Жертва

В животе разрастается и тянется боль, во рту так сухо, что язык стал инородным телом. В темноте грязного подвала пляшут и растворяются несуразные очертания и образы. Мой взгляд туманен, словно глаза покрыты пылью. Как давно я не видел света? Лучи солнца никогда не достанут сюда – под землю, где теряется связь с миром. Я мечтаю почувствовать бережное солнечное тепло, ведь здесь так холодно, что, кажется, даже время заледенело. Под потолком замерзают целые тысячелетия. Я лежу на твёрдом полу, тело омывают слабые конвульсии, лицо измазано слезами и кровью, волосы спутаны, сцеплены в клочья. Озноб дотрагивается до самых костей, заставляя жалко вжиматься в изодранную одежду. Холодно. Холодно. Я сердцем чувствую приближение своего издевателя. Вот сейчас, ещё чуть-чуть… Стук небольших каблуков развеивает звон в ушах, а скрип железной двери прорезает изнутри, как тонкая полоска белого света, которая тут же гаснет в черноте. Я уже не чувствую страх – страшно было, когда она делала это впервые, ну и, может ещё пару раз после этого. Забавно, что в больший ужас, чем безысходность, приводило собственное любопытство. Мои помыслы никогда не были чисты, и её переходящая границы одержимость даже привлекала. Но реальность оказалась обезображена и никак не походила на яркие картинки, которые рисовало подсознание. Я никогда не смогу это полюбить. Ни за что не полюблю её. Никогда не подумал бы, что своё восемнадцатилетие встречу связанным по рукам и ногам, в подвале, в компании старой знакомой, лепечущей что-то о своих чувствах, не успевая утирать брызжущую слюну. Я отказывал ей на протяжении четырёх лет: сначала краснея и теряясь от неловкости, затем твёрдо и уверенно, а дальше просто раздражённо и устало. С каждым отказом она выглядела всё более разбито и отчаянно. И вот, это отчаяние распалилось до новых пределов. Теперь мы оба здесь. От этого факта меня уже выворачивает наизнанку. Светло-серые волосы струятся волнами и время от времени застилают глаза. Я чувствую запах шампуня, которым сам когда-то пользовался. Она одержима каждой мелочью, что имеет отношение ко мне, и эта одержимость, похоже, не отпускает даже сейчас, когда она уже достигла своей цели. Безумие плещется в её рубиновых глазах, словно жидкость лавовой лампы. Её красивое лицо обезображено хищной гримасой. Её образ столь гротескный, что даже нереальный. Все годы, что я проводил в беззаботности и веселье, она скрывала своё потайное дно, пока однажды не явила настоящую себя – монстра, облачённого в милую внешность. От аккуратных и мерзких прикосновений к горлу подступает тошнота, её дыхание противно опаляет истерзанную кожу. Слёзы сами собой брызжут из глаз. Её ангельский голос изливается отвратительно-нежными словами и мелодиями, которые раньше были моими любимыми. Но сейчас, когда они отдаются болью в висках, я просто ненавижу каждую ноту. Я погибаю в свой восемнадцатый день рождения. Пожалуйста, оставь меня в покое. Я слишком устал, чтобы возбудиться от твоих сухих губ, острого, как твои ножи, языка и бесстыдных касаний. Почему бы тебе не убить меня? Тогда я ничего не буду чувствовать и никогда не узнаю, что ты ещё захочешь сделать со мной. Чем захочешь войти в меня. Сколько шрамов оставишь. Я вспоминаю жизнь. Друзей, товарищей, сестру. Мы постоянно ссорились, но на самом деле любили друг друга. Вспоминаю недовольное лицо Рин, вспоминаю, как она возмущённо кричала каждый раз, когда я допивал банановое молоко, не оставляя ей ни капли. Вспоминаю, сколько секретов мы друг другу доверяли, сколько строили планов на будущее, как наши голоса сплетались в одно удивительное звучание. Вспоминаю Кайто и его несмешные шутки. Он – добрый человек и заботливый старший брат, которого я никогда не ценил. Я не ценил никого и ничего, кроме собственного эго, но сейчас просто поздно об этом сожалеть. Вспоминаю все тусовки с «мемной четвёркой», наши марафоны кино и видеоигры с ночи до утра. Я всегда проигрывал Фукасе, но верил, что однажды смогу одержать победу. Вспоминаю два аквамариновых хвостика и обворожительную улыбку Дивы. О, сколько ни притворяйся, сколько бы ни отрицай очевидное, от этой улыбки я всегда превращался в наивного и невинного мальчишку, и даже сейчас, стоит лишь представить её лицо, внутри как будто становится теплее. Но сейчас совсем другая улыбка вгрызается в меня. Подвал наполняет мерзкий гортанный смех, темноту разжигает пара рубиново-алых глаз, обнажённое распалённое тело так близко, что я из последних сил отворачиваюсь, опустив тяжёлые веки. Я хочу исчезнуть, хочу, чтобы всё это закончилось, молю, чтобы смерть освободила меня из заточения монстра по имени Суконе Тей.