Переправа

Джимми клянет себя последними словами за то, что так и не научился водить. Он обзванивает всех знакомых, но как назло они заняты или же уехали в отпуска. Вообще то есть еще вариант, но Джимми он совсем не нравится. Джимми прикидывает, сколько денег у него уйдёт на то, чтобы вызвать грузчиков, и все таки набирает номер. — Да? — доносится до него раздраженный знакомый до тошноты голос, — Слушаю! — Это я, нужна твоя помощь. Джимми почти видит, как уголки его губ расползаются в самодовольной ухмылке, наконец Джефф говорит: — Выкладывай. Расставание было болезненным и громким. Джимми, по природе своей тихий и спокойный, даже опустился до того, чтобы орать матом и бить посуду. Между прочим, посуду, которую Джефф так за собой и не вымыл. Их роман закончился так же бурно, как и начинался, стоя среди осколков и разбросанных повсюду окурков - пепельницу бросил в стену Джефф, в опустевшей квартире, Джимми поверить не мог, что когда-то от одного вида этого человека у него сносило крышу и он добровольно отказывался от того, что любил, лишь бы урвать лишние часы в обществе Джеффа. В педантичном и ограниченном мире Джимми, где все было расписано по минутам, не было места спонтанной страсти, от того он еще больше удивился, в какой хаос превратилась его жизнь после того, как он встретил Джеффа. Джефф завалил его, когда Джимми с разгона въехал в столб, не справившись с поворотом. — Я всякое видел, но это просто пиздец. Мой совет, мужик, забудь о правах, пока я не поседел за минуту, — посоветовал он тогда Джимми, а тем же вечером они уже самозабвенно целовались в его машине. Потом Джефф предложил ему зайти на чай, и Джимми не отказался. Это было совсем нехарактерно для него, Джимми никогда ни с кем не спал на первом свидании, предпочитая обождать и присмотреться, а то что было у них, нельзя было даже с натяжкой назвать свиданием. Через неделю Джефф уже перевозил вещи в его квартиру, а через два года они вот так некрасиво расстались. Спустя тридцать минут чёрный Форд аккуратно паркуется возле его дома. Они не жмут друг другу руки, предпочитая держать вежливую дистанцию. Джефф совсем не изменился. — С ума сойти, ты обрезал роскошную шевелюру? Спешу разочаровать, ты все также похож на девчонку. — Ты с этой дамской сигаретой тоже дашь фору любой цыпочке. Вот и обменялись любезностями. Джимми уже жалеет, что попросил его о помощи, к тому же в памяти всплывают неприятные воспоминания о том, как Джефф ругался, что якобы Джимми нарочно везде разбрасывает волосы и из-за этого постоянно приходиться прочищать слив. Они поднимаются по лестнице в угрюмом молчании, Джимми старается шагать бодро, скрывая тот факт, что уже после первого пролета у него начинается одышка, но Джефф все замечает и высказывается по поводу того, что Джимми надо бросать курить. Джимми чопорно поджимает губы и решает воздержаться от споров с кретинами. Он пропускает Джеффа вперед, замечает, как тот задерживается взглядом на старом кожаном диване в гостиной. Еще бы, ведь они столько раз на нем трахались, что и не сосчитать. У них уходит час, чтобы перетаскать все вещи, Джимми беспрестанно напоминает Джеффу, чтобы был аккуратнее, он не хочет разбить красивый фарфоровый сервиз. Большая часть его вещей - это рукописи переводов, пластинки и одежда, Джефф матерится, когда они в тысячный раз поднимаются за очередной неподъемной коробкой, набитой книгами. — Ты мне за это должен будешь минет. — Сам себе отсасывай, — огрызается Джимми. В одной руке у него сумка с тяжёлыми зимними вещами, в другой - увесистый французский словарь, ему просто хочется поскорее со всем этим покончить. На улице вовсю светит солнце, заставляя его обливаться потом от такой физической нагрузки, Джимми раздражается, когда челка то и дело налипает на лоб. Он открывает окно, конечно, с укладкой можно попрощаться, но ему необходим свежий воздух. Джефф включает радио. Это избавляет их от необходимости вести диалог, но Джимми все равно хочется подколоть его. — Так что, ты все так же вершишь чужие судьбы, заставляя ходить на пересдачу? — Если человек хреново водит, значит пусть пользуется метро, — отрезает Джефф, — придурки на дороге не нужны, их хватает и в жизни. А ты все так же предпочитаешь книжки обществу людей? — С ними интереснее. Джимми почти не врёт. Конечно иногда даже ему становится невыносимо в четырёх стенах, но в целом он не жалуется. Он с детства привык к одиночеству и ни за что не признается, что временами скучает по шумным посиделкам с безбашенными друзьями Джеффа и внезапным поездкам к черту на куличики, нарушающим все его планы на спокойный отдых в выходные, но тем не менее привносящим какое-то разнообразие. Увидев стоящий особняком дом, Джефф не может удержаться от едких комментариев о том, что теперь-то Джимми не придётся терпеть ничье общество. По правде говоря, это и стало причиной покупки. Джимми открывает все окна нараспашку, от чего по дому гуляет сквозняк, качая лёгкие занавески на кухне. Старый деревянный пол уютно скрипит под ногами, пока они заносят вещи, и Джимми думает, что он сделал правильное решение выбраться из душившего его Лондона, оставив в прошлом вечно раздраженных водителей, сигналящих и днем и ночью, мешающих спать, и выясняющих отношения соседей. Особенно он рад, что больше не придется слушать громкие стоны какой-то девицы сверху, отвлекающие от работы. Джимми необходимо уединение, чтобы сосредоточиться на переводе романа. Он уже предвкушает, как засядет за рукопись сегодня вечером с чашкой чая. Вокруг бардак, они распаковывают только самое необходимое, остальное кое-как свалено тут и там, сил разбирать вещи сейчас уже не остается. В четыре руки они расставляют пластинки по полкам, исключительно в алфавитном порядке, иначе Джимми будет психовать. Джеффу не нужно напоминать об этом, хоть что-то он успел усвоить за то время, что они были вместе. Джимми думает, хорошее поведение надо как-то поощрять, и благосклонно бросает: — Выпьешь чего-нибудь? Джефф не отказывается. Джимми выбирает из своей коллекции L.A. Woman, не самая любимая его пластинка, но почему-то хочется именно такого. Он так и не собрался купить пепельницу, и Джефф внезапно говорит, что подарит ему новую, а пока они бросают окурки в одну из опустевших пивных банок. Солнце медленно уплывает за горизонт, окрашивая все вокруг в тепло-золотистые цвета, Джимми смотрит на выгоревшие волоски на чужих руках, думает о том, что несмотря на тяжёлый характер все таки у Джеффа на редкость доброе сердце. Он сам представить не может, чтобы сорвался куда-то на помощь бывшей девушке, а вот Джефф согласился, не раздумывая, когда Джимми ему позвонил. Наверное они выпили лишнего, потому что Джефф наконец осмеливается затронуть невеселую тему. — Как мама? Джимми в ответ только вздыхает. — Крепится, но по правде говоря улучшений нет. Хотелось бы надеяться, что будут. Джефф кладет ладонь на его руку. Кожа сразу становится скользкой, но Джимми сжимает огрубевшие пальцы, утыкается носом ему в плечо. Кажется пиво на него плохо влияет, вытаскивая наружу всю его уязвимость. — Ну будет тебе, все наладится. Джефф пахнет лосьоном после бритья и немного потом, запах такой родной, несмотря на то, что они не виделись несколько месяцев, у Джимми ощущение, будто ничего не поменялось. Утешающие объятия как-то естественно перерастают в поцелуй. Слюна горчит из-за алкоголя, Джимми цепляется за чужие плечи, скользит губами по скуле к подбородку и еще ниже. Джефф играет с его волосами. Когда Джимми отстраняется, вместо выражения сочувствия на его лице снова нахальная усмешка. — Не ты ли говорил, что нельзя войти в одну реку дважды? — Захлопнись, — советует Джимми, прежде чем снова притянуть его к себе, почти грубо, показывая, что компромисс неуместен. Джефф толкает его прямо на нагретый солнцем пол, задирает футболку, и Джимми выгибается навстречу его ласкам. На кухне мерно тикают настенные часы, из комнаты напевает свой известный хит вечно молодой Джим Моррисон, и двое не спят.