B.M.X.

      «Не входить! Опасно для жизни!» — крупными буквами было написано на плакате, висящем на входной двери магазина Урахары. «Время окончания работ _14_ июля», — гласила надпись чуть ниже, причем было видно, что число правили несколько раз. Последнее исправление перечеркивало дату, и красным маркером было накарябано «ОСЕНЬ».       Это объявление, появившееся уже пару недель назад, прочитали всего два человека. Хотя обычными людьми они точно не были.       Ишида Урюу пришел в первый же день — то ли чтобы удостовериться, что записка, оставленная ему капитаном 12 отряда на кухонном столе, не окажется нелепым розыгрышем, то ли чтобы пнуть ящик, стоящий рядом с крыльцом.       «Больной на голову шляпник загорелся очередным идиотским проектом. Выпишу ему пару затрещин и вернусь. Скорее всего — нескоро. В холодильнике осталась еда, покорми ее».       Квинси зло смял бумажку и хотел было выбросить, но, видимо, передумал, сунул ее в карман, развернулся и ушел.       Куросаки Ичиго примчался на следующий вечер — потому что был не в курсе, занят и забыл. Плакат рыжего не остановил, зато пыл его охладил сильный разряд электричества, который встретил шинигами, когда тот взялся за дверную ручку. Портить имущество Куросаки не решился (пока что) и тоже отправился восвояси.       Внутри же магазина тоже было не всё спокойно. Маюри ходил из угла в угол, убеждая себя и Киске в том, что последний — полный идиот, безмозглый шут, тупое беспозвоночное и прочее цензурное, но обидное. Урахара пытался незаметно вытереть особо выделяющиеся пыльные поверхности полой своей одежды и слушал гостя вполуха (потому что у него они хотя бы имелись), ненавязчиво попивая чай.       Когда чай кончился, а Куротсучи выговорился, Тессай принес запасной футон, потому что наступила ночь.       — С прошлого раза эта хибара как будто стала еще меньше и грязнее…       Куротсучи брезгливо развернул футон на полу, отвернул одеяло, достал из кармана нечто, похожее на флакон туалетной воды и обрызгал постель, пол вокруг и немного Урахару. По характерному запаху Киске понял, что это была дезинфицирующая жидкость.       — Просто кому-то надо меньше жрать и лечиться от мизофобии… Ты бы еще аэрофильтр с собой притащил!       — Я притащил. Вот, последняя модель, разработанная нашим институтом, с новой системой очистки и кондиционирования воздуха…       Урахара схватился за голову. А потом вдруг разулыбался.       — Нет, — резко выдохнул капитан 12 отряда, — в этой комнате я буду спать один.       — Но у нас единственный кондиционер — в лаборатории!       — Вот и спи там.       — Там места нет!       — Здесь для тебя его тоже нет.       — Это вообще-то мой дом!       — А я тут вообще-то быть не обязан, — Маюри вытолкал Урахару из помещения.       — Может, хотя бы дверь оставишь открытой? Я тут в коридорчике себе постелю…       — Убирайся к черту, Киске!       Дверь с шумом задвинулась прямо перед носом хозяина магазина.       На следующий день ученые взялись за дело. Вернее, за дело взялся Маюри, а Урахара взялся за тряпку, потому что в лаборатории всё, кроме расчетных конспектов на столе, оказалось покрыто ровным слоем бурой пыли. Уруру и Джинта сюда не допускались, поэтому на микроскопе художественно развесилась паутина, пробирки и мензурки лежали поленницей, книги были разбросаны по полу стопками, а из контейнера для отходов и неудачных экспериментов тянуло чем-то тошнотворным. Полет научной мысли отключал два (а иногда и три) из шести чувств Киске, но его гостю, шило в пятой точке которого было на порядок меньше, находиться в подобном помещении претило.       Пока Урахара занимался генуборкой, Куротсучи сидел в соседней комнате, развалившись в хозяйском кресле, и читал последние записи своего коллеги. Читал он их быстро, периодически фыркая, отпуская в адрес автора мелкие гадости и черкая на полях свои пометки. Запечатав последний пакет с мусором, Киске устало опустился на уже более аккуратную стопку с книгами и тут же услышал дикий ржач за стенкой.       — Ты идиот, ты в курсе? — отсмеявшись, Маюри не стал утруждать себя подъемом с кресла и так и говорил из соседней комнаты. — Знаешь, я бы даже посмотрел на то, как ты ЭТО соберешь, и как тебя потом размажет по стеночке… По всем стеночкам!..       — Поэтому я тебя и позвал. Не хочу, как ты, гробить полвека на тупой сбор данных.       — Чтоб у тебя Хоугеку в заднице выросло. Напомнить, от кого мне эта система досталась?       — Ладно, ладно, проехали. Я тут всё убрал, так что тащи сюда свой немощный гигай.       — Напомнить, от кого мне достался...       — Я помню! И горжусь этим. Давай уже начнем, а то мне не терпится перейти к практической части.       — А мы как раз практической и займемся, — по-гиеньи хохотнул Куротсучи, — сейчас я буду тебя опускать. Вот, держи свой конспект, зажми в зубах пучок валерьянки и приготовься слушать, какой ты мудак.       Урахара обреченно вздохнул.       Дни полетели со скоростью хьеринкьяку. Когда все формулы были исправлены, а коэффициенты просчитаны, Киске уже еле держался на ногах, под глазами залегли круги, легкая небритость превратилась в нелегкую. Зато Маюри разошелся, и нездоровый маньячный блеск в глазах стал здоровым. Его даже не волновало то, что кто-то уже не первую ночь пытался пробраться в магазин Урахары (безуспешно). Или наоборот, бесило так, что прибавлялось сил. Потому что единственный, кто всё еще мог так упорно стараться получить свою дозу бакудо, был Куросаки Ичиго. Но ему вход был заказан. Впрочем, как и всем остальным. Хозяин магазина четко обозначил, что внешний мир не будет влиять на происходящее в лаборатории, пока новое изобретение не увидит свет. И Маюри не поскупился на защиту.       — Мозг отказывается работать? Руки дрожат? Не пора ли на пенсию, а? — Маюри постучал коллегу по спине стопкой исписанных листов.       — Заткнись, коварный живой йогурт, — Урахара уже почти клевал носом над чертежом. — Я уже почти всё…       Куротсучи заглянул ему через плечо, скептически посмотрел на две кривых прямых, которые пересекались с куском зачерствевшего тоста, многозначительно хмыкнул и отобрал у Киске тюбик с зубной пастой, которым тот «чертил».       — Иди проспись, твоя производительность ушла в минус, — процедил Маюри.       — Я н-не могу-у-у, там жа-а-а-арко…       Куротсучи поразмыслил немного и сжалился.       — Ладно, иди ко мне.       — Иду! — встрепенулся Урахара.       — Твою мать! Не ко мне, а в мою комнату, придурок!..       — Ага…       Утро встретило Урахару болью в ухе. Отдохнувший, но мрачный, он поплелся в лабораторию. Маюри возбужденно звенел мензурками и, понятное дело, еще не ложился.       — Как ты спишь в такой холодрыге? — с порога буркнул Киске. — Меня даже продуло, кажется…       — Хм, последние 17 часов ты не жаловался, — не отрываясь от чертежей, пробормотал Маюри. — По-моему, не хватает обтекаемости…       — Пожалуй… — Урахара вгляделся в рисунок. — Ночью было тихо?       — Да щаз. Этот рыжий ублюдок снова пытался пролезть в окно! — Маюри скривился, а потом злорадно фыркнул. — Будь у него чуть меньше рейацу — осталась бы от недошинигами лепешка с глазами.       Киске хмыкнул, отодвинул с края стола листы с расчетами и уселся прямо рядом с Куротсучи.       — Завидуешь?       — Ха? Было бы чему, — Маюри демонстративно не обращал внимания на Урахару.       — Значит, ревнуешь? — ухмыльнулся Киске.       — Я — думаю. Думаю о том, что если сейчас тебя прикончу, то дальше смогу работать сам, и мне никто не будет мешать.       — И что же тебя останавливает?       — То, что авторство этого маразма припишут мне.       — Нет, ну серьезно, — Урахара взял папку с черновиками и принялся складывать из бумаги журавлика. — Я, между прочим, вчера видел, как квинси патрулировал соседнюю улицу. Сначала в одну сторону патрулировал, потом в другую… Усердно так, ни одного пустого не пропустил. Наверное, потому что их тут не было.       — Значит, идиот.       — Он или я?       — Вы оба.       — И тебя совсем не волнует, что за тебя кто-то переживает? Ревнует, может быть?       — С какой стати меня должно волновать, что думают другие? — Куротсучи встряхнул плотно закупоренную мензурку с ядовито-салатовой жидкостью и постучал ногтем по риске. — Вот столько надо будет добавить во внешнее покрытие.       — Не переводи тему. Ты не боишься, что квинси тебе будет мстить? Он это любит — мстить.       — Как?       — Ну, «объединившись» с Куросаки, например.       — Это смешно и глупо.       — Да, но люди так поступают.       — Потому что они безмозглые млекопитающие, — начал злиться Маюри.       — Забавный оксюморон. Но ведь на самом деле ты так не думаешь?       — Я думаю, что я единственный, кто думает в этом доме! Я не спал почти сутки, я хочу жрать, я сделал за тебя гребаную половину работы, и мне абсолютно насрать, что ты считаешь забавным и какое дерьмо у тебя в голове вместо мозгов!       Куротсучи швырнул мензурку, которую держал, на пол. Стекляшка зазвенела, но не разбилась и закатилась под шкаф с энциклопедиями. Маюри гневно фыркнул и плюхнулся на кресло, притащенное из соседней комнаты, всем видом показывая, что он умывает руки. Киске вздохнул, сполз со стола, опустился на колени и стал шарить под шкафом, пытаясь нащупать укатившуюся мензурку. Рука его погружалась всё дальше, а выражение на лице свидетельствовало о том, что под шкафом тоже давно не мыли. Уже почти лежа на полу, он внезапно замер и уставился на Куротсучи, точнее, на его ноги.       — Это что за… такое?       Маюри, скорее раздраженно, чем обеспокоенно, посмотрел вниз — мало ли, может, в этом сарае и мыши водятся… Но нет, на полу ничего необычного не обнаружилось.       — Что?       — Вот это! — Киске уверенно ткнул ученого пальцем в ступню.       — Ай, охренел, что ли? Носки это. Их на ноги надевают и ходят, знаешь? Хотя кому я это говорю — у тебя-то и обувь вся как из…       — Белые.       — Ну да, чистые.       — В полосочку.       — И что? Не в горошек — и радуйся.       — Что-то я сомневаюсь, что тебе их на готейском складе выдали…       — Тебе какое дело? Что нашел, то и надел, — Маюри нервно поднялся.       — Хм, какая знакомая расцв… Ай, за что?!       Получив пяткой в лицо, Киске громко и обиженно засопел, насколько позволял разбитый нос.       — Чтоб не мешался под ногами. Может, встанешь уже с пола, или ты привык работать лежа? Или грязь на полу приклеила твои мозги к татами? — Маюри перешагнул через всё еще валяющегося на полу коллегу.       — Да встаю я, встаю… Ага, вот и она!       Урахара наконец поднялся, отряхнулся и поспешил к столу.       — Итак, три месяца кропотливого труда, и мы наконец-то добрались до реализации! — Урахара едва не подпрыгивал от радости.       — Если бы кто-то не тупил каждые полчаса над очередной цифрой, реализация наступила бы раньше, месяца на два так. И не трясись ты, рассыплешь чистовик с конечным вариантом сборки — убью. Убью, расчленю, раздам внутренности сотрудникам на опыты, — Маюри был страшно спокоен.       — Я не трясусь…       — Ага, а стол сам подпрыгивает.       — Но это правда не я! — Урахара недоуменно посмотрел на коллегу.       — Та-а-ак… Ты готовь защитную сферу, а я нейтрализую все, что может взорваться, — Маюри скептически обвел взглядом комнату. — То есть, практически всё, что здесь находится. Главное… Ох ты ж блять! Всё понятно!!!       — Что?!       — Ты не слышишь? Уши отказали? Они объединились! Этот тупой шинигами и безмозглый квинси! В прямом смысле, и громят твою входную дверь!       Урахара схватился за голову.       — Моя дверь! Мои товары! Мое изобретение!!! Вот идиоты!..       — Я же говорил. А теперь успокойся, иди к ним и скажи, что мы согласны на переговоры.       — Какие переговоры? Почему я? А как же…       — Не бойся, Куросаки тебя не убьет. Не сразу, по крайней мере…       Пока Маюри пытался вытолкать хозяина магазина за пределы его же магазина, помещение заволокло дымом, снаружи раздался характерный треск, и входную дверь вынесло. В прихожую ввалились Ичиго и Урюу, шинигами — в ярости, квинси — в гневе.       — Сколько еще это будет продолжаться? Вы тут охренели совсем?! Издеваетесь над нами?..       Парни орали хором, перекрикивая друг друга. Шинигами еще и потрясал плакатом, тем самым, что висел на двери. Это могло продолжаться долго, но Урахара резко подошел почти вплотную к Ичиго, отчего тот замер, и отобрал плакат.       — Это еще что за чертовщина?       Киске развернул объявление во всю ширину и продемонстрировал Маюри. На плакате слово «ОСЕНЬ» было зачеркнуто и размашисто написано «дикабарь 2021».       — Это не я, — тут же отреагировал Куротсучи.       — И мне бы такое в голову не пришло, — удивленно почесал в голове Урахара.       Квинси и шинигами недоуменно посмотрели друг на друга. И тут Киске осенило.       — Джинта-а-а!..       Когда все успокоились, во всем разобрались, убрали и починили всё, что сломали, Тессай накрыл на стол. Чай с печеньками успокаивал нервы.       — Ну и что за велосипед вы там изобрели? — первым не выдержал Куросаки.       — Как тебе сказать… — начал, растягивая слова Киске.       — Так и скажи, — оборвал Маюри. — Мы изобрели долбанный велосипед.       — Двухместный, — подтвердил Урахара.       Ичиго и Урюу вытаращили глаза.       — Серьезно, — Киске отпил еще чаю. — Впрочем, нет, не серьезно. Но в целом, ты почти угадал, Ичиго. Это…       — Двухместное транспортное средство для быстрого и комфортного перемещения через Сенкаймон, — снова перебил его Куротсучи.       — Да, — важно кивнул Урахара. — Совершенно уникальная разработка, позволяющая…       — Они не поймут, — пренебрежительно бросил Маюри.       — Да, не поймут, — задумчиво повторил Киске.       Юноши нахмурились.       — Надо будет сделать две штуки для начала, — исправился Урахара.       — Ага, — подхватил Маюри. — Покатаемся? Спорим, я обгоню тебя, даже если со мной поедет чертов квинси?..