Выбор без сожалений

      Было уже за полдень, когда Эрвин, вздрогнув, проснулся, пробуждение было настолько резким, что он до сих пор слышал отголоски своего разговора с Майком, увиденного во сне. Леви. Естественно, они обсуждали Леви. Прошлую неделю весь Разведкорпус трубил только о ней.       Эрвин медленно сел, простыни собрались вокруг его талии, и после беглого осмотра комнаты сделал вывод, что Леви ушла. Ну конечно, не станет же она часами торчать возле него в ожидании, когда он проснется.       Он мог бы винить в этом свое тело и возраст, но простая истина заключалась в том, что в последние дни Эрвин работал на износ. Он спал от силы два-три часа в сутки с тех пор, как раскрылась тайна Леви. Слишком много появилось хлопот, и как только непосредственная опасность миновала, организм напомнил ему, что он всего лишь человек.       Всего лишь человек, подумал он, отбрасывая одеяло, чтобы встать. Его нагота навевала мгновения прошлой ночи и раннего утра; невероятные переживания, разделенные с необузданной чудесной женщиной, на которой он женился, опытной и уязвимой одновременно. Кто бы мог подумать, что у него случится такой секс в этот период жизни. Он бы рассмеялся, если бы две недели назад кто-нибудь хотя бы намекнул ему на такую возможность. Но тогда он еще не знал о секрете Леви.       Эрвин вспомнил тот день, когда узнал об этом; полный шок затмил даже известие о том, что Леви была ранена. На ум пришел разговор с Майком, который состоялся в его кабинете после ухода других офицеров. Было проведено экстренное совещание: Эрвин хотел оценить реакцию своих приближенных на новость о Леви и заручиться их поддержкой, чтобы она осталась в Разведкорпусе.       — Ты в любом случае должен был знать, — настаивал Майк. — Не может быть, чтобы ты не раскусил ее, Эрвин.       — Если бы я знал, думаешь, позволил бы ей жить с остальными мужчинами в казармах? — возразил Эрвин. — Учитывая твое обоняние, я подумал, что именно ты должен был догадаться, но почему-то мне не сообщил.       Майк принюхался.       — Ну, — протянул он, — она всегда приятно пахла. Но это не значит, что по-другому.       Какое-то время Эрвин молчал, в итоге выдав:       — Я понятия не имел, Майк. Она слишком хорошо это скрывала. И, скорее всего, даже годами, пока сама не вжилась в этот образ. Не исключено, что ее воспитывали как мальчика. — как бы спохватившись, он добавил: — и это логично, если принять во внимание, какая обстановка царит в Подземном городе.       Он сказал это как ни в чем не бывало, но у Эрвина кровь застыла в жилах при мысли о том, что Леви росла девочкой в таком месте.       — И все же удивительно, что никто в Корпусе ничего не заметил, — продолжал он, и они оба поняли, что он имел в виду: казарменная жизнь во многих отношениях была общественным достоянием, начиная с душа и совместного питания. Внезапно брезгливость и одиночество Леви обрели смысл.       — Это объясняет мытье в предрассветные часы, — согласился Майк. — А мы еще считали Леви чудаком, страдающим бессонницей.       Ненадолго повисла тишина, прежде чем Майк очень тихо сказал:       — Я макнул ее головой в грязь в нашу первую встречу.       «А я после этого превратил ее в идеальное орудие смерти», — мрачно подумал Эрвин.       — У нас большие неприятности? — произнес Майк, когда Эрвин никак не прокомментировал его слова.       — Боюсь, что да.       — Что мы можем сделать, Эрвин?       — Есть лишь один вариант, и я не позволю им забрать Леви.       — И что это за вариант?       — Я женюсь на ней, Майк.       Как и ожидалось, Майка потрясло его заявление.       — Ты это не всерьез.       — Почему нет? — улыбнулся Эрвин. — Вот и пригодится мой статус холостяка. Все вокруг годами убеждали меня найти себе жену.       Майк странно посмотрел на него, и Эрвин ждал, что сейчас он начнет поминать Мари, единственную женщину, на которой он собирался жениться. Майк не мог знать о чувствах своего Командора к Леви, да и Эрвину ни разу не представился шанс сказать ему, что между этими двумя женщинами существует огромная разница, что он разорвал помолвку с Мари под предлогом, что не сможет сделать ее счастливой, и хотя это даже не ложь, существовала скрытая, куда более простая причина: он с легкостью сумел отпустить Мари. С Леви все было совсем по-другому.       Вместо того чтобы заговорить о Мари, Майк его удивил:       — С чего ты взял, что Леви возьмет тебя в мужья?       Его вопрос задел Эрвина за живое, как бы он ни старался отшутиться:       — Почему бы нам не спросить ее, когда она проснется?       — А если она откажется?       — Тогда нам конец, — и не только в любовных делах, мысленно добавил Эрвин.       — Выбор невелик, Эрвин, — сухо заметил Майк. — И все же, ты зашел бы так далеко ради нее?       — Ради Разведки — да.       Это была не ложь, но и не вся правда — нечто среднее, и, по-видимому, в этом деле Эрвин был мастер. Его преданность Разведкорпусу была неоспорима и известна каждому и являлась веским предлогом, под которым он скрывал свои собственные желания — как удобно. Эрвин заметил, что Леви не смотрела на него, когда они разговаривали, но зато сверлила его взглядом, когда думала, что он не следит за ней. С его стороны такое решение было опрометчиво, однако Эрвин был готов рискнуть всем, основываясь на своей догадке, хотя, может, он выдает желаемое за действительное. Но тогда что еще ему терять, если он потеряет Леви?       Майк только фыркнул на его слова, а затем оставил эту тему, когда Леви приняла предложение Эрвина.       — Ты, как всегда, победил, — поздравил Майк.       Этот разговор состоялся неделю назад, и, вспоминая его, Эрвин задавался вопросом, было бы легче, если бы он признался, если бы просто подошел к Леви и сказал о своих чувствах.       Конечно, на словах все проще, нежели на деле, и Эрвин понимал, что он и Леви стоили друг друга, поэтому так хорошо сработались. Он не любил сантименты и громкие признания в любви, как и маленькая смутьянка, на которой он женился. Кроме того, он не сомневался, что они преследовали одну и ту же цель— завоевание. Ему нравился вызов, который она бросала ему; он всегда его принимал, и, судя по обоюдному удовольствию, испытанному накануне, Эрвин знал, что их союз не будет скучным.       Им нужно лишь обсудить произошедшее; чем раньше, тем лучше.       Он принял душ, побрился, надел обычную рубашку и темные брюки и отправился на поиски Леви.       Пансионат, в котором они остановились, располагался в огромном густом лесу, и Эрвин вскоре сообразил, что найдет свою жену гораздо быстрее, если пошлет пару человек с сообщением. Он проверил их багаж и отметил, что УПМ, которое они привезли с собой, пропало, а это означало, что Леви отправилась скакать по деревьям. Он также знал: когда она не желала показываться, обнаружить ее было трудно.       К тому времени, когда Эрвин прибыл в столовую, хозяева гостиницы уже закончили подавать обед, но по просьбе могли приготовить чай, как раз то, что надо. Когда Эрвин поинтересовался у одного из официантов, не заглядывала ли сюда Леви, то получил отрицательный ответ.       Эрвин сел за один из маленьких круглых столиков у окна и начал сочинять записку. Получалось не очень.       Леви, понимаю, тебе нужно время, но…       В этот момент раздался пронзительный женский визг:       — Эрвин! Эрвин Смит!       Он не видел эту леди уже несколько месяцев, но прекрасно помнил ее голос. Наблюдая, как она идет к его столу, Эрвин зачеркнул написанное предложение, тут же исправив его:       Срочно. Возвращайся немедленно.

***

      Леви не пользовалась УПМ чуть больше недели, но казалось, что прошел целый год. Тем не менее, так прекрасно было вдыхать свежий воздух и летать меж деревьев, снова почувствовать себя самой собой, пока она выполняла знакомые упражнения.       Я все та же, повторяла она себе раз за разом, кружась и кувыркаясь, перепрыгивая с ветки на ветку, проворная, как птица, лес сливался в одно зеленое пятно. Все та же.       Она была все той же Леви, несмотря на бурные события прошлой недели. Той же Леви, даже когда она почувствовала, как собственное тело предало ее, уступив похоти и жажде, которые пробудил в ней Эрвин. Она тщательно вымылась, но все еще чувствовала следы Эрвина между ног.       Жар залил ее щеки, когда она вспомнила, как приняла Эрвина утром. Предполагалось, что это будет экзорцизм, способ изгнать его из своего организма. И все же Эрвин снова удивил ее, как и прошлой ночью, повернув ситуацию в свою сторону и овладев ею. Интересно, как бы он отреагировал, если бы она призналась, что это был ее первый раз с мужчиной, в принципе первый раз.       Гребаная девственница.       Эрвин никогда бы не подумал, что такое возможно, учитывая, что она прожила в Подземном городе почти всю свою жизнь, но это была правда.       Ей потребовалось некоторое время, чтобы понять и принять то, чем зарабатывала на жизнь ее мама, но Леви всегда будет помнить, как та любила и защищала ее, пока была жива. Позже Леви забрал к себе мужчина, прожженый преступник, но Леви не могла отрицать, что он тоже по-своему заботился о ней, преподав ей суровые уроки выживания, и самый первый — скрыть все уязвимые места, начиная с того, кем она являлась. Но Леви подозревала, что то была не единственная причина: этот мужчина, Кенни, похоже, совершенно не представлял, что делать с девочкой. Проще было бы воспитывать мальчика; во всяком случае, она и вела себя как мальчишка.       Ее все устраивало. Она выжила, несмотря ни на что, даже процветала, пока на горизонте не замаячил Эрвин со своими надеждами и мечтами о человечестве и многочисленными проявлениями доброты, она и не представляла, каково это — испытывать в чем-то недостаток.       Теперь она знала, и так ужасно было терять контроль над этим мужчиной, первым, кого она действительно зауважала. Эрвин, амбициозный, безжалостный, готовый любыми способами добиться желаемого. А желал он ее. В этом она была уверена, но не так, как надеялась. Он взял ее, но могла ли она полностью довериться ему, не разобьет ли он ее сердце?       Леви фыркнула, отдыхая на ветке дерева, собираясь с духом. Она начала рассуждать, как одна из глупых героинь из романов Ханджи. Как она могла так низко пасть?       У нее кончалось топливо, и кто-то снизу звал ее по имени. Один из мальчиков-слуг искал ее. Ей было адресовано послание, написанное Эрвином в его типично кратком, беспощадном стиле.       Срочно. Возвращайся немедленно.       Какого хрена он опять во что-то ввязался? — раздраженно подумала она, спускаясь. Если таким способом Эрвин хотел вызвать ее на разговор, то он явно переборщил.       Только добравшись до столовой, Леви поняла, что Эрвин не зря ее торопил.       Здание было спроектировано как стеклянный дом, и она заметила Эрвина, сидящего среди живописной зелени. Он держался достаточно расслабленно. Официант подавал ему чай и только когда отошел, Леви узнала женщину рядом с Эрвином.       Леди, мать ее, Барлоу.

***

      — Добрый день, дорогая, — поздоровался Эрвин, поднимаясь на ноги при приближении Леви. В качестве дополнительной меры он взял ее руку и поднес к губам.       Этот жест не очень помог. Прищурившись, Леви неотрывно пялилась на женщину, которая с застывшей улыбкой сидела в нескольких футах от ее мужа.       — Чаю? — предложил Эрвин, в то время как Леви продолжала стоять и свирепо смотреть, ее взгляд становился холоднее с каждой секундой.       Леди Барлоу отвернулась от Леви и томно произнесла:       — С радостью, Эрвин. Прошло много времени, и нам нужно многое наверстать.       Эрвин поднял глаза и весело сказал:       — Ах, какая жалость, вижу, Ваш муж прибыл, миледи.       К ним присоединился мужчина, намного старше леди Барлоу. Эрвин думал, что тот никогда не придет. Он знал этого джентльмена — аристократ, который в прошлом делал пожертвования в Разведкорпус. Следующие несколько минут они обменивались приветствиями и представлялись друг другу. Как только приличия были соблюдены, муж леди Барлоу подхватил ее под локоть.       — Нам пора, дорогая, карета прибыла, — сказал он.       — Но это же может подождать, пока мы не выпьем чаю, — запротестовала она.       — Мы только что обедали, если помнишь, моя дорогая, — возразил этот добрейший мужчина и, извинившись, удалился вместе со своей женой, которой явно не хотелось покидать компанию.       Эрвин с облегчением взглянул на Леви. Он бы рассмеялся, если бы Леви предостерегающе не подняла руку.       — Избавь меня от этого дерьма, — огрызнулась она, садясь.       — Она тоже только что вышла замуж, Леви, — сказал он, наблюдая, как Леви с жадностью ест сэндвич. — Она приехала сюда на медовый месяц, как и мы.       — Мне все равно, — ответила Леви, поднимая чашку за край, чтобы сделать глоток.       — Я знаком с ее мужем, — продолжал Эрвин. — Он щедро пожертвовал нам деньги раз или два.       Леви со стуком поставила чашку.       — Тебе следовало жениться на ней, когда она вешалась тебе на шею несколько месяцев назад, — прорычала она. — Тогда у тебя больше не возникало бы проблем с финансированием Разведки.       — Леви, — Эрвин невольно улыбнулся. — Ох, Леви.       Леви нахмурилась.       — Какого хрена ты лыбишься?       — Из-за тебя, — признался Эрвин, — не ожидал, что ты будешь ревновать, но я польщен.       — Ты себе льстишь, — коротко произнесла Леви, поднимаясь на ноги и хватая снаряжение.       Эрвин отпустил ее, рассудив, что долгая прогулка до их коттеджа даст ей достаточно времени, чтобы остыть. Не может быть, чтобы она так рассердилась, да еще из-за такой мелочи. Он неторопливо последовал за ней, и только когда они вернулись к себе и Леви уже собиралась заходить внутрь, Эрвин сделал свой ход.       — Проклятье! — взорвалась Леви, когда Эрвин сбил ее с ног, УПМ с грохотом упало на каменное крыльцо, и он пинком захлопнул за ними дверь. — Отпусти меня, ты, придурок!       Нельзя было недооценивать вес Леви, как и ее кулаки и ноги, когда она била и пинала его. И делала она это всерьез. Путь до кровати занял целую вечность, и Эрвину потребовались все его силы, чтобы не уронить жену. Леви скатилась с постели, как только приземлилась на нее, и Эрвину пришлось ее ловить. Последовавшая борьба была короткой, но напряженной.       — Тебе нужно всего лишь задать вопрос, Леви, — прохрипел Эрвин, сжимая ее запястья, когда она попыталась вырваться из его хватки. Он просунул колено между ее ног, чтобы она не пнула его в пах, и Леви внезапно замерла.       Она смотрела, широко раскрыв глаза, пока он глядел на нее сверху вниз, криво улыбаясь.       — Ну же, спроси, почему я женился на тебе.       — Ты ведешь себя глупо, — произнесла Леви, задыхаясь.       — Дело в тебе, — признался Эрвин, его голос был нежно-собственническим. — Я сделал это ради тебя, Леви.       Он бы поцеловал ее, но Леви крепко зажмурилась и отвернулась.       — Слезь с меня. — нотка паники в ее голосе заставила Эрвина заколебаться, и он внезапно согнулся пополам, застонав от боли, когда ее кулак впечатался ему в живот.       — Ты уже не тот, Эрвин, — Леви грубо уложила его на спину и вжала в матрас, — поверить не могу, что ты не среагировал на такой прием.       Эрвин рассмеялся.       — Вот это моя Леви, — сказал он запыхавшимся голосом.       Он почувствовал, как она дрожит над ним, и понял, что она беззвучно хихикает.       — Леви, — обратился он, дотрагиваясь до ее лица, желая услышать ее смех.       Улыбка сошла с ее губ, когда она посмотрела на него непроницаемым взглядом. Леви медленно опустила голову, коснулась его губ своими, раз, другой. Она лизнула его в рот в третий раз, быстро сжав член через брюки.       Эрвину было сложнее: Леви нацепила всю экипировку для УПМ. Сев, он снял с жены длинные сапоги, быстро расстегнул кожаные ремни, которые обвивали ее ступни и ноги, в то время как Леви возилась со своими верхними ремнями. Руки Эрвина дрожали, когда очередь дошла до ее облегающих брюк. Нетерпеливо он стянул их вниз, попутно задевая уже влажную промежность. Наконец Эрвин дотронулся клитора.       Леви пронзило удовольствие, она прижалась к мужу, пока он ласкал ее. Эрвин приоткрыл рот, почувствовав, как она обхватила его член. На секунду они замерли, наслаждаясь взаимными прикосновениями.       — Леви, — выдохнул Эрвин, — тот разговор, который у нас должен был состояться…       Леви покачала головой, ее слова перемежались тихими вздохами:       — Если ты беспокоишься о возможной беременности, то не стоит.       Она крепко сжала пальцы вокруг его члена и слегка потянула.       — А теперь трахни меня, — приказала она.       Эрвин приподнялся на локтях, когда она медленно ввела в себя член, так медленно, что ему пришлось стиснуть зубы, чтобы не вонзиться до конца. По тому, как Леви прикусила нижнюю губу, он понял, что секс был для нее непривычен, что она считает его слишком большим, а он хотел дарить ей только удовольствие.       Эрвин позволил ей задавать темп, двигаясь только тогда, когда она об этом говорила. Вскоре они оба поддались страсти. Леви крепко обвила его руками и ногами, сжимая внутренними мышцами его член. Она впилась в его рот поцелуем, и Эрвин застонал.       Когда все было кончено, Леви повернулась к мужу спиной. Эрвин придвинулся к ней, и она тихо произнесла:       — Вряд ли я смогу родить тебе детей, Эрвин, даже если ты захочешь. Мое тело… Я не такая, как другие женщины. Я сломана.       Он обнял ее и прижал к себе, обжигая дыханием шею:       — Я же сказал тебе, Леви, я затеял все это ради тебя. Только ради тебя.       Эрвин хотел добавить что-нибудь еще, но на языке вертелись лишь слова, что уже озвучила Леви: он тоже сломан. Но эта тема могла подождать до другого дня.       Сейчас им хватало друг друга, чтобы вместе быть единым целым.