«Вот это компашка собралась)) Не разнесите кофейню!🤣»
Ответ не заставляет себя долго ждать:«Моя кофейня, захочу – разнесу)))»
Тыкает на сообщение два раза, не желая оставлять её ответ без внимания, и выходит из диалога, на автомате блокируя айфон. А заодно блокируя собственные мысли и воспоминания, так или иначе связанные с тобой. В его голове тебе точно не место. Он откидывается на спинку дивана и устало прикрывает глаза, растирая лоб и виски. Очень странная усталость и, главное, непонятно от чего. От такого «продуктивного» выходного. Или всё же от собственных мыслей, что ненароком умудряются проникнуть в его голову и не оставляют шансов. Телефон снова вибрирует, а на экране высвечивается одна лишь фраза, что уже через мгновение способна пробудить в нём столько чувств и эмоций, сколько их отродясь не было.«А давай к нам, Димон?))»
И как бы невзначай, как бы между прочим она уточняет:«Поля не против...»
И он готов сорваться и приехать прямо сейчас. Почему ты должна быть против, спрашивается? Вы же друзья? Друзья ведь? Ты же подтвердишь это на любом суде... А в таком случае чем он отличается от всех, кто находится сейчас там, по ту сторону телефонного экрана? И почему это вдруг ему нужно твоё одобрение или разрешение? Он ведь имеет право в самом деле провести вечер в том кругу людей, в котором ему хочется. Пусть даже этот круг – твои близкие друзья. Твои, а не его. Это же ничего не меняет. Ровным счётом ничего. Он натягивает первые попавшиеся под руку джинсы и футболку, тут же спускаясь в гараж и запрыгивая в машину. Едет, нарочно не торопясь, соблюдая все правила и ограничения скорости. И уже подъехав и даже заглушив двигатель, он сидит ещё какое-то время в машине, размышляя и подвергая детальному анализу вашу предстоящую встречу. Встречу-под-микроскопом-твоих друзей. И приходит к одному единственному решению: импровизация. – Всем привет, - заходит в помещение, обращаясь сразу ко всем и получая в ответ гул различных интонаций, ведь с некоторыми он знаком лишь заочно. Добрякова обнимает его и целует в щёку в знак приветствия, тут же удаляясь к выходу, дабы обратно закрыть дверь на ключ, чтобы никто посторонний случайно не присоединился к вашим дружеским посиделкам. Тебя он замечает сразу, как только оказывается в помещении, и до последнего оттягивает момент приветствия, как бы мысленно высчитывая вероятность того, насколько сильно ты будешь рада этой встрече. – Привет, - ты тоже здороваешься, сокращая пару метров между вами и чувствуя, как ноги становятся ватными, а сердце отбивает свой собственный ритм, как по нотам. По нотам, которые можно расшифровать только с помощью кардиограммы. Ты даёшь ему пару секунд для принятия решения, и он принимает его в вашу общую пользу, подаваясь вперёд и крепко обнимая тебя, а в следующую секунду за спиной слышится звон бьющегося стекла. – Бей посуду, я плачу́! - слегка возмущённо усмехается Катя, наблюдая за безуспешными попытками Азизы убрать осколки разбитого бокала. – Я не специально, - оправдывается подруга, виновато пожимая плечами. – Ещё б ты специально, - смеётся Соколова, салфетками пытаясь ликвидировать винный потоп на столе. – Выпьешь что-нибудь? - спрашиваешь у него ты, стараясь быть гостеприимной, - У нас правда скудный выбор: вино, пиво и чай... Кофемашину никто из нас пока не освоил, а весь персонал Катя уже отпустила по домам. – Я за рулём, - пожимает плечами он, давая понять, что об алкоголе речь не идёт. – Есть ещё лимонад, - добавляет Добрякова, невольно оказываясь свидетельницей вашего диалога. Он молчит, игнорируя дальнейшие предложения подруги касаемо ассортимента своего заведения и просто смотрит на тебя. Считывает всю информацию по твоим глазам, вынуждая тебя выдавить подобие улыбки, чтобы не выглядеть такой мрачной и не присвоить себе очередное сочувствие в виде его как минимум визита, а как максимум ради тебя. – Манго, грейпфрут и лайм, - доносится голос Кати сквозь мелодию гитары и шум за столом. – Что? - непонимающе переспрашивает он, наконец, обращая на неё внимание. – Лимонад, говорю, есть... Вкусы: манго, грейпфрут и лайм, - вновь повторяет она, чем очень тебя смешит, - Ой, да ну вас! До неё тоже вовремя доходит, что вам совсем не до лимонада, и она возвращается к остальным, надеясь успеть спасти ещё хоть какую-то часть своей посуды или хотя бы подсчитать убытки. – Как ты? - из вежливости спрашивает он, в основном уже догадавшись самостоятельно и сделав для себя выводы. Ты молчишь, снова расплываясь в сдержанной улыбке, и отводишь взгляд, а затем уточняешь: – Есть варианты ответов?.. Вы смеётесь, тем самым привлекая к себе внимание окружающих, но никто из них больше не решается как-то прокомментировать происходящее или озвучить то, что слишком очевидно, но от того не менее бестактно по отношению к вам обоим. Ты уходишь от ответа, и между вами повисает очередная неловкая пауза. Носишься глазами по всему помещению, думая, за что бы уцепиться, и тут на глаза попадается коробка с какими-то сладостями. Не раздумывая, берёшь её и достаёшь оттуда одну конфету, откусывая кусочек и протягивая ему всю коробку. – Будешь? - и сейчас ему хочется либо истерически рассмеяться, либо треснуть тебя по лицу этой коробкой. Он сам не знает, почему его так взбесили эти конфеты, и выбирает из двух зол меньшее, то есть – первый вариант, но не успевает издать ни звука. Ты вовремя вспоминаешь, что обратилась с этим предложением не по адресу, и это заставляет тебя тут же одёрнуть руку с этой несчастной коробкой конфет. – Прости, я забыла, что ты не ешь такие, - ты отставляешь её в сторону и ловишь себя на мысли, что тебе, чёрт возьми, важно, чтобы он знал, что ты ничего не забыла. Вообще ничего не забыла, даже если со стороны кажется совсем иначе. – Да всё нормально, Поль, — усмехается он, чуть дотрагиваясь до твоего плеча. И он очень рад сложить в своей голове именно эту картинку и провести именно эту параллель. Рад осознавать и думать о том, что он не один всё помнит, и что для тебя это тоже важно. И он, наконец, оживает, окончательно адаптируясь в новой обстановке со старыми знакомыми, расслабляется и чувствует себя почти так же, как когда-то давно. Когда вам обоим было по умолчанию важно всё, связанное не только с конфетами, но и с друг другом. А эта коробка вполне могла бы стать вашей личной гранью между «до» и «после». В конце вечера все разбредаются по разным углам: кто-то помогает Добряковой убирать последствия вашей встречи; кто-то допивает оставшееся вино, щедро смешивая его с музыкальным сопровождением и не попадая ни в одну ноту; а кто-то выходит на улицу покурить. Он относится к числу последних, хоть и изначально предложив свою помощь вам с Катей и Азизой, от которой вы по каким-то личным соображениям отказались. Он выходит на улицу, замечая в нескольких метрах от входа двух твоих подруг и невольно становясь свидетелем разговора, который явно не предполагал третьих лиц. – Видела, как он на неё смотрит? - усмехается девушка, делая очередную затяжку, - Прям пожирает взглядом... – Ой, да Поле до лампочки все его взгляды, она всё равно никого к себе не подпустит, - с некой обречённостью в голосе отвечает другая, - А если учесть, что она сейчас чувствует при виде этого цирка от Телегина, то ему с ней вообще ничего не светит! – Ну, не скажи, - возражает подруга, скептически хмыкнув, - Это же Билан, а не какой-то левый мужик... Она его давно знает, так что думаю, маленький шанс у него всё-таки есть. – Слушай, пошли уже внутрь, мне холодно, - зябко передёрнув плечами, говорит та, а в следующую секунду разворачивается в сторону входа и встречается с ним взглядами, мгновенно теряя дар речи. И, конечно, они даже не пытаются как-то объясниться перед ним и что-то сказать в своё оправдание, потому что в этом просто нет смысла. Они молча проходят мимо, априори чувствуя себя неловко, но продолжая делать вид, что ничего не произошло. Абсолютно ничего. Он невесело усмехается, сам не понимая, радоваться или огорчаться тому, что в вопросе твоей личной жизни мнения твоих подруг разделились. Он не рассматривал этот вечер, как шанс, и неважно, маленький или большой. Он ни на что не рассчитывал, по официальной версии приехав сюда исключительно, чтоб развеяться и сменить обстановку. Он же не виноват, что ты шла в комплекте к этой обстановке. По возвращении в кофейню он тоже не подаёт виду и ничего не говорит, хоть и ловит на себе косые взгляды тех девушек. Он всё ещё смотрит только на тебя, оправданно «пожирая взглядом» и не меняя собственных предпочтений. – Тебя подвезти до дома? - предлагает он, заранее зная, что сюда ты добиралась не сама, иначе бы не пила вино. А ему не то чтобы по пути, просто вариант, где ты одна после трёх бокалов вина садишься в такси и едешь домой, – для него вообще не вариант. – Давай, - и разумеется, ты соглашаешься, проведя рядом с ним целый вечер и не считая нужным отказываться от такого заманчивого предложения добраться до дома в приятной компании и полной безопасности. Он открывает тебе дверь, и ты располагаешься на переднем сидении его автомобиля, тут же устремляя свой взгляд в окно. Вы молча едете в настолько гробовой тишине, что ты еле держишься, чтобы не включить радио. И ты бы обязательно сделала это, если бы не хотела так сильно поговорить с ним. О чём угодно. Вообще неважно. Просто поговорить. Чувства чувствами – насчёт них можно долго разговаривать и спорить, выяснять и пытаться разложить всё по полочкам. Но факт остаётся фактом — ты очень скучала и успела понять это в первую секунду, как только он вошёл, и ваши взгляды встретились. Вы периодически коситесь друг на друга, но никто не решается нарушить эту тишину. Для этого как минимум должен быть повод, а у вас его нет. – Ты помнишь, - спустя несколько минут всё же говорит он, и ты невольно вздрагиваешь, уже и не надеясь услышать его голос. – Что? - ты привыкла всё уточнять по сто раз, но прекрасно понимаешь, что именно он имеет в виду. – Про конфеты... ты, по-моему, единственная, кто помнит, что я ненавижу шоколадные, - смеётся он, но почему-то старается на тебя не смотреть. Не усугублять ситуацию. Хотя куда уж ещё хуже? Ты и так едешь в его машине. К себе домой. – Наверное, я просто настойчивее всех когда-то пыталась тебя ими накормить, – и ты, конечно же, не признаешься, что у тебя уже где-то на подкорке мозга выбито всё, что он любит или не любит, и тебе никогда не приходилось долго запоминать это. И забывать тоже никогда не приходилось. Почему-то. Это то, что не получилось стереть. Либо то, что сумело вырваться из папки «недавно удалённое» на случай «вдруг пригодится». Вы наконец-то снова смеётесь. Вместе. И атмосфера похоронной процессии сменяется более дружелюбной и лёгкой до конца всей дороги до твоего дома. Ты думаешь, что, наверное, он сейчас счастлив. Тебе так кажется, а ты редко ошибаешься в собственных предположениях. И если он счастлив, то для поддержания баланса во вселенной не счастлив кто-то другой. Так вышло, что для поддержания баланса, в принципе, когда тебе хорошо, кому-то другому плохо. Только ему бы ни за что на свете не хотелось осознать, что этот кто-то – ты. – Тебе обидно, что он снова женится? - он единственный, кто задаёт тебе этот вопрос прямо и по-честному, не считая назойливых журналистов, что пару раз просили тебя прокомментировать эту новость. Ты воздержалась от комментариев, просто повесив трубку и заблокировав каждый номер собственноручно. Тебе не привыкать. Тебе и не отвыкать. – Что? - снова переспрашиваешь ты, но теперь уже из других побуждений. Ты даёшь ему шанс исправиться и перезадать свой вопрос на что-то вроде «Погода сегодня отстой, правда?». – А мне за тебя обидно, - неожиданно продолжает он, вынуждая тебя опешить. Имеет ли он право говорить всё это? А будет ли он спрашивать твоё разрешение на это?.. Ответ очевиден. – Дим, ты... Зачем ты вообще всё это говоришь? - недоумеваешь ты, искренне не понимая. Он останавливается на обочине возле твоего дома, и ты можешь открыть дверь и выйти прямо сейчас, но продолжаешь сидеть. И чего-то ждать. – Я приехал только ради тебя, - говорит он, уничтожая всю свою легенду про развеяться и сменить обстановку, - Хотел видеть тебя сегодня и знать, что ты в порядке. – Я в порядке, - заторможенно киваешь ты, невесело усмехаясь, - Я теперь не умею быть не в порядке, иначе меня сразу начинает кто-то жалеть, как будто я смертельно больна или умираю. Хочешь знать, что я чувствую? Да, это долбанное риторическое «Хочешь?», но он всё равно кивает, точно зная, что ты продолжишь говорить. – Да ничего, - разводишь руками, откидываясь на спинку сидения, - Мне плевать, женится он, разводится, рожает детей или играет в хоккей... Меня всё это больше не касается, и вот это самый настоящий кайф. Я свободна, Дим, впервые за много лет, и это не обидно. – Это классное чувство, - соглашается он, сам недавно в полной мере ощутив этот вкус свободы, - Но оно затягивает, по себе знаю... Ты снова молчишь, наблюдая за тем, как запотевают окна машины. Ты молчишь, вырисовывая свою «вечность» кончиками пальцев на запотевшем стекле, как тот Кай, что безуспешно собирал слово из кубиков. До твоего дома всего пару метров, не считая тротуара и шлагбаума, но ты никуда не торопишься, понимая, что всё это не просто так, и ваша сегодняшняя встреча – никакая не случайность и даже не совпадение. – О чём ты думаешь? - тихо спрашиваешь ты, повернув голову в его сторону. – Не хочу, чтобы ты уходила, - усмехается, стараясь преподнести это, как шутку, в которой от шутки процентов 20 максимум. – Ну, так зачем мы тогда здесь стоим? - пожимаешь плечами ты, по-прежнему не покидая его машину. Его самого. Всё ещё не прощаясь. Он недоверчиво заводит машину и через считанные секунды нажимает на газ, постепенно удаляясь от твоего дома в противоположную сторону всё дальше и дальше. Вам ещё о многом нужно поговорить, подумать и помолчать. Просто на вашей планете другой часовой пояс, а стало быть, возвращаться ещё рано. Ещё очень-очень рано.