Cicatricis

      Последним уроком в пятницу у 10-Б класса была физкультура. Был приятный апрельский день и ярко-золотой свет пробивался в зал через большие широкие окна почти у самого потолка. Разминка прошла быстро – в место обычной нормы в несколько подходов с приседаниями, отжиманиями и ненавистной всеми планки класс лишь четыре минуты побегал и сделал 30 раз на пресс. Однако уже на третьей минуте Максим чувствовал слабость в ногах, а после 20-ого скручивания его живот был готов проделать дыру сам в себе. Максим был мало спортивным, но не сказать, что бы он был «жирным», «дрыщом» или слабым, нет просто неспортивным. Однако это его не сильно волновало, ведь он знал, что если необходимо то он готов выложиться как следует. Однажды Саша – его лучший друг – позвал его на тренировку по карате, которая проходила в школе. Дело было перед летними каникулами и Максим, преисполненный хорошим настроением, согласился. Тренировка та была самой тяжёлой на памяти парня, чего только стоил мини марафон на десять минут бега. Это действительно было сложно для Максима, однако он проявил совершенно неожиданную для всех, а возможно и для себя, стойкость, продержавшись все десять минут. И ведь и тренер и большая часть присутствующих на тренировке знали, что спорт и Максим – это как космонавт и художник, и загодя сказали ему, что если тому станет плоховато, то он в любой момент может остановиться на передышку. Но упорство Максима поразило всех: он измотанный, весь в поту и со слипшимися русыми волосами, с стучащими висками и огненного цвета лицом, полуживой, сгибаясь, пробежал все десять минут. Ну а когда он остановился все те, кто уж хотел вызывать наряд скорой помощи или похоронное бюро были просто шокированы, когда тот, поправив волосы, выпалил: «Ну что вы там, устали небось?». Так что Максим можно было назвать слабым телом, но уж точно не духом.       Когда же физические муки парня завершились он, вместе со всем остальным классом, пошёл играть в волейбол. Максиму нравилась эта игра – ему было интересно следить за движением мяча над полем, особенно когда тот прорезает поток нежно-жёлтых лучей. Ему не столь нравилось бить по мячу, нежели как следить за игрой, быть в центре этой бури людей и эмоций, при этом оставаясь спокойным и недвижимым. Конечно Максиму приходилось всячески активничать, бывали дни, когда он мотался как бешеный по полю, отбивая мечи то тут то там. Но при этом он не сильно выделялся, у него даже не было своей фирменной подачи, как у других: Саша бил в низ, практически у сетки, так, что бы никто не смог отбить мяч. Влад подавал связующему, после чего стремился через всё поле к центру, что бы смачно вдарить по повисшему в воздухе мячу. А самой интересной, по мнению Максима, подачей обладал Юра, ведь он отбивал почти треть всех мячей головой, и почти никогда они не летели в сетку или за поле. Юра даже придумал себе девиз по этому поводу: «Рука согрешит, а голова ответит», которая уже часом осточертела всем остальным в классе и превратилась в локальную шутку.       После урока пару человек остались, в том числе и Саша, а значит и Максим. К ним присоединились старшеклассники из волейбольного кружка, половина из которых играла на две головы лучше Максима. Хотя он не расстраивался, всё же ведь волейбол – всего лишь игра. Но когда после всего они направились в раздевалку их ждало омерзительное зрелище. После игры, когда все парни были в раздевалке Ренат – один из одноклассников Максима – стал в привычной для себя манере лепетать. Ренат, по единогласному мнению всех учеников в классе, признавался самым тупым, недалёким или, если говорить короче, конченным из всех. Величиной его идиотизма поражались вообще все. Это был один из тех индивидов, что считают себя правым в любой ситуации, которые ни в какой форме не могут принимать своих ошибок и которые при этом глупее самого отсталого из приматов. И как свойственно приматам Ренат решил продемонстрировать свой статус и самоутвердиться за счёт других. Он в типичной манере решил «поинтересоваться» игрой у других. – Как тебе игра, Саша? – спросил он первым вожака, так как Саша занимал не последнее положение в классе и перед ним часто подхалимствовали, но лизоблюдство Рената давала фору всем. – Хорошо, – коротко ответил он, зная, что Ренат побоится сказать ему что бы то ни было и стараясь побыстрее избавится от него, ведь Саше этот тип был так же неприятен, как и остальным. – А тебе как, Влад, – обратился он к полноватому парню возле себя. – Да нормально, – ответил он, так же стараясь побыстрее избавится от его назойливости. – А тебе как, Юра? – И наконец обезьяна выбрала себе жертву. На лице его проявилась дурная ухмылка и он даже омерзительно усмехнулся. Все парни посмотрели на Юру. Он не слишком то хорошо играл, и это все знали, это видели и парни из волейбольного кружка. Юра понимал, что если не даст отпор этой самой прямолинейной нападке, то прослывёт терпилой или неудачником. – Да знаешь, у меня есть один комментарий к игре, дай-ка вспомнить. Хм… Пошёл нахуй, Ренат. Если непонятно могу повторить: иди нахуй. – Идея была неплохой, однако беда пришла откуда не ждали. – Как-как, ещё раз? – Беззаботно спросил Саша. Саша и Юра неплохо общались, и Юра не ожидал от него подвоха, потому просто ответил: – Пошёл нахуй. – А? Ещё раз, – так же весело сказал Саша. – Пошёл на-а-хуй. – А ещё раз? – Подключился Ренат. Он решил поддержать своего хозяина и повторить за ним. – Пошёл нахуй, Ренат. – Хороший пёсик, – сказал Саша. Юра замер. Ренат осознал замысле, с которым его владыка переспрашивал Юру и лицо его опять скривилось в поганой ухмылке. – Да, хороший пёсик! Потявкай ещё, – он стал тупо повторять за Сашей, показывая свой статус. Юра ничего не мог ответить: он не ожидал такой подставы от своего друга. – Повтори ещё раз, – стал выкрикивать Ренат, подобно попугаю, которого научили одной фразе. Юра замолчал и ничего не ответил, а Ренат продолжал доставать его. Остальные в раздевалке пытались делать вид, что заняты своими делами, однако все косились на Юру. Вообще он не из тех, кто не мог бы постоять за себя, но он предпочитал отвечать словами и пользоваться своим остроумием, однако от того неожиданности того факта, что зачинщиком его позора стал Саша, он просто не мог найти слов. С Ренатом, как со всеми идиотами, было абсолютно бесполезно пытаться спорить. Да даже если попытаться, что Юра может предпринять. Никакие ответки в голову ему не лезли, да и что ответить в такой ситуации? Его унижают перед своими одноклассниками и парнями постарше, да её и тот, кто в обычной жизни и двух слов связать не может. Это только в фильмах герой может остроумно ответить на любую агрессию в его сторону, в жизни большинство шуток не удаются потому что ты не можешь их на ходу сформулировать и озвучить, а вместо этого производишь ртом комок несвязных изречений, смысл которых мало понятен. Юра замолчал, но в голове его кипела работа. «Что ему ответить» – нервно думал он, ища в голове ответ. Но очень сложно думать, когда тебя публично унижают более чем перед двумя дюжинами человек, и когда с каждой секундой давление на тебя всё усиливается. Юра ничего не мог придумать, ему в голову ничего не лезло. Конечно, он придумает ещё сотню фраз, которые мог ли бы осадить эту обезьяну, – такие мысли всё время лезут в голову, когда ты ложишься спать и переигрываешь эту сцену в голове – но не сейчас. – Затролил, тварь, – сказал наконец Юра. Однако это была даже не отговорка, лишь фраза для того, что бы потянуть время. Он сказал что-то и теперь у него опять есть несколько секунд, что бы что то придумать, но ему опять ничего не лезло в голову. – Что? Повтори не расслышал, – омерзительным голосом произнёс он. И Юра сдался. Он ничего ему не ответил, лишь с презрением посмотрел на него и на Сашу, который улыбался, стоя в стороне. Он опустил голову и стал спешно переодеваться. Ренат ещё некоторое время задалбливал парня своим вопросом, считая это верхом остроумия, – он часто так делал: повторял одинаковые фразы или шутки, которые всех невероятно бесили – но когда увидел, что остальным это стало безразлично, то замолчал. По телу его прошло тепло – он был доволен собой, он показал свою значимость. Его не волновало, что весь класс продолжал считать его кретином, он в некоторой степени даже гордился собой, тем, что он Первый, пусть даже первый из грязи. Он был из тех, кто показательно плюёт на чужое мнение, однако который всегда хочет быть в центре внимания. Он всё время главный герой своего неписанного романа, который считает себя самым умным, самым красивым и самым лучшим. Рента был из тех, кому не хватает внимания, и который хочет это внимания заслужить всеми возможными способами. В развитии своём он не сильно продвинулся с 11-и лет, юношеский нигилизм и чувство собственной важности остались в нём ещё с тех лет и продолжат жить в нём, пожалуй, всю жизнь. Он искренне считает себя уникальным, не замечая, как как подстраивается под настроения класс, подобно флагу на ветру. И все это знал, абсолютно все, однако ничего не делали. Понятное дело, что введи весь класс против него санкции и он двух недель не продержался. Он рос в обстановке полной свободы и достатка, и стал тем, кто из этой обстановки выходит – неприспособленным к жизни придурком.       Максим наблюдал за всем этим. Ему так же был неприятен Ринат, ведь Максим считал его воплощением всего худшего, что может быть в человеке. Максим смотрел на Юру и ясно видел, как невидимая рука с кинжалом в ней проводит по его груди лезвием, оставляя порез. И когда Юра снял рубашку Максим поразился – всё тело Юры было исполосовано шрамами и рубцами, некоторые столь большие, что до сих пор кровоточат. И это существо наносит ещё один рубец на тело Юры. Максим оглянулся вокруг и увидел, что и на остальных были шрамы, шрамы, которые никто не обрабатывал, и на самом нём были шрамы. Свет потускнел и Максим удивился, однако он заметил, что лампа не горит вовсе – свет излучают шрамы на телах стоящих рядом: одни светили ярче, другие тускнее. Но более всего его поразил Ринат, который в своём невежестве сам углублял свой шрам. Он вставлял нож по рукоять себе в грудь и ковырял гноящийся и кровоточащий порез от шеи до живота, при этом улыбаясь. Максим не мог понять, зачем он это делает, ему хотелось помочь Ренату, однако когда он подошёл к нему, то тот вогнал нож ему в сердце. Кровь ударила ему в глаза, речь в тёмной раздевалке усилилась, переходя в неразборчивый гам. Максим стоял смотря на кинжал у него в груди, который раскалился до красна. Гам перешёл в невероятно громкий шум, потом в звон в ушах. Из груди Максим стало что-то выливаться, что то чёрное и тягучее. Эта масса стала сочиться фонтаном из его шрамов и из окружавших его людей и заполняла комнату. Вскоре вся раздевалка была затоплена в этой смоле. Максим стал задыхаться. Он пытался найти выход, но ничего не видел сквозь чернь и мрак. Он бултыхался на месте, пытаясь отыскать свет в этой тьме, однако не мог. Он стал тонуть, его затягивало в пучину и…       Максим проснулся. Он лежал смотря в потолок и приходясь рукой по груди. Прозвенел будильник и он встал с кровати. Шрама на нём не было, однако что-то болело внутри него. – Да не уж то люди способны оставлять такие шрамы? – спросил он у себя. – Да, даже не зная об этом, – ответил он же. – Неужто нет в мире доктора, способного излечить нас? – Нет. Он был порублен на куски.