***
-... Я согласен. - Огонёк надежды угасает в собственных глазах. Он хочет спасти его. Он хочет, чтобы Грег выжил. И если ради этого ему придётся жить здесь, кормя фонарь специальным маслом, он готов на этот шаг. - Нет! Вирт! Не надо! - Мальчик мой, ты совершаешь ошибку! Голоса Белатрис и дровосека мельком проносятся мимо ушей. Из кармана парень достаёт ножницы, похожие на птицу с выгнутой шеей, и протягивает их сиалие. - Что? Но... Откуда? - Её голос дрожит, пока она машет крыльями с желанием удержаться в воздухе. - Неважно... Бери и лети отсюда... Спасибо за всё. Белатрис аккуратно подлетает и берёт в лапки ножницы, стараясь не смотреть на Зверя сбоку. -... Прощай, Вирт. - По маленькому личику текут слёзы. И после небольшое тельце улетает, пока где-то в тьме лишь мелком сверкает золото ножниц. Совсем рядом раздаётся небольшой смешок. Низкий, холодный. Как сама ночь. Как зима. Как... Сам Зверь? Тонкая, длинная костлявая рука тянется к плечу парня. Пальцы касаются его, и даже через слои одежды Вирт чувствует, насколько тяжёлая и ледяная кожа Зверя. Насколько неровная, с изгибами и зарубками, как кора эдельвудовых деревьев, что окружают этот лес. Его лицо наклоняется к парню, смотря прямо в глаза. Было бы у этого существа дыхание, Вирт бы почувствовал его. Но вместо этого он чувствует лишь холодное дыхание северного ветра и, возможно, смерти. - Ты сделал хороший выбор, мой мальчик. - Пальцы другой руки щёлкают, и тело Грегори исчезает. На его месте остаются лишь ветви, что окружали мальчика своими "руками". Фонарь начинает гореть с новой силой. И Вирту кажется, что в языках пламени танцует его брат, широко улыбаясь и обнимая лягушёнка, которого поймал. В горле встаёт комок непролитых слёз. - Теперь ты будешь хранителем этого фонаря. Надеюсь, что ты позаботишься о своём брате как следует. -... А как же дровосек? - Парень поворачивается и смотрит туда, где когда-то лежало тело мужчины. Но теперь там только куча ветвей, которые окутывают что-то или кого-то. На снегу лежал лишь одинокий старый топор, который новый хранитель с трудом поднимает и закидывает себе на плечо. - Уже неважно. Он отработал своё. И он заслужил покой. - Зверь выпрямляется и идёт дальше вглубь леса. Вглубь Неизведанного. - Идём. Тебе пора вступить в права нового дровосека.***
Очередные ветви ломаются под ударами топора. Ладони все в мозолях, царапинах и истёртостях из-за грубого дерева рукоятки и тяжести самого орудия. Со временем можно привыкнуть к этому. Но, в силу всё ещё молодого возраста и хрупкого телосложения, телу всё ещё больно из-за частых работ. Сложив ветви в кучу и подвязав их, Вирт закидывает их на спину, забирая топор и фонарь. Огонь всё так же горел, и в его свете всё ещё несчастным глазам казался образ младшего брата. В этом забавном чайнике, с лягушкой в руках и широкой, искренней и детской улыбкой. Глаза начинает пощипывать. Парень пару раз моргает, и ресницы становятся влажными. По щекам течёт солёная влага. -... Прости меня, Грег... - Хранитель вытирает слёзы и идёт по дороге. В старую зерновую мельницу. Туда, откуда началось их приключение. И туда, куда вернулся новый дровосек после его окончания. Поставив топор у входа и взяв в руки камни, Вирт разжигает камин и идёт перерабатывать те ветви, что он собрал. В небольшие стеклянные бутылочки льётся чёрное масло, чем-то похожее на смолу с деревьев или же патоку, что так любил младший. Когда же масла становится достаточно, одна из бутылочек идёт на "кормёжку" фонаря. И огонь в нём разгорается с новой силой. Из щелей в досках потянуло холодом. И этот холод парень узнает их тысячи. Он здесь. Зверь частенько приходил к нему неведомо зачем. Может, проверить, как идёт забота о чужой душе. Или посмотреть на то, как страдает вторая, убивая себя изнутри терзаниями о прошлом. Он никогда не заходил в дом. Это была не его территория, так что нет смысла беспокоить Вирта. По крайней мере пока...***
- Неужели... Это всё было ошибкой?... - Парень лежит на диване, кутаясь в свой собственный плащ и смотря на огонь фонаря. Пламя никогда не гасло, поскольку о нём заботились. И только благодаря этому, казалось, жил и сам Вирт. Он жил заботой о младшем и мыслями, что он живёт счастливо. Без старшего, вечно депрессивного брата, что не мог уделить ему даже пары минут. Неужели это и есть его наказание? Если так, то парень примет его. Он сам решил расплачиваться собственной болью за чужую жизнь. И он будет нести эту ношу до тех пор, пока Грегори счастливо живёт с матерью и родным ему отцом.***
Спустя зиму, когда вроде бы как в неизведанном начинает наступать весна, Вирт понимает, что его руки чешутся. Скорее всего зуд. На него просто не стоит обращать внимания. Хоть на что-то... Очередное эдельвудовое дерево ломается под ударами топора. И если до этого Вирт постоянно оставлял его на последок, то сейчас ему приходится его рубить. Это дерево дровосека. Того самого, что пытался спасти детей от опасности, за что поплатился собственной жизнью. Хороший был человек. Такая же жертва обстоятельств, как и сам Вирт. Возможно, посмотри он сейчас в глаза дровосеку, парню было бы стыдно. За то, что мужчина потратил свои силы и время на то, чтобы помочь детям выйти из леса. Но в итоге не спас ни себя, ни нового хранителя. Тело передёргивает от холода и отвращения к самому себе. Парень понимает, что мог быть и другой выход. Он мог отказаться от сделки, попытаться помочь Грегори самому. Но в итоге он сделал то, что сделал. И отныне для него остался только один выход: только фонарь, только лес и только отчаяние. По коже бьёт холодок, непривычный для такой весны. И Вирт вновь узнаёт его. - Что тебе надо, Зверь? - Парень поворачивается туда, где стояла тёмная фигура. Рога Зверя становятся длиннее и длиннее, но от этого не менее тяжёлыми. Старая мантия, продырявленная в паре мест от времени, развивается на ветру. - Просто слежу за тем, как ты заботишься о своём младшем брате. - Голос его как всегда низок, басист. Такое чувство, будто бы вырывается откуда-то из самых низов. И, как всегда, холодный. - Эх, такое чувство дежавю. Когда-то я уже наблюдал эту картину. Помнишь? -... Помню. - Вирт складывает все ветви в охапку, связывая и закидывая на плечо. - А ещё я нашёл нескольких детей, которые заплутали, как и вы когда-то. Думаю, они будут отлич- Зверю не дают договорить, как лезвие топора вонзается в пень, обрыва чужие слова. - Хватит. Я и так знаю, что все заблудшие души - это и есть эдельвудовы деревья. Прекрати постоянно мне об этом напоминать. - Вирт берёт в руки хворост, фонарь и топор, смотря на своего "хозяина". - Моя задача - заставлять фонарь гореть. Твоя - растить деревья. Всё. И парень уходит, не замечая лёгкую ухмылку Зверя, что смотрел ему в след и тихо напевая свою песню, завлекая несчастных детей дальше в Неизведанное.***
Через время Вирт начинает понимать что что-то не так. Его зуд не прекращается, но теперь ещё и начала чесаться голова. Веки и вовсе становятся невыносимо тяжёлыми. Проснуться очередным утром и открыть глаза становится настоящим подвигом. И вот, очередное такое утро начинается с почёсывания кожи и разлепления век. Взяв в руки топор, Вирт понимает, что что-то не так. Совсем не так. Пол под его ногами весь в листьях. Но почему? Неужели ночью у него кто-то побывал?.. Первая мысль - фонарь. Но он стоит на прежнем месте. Из всего того, что пылилось здесь годами, было на своих местах. Но что же тогда тут было?... И только руки тянутся почесать голову в недоумении, как тут же пальцы натыкаются на что-то твёрдое. Твёрдое и неровное, имеющее свои извилистые линии, как кора. Кора эдельвудовых деревьев. Вирт распахивает глаза и ищет хоть что-то, где можно найти своё отражение. Не найдя ничего в доме, он бежит к реке. Упав на колени и склонившись над водой, парень был готов закричать от ужаса. Его кожа стала бледной, почти мертвецкой. Глаза покраснели, зрачок почти заплыл, радужка и вовсе начала терять свой цвет. А на голове, между каштановых волос, выросли ветви, которые начали переплетаться между собой. Вирт медленно встаёт на дрожащие ноги и с опаской поднимает рукав старой рубашки. На том месте, где обычно был зуд, теперь из его кожи начали проростать маленькие веточки. Но почему?.. В чём причина? И почему у дровосека не было видно таких ветвей? -... Зверь!!! Парень забирает топор с фонарём и бежит на поиски. Каждые минут пять он выкривает его имя, пока не находит того. Он был на поляне, где когда-то закончилось приключение его и Грегори; колдовал над какими-то новыми деревьями. Завидев нового дровосека, Зверь поднимается и поворачивается. - Ты что-то хотел, мой мальчик? Что-то случилось? - Звучит так наигранно и мерзко, что хочется кричать. Неужели он не видит? Нет, он видит. Просто играет. Как и всегда. - Что это такое?! Что ты со мной сделал?! - Вирт срывается, показывая то на свои "рога", то но ветви на руках. Он хочет ответы. И надеется их получить. Но получит ли?.. - Ах, это. Это последняя стадия твоего метаморфоза. - Зверь подходит ближе, тонкими и костлявыми пальцами касаясь ветвей на голове парня. И он чувствует эти касания, будто бы коснулись его кожи. Что пугало больше всего. - Вскоре ты станешь не только хранителем фонаря, но и новым Зверем. - Что?! Нет! Я... Я не хочу! - Вирт пытается вырвать эти несчастные рога, но тело пронзает большая боль, чем раньше. На глаза проступают слёзы. - Я не хочу! - Дровосек тоже не хотел. Он был стар, но слишком умён. Ты же подпустил лес слишком близко к себе. И в итоге он становится частью тебя. - Нет! Нет! Нет! - По щекам текут солёные слёзы. В душе чувство вины возрасло будто бы в двойном объёме. - Не переживай так. Вскоре ты сам станешь тем, кто вырастит эдельвудовы деревья. И тем, кто спасёт Грегори. - Зверь уходит, ухмыляясь и вновь начиная напевать песню, что эхом отскакивает в сознании. Теперь это и его песня. Его песня и его судьба, на которую он согласился ради спасения младшего брата. Теперь это его путь и его ноша.***
"Приди ко мне, душа, заблудшая в потёмках. Иди на свет, не противься судьбе, Отчаяние и страх ты вскоре позабудешь, Когда придашь своё тело земле."
Эта песня... Этой песней он заманивает ни в чём неповинных детей глубже в лес. Этой песней он губит чужие души, выращивая себе эдельвудовые деревья для своего фонаря. Этой песней живёт Грегори, подпитываясь маслом из ветвей этих деревьев. Вирт берёт в руки и смотрит на огонь фонаря. В пламени всё ещё счастливо живёт и улыбается его младший брат. Он всё ещё жив, не зная, что приходится делать парню ради этого. - Скоро, Грег... Скоро ты вновь поешь. И скоро ты вновь будешь сиять. Я обещаю. Зверь ставит фонарь на пень и берёт в руки топор. Нужно нарубить побольше ветвей, чтобы душа мальчика не угасла. И он это сделает. В этот раз хладнокровно и отчасти жестоко. Но ему плевать. Он спасёт Грегори. Чего бы ему это не стоило. Даже если это значит, что он смирился с новой сущностью и отвернулся от своего прошлого. Он принял условия леса, позволив тому стать частью Вирта. И теперь он стал новым Зверем. Более коварным и жестоким. От его прежней доброты не осталось и следа. Теперь они убивал с... Привычностью? Возможно. Но ему плевать.Если понадобится, он уничтожит всех и вся на своём пути. Но он заставит фонарь гореть, поддерживая жизнь Грегори и его собственную.