Солнце

Красные волосы разметались по подушке в завитках утренней томности. Ласковое солнце скользило лучами, точно тонкими пальцами по спине парня. Август ощущался та языке тягучим мёдом, окутывал запахом берёзовой рощи в летних вечерах и укрывал плечи теплой шалью невесомого ветра. Точеные предплечья скрывались под белой подушкой обнимая её, а сам юноша отвернулся от света в окне. Ещё рано. Город только просыпается, на часах ещё шести нет. В это время на улице холоднее всего, роса ещё не испарилась, а воздух густой, с налётом тумана, но солнце самое красивое. Хитрые лучи пробиваются сквозь тяжёлые шторы, минуют пыль застывшую вечно в воздухе, касаются всего. Солнце любит всех, обласкает своими руками, согреет, когда грустно. Рагнвиндр любит солнце. Он не просыпается так рано, но когда застаёт такие моменты, ресницы сами по себе трепещут, а глаза открываются, ловя тонкие очертания комнаты и лёгкого беспорядка. Расслабленная спина напрягается потягиваясь и разбивая оковы сна. Двигаться так не хочется, тёплые объятия хлопковых простыней уговаривают разделять с ними это утро как можно дольше. Он направляет взор в окно и чуть щурится от солнца. Так красиво. Сколько раз он видел такой рассвет, а всё никак не перестанет восхищаться. Излишне романтичная натура боязливо высовывается в одиночестве, когда можно довериться солнцу. Дилюк тихо стонет и переворачивается на спину вытягиваясь и жмурясь. Жаль здесь нет тебя. Вздох наполненный сонливостью, ленивое утро. Он никуда не спешит. Сегодня у него выходной, пора бы отдохнуть от этого мира. Красноволосый запрещает себе пролёживать бока и сладко зевать. Потерев лицо он вновь щурясь садится на кровати. В голове пусто, сознание только просыпается, но он уже замечает вещи не на своих местах в интерьере светлой, минималистичной комнаты. Он бы никогда не оставил скомканную рубашку на стуле или резинку для волос всю в волосах поверх той же рубашки. Дилюк хмыкает и задумчиво почёсывает щёку, после чего запускает руку в спутанные красные волосы. Ерошит их рукой и отказывается от желания лежать в кровати. Кожа сразу же покрывается мурашками, в комнате прохладнее, чем ему показалось. Ему кажется негоже щеголять по комнате в белье, хоть тело и дышит, и вроде Дилюк всегда твердил о здоровом теле и здоровом духе, однако сам был не против надеть толстовку, а кожа светилась бледностью. Но последнее было скорее генами, чем признаком плохого здоровья. Не поймав привычно точную координацию, юноша путается сначала в штанинах широких спортивных штанов, но натягивает их до косточек и не заботится о шнурках. Он подходит к окну, отодвигает шторы, которые кем-то набекрень были задвинуты вчера вечером перед сном, от того свет и проникал в комнату. Скользит вишнёвыми глазами по крышам домов неспеша. Ему нравится жить на высоком этаже, здесь соседи не такие активные, как те, что ниже десятого, здесь серые стены не становятся рутиной и каждый день начинается с ярких красок, таких необходимых для их блёклой жизни, здесь обычно сильный ветер, потому окно на долго открыть не получается или на следующее утро шея будет ныть сильнее, тех детей на детских площадках, чьи крики не доносятся выше. Может он и ведёт себя иногда занудно, не утруждается бурными реакциями, предпочитая что-то неброское и уютное, однако и в его жизни есть вещи, что не получится подогнать под свои стандарты. Например, как та пёстрая непонятная ваза, которая стоит на полке рядом с миниатюрным зелёным кустиком. Она небольшая, но выбивается из интерьера сильно, выглядит безвкусно, ей было бы самое место на нижней полке в подсобке. Или как те пижамные штаны с крупным узором подсолнухов, боже, кто такие носить будет? Уголок губ дёргается вверх, он переводит взгляд обратно в окно. Глаза немного слезятся от света и веки опускаются, подставляя лицо и ресницы под ласку солнца, он неожиданно пугается холодных рук на собственной талии вздрагивая. Но глаза не открывает — знает, кто ходит по дому без своих штанов в подсолнух. Под ухом тёплое дыхание и едва слышен смешок от реакции Рагнвиндра. Нос щекочет лёгкий запах сирени, а к спине прижимается прохладная грудь. Дилюк расслабляется полностью, и уже готов с лёгкой улыбкой осесть этих объятиях, точно запах августовских вечеров на смуглой коже чужих рук. Хотя, какие они чужие… — Рано ты проснулся.- шёпот с лёгкой улыбкой, такой же не особо бодрый, что и лицо Дилюка, та утренняя хрипотца от молчаливой ночи. Он не оборачивается, но знает как заманчиво играет свет с глубокой голубизной глаз, будто с бушующим морем, только с Дилюком это море спокойное, оставляет притворство, фальшивые шутки, деловые взгляды и холодность за дверью их комнаты. — Выспался уже. — собственный голос не такой как обычно, утром он сиплый и мягкий, а для голубоглазого словно руки матери, успокаивающей чадо во время грозы. Дилюк разворачивается лицом к парню кладя одну ладонь на грудь сходя с ума по бархатной тёмной, на фоне его, коже, и ласкает взглядом черты лица, как рассветное солнце. Дилюк его солнце. Второй рукой он мягко, может быть слишком нежно, проводит по скуле, ведёт пальцами по подрагивающим ресницам и останавливает один палец на кончике носа. Сухих губ касается слабая улыбка. Он приподнимается на носочках и оставляет невесомый поцелуй на лбу. Как хорошо, что ты со мной. Кэйя улыбается бессовестно влюбленно засматриваясь на это лицо и огненный вихрь вьющихся волос. У Кэйи вытянутый зрачок, это вроде генетическая патология, которая как-то по-умному называется, но Дилюку нравится звать его котом из-за этого. У Дилюка мягкие непослушные кудряшки на концах волос, которые расчёсывать одно удовольствие, несмотря на периодические писки от спутавшихся прядей. У Кэйи смуглая кожа, для Дилюка она на вкус как мёд, который он добавляет в чай, потому что так полезнее, чем с сахаром. У Дилюка румянец на щеках появляется, только во время тренировок и после долгих поцелуев голубоглазого. У Кэйи привычка разбрасывать одежду и странная манера одеваться, а Дилюк специально будет искать в магазине какие-нибудь смешные носки или штаны с подсолнухами. У Дилюка от солнца появляются бледные веснушки, а Кэйя не может налюбоваться этими пятнышками, желая поцеловать каждое. Кэйя его Луна, а Дилюк его Солнце. Темноволосый не имеет желания стоять дальше напротив окна, за которым солнце почти взошло. Он легко кусает за кончик носа парня, который удивлённо приподнимает брови, и утягивает того к себе в остывшую кровать со смятыми простынями молчаливым предложением остаться подольше в ней. И Дилюк не может отказать.