Всадник

Дракон в его жизни появился как-то внезапно. Аянга, переделав утренние дела, полез в подпол за бочонком маринованных помидоров, но почему-то его ноги упёрлись в шевелящуюся темноту вместо того, чтобы провалиться вниз. Мужчина на всякий случай даже с силой ткнул её пяткой. Темнота ответила едва слышным ворчанием. Нецензурно думая о том, что опять в его дом, стоящий на границе со всякими чудесными, мать их, существами, проникла неведомая ёбань, Аянга вышел на улицу, чтобы открыть подпол с другой стороны и встретиться лицом к лицу к тому, кто в очередной раз проник в подвал. Наверняка это волшебное существо совершенно неволшебным способом перебило все банки и повредило бочонки, как это случилось, когда в подпол заполз гигантский наг. Спасибо хоть не ядовитый, зато громко клацал зубами и сожрал все кабачки, любовно оставленные дозревать на семена А платить потом будет за это кто? Общество защиты магических животных в последний раз категорически отказалось даже на километр приближаться к сеннику, где обосновалась ночная кобыла, а раз они не стали принимать участие в её изгнании, то и денег за сожранную тонну сена никто не выплатил. Кобыла через месяц ушла сама, напоследок сожрав овцу, да ещё так аккуратно выела, оставив чистейшую овечью шкуру с почти незаметными каплями крови. Спасибо хоть дом не спалила своим огненным хвостом. Так что разбирайся сам, Аянга, это же всего лишь очередное опаснейшее существо, которое может тебя проглотить целиком. Выбрал себе на покупку дешёвый домик с большими пастбищами, что называется. Только забыл спросить, почему в нём никто не живёт уже лет сто. Набрав побольше воздуха в лёгкие для храбрости, мужчина решительно постучал в дверь и сказал: – Извините, но вы зашли на частную территорию. Каким бы существом вы не были, но я вынужден попросить вас уйти, пока не приехали маги, чтобы вас выпроводить. С той стороны кто-то тяжело и недовольно сопел. Потом вроде как поскрёбся в дверь, и Аянга, уже обрадованный, что гость решил уйти сам, распахнул её, предусмотрительно отскочив в сторонку. Струя огня, полоснувшая мимо неистовым жаром, была лучшим примером того, почему нельзя вставать на пути у своих гостей, особенно когда выпроваживаешь их из своего дома. – Эй, я с тобой по-хорошему, ты чего огнём плюёшься? – Аянга крикнул это, не заглядывая внутрь, чтобы не попасть под второй удар. Он не ожидал, что длинная драконья морда осторожно высунется наружу и уставится на него своим огромным карим глазом. Воспалённым и слезящимся, кстати говоря. Взгляд был такой жалобный, а тихое, совсем не страшное урчание похожим на вопросительный всхлип, что Аянга, забывшись, тут же обеспокоенно спросил: – Что такое? Кто тебя обидел? Дракон, часто моргая, положил матово-чёрную морду на землю и снова издал этот странный плачуще-урчащий звук. Вот с таким мужчина никогда не сталкивался. Не все гости, что приходили к нему, имели острые зубы и когти, но все умели постоять за себя. Даже если они были ранены, то всё равно не подпускали к себе человека – только лекарей из приезжающих магов, чувствуя каким-то образом, кто может помочь, а кто нет. Но этот дракон был другим. Точнее, мало того, что это был Грёбанный Дракон – они никогда не показываются одни без своих всадников, и тем более не занимают чужие подполы в качестве убежища – так ещё он был раненный и маленький, раз не умел разговаривать. Аянга знал, что до определённого момента у них нет речи для того, чтобы драконята, не набравшись ума, не принялись колдовать, разрушая всё на своём пути. Не то, чтобы они не могли спалить кого-то своим пламенем, или переломить хребет быку-производителю ударом хвоста, но некогда посчитали, что именно драконий голос обладает самой свирепой силой, а их колдовство творится через речь. Матери-драконицы проводили ритуал над невылупившимися яйцами, отнимая у малышей способность разговаривать даже через мысленную связь. Таков был древний договор между людьми и драконами. …возможно, Аянга знал это только потому, что всё детство только и думал о том, как станет драконьим всадником. Не для того, чтобы участвовать в битвах и воевать за того, кому присягнёт на верность – а просто чтобы иметь большого крылатого друга, на котором можно взмыть в небеса и в мгновения долететь до моря. …возможно он, покинув родину, даже пытался вступить в ряды драконьих всадников. И помнит тот день, когда ему в руки доверили камень. Да, обычный большой камень – ведь овечий пастушок понятия не имел, как выглядят драконьи яйца. Сказали: береги его, смотри не роняй, побольше разговаривай, и однажды он вылупится. Если, конечно, сочтёт тебя достойным. Аянга носил его у сердца и усердно тренировался с другими юными всадниками, гордясь тем, что он единственный парень, у которого нет богатых родителей и хороших связей, и он всё смог сам. Но у всех вылуплялись драконята, даже у парня, который только и ныл о том, как ему лень, что ему не сдался никакой дракон, что он отдаст его первому, кто хорошо заплатит, а там хоть на органы пусть режут. У Аянги не вылупился никто. Он бы, наверное, та и не понял сам, в чём дело. К счастью, однажды школу посетил один из всадников – присмотреть себе будущих помощников. Его драконица осталась одна во дворе школы. Нужно сказать, что до того момента кроме маленьких, или подрастающих драконят, больше драконов поблизости не было, и никто не мог сказать, что же с «яйцом» не так. Аянга тогда пробрался мимо стражей и тихонечко окликнул драконицу из кустов. Красивая, с блестящей чёрной чешуёй, она удивлённо сунулась мордой меж молодой поросли можжевельника, где засел парень, и спросила: – Ты меня звал? От волнения Аянга потерял дар речи, и смог только судорожно кивнуть, после чего протянул ей камень: – Пожалуйста, скажи – что с ним? Мне дали его едва ли не самым первым из яйцекладки, но он всё ещё не вылупился… – Ох, малыш… – это выражение на её морде человек не забудет никогда. – Это не яйцо. Тебя обманули. В школе разгорелся скандал. Шутников, разумеется, наказали, но и Аянге чётко разъяснили – простой пастух никогда не получит драконье яйцо, пока не заплатит золотом. Конечно, можно договориться, и после отрабатывать много лет у одного из всадников, не имея возможности уйти при любой возможности. На такое парень пойти не мог. Вернулся домой и навсегда распрощался с мечтой. До сего дня. Дракон продолжал истекать слезами и сверкать алым воспалённым глазом, и нужно было срочно что-нибудь делать. От волнения тряслись руки, когда Аянга наконец сказал: – Дай мне осмотреть твой глаз. Туда что-то попало? Чудо(вище) утвердительно рыкнуло. Тогда мужчина осторожно приблизился и опустился на колени. Прижал сначала пальцы к горячей чешуе на ганаше, затем всей ладонью. Медленно и почти нежно проскользил наверх к дёргающимся воспалённым векам пострадавшего глаза, ощущая даже загрубевшими от работы на огороде пальцами, насколько чешуйки тонкие и острые – такие бывают только у молодых драконов, ещё не успевших скинуть свою первую шкуру. Мокрые от драконьих слёз. – Тшшш… – Аянга неловко положил левый локоть на широкую переносицу, для упора, и пальцами оттянул верхнее веко. Внимательно осмотрел под ним, отмечая полопавшиеся сосуды и воспалившуюся слизистую. Осторожно опустил, и принялся за нижнее, как оказалось, чем-то ещё и рассечённое. Выковырял из-под него обрывок тонкой, пропитавшейся кровью кожи. Такой странной, словно отслоившейся от крепкого кнута. Дракончик дёрнул башкой и с облегчением наконец закрыл глаз полностью, Аянга же, резко потеряв опору, едва не шлёпнулся наземь, но сориентировался, вжимаясь боком в твёрдую крупную морду. Рубаха тут же промокла насквозь. – Глаз твой нужно обработать, – проворчал человек, с кряхтением поднимаясь на ноги. Подсознательно он опасался, что теперь, когда его помощь больше не нужна, им могут и закусить, но чешуйчатый гость лишь немного повернул голову, чтобы глядеть здоровым правым глазом, большим и тёмным. Показалось, будто и он слезится – но нет, то был лишь блик ненадолго показавшегося из-за туч солнца. Пока Аянга ходил домой за травками, пока ставил чайник, чтобы вскипятить для отвара воду, он всё думал о том, что глупый маленький драконёнок, каким-то образом потерявший своего тупоголового безответственного всадника, всё же вылезет из подпола и улетит, хлопая крыльями. Однако отвар был готов, даже успел остыть до нужной температуры, а большая часть крылатого зверя всё ещё была скрыта в темноте под домом. Аянга смотрел на это всё скептически. Со своими банками он успел попрощаться, но оставалась ещё призрачная надежда на крепкие бочонки из дуба, которые просто так сломаться не могли, даже если их насадить на острые молодые шипы, растущие вдоль хребта до самого хвоста. – Давай сюда морду, будет немного неприятно, но если не промыть, то ты останешься без глаза, – человек поболтал тёмную жидкость, перелитую в чистую банку из старого мутного стекла. Дракон недоверчиво принюхался носом, а затем втянул запах приоткрытым ртом, пробуя его на вкус. Пахло лишь лечебными и успокаивающими травами, так что он вытянул морду и положил на землю рядом с крыльцом, повернувшись к человеку больным глазом. Правда, он всё пытался высмотреть, что мужчина там делает, так что дёргался до тех пор, пока Аянга не пригрозил, что сядет на его голову задницей и заставит замереть хотя бы ненадолго. Зверь, перестав ёрзать, недовольно проворчал, а саму процедуру перенёс стойко, словно превратившись в ничего не чувствующий камень. – Вот и молодец, – рука стёрла капли с чёрных чешуек. – Что ты будешь делать теперь?.. Из погреба раздалось голодное урчание. Но повергло человека в ужас – он только недавно убрал всех старых животных и успел распродать большую часть мяса, оставив себе совсем немного. Столько, сколько хватило бы ему до того, как подрастут и наберут массу молодняк этого года. Таким количеством дракона точно не прокормить, даже если принять во внимание, что мясо составляет лишь часть его рациона. Хорошо быть всадником – все дружественные союзы принимают тебя, разрешают охотиться на своей территории столько, сколько нужно, предоставляют растительную пищу. Если ты всадник, твой крылатый друг всегда сыт и полон сил. Но стоит стать изгоем, как некоторые, и путь во многие процветающие и богатые пищей места вам двоим закрыт. Может, всё поняв по выражению лица человека, дракон едва слышно вздохнул и начал медленно вылезать из своей временной «пещеры». Оказывается, он был из той редчайшей помеси лесных крылатых и морских бескрылых; Аянга наконец понял, как он смог поместиться в маленьком подвальчике: его тело было удлинённым и гибким, рёбра и задние конечности могли складываться и вытягиваться, как у кошек или даже крыс, а крылья плотно прилегали к телу, словно были обычной тканью. Ещё и совсем тощий – такой пролезет в любую щель, и схоронится даже в человеческом погребе… не разбив ни банки. Тяжело опираясь маленькими лапками на крыльях о землю, дракон потянулся и посмотрел с высоты своего роста на удивлённого целостностью своих солений человека. – Постой, ты куда? – Аянга прикрыл дверь, чтобы она не скрипела на холодном ветру, и повернулся. – Ты не сможешь нормально охотится, пока не привыкнешь ко временной слепоте на одну сторону. Ещё врежешься куда-нибудь в дерево – я за тобой в лес не потащусь. Лучше сиди здесь, а я пойду заколю тебе козла. Наварю кашу на бульоне, и сегодня-завтра тебе пожевать хватит, а там и глаз начнёт видеть. Притащишь мне кого пожирнее, на том и разойдёмся, согласен? Дракон не мог его перебить по вполне очевидным причинам. Впрочем, он слушал так внимательно, словно и не хотел перебивать, а был согласен со всем, что ему скажет человек. Что-то обдумав, он медленно кивнул головой. – Как мне называть тебя? – Аянга помешивал своё варево толстенной палкой, которая нашлась возле поленницы. Ту пришлось почти полностью разобрать, чтобы соорудить достаточно большой костёр для огромного чана. Из такого можно накормить всех гостей на свадьбе, и ещё останется на второй день, но для растущего организма, которому нужно лечиться и восстанавливать силы, всё ещё маловато. Организм уже облизывался, едва ли не суя морду в едва начавшую разбухать кашу. Естественно он хотел вытащить из неё куски старого жестковатого козла, но пока ещё было слишком рано, и Аянга звонко шлёпал дракона по наглому лбу, заставляя отдёргиваться. На вопрос об имени дракон ничего не мог сказать, и человек начал рассуждать в слух: – У тебя ведь должно быть имя, не так ли? Я не могу называть тебя правильно, но как насчёт того, чтобы я дал тебе другое имя? Например Далун? «Ты что, дурак?» – выразительно прочиталось на чёрной морде: «Назвать дракона Большой Дракон – это ты умно придумал». – Хорошо-хорошо! – Аянга развёл руками. – Я понимаю, что имя, которое тебе дал твой всадник, тебе очень до… Дракон вдруг оскалился и зарычал – так страшно, что у мужчины кровь застыла в жилах, а тело покрылось отвратительными мурашками страха. Сглотнув ком в горле, он, не отрывая взгляда от клыкастой пасти, продолжил помешивать еду, ожидая нападения в любой момент… Но зверь, сообразив, что перегнул, виновато склонил голову и потупил виноватый взгляд. Неловко поковырял пальцем землю, вырвал несколько травинок, и глянул на человека. Тот, несмотря на свою загорелую кожу деревенского жителя, был белее, чем это возможно. – Ладно… Далун, – Аянга пошевелил догорающие в костре поленья, сгребая их поближе к центру, и постарался проговорить как можно спокойнее: – Давай, мы сейчас обсудим некоторые болезненные темы, и я не буду больше про это говорить, а ты больше не будешь так делать, договорились? Тёмная морда подползла ближе и мягко ткнулась в бедро, обдав горячим дыханием. Мужчина с опаской положил на неё ладонь, и неловко начал: – Я вытащил из тебя часть старого кнута, верно? Мелкий кивок. – Тебя избили им уже после того, как перестали кормить? Ты слишком тощий, как вобла сушёная. Ещё кивок и недовольное бодание. Ошарашенный возникшими в голове догадками, Аянга начал говорить без остановок: – Твоё тело уже сформировалось, но говорить ты всё ещё не можешь – значит не прошёл обряд. Я правильно понимаю, что ты отказался от своего всадника, и за это над тобой начали издеваться? Пока, наконец, не выдержали окончательно, после чего ты сбежал? Далун поднял голову на уровень лица и что-то с отчаянием невнятно проворчал. Изо всех сил пытался объяснить, но не мог, и… Внутри словно что-то помогло понять это невнятное ворчание, подтолкнуло мысли в правильном направлении: – Не твой… всадник, – чувствуя странное облегчение на душе, проговорил человек. – Тебя что-то заставило вылупиться, а люди решили использовать это в своих целях. Я знаю, что драконам надоело быть в подчинении у горстки избалованных и привилегированных богачей, этих любителей повоевать просто так; драконицы больше не несут яйца, а те, которые уже появились, не торопятся вылупляться. Но с тобой что-то пошло не так, верно? «Верно». Смотреть в печальный тёмный глаз было тяжело и больно. Аянга отвернулся. Каша была готова. Через день Далун смог открыть глаз. Ещё через день у него закончилась еда, которую из-за истощения пришлось скармливать ему понемногу, тем самым растянув на целых три дня, и он осторожно сходил на охоту в тёмную чащу. Притащил сразу трёх жирных зайцев, которые без опаски наедали свои бока из-за того, что магические создания в лесу редко питались такой мелочью, предпочитая кого-то крупнее. Обычные хищники оттуда давно сбежали, вот ушастые и жировали, пока их не сцапали острые зубы. Через месяц дракон и человек очень удачно сжились: незваные гости больше не приходили, а если и являлись, то не смели издеваться над человеком и трогать скотину. Забредшая ближе к осени на вечерний огонёк ночная кобыла неловко переночевала у забора, поблёскивая в сторону сарая голодными жёлтыми глазами. Аянга сжалился над старой знакомой и даже швырнул ей грызть оленью голову, абсолютно не замечая ревнивый драконий взгляд. Утром кобыла словно отблагодарила за всё – прогнала старых знакомых, пришедших навестить Аянгу. Они привыкли, что он постоянно вызывает кого-нибудь, чтобы помочь со своими волшебными гостями, и когда мужчина перестал появляться, все заволновались. Если бы хоть кто-то из них вошёл во двор и увидел дракона – которого, между прочим, тщательно искали повсюду – мирной жизни пришёл бы конец. Деньги есть деньги. Теперь приходилось быть осторожнее. С осенними холодами Далун перестал залезать в погреб и начал проситься в дом. Человек, конечно, долго ругался, но и не мог бессовестно спать в тёплой постели, зная, что его дракон трясётся внизу от холода (дом трясся вместе с ним). Кроме того, какой дурак станет искать взрослого дракона внутри хижины одинокого пастуха? Тем более, в постели одинокого мужчины. Несчастная кровать тяжело скрипела всякий раз, когда огромное чудовище складывалось на ней в такой компактный комок, что человеку как раз оставалось достаточно места. Ругань не помогала, а все попытки скинуть твёрдого монстра заканчивались ничем – только спина начинала ныть от таких нагрузок, а сам виновник, не желающий спускаться на пол, сочувственно мурлыкал, словно большой хриплый кот, и осторожно мял своими лапками на крыльях гудящие мышцы. Аянга начал замечать, что может не просто различать эмоции на пластичной драконьей морде, но и словно бы чувствовать его с каждым днём всё лучше и лучше. Так, однажды посреди дня его лопатку прострелила резкая боль, распространяясь куда-то дальше, в руку и… в крыло. Но всё прошло так же внезапно, как и случилось – а вечером Далун прискакал на своих ногах, потому что неудачно врезался в дерево, когда пытался догнать лосиху. – Сколько тебе? – Аянга не просто гладил гладкую матовую чешую на ганашах, а скорее массировал о неё свои руки всей поверхностью ладоней. Драконий подбородок лежал на его животе так, что, немного приподняв голову, можно было ткнуться губами, а ноги скрестить на шее. «Угадай сам» – Далун, чья большая часть тела находилась под одеялом, нежился от прикосновений. От блаженства в его горле что-то тихо клокотало. Не слышимое ухом, это чувствовалось только телом – там, внизу, и Аянга чувствовал себя конченным извращенцем, потому что ему это нравилось. Драконья глотка словно специально начала вибрировать всё сильнее. Тёмные глаза, хитро блеснув, приоткрылись, когда человек немного поёрзал, пытаясь немного отодвинуться. Это случалось не в первый раз, и человек начал подозревать, что чудовище специально дразнит его. А может, это всё гормоны, бурлящие в молодой крови, которые ищут выход – и раз поблизости драконов нет, то можно и… Чтобы отвлечься от пробирающей низ живота приятной дрожи, Аянга произнёс: – На вид тебе не меньше десяти лет точно. И не больше двадцати. Наверное, примерно твоего возраста был бы мой дракон, если бы мне разрешили стать всадником. Далун, услышав это, даже перестал мурлыкать. «Что ты имеешь в виду?» – отпечаталось на его обеспокоенной морде. Пришлось рассказать ту давнюю историю про глупого пастушка и камень. Сейчас воспоминания не приносили той боли и обиды, только тяжёлую грусть – ведь крылатый друг у него всё-таки появился. Словно разделив его чувства, дракон нежно проворковал что-то, а затем чуть подался вперёд и утешающе потёрся о щёку. Тогда Аянга, не сдержавшись, повернул голову и крепко прижался к драконьей морде губами в подобии поцелуя. «Ты хочешь этого?» – дракон словно спросил это вслух, отчётливо и явно. Мужчина не сразу сообразил, про что он, а потом в мысли толкнулось нечто такое, от чего кровь мгновенно прилила к щекам и к… некоторым органам. К тем, о которых не хотелось бы думать. Наверное, Аянга слишком долго был один, а Далун стал кем-то родным. У него был разум, и он предложил сам, но была одна проблема… – И как ты собираешься это делать? – мужчина сел и стащил с себя одежду, чувствуя голым телом жадный драконий взгляд. Если вспомнить, какого размера половой орган этого чешуйчатого создания, может стать завидно. Такой в человека не влезет точно, но Аянга даже и не думал в ту сторону. Зато появилась другая идея – в конце концов, у людей есть руки. Он скользнул под брюхо, чувствуя как вниз по спине прошёлся мокрый горячий язык. С целью не попробовать на вкус, а найти чувствительные места и принести удовольствие. Мелкие нежные чешуйки темнели у основания члена. Крупная гладкая головка, стоило взять её в руку, начала сочиться смазкой, и от этого всё драконье тело мелко задрожало. Далун по-особенному вздохнул, а вдохновлённый реакцией и распалённый своими чувствами, Аянга взялся за ствол двумя руками, стараясь изо всех сил. Дракон решил не отставать - изогнул голову и провёл языком меж бёдер человека, вылизывая там, где ещё никто не касался. Они ласкали друг друга, такие разные, но чем ближе была разрядка, тем больше они чувствовали эмоции друг друга. Так, как могли только истинные дракон и всадник. Первый барьер с речи Далун был снят, и человек на грани оргазма слышал его голос внутри себя: своё имя, мольбы ускориться и сжать член руками сильнее. Выдоить из него удовольствие. Ловкий язык не отставал – огибая человеческий орган, он ловко двигался по стволу вверх и вниз. Аянга разводил ноги шире, мокрый от пота, слюны и смазки. Связь между ними усилила оргазм, разделив на двоих. Человек без сил лёг на постель, и драконье тело накрыло его сверху, согревая и словно закрывая от всего остального мира своё сокровище. «Мой, мой! Никому не отдам…» – вот что думал Далун. – Я слышу твои мысли, – поражённо выдохнул Аянга. – Но почему? Это ведь возможно, только если… – Если в паре наконец установилась связь, – подтвердил Далун. Слышать его глубокий мурлыкающий голос в себе было отдельным удовольствием. – Мы вылупляемся в руках достойного, или же того, с кем начинает образовываться связь, пока мы в яйце. Я чувствовал своего всадника рядом, но опасался вылезать наружу, пока не окажусь в его руках. А потом он ушёл, оставив меня одного. До сего дня я не знал, почему тот, кого я выбрал, бросил меня, а мама заставила меня вылупиться в чужих руках. Теперь понимаю. – Твоя мама знала, что мы никогда не встретимся, – мужчина вспомнил сверкающе-чёрную драконицу и то, что было в её глазах. Какого это – осознать, что твоё дитя никогда не появится на свет из-за прихоти того, с кем ты добровольно связал свою жизнь? – Жаль, что из-за многолетней разлуки я не почувствовал тебя сразу, – Далун потёрся мордой, прикрывая тёмные глаза. – Большое счастье что судьба сама привела меня, обезумевшего от издевательств и побоев, к тебе. Я больше не злюсь на своего всадника – на тебя – ведь я знаю правду. – Я очень этому рад, – человек чмокнул чешуйчатую скулу. – Как скоро ты начнёшь разговаривать вслух? – Просто дай мне немного времени и возможность быть около тебя. Ранним утром в дверь громко и настойчиво постучали. Аянга не успел распахнуть глаза, когда Далун выскочил из-под него и рванул в прихожую с явным намерением кинуться на того, кто потревожил их покой. – Они пришли за мной! – тонкий кончик хвоста метался из стороны в сторону, едва не сшибая собой мебель. – Скорее одевайся, мы сбежим через подпол! – Ты спятил? – Аянга прыгнул в штаны и накинул рубаху. – Если мы улетим прямо сейчас, то никогда больше не сможем вернуться! Как же вся скотина? Они с голоду подохнут! Полезай в подпол – ни один дурак не станет искать взрослого дракона под домом! Далун посмотрел так гневно, словно всерьёз подумывал, не схватить ли человека в зубы и не утащить ли, игнорируя сопротивление. – Эй, пастух, открывай сейчас же! – долбились в дверь. – Если не откроешь, мы сделаем это сами! Мужчина сорвал половик с крышки и открыл подпол, показывая пальцем, чтобы дракон немедленно спускался туда. Вслух же крикнул: – Вам, бандюгам, только открой дверь! Говорите, что нужно, или проваливайте, пока я на вас баранов не спустил! – Шутник! – за дверью смачно сплюнули. – Вот что я тебе скажу, деревенщина, сегодня ночью один беглый дракон установил со своим всадником связь. Такое событие сразу почувствовали остальные драконы, а через них и люди – так что открывай сам и показывай, кого вчера приютил под своей воняющей овцами крышей! «Он не знает, что всадник – я!» Дракон, изрядно набравший вес, застрял в узком лазе своей задницей, и никак не мог пролезть. Аянга в панике прыгнул на него всем своим весом, едва не провалившись вместе с задницей. Внизу грустно зазвенели банки и затрещали кадки. Что-то разбилось. Дверь, долго и верно служившая своему хозяину, слетела с петель, словно щепка, и на порог в грязных верховых сапогах ступил кто-то из старых одноклассников по драконьей школе. Позади него в дом заглядывал дракон, тёмно-болотный, с глазами, словно зелёными омутами – А, ну здравствуй, мальчик с камешком, – хмыкнул ублюдок. – Думаешь, что если приютишь молодого всадника, он даст тебе покататься на драконе? Давай, отойди в сторонку, и я не вытру о тебя ботинки. – Ты правда хочешь найти в моём доме дракона, или что? – Аянга, сдерживая закипающее раздражение, сложил руки на груди и не двинулся с места. – Посмотри, у меня не стоят лишние ботинки, и не висит чужая одежда. Никакого всадника здесь нет, и никогда не было. Может быть, он просто пролетал мимо, а ты там себе уже додумал? – Заткни свой рот! – он повернулся к своему дракону: – Ты привёл меня сюда, так говори, где твой сородич! Зверь принюхался, и у Аянги внутри всё упало – можно было обмануть человека, но не чувствительный нос. Внезапно стало всё равно и на скотину, и на дом: всё это можно было бросить, лишь бы улететь с Далуном туда, где их никто никогда не потревожит. И когда болотный дракон сказал: – Этот человек и есть всадник, – человек швырнул во врага первое, что попалось под руку, и спрыгнул в подпол. Темнота схватила его когтистой лапой, прижала к себе и вырвалась на улицу, едва не сшибив врага – оказалось, что болотный гораздо меньше Далуна, и силы в нём было не так уж и много. Он щёлкнул пастью в опасной близости от Аянги, зажатого в лапе, и тут же получил по зубам шипастым хвостом. Его всадник выскочил на улицу, вытащил из притороченного к седлу колчана небольшой арбалет, за миг зарядил его, пока драконы обменивались ударами, и выстрелил. Болт едва не впился в крыло, продырявив его насквозь. Далун на одной ноге подпрыгнул вверх, распахивая свои огромные крылья; от такого резкого подъёма Аянгу мотнуло, и он вцепился в лапу, которая держала его крепко и аккуратно. От хлопков крыльев поднялся такой сильный ветер, что болотному дракону пришлось прикрыть собой своего человека, чтобы тот не опрокинулся на землю и не наглотался поднявшейся вверх пыли. – В небе мне от них не уйти! – Далун начал резко набирать высоту, чтобы иметь хоть немного преимущества перед хорошо обученным противником. Далеко на горизонте показались быстро приближающиеся точки – другие драконы. – Чаща! – Аянга, морщась от нарастающей боли в боках, поёрзал в твёрдой лапе. – Если успеем добраться до самой гущи леса, то ни один всадник за нами туда не сунется! Ещё один болт царапнул по когтю. Глянув вниз, человек увидел, как быстро поднимается к ним наверх противник. Ещё немного, он пристреляется и точно попадёт ему в голову. Далун изо всех сил начал работать крыльями, и к счастью волшебный лес, полный страшных опасностей, но ставший привычным за столько времени соседства, начал приближаться. От скорости и ветра закладывало уши, рёбра горели от боли, но, если бы Аянга сидел верхом, он бы разодрал себе бёдра об острые чешуйки. Он испытал это однажды, когда в шутку попросил покататься, а Далун отчего-то согласился. Слезть пришлось быстро, и всё желание садиться без специального седла отпало. Чаща и правда скрыла их от чужаков, когда Далун нырнул вниз меж ветвей. Старые деревья сомкнули чёрные кроны над головой, закрывая собой и небо, и тех, кто хотел спуститься, пытаясь поймать свою «добычу». Где-то высоко в небе грохотали крылья, наверное, десятка драконов, и слышался грозный рёв, пробирающий до костей. Лишь к двум своим гостям лес оказался дружелюбен, приоткрывая то одну, то другую широкую тропку. Аянга наконец выбрался на свободу и встал на ноги, с шипением потирая бока. Наверняка останутся огромные синяки. – Думаешь, если мы пройдём через лес, нас перестанут искать? – Далун осторожно ткнулся носом, словно извиняясь за причинённую боль. – У леса много краёв, неизвестно, где мы выйдем, и выйдем ли вообще, – Аянга почесал его лоб. – Хотя я бы не отказался некоторое время пожить и здесь, рядом со своим домом, чтобы приглядывать за скотиной. – Дались тебе эти животные, – дракон недовольно фыркнул. – Хорошо. Местные жители нам неплохо задолжали, можем найти место и здесь. А когда нас точно перестанут искать, я унесу тебя далеко-далеко к морю, мой дорогой всадник. – Я люблю тебя, мой глупый дракон, – Аянга сказал это вслух, словно для того, чтобы весь мир об этом узнал. – Больше никто нас не разлучит.