Вина из одуванчиков

      Душой тянуться к свободе, а разумом — к охране этой свободы. У Джинн долга в жизни больше, чем чувств. У Джинн чувства в буквах на некачественной бумаге бульварных романов и на качественной — работе.       Её обязанности выполняются безукоризненно идеально, её права не имеют никакого значения и не составляют прямую пропорцию от обязанностей, потому что на них совсем нет времени. Джинн хотелось бы найти это время, но сначала дела, потом отдых. И так выходит, что дела заканчиваются в три часа ночи или уже утра, слабый человеческий организм — о, как бы Джинн хотела лишний час в сутках — требует сна, и она, усталая, забывается на пару часов, проходящих как пара минут.       Джинн отчаянно хочется влюбиться не только в работу, но и в него, сплести души паутинками, связать руки пожатиями и касаниями. Касаться меча почему-то не так приятно, но так нужно, таковы обязанности Временного Магистра.       На хрупких плечах слишком огромная ответственность, она перевешивает чашу весов куда-то вправо, а слева — Рыцарь Одуванчик, а слева — уставшая девушка с разумом вместо сердца. Но Джинн так воспитана, Джинн привычно быть такой.       Такой непостоянно притягательной и безумно далёкой, скрытой за окнами роскошной комнаты, спящей за столом из-за множества дел и ужасно безотказной. Джинн настоящий одуванчик — очаровательно-жёлтый цветок с пряным ароматом, пачкающим нос пыльцой, если поднести слишком близко к лицу, подпустить прямо в душу.       Дилюк плетёт венок и ненавидит себя за излишнюю сентиментальность. Дилюк ненавидит себя почти за всё на свете, кроме своей любви к Временному Магистру. Рвано бросает содружество жёлторотых цветов, затем подбирает — нельзя так относиться к чувствам. Лучше отнести его, отобрать цветы, виноделы сделают из них замечательное вино, выварят, заставят бродить и разольют в прозрачные стеклянные бутылки. Оно будет ему напоминать о лете и о ней.       Дилюк ненавидит вино из одуванчиков, испытывая перед ним какую-то вину за сорванные цветы, но ему так хочется испить излишне ответственного и вечно занятого Рыцаря Одуванчика до дна.       Полуночным героем нарядился лишь ради неё и немного ради защиты Мондштадта, освобождая Джинн хотя бы от части обязанностей, из-за которых она потеряла свою человечность и почти превратилась в Руинного Охотника, выполняющего свои обязанности по заложенному в механизмы приказу.       Пушистые семена разлетаются по комнате и застревают в солнечных волосах, замирают, и падают локоны на вздымающуюся грудь — даже волосы не могут быть свободны, постоянно собранные. Джинн только на минутку позволяет себе рассмеяться и расслабиться, а затем прячет улыбку в ладонях, не подумав, выкрикивая звонкое — не уставшее! — «входите».       Хозяин винокурни замирает, видя капли свободы в уголках глаз Действующего гранд-мастера, распущенные волосы и не расправившиеся морщинки от улыбки на лице. Такой искренне счастливой он замечал её лишь в детстве да во снах.       Подходит слишком близко, рукой в чёрной перчатке проводит по спутавшимся волосам, вынимая одуванчиковое семечко из её прядей. Сердце Джинн замирает, впервые вырываясь на первый план, задвигая вопящий о времени разум, распуская где-то в животе жёлтые цветы. Ветер-проказник шаловливо улыбается, смешивая запах травы и огненной птицы с изящным ароматом солнечных лучей и мятных конфет.       Они вместе замолкают до звенящей тишины в ушах, до рдеющих щёк, а затем, смущаясь и поражаясь собственной смелости, расходятся на заявленные места — место Магистра и место посетителя. Джинн быстро собирает волосы в тугой хвост, который выходит неопрятным — руки не слушаются, трясутся и не хотят отпускать то мгновение, которое пронзило их хозяйку насквозь.       Чувства прошли сквозняком в открытую долгом дверь, и Джинн выслушивает в очередной раз слова о том, что Дилюк не является Полуночным героем, что его пути разошлись с защитой города пару лет назад, что он не станет помогать рыцарям, пусть этим займётся его братец, а он всего лишь принёс очередные бумаги, и сам он не верит ни единой фразе. И Магистр, конечно, не верит, замечая по ночам всплески огня, спасающие её покой, красные волосы и замершее на его лице благородство.       Его, наверное, всё-таки трогала какая-то вина за показную безучастность, но герои не кричат на каждом углу, что они герои. Герои заваливают себя делами в своём душном кабинете, ставя кривые подписи на очередной бумажке и говорят, что могут сделать больше для города.       А лучше бы сделать для себя больше, упрекает Дилюк Рыцаря, понимая, что вновь сейчас уйдёт и вернётся в этот кабинет спустя месяц, предоставляя отчёт и замечая огромные круги под глазами Магистра. Джинн улыбается на каждый его упрёк, понимая, что услышит их лишь сейчас, и когда она предлагает ему — в шутку — разобраться с её врагами, хозяин винокурни предлагает их сжечь, напоказ хватаясь за бумаги.       Эти моменты их едва уловимого контакта плетут между душами паутинки уже несколько лет, но Джинн не хочет в этом признаваться почти так же отчаянно, как хочет любить. Дилюк уже отчаянно любит, говоря себе, что во всём этом — его вина, он не смог справиться со своими же чувствами.       Локон недовольно выпрыгивает из неаккуратного хвоста, немного удивляя свою владелицу, пока Дилюк удивляет её ещё больше, касаясь рукой — уже без перчатки — её волос и лица.       — У тебя здесь, — сквозь волнение говорит, — одуванчик. Совсем такой же, как и ты, — улыбается слишком тепло, затапливая комнату уходящим солнцем и предчувствием чего-то нежного. У него — безграничное желание касаться её души, у неё — безграничное желание любить.       Полуночный герой почему-то зачастил в Мондштадт, а его пламя стало ещё ярче, раздуваемое одуванчиковым ветром.