Снежная присказка

       Он ступает неторопливо, вглядываясь в любое движение, всматриваясь во всякий шелест листа, вслушиваясь в свои же размеренные шаги и хруст крупных пластов снега под ногами. У него не всё было тщательно продумано и высчитанно, собирался он в спешке, рискуя нарваться на ошибку, проблему, неприятность, но, казалось, эта суетливость уже была далеко позади. Сменило её ледяное, твёрдое спокойствие, почти такое же, какое бывало при пересчитывании купюр или же решении хитросплетённых уравнений и задач. Но это было, кажется, совсем другое спокойствие, скорее, такое, когда в преддверии чего-то жуткого и душераздирающего ты внезапно становишься предельно серьёзным, собранным и хладнокровным, что не идёт ни в какое сравнение с хладнокровием и серьёзностью даже самой расчётливой лягушки. Однако и этот случай был не про нас — парень шагал, страшась неясно чего, ведь во мраке окружающих опушку голых стволов, которые безнадёжно возвышались и стремились ввысь, доходя своими обездоленными кронами до самого неба, было едва ли понятно, что на деле скрывается. Поэтому никакая это была не серьёзность, а самое настоящее волнение, беспокойство как за свою безопасность, так и своё ментальное здоровье.        Наконец, он вышел к освещённому лунным голубоватым светом озеру, расстилавшемуся до самой соседней деревни, половина коей была абсолютно нежилой и, казалось, заброшенной. Там ходили слухи и о колдунах, и о духах устрашающих, и о древних славянских богах, покой которых, якобы, потревожили сами люди — какой только ни была причина опустошения большей части села, однако истинной так никто и не нашёл. Но пытались.        Бесшумно прорубив окно в заледеневшем озере, отчаявшийся парниша опустил туда ссохшийся лист шиповника. В конечном итоге, разумеется, ничего не произошло, но действо должно было возыметь успех лишь на следующий день, попутно суля, безусловно, избавление абсолютно от всех существующих в мире бед. Затем, так же бесшумно ступая, он, прежде чем уйти, размотал пряжу и бросил конец нити в воду, оставив моток прямо на льду, и только потом поспешил скрыться из виду. «Виду кого?» — спросите Вы? А кто ещё может быть безмолвным героем картины, которого нельзя нигде узреть, но можно почувствовать всеми фибрами души и каждой клеточкой тела?..        Передвигался тихо, стараясь слишком громко не пыхтеть, не шуршать, не топтать и мысли сохранять в рассудке, пускай и получалось это неважно: рюкзак со всяким шумным барахлом постоянно съезжал с плеч, норовил громыхнуть в самый неподходящий момент, тяжёлые ботинки обязательно должны были увязывать в затвердевшем за ночь снегу, а голова беспрерывно полнилась тревожными мыслями, догадками и рассеянными рассуждениями. То и дело во тьме лесов мерещились неведомые чудища, чьи-то глаза, силуэты, шаги и бег, приходилось всякую минуту судорожно вдыхать морозный воздух и оборачиваться, боясь до жути встретиться глазами с бесшумно подокравшимся со спины монстром.        Всё тотчас закончилось, как только Вант перешагнул порог любимой, нагретой избушки, наполненной ароматами горячего борща и холодной клюквы. Там он разделся, сбросил с себя валенки и тяжело опустился на корточки, судорожно выдыхая и пытаясь вновь прийти в себя, параллельно внушая, что всё давно позади, теперь — спокойно. Парень размялся, всыпал в кружку горсть чайных листьев, малость сушёных ягод и щепотку чабреца, залил стоградусным кипятком и поставил рядом с собой на тумбочку, приготовившись к чтению.        И пока за окном разбушевалась метель да вьюга, Вант безмятежно опустился в заштопанное кресло и, отпив пока не до конца остывшего чая, раскрыл книгу и погрузился в многочасовое чтение. Всё плохое позади, теперь — спокойно.