Часть 1
8 мая 2021 г. в 17:00
Тарталья никогда даже не смел думать, что женское тело может быть настолько привлекательным. Что при одном только виде на него, он сможет понять, почему звезды называют женскими именами, почему красота юных красавиц всегда неизменно правдоподобно воспевалась в поэзии и прозе. Почему в галереях возле женских портретов выстраиваются толпы. Почему люди сходят с ума, влюбляясь в идеалы, почему подвиги совершают, в конце концов.
Люмин всегда была красива. Это пугало, потому что признавать ее неотразимость было куда сложнее, чем просто созерцать. Ее постоянно неприкасаемо холодная манера, которая ни в коем случае не являлась проявлением неприязни — ровно наоборот, ее такое состояние могло свидетельствовать о полном расположении к рядом находящемуся человеку — заставляла медленно тлеть под жаром собственных смятений и желаний. Путешественница давала волю усталости и могла наконец показать, как ей на самом то деле плевать на все эти мелкие и жалкие проблемы горожан, что Ли Юэ, что Мондштадта. Она металась как угорелая между двух огней, один из которых был ее личным благосостоянием и банальным счастьем.
Тарталье хотелось верить, что он может быть причислен к этому.
Он как зачарованный наблюдал за тем, как ее мягкое платье, каким-то чудом вечно белоснежное, плавно следует ее чрезмерно изящным движениям, немного поднимая подол так, что даже на взгляд нежная кожа ног оголялась. Чайлд наконец-то осознал, почему в детских сказках матушки гусыни ему пытались вдолбить, что девочки сделаны из сахара и специй, и еще чего-то таинственного. И то самое «таинственное» раскрывалось так, что перечеркивало первые два пункта, являясь огромнейшей противоречивостью. Тарталья был очарован.
Она была совсем другая. Прекрасная.
Возвращаясь к запечатленными на всю жизнь в голове Чайлда эскизам соблазнительного тела Люмин, он находил смысл. Ему хотелось быть рядом, держать ее за руку, лишь бы все увидели, что именно он идет под руку с такой удивительной девицей, что в данный момент она только его, и только он может заставить ее улыбаться так задорно, только он сможет чувствовать на себе взгляд полный доверия и надежды. Хотелось, чтобы так было всегда.
Удивительно, но Тарталья влюбился. Совсем очевидно и глупо. Жизнь стала прекрасной и яркой, сердце вечно теряло свой правильный ритм. Хотелось самому готовить завтраки, украшать их какими-то дурацкими цветочками и преподносить заспанной Люмин прямо в постель, где среди пышных одеял и подушек она почти терялась.
Он бы так и продолжил тонуть в своей радужно тихой розовой поре влюбленности, если бы путешественница не решила бы все разом. Впрочем, как она и любит — искрометные, однако верные решения — ее конек, который однажды сыграет плохую шутку.
— Чайлд, — девушка радостно махала ему обеими руками, когда заметила его в толпе рядом с гильдией искателей приключений.
У него в сердце защемило, будто его звала не просто какая-то девушка, а сущий смысл его жизни. Он оживился, улыбка тронула его свежее лицо сама по себе, он даже толком не успел понять, чему тут радоваться.
Стоял как вкопанный, не среагировал на ее приветствие; впервые он действительно понял, чем так опасна Люмин. Безжалостно влюбит в себя, а потом будет ходить перед тобой, как ни в чем не бывало, улыбки свои дарить, прикасаться мягко, почти заботливо. А ты умирать медленно и красиво будешь, утопая в океане ее смертельного обаяния.
По всей видимости путешественница даже не обратила внимание на замешательство Тартальи, ибо со всех ног, чуть не споткнувшись об старые ступеньки, бежала к безнадежно влюбленному дурачку. Кинулась ему на шею, чутко обхватывая руками его плечи и смеясь.
Платье поднялось от теплых потоков ветра, Чайлд опускает его руками, чтобы никто не имел соблазна смотреть на ее красивое тело.
До него только дошло, она — та самая, которую стоило ждать все существование, чьего прихода несомненно нужно было дождаться. Прижался к ней еще ближе, почти чувствуя ее удивление. Почувствовал, что от нее пахнет сладко.
— Я скучала, — она прикрыла глаза, наслаждаясь тем, как чувствуются крепкие объятия Тартальи.
Будто в первый раз видит его — ослепительно красивый.
— Я тоже, малышка, — ему не верилось, что он на самом деле может вот так вот просто ее обнимать, чувствовать, как бьется ее сердце.
Наверное, он крайне юн и всякое такое, но если это не любовь, то он отказывается жить в таком мире. Если это не то, чему он должен отдать свою жизнь, то не давайте ее вовсе.
Она все, что есть у него в этой чужой стране.
Люмин богоподобна. Она светлый образ, за который он готов воевать и завоевывать. Он готов отдать себя.
— Мне так хорошо, — прошептала путешественница, задыхаясь от счастливой тревоги.
Им повезло, они оба знали это.
— Сдается мне, что это надолго, — он отстранился лишь на мгновение.
Наклонился к ней, наблюдая за ее эмоциями — прикоснулся к мягким губам совсем невесомо. Можно подумать, по-дружески. Смотря в ее сверкающие глаза, понимает, что влип. И теперь навсегда.
Примечания:
Спасибо большое за прочтение. Буду рада любому отзыву. Всех люблю