Чувак, ты сделал из неё принцессу

      — Черт, шпана местная, — ругнулся Агрест, ударив по железной двери.       Он повернул голову в сторону, там Маринетт сидела на корточках, держа в руках маленькое чудо, и нашептывала приятные, успокаивающие слова. Адриан так и не понял: для котёнка или все же для себя.       Он достал телефон и, заметив как глаза Маринетт обрели надежду, набрал номер Нино. С каждым новым гудком Дюпен Чен потухала, а Адриан нервно расхаживал по тесному и грязному помещению. Он набрал Алью, но снова не получил ответа.       — Нино опять музыку врубил, — зло рыкнул Агрест.       Он ещё несколько раз попытался выбить дверь или докричаться до кого-нибудь, но ни то, ни другое результата не дало, в канун Рождества редко встретишь человека на улице.       — Звони спасателям, — пытаясь сохранять спокойствие, чуть слышно прошептала Маринетт.       Адриан послушно принялся набирать номер, подходя к щели в надежде кого-то увидеть, после вернулся назад. На полу было много грязи и сырости. Глядя в экран, он наступил на одну из куч. Нога соскользнула, не давая шанса удержать равновесие. Адриан замахал рукам, пытаясь за что-то ухватиться. К счастью, выпирающая труба не дала ему упасть, но негромкий грохот все же раздался. Агрест посмотрел на свою пустую руку, держащуюся за трубу. Потом резко опустил голову, ища источник стука. Он кинулся в сторону, увидев гаджет с кучей трещин на черном экране. Он зажал кнопку включения, но белая надпись так и не появлялась.       — Всё, мы все здесь умрем! — Маринетт схватилась за голову, наконец, давая волю эмоциям.       — Так, спокойно! У нас же есть еще твой телефон.       — Нет у нас моего телефона! — уже кричала Дюпен Чен, пугая чёрного котенка, — он дома на зарядке! В комнате только одна розетка и всю ночь заряжался телефон Альи! Всё, мы умрём, нас найдут только весной, когда мы превратимся в гниющие трупы.       — Спокойно! Я что-нибудь придумаю.       Адриан снова несколько раз попытался включить гаджет, но тот никак не поддавался, как и дверь, которую он безжалостно пытался выбить. Голос сорвался от криков помощи, а палка, которой он стучал в потолок в надежде, что жильцы дома услышат, сломалась вдвое. Прошло минут тридцать, но так ни один прохожий и не появился. Оставив свои попытки выбраться, Адриан обратил внимание на Маринетт, та вдруг прошептала:       — Ненавижу.       Может, самооценка у Агреста не совсем в порядке, а может внутренний критик рвется наружу, но он сразу подумал, что она говорит о нем. Сердце пропустило удар и больно кольнуло, Адриан перестал дышать, совсем позабыв о такой необходимости, пытаясь переварить это слово. Он и не думал, что лишь одно слово способно принести столько боли. Когда легкие стало распирать от недостатка воздуха, он снова задышал и нашел в себе силы переспросить:       — Что?       — Они жгли ему шерсть… Те, кто закрыли дверь, были здесь незадолго до нас. Его хвост обугленный. — дрожащим голосом шептала Маринетт, пряча под курткой котенка.       Адриан замер, не зная как реагировать и что говорить. С сердца только что свалился камень страха потерять любовь, но тут же рухнул вдвоне тяжелее. Он сел рядом с дрожащей от холода, Маринетт и крепко обнял, пытаясь отдать все свое тепло ей. Лишь на пару минут она перестала дрожать, окунаясь в омут его объятий. Маринетт с наслаждением прикрыла глаза и пододвинулась ближе. Тогда Адриан обнял ее еще сильнее. Некоторое время они грелись теплом друг друга, но мороз не отступал и они снова начали мерзнуть. Агрест заставил Маринетт встать и подвигаться, но вскоре усталость взяла вверх и она обессиленно плюхнулась назад.       Адриан выглянул в щель и обомлел. На улице уже был сумрак. Понемногу вечерело и приближалось Рождество, неужели им придется его встретить в грязном подвале?       Маринетт выдыхала белый пар и дрожала, руки от холода застыли и уже не шевелились.       — Ад-дриан, — еле выговорила она сквозь дрожь, — я больше не могу.       — Раздевайся.       Ни сил, ни желания спорить не было, поэтому она молча начала раздеваться, прекрасно понимая для чего. Когда она осталась лишь в нижнем белье, Адриан тут же подскочил к ней, прижимая ее талию к своему обнаженному торсу. По спине пробежали мурашки, когда она дотронулась до его спины ледяными пальцами. Его горячее дыхание обожгло кожу за левым ухом, от чего Маринетт резко выдохнула и прижалась ближе.       — Его тоже нужно согреть, — Дюпен Чен посмотрела на черный комочек, завернутый в куртку.       — Конечно, — Адриан сунул котенка в руки Маринетт и обнял их двоих.       Они стояли абсолютно молча, наслаждаясь теплом и близостью. На улице уже начало темнеть, но никто не захотел снова заводить печальный разговор и возобновлять безуспешные попытки выбраться. Им осталось лишь наслаждаться друг другом, надеясь на чудо.       Вдруг, через щель по помещению прошлась тень, отбрасываемая от уличного фонаря. Адриан тут же подбежал, оставляя Маринетт, и закричал:       — Помогите! Помогите! Мы здесь!       Он увидел, как чьи-то ноги остановились и начали кружиться, видимо, ища источник звука. Тогда он еще громче закричал. Неизвестный быстро подбежал и встал на колени, заглядывая внутрь, в щели показалась девушка с карими глазами.       — Адриан?       — Алья! Альичка! Как я рад тебя видеть! — Адриан засмеялся почти истерическим смехом, — там замок железный, нужны спасатели.       Алья тут же достала телефон, набрала номер экстренной службы, а затем позвонила Нино. Адриан сразу вернулся к Маринетт и заключил ее в объятия, радостно нашептывая приятные слова.       — Мы не умрем, мы не умрем, — в ответ шептала Дюпен Чен.

***

      — У парня легкое обморожение, я выпишу мази, — говорил седой мужчина в белом халате, — а вот у девушки слышны хрипы, ей необходимо остаться до утра и сделать рентген.       — А мы можем остаться с ней? Все-таки Рождество через пару часов, — улыбалась Алья, показывая бутылку шампанского из портфеля.       — Только встретить Рождество, — забирая «взятку», улыбнулся врач, — ах да, котёнка передали в вет. клинику, завтра сможете забрать его, — закончил мужчина и покинул палату.       — Пацанов, что вас закрыли, отвезли в участок и связались с родителями, — сказал Нино, открывая вторую бутылку, — если заявление напишете, получите моральную компенсацию.       — За то, что закрыли нас, я бы не стала писать, а вот за жестокое обращение с животными написать стоит, — возмутилась Маринетт.