Будто неживой

      Вокруг тишина. Холод. Одиночество. Хесус был будто под гипнозом, а сейчас резко очнулся, как по щелчку пальцев. Комната овеяна мёртвой атмосферой. Тонкие и длинные пальцы сморщились от большого количества воды. Вокруг никого нет, только растерянный Лёша, стоящий перед раковиной. На столешнице лежит гора чистой посуды, блестящая на свету. Хесус на секунду потерялся в пространстве, не понимая, где он находится? Что это за комната? И почему он моет чью-то посуду? Перед глазами некая пелена, которая мешает хорошо осмотреть помещение, нос и уши будто заложены. Позади находится резной стол, который покрыт белой скатертью в цветочек, но рассмотреть, какое это именно растение, не получается. Рядом несколько стульев, выполненных в том же стиле, что и стол. Слева и справа лежат различные кухонные приборы, совершенно не примечательные глазу. Типичная техника, различные атрибуты для антуража и металлические столовые приборы. Тяжело разглядеть, что находится на стенах, так как пелена до сих пор не исчезла. На столе расположилась тарелка с фруктами. Пять яблок, два банана и одна гроздь зелёного винограда. Смотря на продукты, его нос, заложенный ранее, стал дышать, и Лёша почувствовал приятный аромат жареной курицы, исходящий из духовки. Пахло очень аппетитно. Закрыв голубые глаза и вдохнув всей грудью, парень начал расплываться от наслаждения. Когда он распахнул свои очи, не было никакого больше тумана, который мешал взору, и теперь голубоглазый мог всецело рассмотреть комнату вдоль и поперёк. Прозрев, парень понял, что находится в доме его подруги — Татьяны. Вспомнил, что согласился помочь девушке, пока она съездит за гостями из Украины и Белорусси.       Голубые, будто два сапфира, глаза окидывают помещение пристальным взглядом. Но до сих пор ни души. Расслабившись, Хесус принялся за оставшуюся грязную посуду, ожидая друзей. Парень начал уходить опять в себя, в свои мысли, будто засыпая.       — Хес?        Но позади стоящий человек привёл его в чувства. Сердце было готово вот-вот выпрыгнуть из тощего торса от неожиданности. Но такой знакомый и приятный голос, от которого на душе стало теплее.       — Вова? Ты что ебанулся? Хочешь меня до инфаркта довести?       — Привет, — нежно, смотря прямо в глаза, сказал блондин.       От такого приветствия перед глазами начали летать звёздочки. На Вове была одета белая футболка и поверх розовая рубашка, а низ состоял из светло голубых джинсов и белых кроссовок. Было удивительно увидеть на нём этот наряд, так как в последнее время он носил только чёрную одежду. Лицо излучало теплоту, оно будто согревало, как солнце. Мягкая и искренняя улыбка заставляла сердце Хесуса биться быстрее. А серо-зелёные глаза, похожие на два изумруда, смотрели прямо в душу, пытаясь будто найти что-то.       — Что ты делаешь? — спросил с интересом Вова.       — Помогаю Тане с посудой, пока она поехала забирать Валеру и Саню.       — Ого, они решили приехать всё-таки. Хотели же не скоро.       — Значит передумали. Оно и к лучшему, а то с этой короной ебанной не подгадаешь, когда можно попасть в Россию, — взгляд метался то на собеседника, то на посуду.       Шатен плавными движениями протирал тарелку. Длинные и тонкие пальцы спокойно перебирали жёлтое полотенце с синими узорами в левой руке, а в другой, держа белоснежную посуду. Периодически стрелял взглядом на младшего. Тот же умиротворенно наблюдал за каждыми движениями старшего. Но когда зелёные глаза заметили, что на него смотрят, то Вова сразу же перестал это делать. Но взор его устремился на лицо шатена, которое выглядело очень уставшим. И от солнечного и тёплого взгляда, на лице начали читаться нотки обеспокоенности и грусти, которые парень никак не комментировал словесно.       — Как всегда всем помогаешь, жертвуя собой?       — Вов, ты же знаешь, что я не могу не помочь своим друзьям.       — Я понимаю. Но всё-таки не забывай про отдых. Ты выглядишь как ходячий зомби. Будто неживой.       — Я всегда так выгляжу, — усмехнувшись, ответил Лёша.       Вова, пронзая высокую фигуру обеспокоенным взглядом, посмотрел на старшего, без каких-либо слов. Сердце Хесуса начало биться быстрее от такого волнующегося парня.       «Эти зелёные глаза. Почему он так всегда на меня смотрит, заглядывая в самые сокровенные уголки моей души? Боже»       — Вов, я понимаю твое волнение, но я делаю людям добро, чтобы чувствовать себя как раз живым. Иначе я просто ебанусь с этим всем.       — Эх, ладно, не буду тебя с этим заёбывать. А Татьяна молодец, нашла еблана, которого можно использовать в своих нуждах.       — Ха-ха, очень смешно, — закатив глаза, ответил Хесус.       — Да ладно тебе. Я знаю, что ты всегда сам зовёшься помочь, даже если тебе отказывают, то всё равно настаиваешь. Я как вспомню то, когда Таня раз десять сказала, что не нужна помощь, но ты её настолько заебал, что она тебе дала хоть что-нибудь, чтобы ты отъебался.       — Мне тогда было скучно, а просто так сидеть я не хотел. Всё равно ещё не скоро стрим должен был запускать.       Лёша решил отвлечься от дела и посмотреть на собеседника. Тот смотрел на стол и водил медленно пальцем по столу. Лицо было максимально расслабленно, длинные ресницы порхали, будто бабочки, губы были немного закусаны. Его взор периодически падал на тарелку с фруктами, которая стояла посреди круглого стола.       — Если хочешь, то возьми яблоко, перекуси. Неизвестно, когда приедут ребята.       Пальцы обхватили одно яблоко. Вова поднёс фрукт к губам и откусил кусочек. На лице появилась нотка удовлетворения. Это и хотел увидеть Лёша.       — А ты сегодня с нами будешь? Или зашёл не надолго? — наблюдая за поглощением яблока, спросил Хесус.       — Не знаю. А ты хочешь, чтобы я там был?       Этот вопрос почему-то смутил шатена.       «Что это за такой вопрос странный. Конечно хочу»       — Ну да. А ты не хочешь что ли? Всё-таки не часто увидишь ребят из сквада, которые живут не в России.       Блондин приподнял правый уголок рта и нежно улыбнулся, смотря вниз. Вопрос был проигнорирован. А молчаливый ответ был очень странен и непонятлив.       — Помнишь прошлую нашу встречу со сквадом? Так было классно.       — Ты про ту, которая была чуть больше месяца назад? — приподняв вопросительно бровь, задал вопрос старший.       — Да, та самая. Тогда я взял на себя всю организацию, весь день всем помогал, только чтобы ты не перетруждался.       — Да, помню.       — Тогда у тебя были частые проблемы со сном, ты сильно уставал, но всё равно продолжал себя изматывать, помогая всем, — грустно взглянул на Хесуса Вова. — Именно поэтому я принял решение взять на себя всю ответственность. И благополучно справился. В тот день я наконец-то увидел тебя живым. Ты веселился, отдыхал и наслаждался общением с ребятами.       По телу начали бегать мурашки, предвещая появляющеюся тревогу. В голову начинали лезть плохие мысли, от которых Лёша настойчиво избавляется, уходя и закрываясь в себе.       — Конечно, я помню этот день, Вов.       Зеленые глаза, будто анализируя, бегали по всему лицу. Останавливались то на очах, то на губах. Непонятны были эмоции на лице блондина. Вроде хмурые брови, но от них не веет злостью или же поддержкой.       — А ты помнишь, что происходило дальше?       Пульс участился, сердце начало биться чуть быстрее. В горле появился ком, от которого невозможно избавиться. Лёша не знал к чему приведёт этот разговор, но точно не к чему-то хорошему.       — Да, помню. Под конец ты изрядно выпил и хотел за руль сесть, а я… остановил тебя. Я тебя спас… Как всегда.       Ноги начали немного подкашиваться, дышать стало ещё тяжелее, будто в мозг перестал попадать кислород. Голубые глаза начинали краснеть. Но взгляд собеседника оставался всё таким же непонятным. Он будто душил всем своим внешним видом. Становилось тяжело что-либо сказать без запинок, заиканий, без хрипотцы.       — Мы поехали домой. Вместе. Ты остался у меня. Спал до самого утра… со мной. А на утро… ты чувствовал себя нехорошо, так как немного перебрал с алкоголем. Так ведь? — с надеждой услышать утвердительный ответ, спросил Хесус.       Фигура не сдвигалась с места, стояла и пристально смотрела на еле сдерживающегося себя старшего. Эмоции Вовы уже давно перестали читаться. Казалось, что он даже не дышал. Просто смотрел стеклянными зелёными глазами. Будто неживой…       — Лёш, ты же сам себя обманываешь. Прошло уже больше месяца, — наконец сдвинувшись со своего места, медленными шажками, приближался к шатену. — Я умер. Понимаешь? Погиб. Я плод твоего воображения. Меня не существует.       Воздух не поступал в организм. Ноги перестали держать тощее тело. Эмоции охватили верх над уравновешенностью. По ледяным щекам потекли горячие, будто кипяток, слёзы. В горле пересохло настолько, что было до боли глотать и вдыхать воздух. А ком, находящийся в горле, перекрыл полностью возможность дышать через рот. Немного покрасневшие белки яблок, стали полностью кровавого цвета, даже радужка изменила свой цвет. Перед глазами начало всё плыть. В ушах стали слышится стуки сердца. Оно было готово выпрыгнуть в любую секунду, а все органы, будто просились наружу.       — Нет, — прозвучало слово очень тихо и с хрипотой.       Стоящий перед ним медленно перевёл взгляд на фрукт, который он до сих пор держал в руке. Надкусанное зелёное яблоко, такого же цвета, как и его глаза. Спокойно взор перевёлся на стол, на котором находилось только одинокая обрамлённая стеклянная тарелка. А в ней пять яблок, два банана и одна гроздь зелёного винограда. Такое же количество, как и было тогда, когда фигура только взяла фрукт в руки. Стало тяжело снова что-либо разглядеть вдали, но видно, что блондин не имел даже тени, падающей на пол против света от люстры. Та же одежда, тот же внешний облик. Но будто неживой.       — Нет, скажи, что ты шутишь.       — Хес, — медленно подходя, он взял его нежно за щёки и посмотрел прямо в глаза. Не было никаких тактильных ощущений. — Лёша, я мёртв. Я нахожусь под землёй в два метра глубины. Моё тело гниёт в деревянном гробу. Меня не существует.       Слёзы начали течь ручьём. Невозможно было сдерживать всхлипы, тяжёлые вздохи и наконец-то крик.       — Это я виноват… Ты сказал, что не сядешь за руль. Я послушал тебя, что мне нужно раньше поехать и не дожидаться, пока все уйдут. Ты дал мне день отдыха, забрав все обязанности, чтобы я отдохнул. Но…я должен был остаться и не дать тебе сесть за машину в пьяном состоянии… Тогда был дождь… была очень скользкая дорога… А ты…не справился с… — Лёша не смог договорить, голос совершенно пропал.       Хесус упал на пол от бессилия и начал плакать навзрыд. Всё тело дрожало под наплывом эмоций. Кожа парня была ледяная, как у покойника, а по жилом текла горячая кровь, но казалось, что и она остывала. Конечности будто онемели. Картинка перед глазами стала темнеть.       — Ты…ты единственный, кто делал меня…живым. Но я…я тебя потерял. Не смог помочь. Бросил… Во всём виноват только я.

***

      — Выходите из машины. Мы приехали, — глуша ключами двигатель, сказала Татьяна.       — Как вообще Хесус поживает? С ним всё нормально? — задался вопросом Гвин.       — Ну, как тебе сказать, — неуверенно отвечает Синди.       — Всё плохо? — присоединился Лагода.       Татьяна наблюдала за тем, как друзья берут свои вещи из багажника. Два тяжёлых чемодана, которые она бы не смогла поднять. На лице троих не было чистой радости, хотя ребята давно не приезжали и все по ним соскучились. Но эмоции были смешаны с некой грустью и скорбью.       Синди, глубоко вдохнувшись воздуха, принялась объяснять парням всю сложность ситуации.       — Дело в том, что я не могу сказать, хорошо ли у Хесуса всё или плохо. Очень запутанная хуйня.       — Блять, что?       — Эх, ладно. В день, когда произошла трагедия, вы помните как ему было плохо. Он винил себя, убивался и постоянно плакал. Вечером, собравшись с мыслями, он запустил стрим от лица всего сквада на канале Вовы и через боль рассказал всю правду. На следующий день всё было ещё хуже, так как он ото всех закрылся и несколько дней не стримил. Мы понимали, что ему нужно дать время. Блять, нам самим надо было прийти в себя. Я до сих пор не могу привыкнуть к этому. Но потом произошла какая-то хуйня.       Друзья стояли и слушали уже известную им историю, но с новыми подробностями. Не перебивая, с полным вниманием вникали во все слова. Было видно, что Татьяне до сих пор тяжело об этом рассказывать, ведь прошло чуть больше месяца с того ужасного дня. Вытащив все вещи, они подошли к девушке, чтобы продолжать общение.       — Через несколько дней он стал…нормальным? Ну, блять, я хуй знает как это объяснить. Он никак не возвращался к этой теме, ходил с улыбкой, продолжал стримить. Но самое главное, что он вдвойне начал пытаться помочь. Постоянно. С радостным… нет, я сказала бы, с безэмоциональным лицом. Так как та улыбка была вообще не искренняя. Будто маска. Лёша не плакал, не упоминал об этом, а если мы начинали эту тему, то он говорил: «О чём вы?». Будто ничего не произошло. Хес начал меньше спать, есть и жить в целом. Только стримы и мы. На трансляциях у него постоянно задают вопросы, но он стал игнорировать, пропускать мимо ушей что-либо, связанное со смертью Вовы. Лёша полностью закрылся, постоянно отвлекался, не слышал какие-то фразы, всё забывал…       — Он вообще ничего не говорил про Вову?       — Нет, иногда вспоминал про него, но… будто Вова был живым? Лёша постоянно ностальгировал по прошлым событиям, говоря: «Нужно будет потом повторить…с ним».       — Пиздец… Он пытается отрицать это, да?       — Да… Мы решили за ним следить, чтобы с ним ничего плохого не произошло. А то хуй знает, что у него в голове. Я часто с ним вижусь, иногда у него ночую, стримлю с его хаты. Точно также делают и остальные. Мы меняемся.       — А он не замечает, что это довольно странно?       — Наоборот. Он от этого…счастлив? Хесус чаще общается с нами, гуляет, постоянно помогает, не отдыхая. Мы пытаемся как-то его отговаривать, говоря: «Хес, нам не нужна помощь. Мы сами справимся». А он всё продолжал, даже если мы не давали своего согласия.       — А сейчас? Что он делает в квартире?       — Я его оставила мыть посуду, чтобы успокоился. Самое лёгкое и не сильно выматывающее. Лёша вообще хотел начать уборку всей квартиры, но я его еле-еле отговорила. Кошмар. Я рада, что он так заботиться, но… мне боязно за него. Когда я смотрю то, как он фальшиво улыбается, мне плакать хочется. Видно, что он максимально пытается скрыть правду, не признавая того, что Вова умер.       Лестница в подъезде, ведущая на нужный этаж, очень потрёпанная. Стены чуть облезлые, паутина на потолке, окурки везде валяются. Типичный российский подъезд. Это не Москва-Сити, тут всем похуй на чистоту.       Подойдя к входной двери, Таня достала ключ и ловким движением вставила его в замочную скважину. Прокрутила спокойно несколько раз по часовой стрелке и резко остановилась.       — Что такое? — спросил Валера.       — Я что-то слышу. Какие-то звуки из квартиры.       Прислонив ухо к холодной двери, она начала перебирать варианты.       — Телевизор? Не похоже. Телефон? Тоже. Похоже на… Блять.       Синди схватилась за ключ и начала судорожно крутить, чтобы как можно скорее открыть дверь. Друзья испугались.       — Тань, что ты там услышала?       — Хесус плачет походу, — впопыхах ответила на вопрос Таня.       Наконец открыв эту чёртову дверь, они кинули свои вещи на пол и быстро пришли к источнику звука. На полу лежала дрожащая фигура, скрученная в комочек. Слёзы, стекающие по щекам ручьём, текли на пол, создав уже маленькую лужу. Парень не замечал никого, продолжал плакать.       — Это я…во всём…виноват. Это…из-за меня он… — проговаривал тихо Хесус.       От увиденной картины, на лице ребят появился испуг. У Татьяны пошли слёзы.       — Хес…боже…ты ни в чём не виноват, — упав на колени, взял за плечо бедного парня.       — Нет, если бы я был там…       — Если бы ты был там, то ничего не изменилось, — с дрожащим голосом ответила девушка.       — Нет.       — Да.       — Ты пытаешься меня успокоить, но это я виноват.       — Хес…ты бы его не остановил.       — Почему ты так говоришь?       — Потому что я была там самая последняя… и не смогла его остановить…       — Ты же сказала, что уже уехала в тот момент.       Алексей резко посмотрела на подругу сквозь красные глаза. Она смотрела в пол, не отрывая взгляда. Через секунду, не сдержав эмоций, закрыла руками лицо и начала рыдать. Парень обнял подругу крепко-крепко. По телу пошло тепло, даже жар. Тяжело было разговаривать, голос охрип.       — Я была последней, кто его видел. И…я не смогла его остановить. Он не послушался меня. Поэтому…кто и должен винить себя в его смерти… Я. Ты не должен. Хес, ты всегда был рядом, а я ему не помогла. Я не смогла его спасти.       — Нет…ты тоже не виновата. Никто не виноват…       Парни стояли в окоченении, не могли ничего сказать или сдвинуться с места. Только слёзы текли по их щекам.       Хесус посмотрел в сторону, где стоял Вова. На его лице была эмоция вины, будто он извинялся. Покрасневшие глаза наблюдали за каждым движением лица его. Наконец-то можно было хоть что-то понять. Сердце перестало колотиться и стало успокаиваться. Но слёзы всё шли и шли. В голове начали пролетать все счастливые моменты с Вовой. Стримы, прогулки, встречи. Смотря прямо в серо-зелёные глаза, Хесус кивнул, прощая, будто отпуская его. На лице блондина появилась грустная улыбка и покатилась одна слеза, лишь одна. Пристальный взгляд в голубые глаза, словно прощался. И наконец, спокойно повернувшись в сторону двери, медленно шёл к проходу. В последний раз оглянувшись, посмотрев в родные очи, он ушёл прочь. Лёша чуть улыбнулся и зарылся в плечо Татьяны, успокаивая её объятьями.