Пять лепестков

      Майские дни прекрасны как своим хаосом, с бушующей, пускай и теплой, но непредсказуемой природой, так и прикрытой гармонией зеленых деревьев, затерявшихся в цветах, что только открывали свои бутоны миру. А вместе с ними расцветали и девушки, непохожие друг на друга.       Всё благоухало в пестрых тюльпанах. Некоторые успели уже отцвести, даря первую радость и мягкие лепестки, из которых делают неплохую настойку, исключительно в лечебных целях, и совсем немного для себя − самую малость. Но вот чей запах действительно было сложно перебить, так это сирени.       Подруги бегали по округе, пару раз, словно шквал, срывались и к ней, в поисках тех самых пяти лепестков, дарящих съевшему их удачу и счастье. Пускай Настя и до конца не верила во все эти сказки, но поддавшись всеобщему безумию, она рьяно начала их искать. Сначала белая сирень, посаженная в аккурат у ворот и приветствующая каждого подходящего, не давала желаемого результата. Один вечер, согретый дневным солнцем, второй, уже усеянный капельками атмосферных осадков − всё без толку, будто высшие силы не давали своего благословения.       − Да хватит тебе там лазить, Насть. Выдумки это всё, да и ночь уже на дворе, давай в дом. − Пчёла откинулся на металлический забор с покрытыми ржавчиной пиками, соскребая остатки зелёной краски кожанкой.       Луна молча взирала на смертных, но влюбленных своих детей, изредка пуская подвывать ветер: он гонял деревья в посадках у окраин поля, сгонял птиц с незащищенных насиженных мест, танцевал вальс с водной гладью реки, но не смел тревожить людей, спрятавшихся в своих укромных убежищах. Остановившись у старых кованых ворот, уже не единожды смазанных, ветер вновь согнал навись и понесся дальше.       − Пока мы, − девушка выделила это слово, − не найдем их, никакого дома не будет. Что ж я, как дура, зря просидела тут три дня?       Она вынырнула из куста, что б глянуть на своего спутника, убеждаясь в обращенном на неё взгляде, скрытым под теплой улыбкой. Такая доставалась только ей, и это можно было считать их маленькой тайной. Обтерев руки об штаны, Настя и не надеялась найти заветные пять лепестков сирени в ночи, где единственным источником светом была одинокая лампочка в сенях, да и Луна, укутанная в сотканное облаками одеяло.       − Ладно, будь по − твоему, − он снял с себя куртку, водружая её на дамские плечи. Оставаясь в темной рубашке, закатал рукава и продолжил: − смотри в левой стороне, я в − правой.       Девушка вновь погрузилась в работу, думая уже отнюдь не о сирени, чей запах не угождал ей, а даже надоедал, не давая наслаждаться ароматом любви: грубая кожа, тяжелые, с горчинкой сигареты и крепкий одеколон, разбавляемый порохом и алкоголем. Её пальцы перебирали ветку за веткой, пока не обнаружили подарок самой Госпожи Фортуны.       − Я нашла, Вить, нашла! — её смех закружился вихрем по двору, будя всю живность в округе.       − У меня тоже хорошая новость, − он протянул ей идентичный белый цвет, − а это значит, что программа максимум на сегодня выполнена?       − Погоди, − её пальцы коснулись мягкой щеки, покрытой небольшой щетиной, − теперь их надо съесть, вот на этом точно всё.       Его лицо актерски сменило настроение, надевая маску горького разочарования и вселенской печали. «Будто всего происходящего мало было», − обманно говорили глаза, хотя его руки продолжали обвивать девичью талию, прижимая к себе немного крепче, чем следовало. Не сговариваясь, они оба закинули сирень в рот, заглатывая пережеванные лепестки, а потом облегченно захохотали, не сдерживая абсурдность всей ситуации.       − Нужно их было хоть промыть, водкой там. Мне даже понравилось, у сирени неплохой вкус. Я тебе не рассказывал, как в детстве, у бабушки, цветы ел?       И побрели они в дом, согретый не только весенним солнцем, но и безграничной любовью, слегка запятнанной лихими девяностыми.