От ненависти до любви один шаг

Сколько себя помнил Изуна, Тобираму он на дух не переносил. История, берущая свое начало еще с самого детства, не отличалась какими-то новыми фактами или неожиданными поворотами. Все было донельзя просто: не повезло родиться во времена войн. Хотя, даже если бы они и родились в мирное время, ненавидеть друг друга не перестали бы ни на грамм. По крайней мере Изуна так думал, пока не осознал, что, сука, влюбился в этого гребаного Сенджу, ненавидящего Учих, как собаки котов. Такое сравнение заставляло 'шаринганистого ублюдка', как любил называть его Тобирама, только смеяться, проговаривая про себя, что в роли собаки выступает в их дружной паре далеко не он. А задавая себе вопрос, с чего же все началось, он так и не смог ответить. Казалось, все это было с самого начала, с детства. Когда старший брат, Мадара, сбегал к реке, оставляя младшего одного, а тот в отместку и сам бегал далеко за клановые ворота. Только вот не на реку, а в совершенно противоположную сторону – на полянку, откуда открывался красивейший вид на приятно пахнущие цветы. Кто же знал, что в один ничем не примечательный день на лугу будет не он один. Тобирама (а это он узнает чутка позже) копался в ближайших кустах, что-то активно ища. – Что ты делаешь? – так и не услышавший его приход, Сенджу опасливо замер, оборачиваясь. – Ты еще кто такой? – Я первый спросил, – но беловолосый не ответил, предпочитая игнорировать. Сам же Изуна только сделал вид, что ему все равно, внутри сгорая от любопытства. И так было день ото дня. Встречавшись почти ежедневно, каждый был занят своим делом в уютной тишине, полностью игнорируя другого. Узнали имена друг друга спустя пару месяцев, когда спалили Мадару и его друга. Видеть своего знакомого в наверняка тяжелой броне и с катаной на перевес было «до жути неправильно» – твердило сердце, и «все верно, так и должно быть»– отдавалась мысль холодного разума. Да. Прав был отец: он – Учиха, а здесь семья – главное, превыше всего. И какой-то мальчишка-Сенджу уж точно не входит с графу "семья", чтобы заботиться о нем. Он – враг, а значит его нужно убить. Так вразумил себя Изуна, свято веря в эту истину и игнорируя больно щемящее сердце. После того случая Изуна на поляну больше не выходил... Встречались с Сенджу они только на поле боя и то, желая перерезать друг другу глотки. Так же как и братец Мадара с тем Сенджу – Хаширамой. Видно, это семейное – выбирать себе партнера по битве среди своих знакомых. Помнится, Отец также в далеком детстве дружил с главой вражеского клана, вот уже двадцать с лишним лет прошло, а они все так же выходят на войны 'танцуя' дуэтом (Изуна честно не знал, почему нии-сан любую битву называет танцем). И сколько бы Изуна не пытался себя убедить, что Тобирама всего лишь ненавистный ему противник, взгляд все равно выискивал его в толпе воинов. Шаринган кстати в этом очень хорошо помогал. И только щемящее болью сердце подсказывало, что это далеко не вражда. Минувшие года прошли, словно секунды, и Изуна даже не осознал, что все это медленно движется к концу. Мать уже как лет пять похоронена в земле вместе с братьями, да отец, недавно отправившийся за ней. Остались только они вдвоем – он и Мадара. Изуна резко остановился, оглянулся в прошлое, осознав, насколько вся эта вражда была бессмысленной. Сколько веков они уже воюют с этими сраными Сенджу? Из-за чего все началось? Слишком философские рассуждения для него. С каждым днем все становилось более неправильным. Юношеский максимализм заметно отходил на задний план, отдавая место холодному расчету. Хотелось смеяться и плакать, выдохнуть и пойти потренироваться, а потом по-новой. Мадара уже начинает искоса посматривать, задавая безмолвный вопрос «Все хорошо?». И Изуна кивает. Вот только, блять, ничего не хорошо. Осознание бьет сильнее, чем предполагалось. А война все затягивалась.. И только один Мадара вечером, после очередной бойни, заглядывает в комнату и смотрит, так понимающе, как не смотрела дорогая матушка, тихонько с усталым вздохом произнося простое: – Влюбился.. С чего он это взял, думать не хотелось. Слишком уж сильно он выгорел после всего этого. И Изуна заплакал. Без звука, просто слезы полились из глаз, пока Учиха тупо смотрел в бумажную стену. А брат просто обнял, прижимая к себе, прямо как в детстве, даря тепло. – Мы с тобой оба такие идиоты, – хмыкнув, произносит тот. Изуна согласен, он абсолютно прав.

***

Наблюдая с горы, как строится Коноха, Изуне хочется только выдохнуть с облегчением и упасть на футон, завалившись спать. И только рядом стоящий ненавистный Тобирама не дает показать малейшую слабость. – Ненавижу тебя, Учиха, – с едва скрываемой неприязнью произносит, как его любит называть Хаширама, Торью. Лучи закатного солнца красиво переливались в белоснежных волосах, сейчас отдающих рыжим. Со смешком в голосе Изуна разбавил появившуюся тишину: – Я тоже. С минуту постояв, Тоби, выдохнув, произносит едва слышное «Я солгал», на что получает веселую улыбку гребанного Учихи и такой же тихий ответ, едва произнесенный губами: «Я тоже». Сенджу медленно наклоняясь, оставляет почти детский поцелуй на губах. И Изуна улыбается. Ярко, солнечно. Прикрывая глаза. Пока тепло разносится по всему организму, вызывая щекотку в животе. Изуна наконец-то счастлив