Горбунок

— За горами, за лесами, за широкими морями, против неба — на земле, жил старик в одном селе... — Стой. Ты же сказала, что это сказка про меня? — Аллегорически. — Нет, я понимаю, что там, на вашей Древней Руси сорок лет — это почти мумия, но неужели все настолько плохо? — Тони, во-первых, тебе не сорок... — Вот не думал, Наташа, что ты настолько мелочна: несколько несчастных лет... — О, Господи, Тони, ты хуже меня! Этот старик в сказке — не ты, ясно? И сорок лет — это не старость. Хоть Русь, хоть ни Русь! Слушаешь дальше? — У меня есть альтернатива? — Нет. Брюс был более чем прозрачен: никакой работы в течение двух дней, как минимум. Ни переговоров, ни телефонов, ни планшетов, ни голограмм. С травмами головы не шутят. — Да я, можно сказать, почти каждый ра... — Что? — Нет, ничего, давай дальше, Таш. Не смотри так. И нет, я еще не хочу спать. Читай. Пожалуйста. — Ла-а-адно... Мы поговорим об этом позже. Значит, кхм, "у старинушки — три сына. Старший — умный был детина, Средний сын и так и сяк, Младший ж вовсе был дурак". — Понятно. Если бы я был старшим сыном — слишком просто. "Так и сяк"? Нет, точно нет. Значит, дурак. Угу. — Тони. Это только начало сказки. Не обязательно, чтобы про тебя было с первых строчек. Иногда истинный герой проявляется не сразу. Тебе ли про это не знать. Дальше? — Давай. —... Кобылица та была Вся, как зимний снег, бела, Грива в землю, золотая, В мелки кольца завитая... — Э... — Кобылица, Тони! Ко-бы-ли-ца. Женский род. — Кхм... —... Кобылица молодая, Очью бешено сверкая, Змеем голову свила И пустилась, как стрела. — О Тесла... — Что такое? Больно? Где? — Здесь. И вот здесь. И тут тоже поцелуй. — Тони! — Ну, я же не знал, что в ваших сказках такие чудища! Сама посуди, Наташа, не шею, а голову, голову свила! И не просто так, а змеем! Мне кажется, такую штуку даже Локи не способен проделать. При всех его немалых талантах. А ведь он и змеей, и кобылой может. Вернее, змеем. Сам видел. Красивый. Кхм... Что там дальше? —... По исходе же трех дней Двух рожу тебе коней... — Ого! Быстро это у нее... Или, наоборот, долго? Она как считает, с момента зачатия или с момента начала родовой деятельности? Я б не смог, однозначно. Ни так, ни так. Новое программное обеспечение для старкфона, или, положим, штаны Брюсу — пожалуйста, но чтоб за три дня и сразу двоих жеребцов? Женский род, да, помню. Молчу! — Да еще рожу конька Ростом только в три вершка, На спине с двумя горбами Да с аршинными ушами. — Джарвис, мой точный рост! — Аллегория, Тони! Иносказание! — Ага! Значит, все-таки я. Сколько это, кстати — три вершка? Сколько-сколько? Протестую! — Уши тебя, значит, не беспокоят? И горбы? А то, что у тебя каблуки не ниже, чем у Пепп... — Жестокосердная! — Ого! Приятно, для разнообразия. Маркес? — Ты за кого меня вообще держишь? — Неужели Гюнтекен? — Я буду отвечать только в присутствии своего адвоката. — Мэт еще не знает, что ты увлекаешься любовными романами? — "Моя светлая любовь, не открывай мне уста, не надо..." — Гюнтекен. — Я заслужил поощрение? — Если только в виде поцелуя. — Таша... — Никакой физической активности. Пока не заживет нога. — Ты серьезно?! — Да. Будешь знать, как в следующий раз подражать Кэпу. — Я?! — Ну не я же сиганула с четвертого этажа без костюма в лапы к той черепахе? — Они собирались в нее стрелять... — Тони, если бы все, что вытаскивает Рид из других миров, вело себя так же дружелюбно, никому бы не пришло подобное в голову. А теперь у тебя вывихнута лодыжка и сотрясение мозга. — Да ведь это пустяки! Все могло бы быть намного хуже. — Ты меня сейчас утешаешь или предупреждаешь? О, Тони, и этот взгляд на меня не действует... Почти... — Не останавливайся... Ну, Таша... Черт, почему мои уши и правда не в аршин? — Между прочим, аллегория была не во внешнем виде, а... Вот! “На земле и под землей Он товарищ будет твой: Он зимой тебя согреет, Летом холодом обвеет, В голод хлебом угостит, В жажду медом напоит." — Мне кажется, ты слишком преувеличиваешь мои скромные таланты... И потом... Ну, миллиард сам себя не потратит, так ведь? И не надо меня сверлить взглядом. Железный человек, помнишь? Золото-титановый сплав. У тебя, конечно, глаз-алмаз... — Только что это было сверло... — Алмазное, Таша, алмазное! Что там дальше? —... "Говори ты! Как не так!" — Про себя ворчит дурак; И, подняв перо Жар-птицы, Завернул его в тряпицы... — Кого-то мне этот Иван сильно напоминает. — Интересно, кого бы? — Думаешь? Сел, ножки свесил, на мое мнение — плевать... Хорошо, что это в прошлом. Хотя нет, первый пункт все еще в силе. — Ну, ты ведь сам предлагаешь. И потом так на самом деле удобнее. И быстрее. — Но ты, почему-то, предпочитаешь квинджет. — Тони, вполне достаточно того, что про нас уже говорят. — Ну да, намного интереснее, что говорят про меня с Кэпом. И с Баки. И с Локи. И со Стивеном. Почему, кстати, все время мужики? — Понятия не имею. А ты бы хотел, чтобы шипперили тебя и Ванду? — Таша! — Но согласись, смешно же? — Тебе хорошо говорить, про тебя порно почти не пишут. Только красивую эротику. — Попробовал бы кто... Я бы... Вмиг перевоспитала. Тут, кстати, Иван тоже под конец за ум берется. Кажется. Не помню уже. Слишком давно. — Когда деревья были большие? — Намного раньше. Знаешь, бабушка любила читать вслух. А мы с Шнуриком слушать. — Шнурик? — Уж. Совсем ручной. И очень умный. Устал? — Иди сюда... Значит — Горбунок? — Аллегория. — С большими ушами. — Тони! — А ты знаешь, что по размеру ушей можно определить размер мужского либидо... — Ты это только что сейчас придумал. И нет. Никаких нагрузок. — А мы осторожненько. — Тони, нет. — Тони, да. — Тони нет сегодня. И завтра. Тони да послезавтра. Если Брюс разрешит. — Он, между прочим, "не такой" доктор. — Зато я — "такой". Спи, чудо, утро вечера мудренее. — То есть утром мы... — Будем читать сказку дальше. Спи. —... спи, любимый...