вот нравится. Хочешь сказать, что такие парни, как ты, лучше? — Чонгук замирает с испуганным лицом, стоит Тэхену кокетливо улыбнуться. Вляпался, молодец, теперь разгребать. — Н-не знаю... — неуверенно говорит он, совершенно не подозревая даже, что на такое необходимо отвечать. — Ну, со мной весело. Тэхен вновь искренне смеется, подтверждая слова Чонгука. Весело, раз ему приходится заливаться смехом уже во второй раз. Только вот, Чонгук не шутил, он серьезно, вообще-то. — О, да, это важное качество. — А разве нет? — непонимающе хмурится он. — Нет-нет, я не шучу, это важное качество, просто... — он улыбается, глядя на Чонгука, словно тот такой глупенький и не понимает очевидного. — Ты такой милый, не важно, ты меня просто рассмешил, — Чонгук прыскает, пытаясь скрыть свое смущение. — Говорю же, со мной весело, — звучит капельку самодовольно. — Хм, я подумаю над тем, чтобы поменять свои вкусы, хорошо, — подмигивает ему Тэхен, ускользая между стеллажей. Чонгук тормозит дико, пытаясь осознать, что сейчас сказал Тэхен, потому и теряется, когда тот убегает, оставляя его стоять на месте. — Эй, меня подожди! Из-за соседних стеллажей слышится смех. — Так не тормози! Чонгук закатывает глаза, всё-таки находя Тэхена, увлеченно листающего книгу. На Чонгука он смотрит с ухмылкой, но при этом остается мягким и ангельски красивым. — Даю тебе еще вот эту книгу, и хватит. Три книги на две недели, вместе с «Портретом Дориана Грея». Справишься? — он передает Чонгуку книгу. «Мартин Иден» — читает он на обложке и кивает Тэхену. Несмотря на то, что книга с прелестным названием «Идиот» кажется просто огромной, Чонгук не хочет давать заднюю. Да, Тэхен был прав, Чонгук хочет показать ему, что не лох, что, вообще-то, могёт, не страшна ему эта классика. Им так глупо манипулируют, боже, но Чонгук поддаётся, ему нравится чувствовать себя человеком, которому есть о чем поговорить с Тэхеном. Конечно, до уровня Тэхена ему еще читать и читать, но даже сейчас он держится увереннее, принимая некий «вызов» от парня. Скоро он будет не только смешным, но еще и умным. Из раздумья его вырывает Тэхен, а точнее — его лицо, находящееся слишком близко к чонгукову. Младший вновь замирает испуганно, не понимая, что вообще сейчас происходит. — У тебя заколка съехала, потеряешь еще, — пальцы Тэхена касаются его волос, и Чонгук всё-таки замечает, что заколка съехала вниз, но теплое дыхание Тэхена сбивает его с толку. Слишком близко. Запредельно. Разве... обязательно было подходить настолько близко? Чонгук судорожно бегает взглядом по лицу Тэхена, рассматривая родинки, нос, глаза. Пока есть возможность, ее надо использовать. Он так красив, он безумно красив, его лицо будто создано скульпторами, Чонгук краснеет от своих же мыслей, не в силах остановить их. Заколка щёлкает, и Чонгук даже вздрагивает легонько от неожиданности, а на губах Тэхена расцветает нежная улыбка. — Вот и всё, — шепчет он мягко. Чонгук себя сразу ощущает маленьким беспомощным ребенком, которому уж слишком необходима была помощь старшего. Внутри все сводит, стоит взгляду Тэхена скользнуть по губам Чонгука. Он почувствовал этот взгляд, о боже, он действительно почувствовал и ему до жути стыдно и жарко. Тэхен осматривает его горящие красные щеки, совсем тихо усмехается и делает шаг назад, безмолвно зазывая за собой. Чонгук стоит на месте еще секунд пять, и только потом идет следом. Тэхен вовсе не показывает признаков неловкости, он все такой же плавный, уверенный, это Чонгук краснеет дико, скованно шагая за старшим. — Я прямо удивлен, ты быстро прочитал. Но учти, что Достоевский читается тяжело. Начни с него... А хотя, нет, начни с «Портрета», чтобы уже принести его в следующий раз и сдать, — разъясняет Тэхен, принимаясь записывать названия в абонемент. — Раз долго читается, то зачем опять даешь мне больше, чем нужно? Снова твои тупые манипуляции?! — возмущенно спрашивает Чонгук. Тэхен никак не реагирует, а после того, как заканчивает заполнение, передает ручку Чонгуку, а сам поднимается с места, подходя к нему. — Кто знает, быть может, я хочу, чтобы наши встречи не заканчивались как можно дольше? — он оглаживает щеку Чонгука, а тот чуть ли ручку не роняет, пытаясь справиться с дрожащими пальцами. — Что?.. Тэхен тыкает ему в кончик носа, забавно улыбаясь. — То, Чонгук. До встречи, — он складывает руки на груди, наблюдая за тем, как шокированный Чонгук сначала стопорится на месте, а потом всё-таки соображает, что лучше свалить как можно скорее, потому что он больше уж точно не выдержит. Устоять перед соблазном в виде Тэхена невозможно. — Да-а... — почти блеет он, подхватывая книги и не смотря в глаза Тэхену. Он чувствует, как его прожигают, как за ним наблюдают. Тэхен такой двуличный, с одной стороны мягкий, забавный, милый, но с другой, стоит только моргнуть,Тэхен превращается в самый настоящий грех, в гребаного искусителя, соблазнителя, невинно наблюдающего за Чонгуком и его жалкими попытками сопротивляться чарам этого демона в образе ангела. — Пока... Он направляется на выход быстрым шагом, ни разу не оглянувшись назад. Знает, что Тэхену смешно с него, ведь он глупый подросток-максималист, над ним можно глумиться. Но Чонгуку отчего-то совсем не смешно, обжигающие чувства в груди вызваны отнюдь не смехом.***
Слова Тэхена переодически вспыхивали огнём внутри Чонгука, но он старательно отбивался от мысли, что все свое время он тратит на то, чтобы прочитать три книги в кратчайшие сроки. Не то чтобы он хочет поскорее прикончить список литературы и забыть Тэхена... если честно, он просто хочет доказать ему, что тоже хорош, тоже умеет ставить цель и добиваться её. Так или иначе, он удивительным образом успел прочитать все три книги за две недели. В последний день он даже встал пораньше, лишь бы дочитать уже «Мартина Идена» и утереть нос Тэхену. Зачитался настолько, что в библиотеку пришел аж к пяти часам вечера. Забежал, не увидев на привычном месте вахтёра, и сразу же направился наверх. — Чонгук! Он тормозит, оборачиваясь. Тэхен приветливо и чуть удивленно улыбается, отпивая воду из прозрачного стаканчика. — Привет... — Привет-привет, ты поздно. Я уже собирался уходить, — говорит он, открывая дверь ключом. — Что?.. Уже? Они заходят, и Чонгука окутывают уютом мгновенно. Книжные стеллажи освещаются закатным солнцем, из открытых окон дует теплый летний ветер, поднимая тюль. Тэхен идеально вписывается сюда. Он такой же золотистый, мягкий, светлый. Чонгук опять засматривается, откровенно выдавая себя. — Сегодня же пятница, работаем до пяти, — Тэхен присаживается за стол, доставая абонемент. — Ты что, режим работы не смотришь, когда идешь сюда? — Нет, конечно же, — закатывает он глаза. — Ну, я тебя застал, мне знатно повезло, да? — Очень даже, — улыбается Тэхен, подхватывая книги. — Рассказывай, как успехи? И тут Чонгук позволяет себе самодовольную улыбку, активно крутясь возле Тэхена и мешаясь под ногами. — Прикинь, я прочитал все! — щелкает он пальцами прямо у него перед лицом, на что Тэхен только улыбается с того, какой Чонгук ребенок. — Прямо все-все, от корки до корки. — Ну, сказать, что я приятно удивлен, это ничего не сказать. Ты самый настоящий молодец, Чонгук, — Тэхен расставляет книги, поглядывая на светящегося Чонгука. Тот сегодня будто солнышком напитался и теперь вертится туда-сюда. Видно, что скучал по таким разговорам и рад встрече. — Как приятно, оказывается, слышать от тебя такое, — довольно смеется Чонгук. И сам не замечает, как ведет себя раскованнее, не огрызается и не дерзит, лишь изредка закатывая глаза. Рядом с Тэхеном происходит что-то странное, Тэхен меняет, будто обнимает своей теплой аурой, стачивая колючки Чонгука. Тэхен, вернув на место последнюю книгу, по привычке уж хотел заглянуть в телефон Чонгука, но тот его так и не достал, радостно осматривая полки. Тэхену пришлось самостоятельно ощупывать карманы его рваных джинс, отчего Чонгук всё-таки впал в привычный ступор, округляя испуганно глаза. — Ты хоть... ну, предупреждай, когда так делаешь, — нервно говорит Чонгук, стоит Тэхену достать его телефон. — Ну, кто ж виноват, что ты стоишь и в облаках витаешь, — улыбается Тэхен, вводя пинкод, который Чонгук любезно назвал еще в первую их встречу. — Мне, вообще-то, надо закрывать уже всё, а тут ты явился. — Ну извини, зачитался, — разводит руками Чонгук, следуя за парнем. Он здесь уже ориентируется как дома. Примерно выучил порядок авторов и произведений, не теряется среди стеллажей, а уверенно идет рядом с привычно грациозным Тэхеном. — Ты действительно влюбился в литературу, поздравляю, — с искренним смехом говорит он. «А еще в тебя, кажется», — мысленно добавляет Чонгук, смотря на Тэхена, что поправляет очки и чуть щурится, поглядывая на верхние полки. — Надо принести лесенку, я не достану книгу, — вздыхает он, указывая вверх, и Чонгук думает ровно секунду, прежде чем уверенно выдать: — Я тебя подниму, давай. Тэхен, кажется, впервые за их встречи смущается. Чонгук находит это очаровательным, но ему мешает собственное смущение, которое выдает его с головой. Вновь, да, вновь. Впрочем, смущенная улыбка Тэхена быстро сменяется чуть игривой и благодарной и Чонгук выдыхает. — Конечно, если тебе не сложно, Чонгук-и, — младший кивает, со всей ответственностью подходя к своему делу. Он обхватывает Тэхена спереди за бедра, из-за чего тот рефлекторно хватается за голову Чонгука, тихо взвизгивая и хихикая. — Страшно, боже, я сейчас упаду! — Я тебя держу, облокотись на полку, если что, — отвечает Чонгук. Тэхена не так уж и сложно держать, но всё-таки рост дает о себе знать, и Чонгук прикладывает определенные усилия. Несмотря на свое стройное телосложение, он героически крепко держит Тэхена, не позволяя тому упасть. Наконец, когда тот говорит, что дело сделано и его можно отпускать, Чонгук со всей нежностью и осторожность опускает его вниз, и наконец их лица встречаются, озаряясь взаимно счастливыми улыбками. Чонгук не понимает, серьезно, вообще не понимает, почему сейчас улыбается как последний идиот, но видя, как это делает и Тэхен, становится чуточку легче. Он все еще держит того в своих руках, хотя Тэхен уже спокойно стоит на полу, но отпустить просто нет сил. В какой-то момент он понимает, что молчание затянулось, и они уже слишком долго вот так стоят, пока ладони Чонгука покоятся на талии Тэхена, невзначай прижимая к себе. Воздух вдруг накаляется, а мозги взрываются. Тэхен его целует. Чонгук издает то ли писк, то ли возглас удивления, когда осознает, что его, черт возьми, целует парень. Причем парень, который ему, вроде как, очень симпатичен. Тот, который своей мягкой улыбкой и грацией сражает наповал, а от его запаха у Чонгука голова кругом. Он от испуга сжимает талию Тэхена сильнее, но не успевает даже прикрыть глаза, как поцелуй прекращается, а глаза напротив с нескрываемым любопытством смотрят в его собственные. — Прости? — с легким испугом спрашивает Тэхен, не делая и шагу назад, все так же держась за плечи Чонгука. Чонгук же загнанно дышит, пытаясь понять, что сейчас произошло. Так. Его поцеловали. Вроде, не в первый раз даже, но почему-то именно сейчас он чувствует, как сердце остановится, а его тело безвольно повиснет в руках Тэхена. Серьезно, если он умрет, вся вина автоматически перекладывается на старшего. — Эм... да ладно, ничего, — говорит Чонгук, бегая по лицу Тэхена, не в силах просто смотреть тому в глаза. — Эй, тебе неприятно? — в голосе проскальзывает горечь, и Чонгук силится, чтобы выдавить скупое, но искреннее: — Нет, нормально... Всё... нормально, — и кивает вдобавок, стараясь убедить Тэхена. Губы отчего-то покалывает, но Чонгук упорно не двигает ими, боясь шевельнуться даже. Тэхен делает шаг назад, пугая тем самым Чонгука, но на его лице вмиг появляется легкая улыбка, что значительно успокаивает младшего. — Мне захотелось, извини. — Не извиняйся, Тэхен, — Чонгук опускает голову, вбирая побольше воздуха в легкие. — Ты... ну, можешь сделать это еще раз, если хочешь, конечно... Он поднимает взгляд от пола, с каплей уверенности показывая Тэхену, что поцелуй, вообще-то, ни сколько не был противен Чонгуку. Не то чтобы сам Чонгук смог решиться на такой смелый шаг, но... Раз Тэхен поцеловал его первым, дальше будет легче. «О, боже, я уже думаю о том, что будет дальше...» Тэхен тихо смеется с задумчиво-испуганного лица Чонгука, но понимает, что для него такое выражение лица типично, и вовсе не означает, что он действительно испуган. Был бы испуган — уже бы давно сбежал. А тут, скорее, самое обычное человеческое смущение, которое для Чонгука крайне привычно. Особенно в последнее время. — Окей, договорились, — подмигивает ему Тэхен, хватая за запястье. Чонгук уж думает, что, вот, сейчас опять будет поцелуй, но такого не происходит. Его тянут меж стеллажей за собой, к столу. Во второй руке Тэхен сжимает толстый томик, который передаёт после Чонгуку. — Пойдешь со мной гулять? Младший стопорится, хмуря брови. — Гулять? Типа... — Если тебе будет проще думать, что это свидание, то пожалуйста. Если такая мысль только усложнит всё, то не нужно. Я просто предлагаю тебе погулять. Сейчас, — буднично говорит Тэхен. Чонгук поражен. Как люди могут быть такими... смелыми, прямолинейными, терпеливыми. Чонгук таким быть не может. Свои хотелки, конечно, хочется получить, но он лучше перехочет, чем сделает первый шаг. — А ты... я не знаю, тебе не надо домой?.. — уточняет Чонгук. Он-то не против погулять, просто, дело в том, что здесь, в библиотеке, у них хотя бы есть темы для разговора, какой-то повод, а на улице... что им там обсуждать? Чонгук все еще является противоположностью Тэхена, он все еще замкнутый в себе подросток, у которого явные проблемы с самооценкой. Что Тэхену делать рядом с таким человеком? Ему нужен кто-то, кто сможет о нем позаботиться, пообщаться, вызвать улыбку. У Чонгука проблемы с выражением своих мыслей, о выражении чувств даже и речи быть не может. Ну, так уж вышло, что для Тэхена он слишком неподходящий. Он переживает, что тот вовсе разочаруется в нем, когда они окажутся вне библиотеки. Чонгук не умеет вести диалоги, не умеет находить темы для разговора, он не умеет... — Не надо, — прерывает его раздумья Тэхен. Видя неуверенность на лице Чонгука, он подходит чуть ближе, мягко улыбаясь. — Чонгук, есть причина, по которой ты меня боишься? Чонгук вздыхает, отрицательно качая головой. — Если ты хочешь наладить контакт, отвечай честно, когда тебя спрашивают, — голос Тэхена звучит строго, что Чонгук даже вздрагивает, но при всём при этом, Тэхен остается мягким, просто немного настойчивым. Чонгук не думал, что его начнут допрашивать. Разве не выгоднее было бы сейчас просто забить на эту тему, чтобы не раскрывать все карты Чонгука? — Я не тот человек, с которым тебе будет... ну, клёво, — мямлит он, перекатываясь с носка на пятку. Тэхен кивает, контакт налажен. — С чего ты так решил? — он записывает книгу в абонемент, пока Чонгук старается внятно объяснить. — Я тупой неудачник, а ты... ты другой... — Какой? — Классный, умный, талантливый... — А ты — нет? — не дает ему договорить Тэхен, строгим взглядом посматривая на Чонгука. — Я не знаю, что ты хочешь от меня услышать. — Ты хороший человек, Чонгук, — улыбается Тэхен. — Ты такой, какой есть. Зачем мне моя же копия, если я хочу видеть рядом с собой иного человека, иное мировоззрение и иные мысли? «Хочу видеть рядом с собой...» Чонгук краснеет, и даже не от смущения, а от стыда. Не любит, когда его тыкают носом в собственную неправоту. Но Тэхен это делает так, что Чонгук действительно задумывается о причинах своей неправоты. Тэхен... помогает все переосмыслить и, в какой-то степени, даже измениться. — Прости. Тэхен поднимается из-за стола, быстрым шагом подходя к Чонгуку. Руки обвивают Чонгука, крепко прижимая к себе, будто пряча от всей этой его неуверенности и сомнений. — Все в порядке, давай, улыбнись и скажи, что ты крутой, окей? — Тэхен берет его за обе руки, размахивая на подобие крылышек, всё-таки вызывая у Чонгука по-детски искреннюю улыбку. — Я крутой, — кивает он. — Ты умничка, — Тэхен ерошит его пушистые темные волосы, а затем отходит обратно к рабочему месту. — Ну, все еще думаешь, что наше с тобой общение будет бессмысленным? По-моему, это наоборот пойдет на пользу нам обоим. — Возможно, — соглашается Чонгук. — И я... я хотел бы, ну, погулять с тобой. Тэхен ярко улыбается, кивая. — Тогда пошли. Сейчас, вещи соберу только. Чонгук подходит к столу, скользя взглядом по вещам, лежащим на нем. Тэхен чистюля, у него и на столе порядок. Все аккуратно сложено, никакого мусора. Прям как он сам — ничего лишнего, но поистине идеально. — Что ты читаешь? — Чонгук берет со стола книгу с яркой обложкой. — Это Ремарк. У него много грустных произведений, а я люблю что-то такое, что трогает до глубины души. Чонгук отдает книгу Тэхену, а тот забрасывает её в светлый тканевый шоппер без каких-либо рисунков или надписей. Туда же он бросает и книгу Чонгука, не обращая внимания на его удивленный взгляд. — Она из библиотеки? — Нет-нет, она моя. Я люблю писать в книгах свои мысли, клеить стикеры, поэтому покупаю себе отдельно, — смеется он, хватая ключи. Они направляются к выходу. — А почему в мягкой обложке? Они же мнутся... — Чонгук и сам не особо понял прикол книг в мягких обложках. Когда Тэхен ему выдал такую, пришлось бережно следить, чтобы не было заломов на корешке, чтобы страницы не выпали. — Не знаю, мне нравится. Не считаю, что неопрятный вид книги — это плохо. Наоборот, эта некая история. Видно, что человек читал её, — он прощается с уже вернувшимся на место вахтером, отдавая ключи, и они наконец выходят на свежий воздух. Жара спала, солнышко золотистое прячется за крышами домов, уступая место вечерней прохладе. В Тэхене столько мелочей, а Чонгуку каждый раз трепетно узнавать его все лучше. Разве это не идеально? — Надо будет тоже потом взять эту книгу. Ну, как закончу летнюю литературу, — усмехается он. Кажется, кто-то серьезно пристрастился к литературе. Не из-за Тэхена ли? — Я дам тебе свою, хочешь? — предлагает Тэхен. — Вообще, у меня много книг, ты в любой момент можешь попросить. Могу отдать на неопределенный срок. Да хоть навсегда, — его рука останавливает Чонгука, упираясь в грудь, а сам он выглядит так, будто является самым отменным маркетологом, который пытается продвинуть свою услугу. — Не надо навсегда, они же твои, — улыбается против воли Чонгук. — Но я... подумаю. Звучит классно. Мне было бы намного удобнее без этих дурацких ограничений в две недели. — Если честно, то они вовсе не обязательны. К нам ходит не так много людей, начальство не строгое, собственно, на задержку книг никто не обращает внимания, — пожимает плечами Тэхен. — Но ты же сказал... То есть... В смысле?! — Чонгук останавливается на месте, недовольно смотря на Тэхена, который хитро улыбается. — Я просто хотел почаще видеть тебя, не ругайся. Чонгук вздыхает оскорбленно, складывая руки на груди. — Ты такой... — Какой? — усмехается по-доброму Тэхен, подходя к нему, упрямо хмурящемуся. — Гад. Хитрый гад. Гаденыш. Тэхен смеется, и Чонгук не выдерживает, тоже улыбается, потому что ситуация такая глупая. Очевидно же, что они оба так сильно влипли, пока Чонгук всячески пытался показать свои иголки, а Тэхен — быть обаятельным соблазнителем. Они оба влипли. И оба осознают, что уже нельзя отступать назад, нужно двигаться вперед. В какой-то момент их разговора Тэхен достает из шоппера телефон, а следом — проводные наушники. — Сейчас мы сделаем общий плейлист, хорошо? — он подключает наушники, протягивая один из них Чонгуку, а другой — оставляя себе. У Чонгука даже ладошки начинают потеть после этих слов. Это чертова романтика, коей у него в жизни не было никогда. Тэхен является самым романтичным человеком, какого Чонгук только встречал. Общий плейлист? Ох, нет, это мучительная смерть Чонгука. — Почему ты используешь проводные наушники? — спрашивает младший. Он, кстати, тоже их использует, но почему-то ему казалось, что уже все перешли на беспроводные, эирподсы сейчас у каждого второго есть. Тэхен открывает Спотифай на своем айфоне, дергая легонько за провод, чтобы Чонгук подошел к нему ближе. — Вообще, мне так удобнее. Я боюсь потерять беспроводные. Ну, а так, это же романтично, когда парочки гуляют с одними проводными наушниками. Нет возможности держать расстояние, приходится быть максимально близко, — Тэхен понижает голос, почти шепча это раскрасневшемуся Чонгуку. — Красиво, да? Чонгука хватает только на смущенный кивок. Тэхен нажимает на «создать новый плейлист» и передает свой телефон в руки Чонгука. — Добавляй те песни, которые тебе нравятся. Он кивает. В плейлист летят всевозможные песни Ланы Дель Рей, Колдплей, Конан Грэя, Пилотов, Тэйлор Свифт и прочих, на чьи имена в поисковой строчке Тэхен довольно улыбается. — Все мои любимчики, — усмехается он. — У нас, оказывается, так схожи вкусы в музыке. Чонгук наблюдает за тем, как Тэхен добавляет свои любимые треки, и каждый второй ему знаком не понаслышке, так что возникает вполне логичный вопрос: — Ты правда слушаешь такое? — А ты думал, что я слушаю Бетховена? — смеется Тэхен. Чонгук неопределенно пожимает плечами. Это немного стереотипно, но, да, он так и думал пару раз. Как оказалось, Тэхен любит те же жанры музыки, что и он. Даже любовь к первым альбомам Ланы Дель Рей у них одинаково сильна. Это достаточно так смущает, Чонгук даже допускает мысль, что они в какой-то степени чертовы соулмейты, которые наконец встретились, чтобы не только столкнуться во взглядах на некоторые вещи, но еще и удивительным образом совпасть во вкусах. По итогу Тэхен добавляет много треков Нейбов, Доджи Кэт, Чейз Атлантик, и Чонгук убеждается в том, что вкусы Тэхена хороши во всем. От одежды до музыки. Последнее, что он делает, это нажимает на «перемешать все треки» и хватает Чонгука за руку, уверенно переплетая пальцы. — Мы идем покупать сладкую вату, — не предложение — приказ. Но вряд ли бы Чонгук вообще отказался. Только сейчас, когда Тэхен сказал об этом, младший понял, что не ел сладкую вату уже несколько лет так точно. Если они идут за ней, значит, они идут в парк. Эта мысль еще больше подняла Чонгуку настроение. Он и в парке давно не был (не гулял, в принципе, тоже), потому что банально не с кем было бы сходить. Все его знакомые, — с которыми он и так редко виделся раньше, — зависают на хатах, гоняют по ночам на своих развалюхах, один Чонгук оказался в ловушке под названием «летняя литература» и вынужден был отказаться от подобного образа жизни. Ну, никто не стебал, вроде, отнеслись спокойно, люди-то взрослые, лишь пожелали скорее освободиться и возвращаться в их тусовку. Чонгук, кажется, не вернется. И плевать, что у него выпускной год на носу, пора бы подумать о жизни, о поступлении, плевать. Он уверен, что теперь с учебой дела наладятся. Во многом благодаря Тэхену. Тот вдохновляет всем своим видом, будто намекая Чонгуку, что пора взяться за голову, детство уже закончилось, но это вовсе не значит, что теперь нужно лишь учиться и учиться. Даже сейчас, когда в одном наушнике играет любимая «Dark Paradise», а ладонь зудит от приятного тепла чужой ладони, Тэхен показывает Чонгуку, что он вовсе не заучка. Он обычный парень, такой же, как и сам Чонгук, просто немного разностороннее и умнее за счёт собственного старания и упорства. Они не говорят до момента, пока не заходят на территорию парка. Он совсем не большой, подстать их маленькому городу, поэтому и людей здесь не так много, хоть и вечер пятницы. Но даже те, кто есть, не обращают на их сцепленные в замочек руки никакого внимания. — Давай одну большую на двоих? Или лучше каждому свою? — спрашивает Тэхен, делая музыку потише. — Одну на двоих. Так удобнее, я все равно не съел бы целиком свою порцию. — А вот я бы съел, но ладно. Можно одну большую, пожалуйста? — обращается он к девушке за прилавком. — Оплата картой. — Я кину деньги, скажи номер. — Скажу, когда еще раз поцелуемся, а пока стой смирно. Чонгук сдерживает порыв нервного кашля, пока девушка невольно становится свидетелем их разговора. Чонгук пихает старшего локтем в бок, лишь бы рот на замке держал, но больше не пытается завести разговор о разделении бюджета. Тот, кажется, скажет: «Ну, когда повенчаемся, тогда и будем вопрос с деньгами решать». — Какого хрена, Тэхен, — шепотом возмущается Чонгук, пока их вату готовят. — Не бубни, злюка, — он игриво поддевает кончик его носа пальцем, вызывая улыбку у вредного Чонгука. Вата получается просто гигантской, в два раза больше головы Тэхена уж точно, но Чонгук героически несет ее в руке, пока они не плюхаются на ближайшую свободную лавочку в углу парка, где почти никогда нет людей. — Иди сюда, мой маленький, — внутри Чонгука что-то трескается от слов Тэхена, но он поддается и укладывает голову на бедра Тэхена, вытягивая ноги вдоль лавочки. Над ним нависает довольный Тэхен, сразу закрепляя выпадающую из заколок челку Чонгука. Младший устраивается поудобнее, расслабленно смотря то на Тэхена, то на плывущие по небу облака. Музыка все еще играет в наушнике, но Чонгук все равно заводит разговор: — Миссис Ким в порядке? Тэхен, стоит вспомнить о матери, тепло улыбается, поглядывая на лежащего Чонгука. — Она взяла больничный, хочет поехать в санаторий на две недели, — он отрывает кусочек сладкой ваты и подносит к губам Чонгука. Поскольку Чонгук двумя руками держит вату на палочке, у Тэхена есть достойный повод покормить младшего с рук. Чонгук послушно открывает рот, сладкая вата тает на языке, и он не удерживается, прикрывая от удовольствия глаза. Ему сейчас так кайфово. Бедра у Тэхена мягонькие, как подушечки, их обдувает теплый ветерок, голос старшего звучит так уютно, что даже музыка не нужна — его голос вполне подходит на роль музыки. — Ей нужно отдохнуть, правильно. Мама сказала, что миссис Ким уже два года без отпуска работала. Почему? — Любит работу, так бывает, Чонгук-и, — Тэхен осторожно зарывается пальцами в волосы Чонгука, а тот силится, лишь бы не закатить позорно глаза. — Ты лучше расскажи, как тебе «Портрет Дориана Грея»? Чонгук тихо смеется, прикрыв глаза и подставляя макушку под пальцы Тэхена. — Красиво очень. И легко для восприятия, мне понравилось больше всех остальных книг, наверное, — Чонгук спокойно дышит, полностью отдаваясь моменту. Тэхен наслаждается Чонгуком. — Как ты думаешь, Бэзил был влюблён в Дориана? Чонгук открывает глаза, смотря точно на Тэхена. Это ли не вопрос с намёком случайно? — Я... не знаю. Сначала я думал, что да, но потом... не знаю, у художников свои причуды. Наверное, он больше восхищался Дорианом. Объект красоты и всякое такое, хотя, не знаю, все возможно, — неуверенно говорит он. Тэхен опять кормит Чонгука, а тот, словно самый послушный малыш, благодарно смотрит на него, хлопая глазками. По лицу видно, что доволен до жути, и Тэхена это как никогда радует, потому что он доволен не меньше. — А я думаю, что он всё-таки был влюблен. Говорят, что художники вообще влюбчивы, когда дело касается натурщиков. Пока пишется картина, как ни крути, они идут на контакт, узнают друг друга. Часто бывает так, что искусство действительно сближает. Бэзил не только влюбился в Дориана как в безумно красивого человека, но еще и как в чистого и... невинного, возможно, человека. В самом начале, по крайней мере. Искусство, думает Чонгук, правда способно сближать. Удивительно. Это их с Тэхеном случай. — Тебе виднее, — пожимает плечами Чонгук. Тэхен правда намного лучше разбирается в скрытых мотивах произведений, поскольку крутится в этом не первый год. Чонгук же может только предполагать, но в данном случае ему просто не хочется показаться глупым. — Я спросил, потому что хотел услышать твою точку зрения. Нет какого-то единого мнения, это тебе не школа, где у определённого героя только определённые мотивы, о которых надо обязательно упомянуть, чтобы получить оценку. Мы же с тобой просто... болтаем, — Тэхен аккуратно чешет кожу головы, и Чонгук тихо урчит от удовольствия. Он издевается, точно издевается, выводит из себя. Получается отлично. — Я понял, окей, — улыбается Чонгук. Тэхен улыбается в ответ, на пару мгновений они замолкают, и Тэхен пристально рассматривает лежащее у него на коленях чудо. Все эти милые особенности Чонгука вызывают тепло в груди старшего: и его темные кудряшки, с вечно лезущей в глаза челкой, которую он предпочитает закалывать, и его яркие футболки с принтами и лого, и его черные джинсы с огромными дырками на коленях, и его потрепанные жизнью конверсы, и его запястья с кучей браслетов из бисера... И это только то, что Тэхен замечает внешне. А каков Чонгук внутри? Насколько сильно его можно узнать? Изучить? — Ты сам делаешь эти браслетики? — Тэхен касается его запястья, ощупывая бисеринки. — Ага, я еще колечки делаю из бисера и чокеры. Тэхен закусывает губу, не в силах перестать лыбиться, как последний идиот. Это так очаровательно, он сейчас сдохнет просто. — Хочешь, подарю? Или сделаю тебе что-нибудь? Или и подарю, и сделаю? — Чонгук поднимает голову, в упор глядя на Тэхена. — Хотя, вряд ли ты будешь это носить... это не совсем тот стиль, который ты любишь... — говорит он уже с угасшей радостью, но Тэхен хватает его за щеки, со всей любовью целуя своего мальчика. Чонгук издает писк прямо в губы старшего, от неожиданности (или по инерции) цепляясь рукой за голову Тэхена, что склонилась над ним. Поцелуй выходит долгий, никто не хочет отстраняться, но когда это всё-таки происходит, у Чонгука губы опухают от того, с какой силой их решил вдруг поцеловать Тэхен. Со всей силой и страстью, что есть в нем, получается. — Сладенький, — зачем-то комментирует старший, отчего Чонгуку под землю хочется провалиться, но он стойко держится, растерянно хлопая глазками. Тэхен вдруг опять сжимает его щеки в своих ладонях, звонко чмокая в губы, из раза в раз даря приторно-сладкую улыбку, от которой у Чонгука в ушах закладывает и в глазах плывёт. Щеки горят дико, сердце готово выпрыгнуть из груди, а он сам смотрит на довольного Тэхена, не сдерживая кроличьей улыбки. — Не неси чепухи, дурачок, я буду носить. Правда-правда, — он подушечками пальцев оглаживает щеки, на которых красуются редкие шрамики от прыщиков. — Тогда выбери из этих, какие хочешь, и забирай. И скажи, какие еще тебе сделать. Я принесу, когда встретимся в следующий раз, — Чонгук поднимает руки, предоставляя Тэхену выбор. — Можешь забрать все. Тэхен поправляет очки, забавно морща нос, но всё-таки осматривает внимательно браслеты на запястьях Чонгука, задумчиво хмурится, а затем пальцем указывает на браслеты из сиреневых, ярко-желтых и разноцветных бисерин. Чонгук вмиг снимает с себя три тоненьких браслета, цепляя запястье Тэхена и надевая на них украшения. Несмотря на всё, выглядит интересно. Вполне гармонирует с нежным образом Тэхена, добавляет ему немного простоты и цвета. — Красота какая, — он осматривает подарки, улыбаясь. — Спасибо большое, Чонгук-и. Ты такой молодец. — Да ладно тебе, это делается просто, — отмахивается он. — И что? Ты так стараешься, это выглядит красиво, — со всей любовью говорит Тэхен. Чонгук, возможно, самую малость смущен. — Я думаю, можно добавить искусственный жемчуг в твои браслеты. Или в ожерелье, чокер, колечки, не знаю. Что ты хочешь? — у него вновь загораются глаза. — Давай ты сделаешь всё на свое усмотрение, ладно? Но я люблю жемчужные украшения, даже искусственные. Поэтому, мне понравится всё, что ты сделаешь, — он отрывает кусочек ваты, запихивая в рот Чонгуку. А потом еще, еще и еще, пока щеки не надуваются. — Жуй, дурачок. Чонгук слушается, по-детски смеясь. — Хорошо, будет выполнено. Я сделаю всё так, чтобы ты бросился ко мне на шею от радости, — обещает он. Тэхен почему-то не сомневается, что так и будет. Он-то сам по себе человек спокойный, сдержанный, но вот рядом с Чонгуком... Он превращается в такого же гиперактивного подростка, как и младший. Это либо заразно, либо Чонгук просто позволил Тэхену вернуться обратно в недавние подростковые годы, когда все было таким беззаботным и потрясающим. Сладкую вату они доедают в приятной тишине, среди которой изредка раздаются звуки коротких поцелуев, которые крадет Тэхен, пока Чонгук слишком уж сильно смущается. Тэхен просто говорит, что «сладко, так хочется поцеловать», а Чонгук... а что остается делать Чонгуку, если у Тэхена губы не менее сладкие? Он целует в ответ. Поцелуи невинные, звонкие, не граничащие ни с чем пошлым, простые касания, чмоки, среди которых слышится приглушённый смех. Со стороны они наверняка выглядят как два котёнка, лижущие друг другу мордочки, но Чонгуку так плевать на всех именно сейчас. Сейчас он просто счастлив по-настоящему. После того, как сладкая вата была съедена, пришлось тащиться до ближайшего магазина, потому что пить хотелось неимоверно. Выбор был очевиден — как только Тэхен сказал, что хочет ванильную колу, Чонгук воскликнул, что это его любимый вид колы, и оба сошлись на ней. Чонгук не врал, кстати, просто с Тэхеном удивительно много совпадений. Следующим, что пришлось узнать Чонгуку о Тэхене было... — Нет-нет, нет, Чонгук! Я туда не пойду! Там страшно! ...Он, как оказалось, боится высоты. Чонгук предложил крутануть кружок на колесе обозрения, но Тэхен так запротестовал, что младший решил не настаивать. — Тогда пошли на лифт, на закрытый, — он указывает в сторону аттракциона, и Тэхен секунд пять молчит, а затем кивает с неуверенностью. — Ну пошли... — Клаустрофобией не страдаешь? — с надеждой спрашивает Чонгук, сжимая ладонь Тэхена крепче. Тот вздыхает, заправляя волосы за ухо. — Нет, наверное... Сей аттракцион представляет из себя простую кабинку, схожую с кабинкой лифта, которую крутят-вертят вверх и вниз, вправо и влево. Вполне безопасно, главное держаться за поручни, чтобы не летать от потолка до пола. Чонгук уже был на нем, потому знает, что в случае чего он просто схватит Тэхена и прижмет к себе, чтобы не улетел никуда. — Точно? Если не хочешь, можем сходить пострелять в тир. Хочешь, я тебе игрушку выиграю? — с улыбкой предлагает Чонгук, и в этот раз глаза закатывает Тэхен, попивая колу. — Да пошли уже в твой лифт, только... не отпускай меня, ладно? — с мольбой просит он. Как Чонгук может не согласиться? Дверь за ними закрывается, погружая в темноту. Свет бьет лишь из мелких дырочек для воздуха, и этого катастрофически мало для того, чтобы видеть друг друга. Чонгук говорит Тэхену обнять себя за талию и держаться крепко-крепко, а сам хватается обеими руками за поручни. — Мне страшно, — шепчет Тэхен куда-то в шею Чонгука, стискивая талию сильнее. — Не бойся, если умрем, то умрем вместе. Тэхен кусает его, а Чонгук не успевает возмутиться даже или вскрикнуть от боли, как его вдруг целуют. Уже не так невинно, как в прошлые разы, Чонгук даже стопорится, не ожидая такого от слова совсем. В кромешной темноте ощущения обостряются, но Чонгук не дает себе расслабиться, тут у них, вообще-то, смертельный номер сейчас будет, а Тэхен вдруг решил его поцеловать. — По губам тебе за такое надо, дурак, — отрываясь, говорит он вроде злобно, а вроде все еще так нежно, что Чонгук опять становится мягкой зефиркой в его руках. Тэхен правда настоящий ангел. С долькой разврата в крови, конечно, но все еще ангел, сошедший прямиком с небес, охранять душу и сердце Чонгука. — Ты уже с этим справился, молодец, — отвечает младший, и в этот момент кабинка трогается с места. Тэхен вжимается в Чонгука, не переставая смеяться. Сначала нервно, привыкая к резким остановкам и подъемам, а затем вовсе весело, наслаждаясь тем, как их заносит из стороны в сторону. — Страшно? — спрашивает Чонгук, когда аттракцион останавливается и им наконец открывают дверь. Талия самую малость побаливает от того, с какой силой сжимал ее Тэхен, но это ничего, это мелочи. Чонгук бы даже сказал (смущаясь, конечно же, дико), что ему понравилось. Ну, хоть где-то его мнимая смелость и самоуверенность пригодились. Он теперь себя чувствует не таким ребенком по сравнению с Тэхеном. До поры до времени, но всё же. — Ну, практически нет, — смеется старший, хватая его за руку. Вечер проходит крайне удачно. Остаток его проходит в тихой прогулке по городу. В наушниках продолжает играть их совместный плейлист, в лицо дует летний вечерний ветерок, руки сцеплены в крепкий замочек, а Тэхен переодически подходит близко-близко, зарываясь носом в шевелюру Чонгука, комментируя: — Пахнешь так вкусно, просто нереально. Чонгук прыскает, не в силах не смущаться. — Чем? — Шампунем. Детским, — замыкает Тэхен, чмокая его надутые губы. — Он взрослый, не придумывай! — пыхтит Чонгук, тыкая старшего в ребра. Тот отскакивает, но осторожно, лишь бы наушник не выпал, не хочет увеличивать расстояние между ними не при каких условиях. — Да-да, верю, — не переставая смеяться, кивает Тэхен. Дурак, думает Чонгук, но любимый, кажется, дурак.***
Чонгук с замиранием сердца и необъяснимой теплотой бежит по лестнице библиотеки. На часах всего десять утра, Тэхен должен быть на работе уже как полчаса. После того знаменательного вечера прошло ровно два дня, Чонгук не мог выдержать больше, да и не хотелось. Конечно, теперь у него был повод приходить к Тэхену хоть каждый день, но он пока не совсем официальный, поэтому Чонгук решился (решился, ну вы посмотрите на него!) взять дело в свои руки. Он стучится с яркой улыбкой на лице, а когда слышит заветное: «Входите», и вовсе начинает терять сознание, кажется. Сначала он заглядывает в помещение одной своей головой, затем уже показывается его тельце. Тэхен поднимает на него чуткий и трогательный взгляд, сразу же вскакивая со стула. — Ты чего так рано?! — подлетая и утягивая в объятия, восклицает Тэхен. Если учитывать, что Чонгук продирает глаза ближе к обеду, то да, это правда рано. Он настоящая сова, а Тэхен — настоящий жаворонок. Между ними всегда будет недопонимание в этом моменте, потому что вряд ли Чонгук еще хоть раз в своей жизни встанет так рано (упустим момент, что через три недели придется возвращаться в школу). Просто сейчас он не мог спокойно спать, пока не выяснит все раз и навсегда. В кармане еле заметно шуршит тканевый мешочек с украшениями, сделанными специально для Тэхена. — Хотел увидеть тебя, — пожимает плечами Чонгук, оглядывая библиотечный фонд. Он впервые здесь так рано, солнце еще не коснулось стен, поскольку находится на другой стороне, а потому сейчас здесь относительно прохладно. — Ты мог выспаться и прийти попозже, куда бы я делся? — он оглаживает щеки Чонгука, потираясь носом. Младший хихикает от мягкой щекотки, набирая побольше воздуха в легкие. — Я принес тебе украшения, — глаза Тэхена загораются, а он радостно хлопает в ладоши. Чонгук достает из кармана белый мешочек на завязках, открывая. — Чокер из искусственного жемчуга, — он передает в руки Тэхена тонкое украшение, а тот завороженно его рассматривает. — Вау, Чонгук-и, — младший и не думал, что люди могут реагировать так на простые безделушки, но Тэхен рушит все его убеждения одним своим искренним взглядом. — Еще один, — он достает второй чокер с пастельными цветочками по всей длине. Чонгуку он нравится больше всех, он никогда так кропотливо не искал идеальное сочетание бисера. — Тут парочка браслетов, — в ладонь Тэхена ложатся пять разнообразных браслетов всевозможных расцветок. Чонгук в основном делал что-то нежное, не вырви глаз, а такое, что подходило бы к ежедневным образам Тэхена. Получилось, кажется, неплохо. По крайней мере, так говорят глаза Тэхена. — Это так... вау, ты молодец, боже мой... Чонгук улыбается смущенно, почёсывая висок и спрашивая заветное: — Тэхен, ты будешь со мной встречаться? — он достает из мешочка бисерное колечко, по центру которого красуется сплетенная ромашка. Тэхен замирает на месте, его глаза вмиг стекленеют, а рот в неверии приоткрывается. Чонгук не стал, конечно, опускаться на колено, потому что это и так слишком походит на предложение выйти замуж, но почему-то в голову пришла идея соединить их отношения одинаковыми колечками из бисера. — Да!.. Да! Да! Конечно! — Тэхен отмирает, по щеке катится одинокая слеза, при виде которой у Чонгука сердце болит. Доводить Тэхена до слез не было в его планах. Старший протягивает ладонь, и Чонгук надевает на его безымянный палец колечко, следом доставая второе, которое уже берет Тэхен, чтобы надеть на палец Чонгука. Он шмыгает носом, поднимая взгляд на Чонгука, у которого от этой картины в груди тяжелеет. Крепкие объятия завершают их «венчание», а Тэхен говорит: — Ты переплюнул все любовные романы, которые я читал. Впечатлил, — и в доказательство смотрит своими влажными глазами на Чонгука. Тот снимает с его лица очки, с восхищением отмечая, что Тэхен и без них так же красив, и вытирает подушечками пальцев слезы с щек. — Я и не планировал этого делать, — честно признается он. — Ох, я слишком сентиментальный, — качает головой Тэхен, вздыхая. Чонгук мягко смеется, подаваясь вперед. Целует с таким трепетом, словно Тэхен сделан из фарфора. — Ты самый лучший. Голова старшего опускается смущенно, но Чонгук ловит его за подбородок, не разрывая долгого взгляда. — И ты. У меня лучший парень на свете, — улыбается Тэхен, рассматривая колечко на пальце. — Хей, у меня, кстати, тоже, — напоминает Чонгук. — Ты это уже сказал, — закатывает глаза старший, на что Чонгук незамедлительно отвечает: — Да пофигу, могу повторять бесконечно. А закончится наша история на том, как два непохожих человека вдруг осознали, что у них куда больше общего, чем казалось ранее. Чонгук бы никогда не мог даже вообразить, что найдет свою любовь в стенах маленькой библиотеки на соседней улице.