***
Похожая ситуация происходит в том же мае, но почти неделю спустя. Всё то же тепло, солнце, мысли о выходных и отдыхе, особенно на природе. А там можно и поплавать, и позагорать, и порыбачить. Последнее Минхо решает не откладывать в дальний ящик и устроить прямо здесь и сейчас. Возвращается к своей парте, достаёт тетрадку по химии и с конца вырывает лист, игнорируя то, что в начале он тоже рвется. Ну, не с середины же два портить. Пишет на нём быстренько и мелким шрифтом и подбегает к окну. Ли Феликс со второго класса замечает, как у окна что-то висит. Пихает друга, чтобы спросить не видится ли ему. — Да, лист бумаги, ты прав, — отвечает Джисон. И видно, что он озадачен не меньше. — Значит, кто-то сверху его спустил к нам. Даже не так, кто-то прямо над нами его спустил. Я даже не знаю, кто. — Ой, отстань, — Джисон отворачивается к стене, укладывая голову на сложенные руки. И могло показаться, что он не заинтересован, если бы, услышав звук отодвигающегося стула и шагов, тут же не поднял бы голову. — Интересно, что там написано. Джисону тоже интересно, вот честно. Он знает, что Ли Минхо мог написать всё, что угодно, а то, что это он — никаких сомнений. Вдруг там что-то важное? Или что-то, что поставит Хана в неловкое положение перед теми, кто успеет прочитать? Любопытство мучает, но Хан принципиальный и гордый. Он не будет словно котёнок бегать за бумажкой, связанной ниткой, пока сверху дергают, явно дразня. А вот Феликса это не смущает, лишь заставляет прыгать выше. Он думает, что если дёргают, значит написано что-то важное и сокровенное, а Ли не может такое упустить из виду. Особенно, когда это касается Джисона. Прыгает, пытается выхватить, пару раз ударяется узкими плечами о стекло окна и ловит заинтересованные взгляды Хана. И раз уж Ли взялся, то сделает всё и не разочарует друга. Феликс останавливается, а за ним и лист перестаёт скакать, а после делает резкий выпад, вырывая бумажку вместе с ниткой. И пугается от осознания возможных последствий его поступка. Надеюсь, вероятность того, что я сильно дёрну за нить и уроню хёна на землю, была мала. Он такой ребёнок. В любом случае, Ли счастливый подбегает к их с Джисоном парте, пытаясь распутать по пути нитку, которую в итоге, психуя, разрывает зубами. Разворачивает сложенную бумажку и не читая передаёт Джисону, чувствуя обязанность так поступить и надеясь, что друг в благодарность всё ему перескажет. А Джисон не хочет признавать того, что на секунду его сердце стало трепетать, словно крылья бабочки в сачке. Трепещет ровно до того момента, как в глаза попадается одно единственное слово, написанное маленьким шрифтом и прямо посередине: «червяк»***
Урок физкультуры всегда был любимым предметом Минхо, потому что он на него не приходил. Поэтому Ли искренне недоумевал, почему второй класс, все как один, сейчас активно занимаются растяжкой, готовясь к бегу на длинную дистанцию. Ещё и в такой солнцепёк. Сам он, даже за деньги, не пошёл бы. Однако сидел тут не просто так. Хван Хёнджин недоумевающе оглядывает запыхавшегося парня, который, видимо, нёсся с самых трибун к нему и, приподняв бровь, спрашивает: — Ты что, от физрука убегал? А я говорил, что в конце года ему надоест ставить тебе тройки за четверть, когда посещаемость нулевая. — Нет, тихо, не перебивай… Фух, это… Ты сейчас же собираешь вещи и мы уходим. — Зачем? Куда? Ты в курсе, что после окна ещё урок математики со стариком? — Не задавай вопросов, пошли. Хван Хёнджин дружит с Ли Минхо дольше, чем с собственной головой, поэтому соглашается, хоть и с условием, что ему всё расскажут. Рассказывают ему, когда они поднимаются в квартиру Минхо, которая, к счастью, находится рядом со школой. — Тебе серьезно приспичило поесть мороженое? — Да. — Ладно, разделяю твои желания. Чур та длинная кофейная ложка моя! — А ты не охренел ли? Я ради неё сюда тащился! Дальше, выбитая с ноги дверь, ручка которой оставляет вмятину в стене, возня на кухне, маленькая потасовка и вырванная из рук Минхо кофейная ложка с удлиненным концом. — Ладно, тогда я беру столовую. — Давай лучше чайную. — Нет, столовую. И вот, они сидят на трибунах школы с кучей мороженого в стаканчиках, поедая его, как истинные аристократы. — Вкусно, — тянет Минхо, черпая огромной ложкой очередную порцию холодной вкуснятины. — Не могу не согласиться, мой многоуважаемый друг. О, смотри, Феликс и Джисон готовятся к забегу, — слишком громко кричит Хёнджин, тыкая липким от мороженого пальцем. И правда, после слов Хвана эти двое стартуют, пробегая тридцать метров. Минхо даже не успевает что-то сказать другу, как австралийское солнышко уже светит своим личиком прямо перед ними. — Ребят, а можно мороженое? У вас его много, — он выглядит так мило, что Хёнджин уже готов отдать всю свою половину, да и не только мороженого. Но Минхо, видя, как поплыл друг, хватает его за руку, останавливая. Ловит на себе три пары заинтересованных взгляда. Один из них издалека и тщательно замаскированный. Ухмыляется последнему и, наигранно вздыхая, отворачивается. — Мы отдадим всё победителю в забеге на длинную дистанцию. У Хвана щемит в сердце от умоляющего выражения младшего, да вот друг непреклонен. — Всё. После забега, — Минхо изо всех сил старается держать каменное лицо, потому что, если честно, сам бы отдал всё такому милому младшему. Но не зря же он тут торчал эти полчаса, ещё и на солнцепёке. Его половина всё-таки предназначалась вовсе не для обаятельного Феликса. — Да у вас же сейчас урок математики будет, — Ликс старается игнорировать удивленные взгляды и собственный румянец. Да, он наизусть знает расписание третьего класса. С Джисоном и не такое выучишь. Ну, и… Были собственные причины, о которых друг не знал. — Ну, вот увидишь, мы через пять минут уже будем здесь. Хёнджин, пошли. Хван старается не оглядываться, но чувствует, как его спину обжигает солнце. Правда непонятно, которое над ними или его австралийское. Он старается идти непринужденно, но при этом с безупречной осанкой и расправленными плечами. — Руки из карманов достань, выглядишь, как гопник. Хёнджин игнорирует высказывание, но руки достаёт. — Ну, и как мы свалим с матеши? А… Как всегда что ли? — Ага. План был прост и прочен, как китайская стена. Учитель математики до смерти ненавидел, когда на его уроки опаздывали, сразу выгоняя любого, кто заходил после него в класс — всем это было известно. А парням это как раз на руку. Они придут позже — их выгонят. Легко. Вина в таком случае уже не на них лежит, они всё-таки стремились к знаниям, а их заставили уйти. Поэтому директору никто не доложит, а родителям не позвонят. Ну, а дальше вкусное мороженое в компании красивых младших. Минхо уверен, что друг отдаст его Феликсу даже если он проиграет, но сам Ли хочет поиздеваться над Джисоном, чтобы тот как следует поканючил ради освежающей сладости в это пекло. Специально неторопливо шевеля ногами, они поднимаются на третий этаж, направляясь в кабинет математики, и, наконец, слышат звонок. — Красота, теперь можно заходить. Парни открывают дверь кабинета, не закрывая, с расчётом, что сейчас же пойдут обратно. — Извините за опоздание, — давно заученная фраза вылетает изо рта, звуча безэмоционально, являясь простой формальностью, а не искренним сожалением. Минхо чуть облокачивается на косяк двери, все ещё держа её ручку, — можно войти? — Да, заходите. Стоп. В смысле. Ребята поражённо смотрят друг на друга и челюсти их одновременно встречаются с полом. — Как это… мы зайдём? — Да-да, проходите, ребят, — учитель даже не отрывается от журнала, что-то там усердно выводя, а класс тихо смеётся, прикрывая рот ладошкой. Поели мороженое с красавчиками, ага.***
Джисон причмокивает чупа чупсом, быстро шагая из продуктового магазина. Мама ждёт дома с готовой курицей и рисом. Горячими, вкусно пахнущими лепешками с хрустящей корочкой и… Живот урчит от разыгравшегося воображения, а шаги становятся быстрее и длиннее. И если бы не рядом идущий Со Чанбин — Джисон уже пустился бы бежать. Вообще-то, они были даже не друзьями, так, соседи, которые иногда болтают по дороге в магазин, когда мамы отправляют. Но в последнее время Чанбин уж больно настырным стал. Зовет Хана прогуляться, а после в гости, на что обычно получает вежливый отказ и кучу оправданий. Иногда просит подсобить. Помочь взбить ковёр, перетащить матрас на балкон, повесить сушиться пуховые одеяла. Вот и сейчас: — Можешь на неделе помочь мне раскладушки поднять на чердак? Маме они не нужны, да жалко выкинуть. — Да, если буду свободен, то конечно. — Спасибо, Джисон-и. Это что-то новенькое. Они почти доходят до дома, как Хан видит знакомого парня, сидящего в беседке. У дома Джисона. Чтобы вы понимали, жили они друг от друга на расстоянии двухсот метров, но Ли Минхо был отнюдь не частым гостем в этом районе. Они встречаются глазами. Джисон видит немой вопрос парня: Кто это рядом с тобой? Пожимает плечами, так что Чанбин этого не замечает и идёт дальше мимо беседки и старшего. Того это, естественно, не устраивает. Он что, зря тут сидел, кормя комаров? — Привет, Ханни, откуда идёшь? — задаёт вопрос Минхо, абсолютно игнорируя незнакомого паренька. Шагает в такт и смотрит крайне заинтересованно на младшего. — Эм, я с магазина. А ты что тут забыл, хён? Ждёшь кого-то? — Хан видит, как Минхо хочет спросить: «Джисон-и, ты сейчас серьёзно?», но молчит, что-то обдумывая. Озорная улыбка появляется на его красивом лице. — Да, девушку одну, — говорит спокойным тоном и так, будто это правда. А Джисона это начинает злить. — Девушку? Какую? Я всех тут знаю. Она живёт в моём доме? На каком этаже? — А тебе всё скажи. Она… невероятно красивая, темноволосая и ниже меня, а ещё… Ноги, её ноги слишком… ровные. — Ты сейчас описал пол-Кореи, хён. Скажи её имя, — Джисон не может не думать, что хён имеет в виду его, но отголоски ревности не перестают терзать мысли. А последняя фраза старшего заставляет опустить глаза ниже и разглядывать свои ноги, как будто он их впервые увидел. — Тебе зачем? Хочешь её у меня увести? — Ли теряется и чувствует, что ещё чуть-чуть и его ложь будет очевидна даже этому незнакомцу. Кстати, о нём. — А ты кто? — без уважительного тона и каких-то прелюдий прямо в лоб спрашивает Минхо. Чанбин, до этого молча наблюдавший за их диалогом, сейчас бросает презирающий взгляд, очевидно, на старшего. Его, в отличии от Джисона, не терзают сомнения касательно мотивов Минхо. Как говорится, рыбак рыбака. Поэтому молчит, пока они не доходят до здания и не провожают растерянного младшего домой, который не очень-то хочет уходить. Хан прекрасно понимает, что будет после того, как он зайдёт за дверь своей квартиры, поэтому охотно отходит с Минхо, когда тот этого просит. — Слушай, если ты не хочешь, чтобы этот парень тебе навязывался, то я поговорю с ним. — Буду благодарен, хён, — Минхо выглядит очень взволнованным, стараясь это скрыть, но Хан всё замечает. Сдвигается чуть ближе, якобы поправляя пакет. — В таком случае, мне нужно как-то аргументировать мои слова. Чтобы он отстал надо сказать, что ты мой парень. Согласен? — ухмылка вновь возвращается, и, если честно, Джисон бы съездил по ней пакетом с продуктами. — Нет. Скажи, что я твой очень-очень-очень близкий друг, – несмотря на возмущение, Хан к своему несчастью замечает, как старший довольный оглядывает его уши. Покрасневшие уши. Однако сдаваться этому хитрецу он не собирается. — В таком случае, я не имею право мешать ему подбивать к тебе клинья. Давай я скажу всё-таки, что ты мой парень. — Нет. Лучший близкий друг. — Да почему? — Минхо хочется спросить, что такого будет, если они будут парой. Даже если формально. Но это будет значить, что он хочет, чтобы они были вместе. А Ли не хочет. По крайней мере, он не будет тем, кто признается первым. — Если ты скажешь, то все будут так думать. Слухи разносятся быстро, — Джисон не договаривает, бросая взгляд на хмурого Чанбина, который тут же ему улыбается. Минхо шумно выдыхает, и тянется рукой зачесать назад волосы, случайно задевая локоть Джисона. Тот вздрагивает, поднимая глаза. Смотрит как-то странно, что-то разглядывая на его лице. Ли хочет подойти ближе, но вспоминает, что они тут не одни. — Ладно, хрен с тобой, — бурчит старший и отходит, вырывая Хана из мыслей. Джисон отчего-то надувается и уходит домой… Чтобы потом наблюдать за всем из окна. Вдруг кому-то из этих двоих понадобится помощь? Он знает, что его скорее всего выгонят и скажут «не лезть во взрослые разборки». Хан никогда не понимал их логику, они ведь почти ровесники, но да ладно, как только они ляпнут подобное, он окатит их водой. Однако, к сожалению Джисона, старшие уходят за пределы его видимости. Хан борется с любопытством и желанием выйти на улицу или же написать Минхо. Ну и ладно, что он в самом деле будет бегать за этим напыщенным индюком? Если они подерутся, то Джисон об этом узнает по синякам на лице Ли или же Со. Поугорает над этими пернатыми, ещё и Ликсу расскажет. Да, так он и сделает. Однако на следующий день, он не обнаруживает на Чанбине или на Минхо каких-то следов или хотя бы намёка на них. У Джисона двоякое чувство. С одной стороны хорошо, что парни сумели найти общий язык без кулаков, с другой — каким образом они это сделали? Никого из этих двоих нельзя было назвать драчунами, но Хан почему-то был уверен, что они если не подерутся, то хотя бы будут обходить друг друга стороной. Но, стоя на светофоре после очередного похода в магазин и снова с Со, он видит на другой стороне пешеходного перехода Минхо. Тот смотрит пристально и, как всегда, ухмыляется. Когда горит зелёный никто из них не торопится двигаться. — Чанбин-хён, мы здесь простимся с тобой, ладно? — Хан видит улыбку старшего, который машет ему рукой и уходит прежде, чем он мог бы этого ожидать, не давая возможность попросить прощения. Зажигается жёлтый. Они стоят напротив друг друга. Хан не знает куда смотреть, если не в глаза старшего из-за чего становится очень неловко. А светофор как назло не торопится переключать красный цвет. Минхо щурится и улыбается так приветливо и счастливо, что Джисон отводит взгляд и утыкается им в свои кроссовки. Когда-то белые, а сейчас серые из-за пыли и кое-где выгоревши-жёлтые. Мама часто ругалась на него из-за их состояния, напоминала каждый раз перед выходом, чтобы он почистил свою обувь. На что Хан согласно кивал, но сразу же забывал. Джисон слышит писк, оповещающий о смене цвета. Сердце стучит так громко, кажется, в ушах. Воздух застревает где-то к глотке, когда он слышит знакомые шаги. Слегка шаркающие и быстрые. — Ханни, пошли в парк? Джисон пытается сдержать улыбку, закусывая губу. Вертит головой, осматриваясь. На улице мало людей, только машины несутся под зелёный. Поднимает голову и смотрит в довольное лицо хёна. В его глазах читается такая нежность, какую он никогда в жизни не позволит себе показать, особенно Джисону. Сидя в парке под двухсотлетней ивой, чья крона была настолько велика, что под ней могли спрятаться около двадцати человек и остаться незамеченными, они вслушивались в тишину вокруг. Тонкие и эластичные ветви дерева достигали земли, закрывая обзор на окружающий мир, оставляя двоих подростков наедине. — Что ты сказал Чанбину? — Джисон поднимает голову, отрываясь от плеча старшего и смотрит внимательно в карие глаза. Минхо ухмыляется. — Я сказал что ты мой близкий и лучший парень. — Что? — Хан думает, что Ли шутит или же имеет ввиду что-то другое, — То есть парень? Я же сказал тебе, чтобы ты назвал меня твоим другом, — Хан прерывается, когда чувствует, как Минхо двигается ближе. — А я ослушался тебя, — спокойно и так невозмутимо, что Джисон начинает закипать. — Теперь все будут думать, что мы вместе! Хён, ты… — не успевает договорить, как его перебивают. — Так пусть думают, Ханни. Джисон хмурится и хочет съязвить по поводу того, что Минхо всё шутки шутить, но замолкает, когда чувствует ладонь на своей шее. Опускает голову и слышит прерывистое дыхание в районе виска. Рука старшего влажная и слегка дрожит. Хан недолго думая накрывает её и поддерживающе сжимает. Минхо смелеет и подаётся вперёд. Губами касается чёлки, опускается вниз, проводит носом по лбу и оглаживает чужой прямой. — Джисон-и… Младший краснеет, шумно выдыхая. Закрывает глаза и тычется носом в горячую щёку старшего. Свободной рукой находит его ладонь и переплетает их пальцы. Смелости коснуться губ первым не хватает, поэтому он просто ждёт, всем своим видом показывая, что хочет. Минхо любуется. Видит, как трепещут ресницы младшего, как тот облизывает и прикусывает губу, нервничая, после одёргивая себя, и всё ближе подаётся, фантомно касаясь. Ли хочется, чтобы тот открыл глаза, но он понимает, что Джисону так комфортнее. Поэтому, расцепляя их пальцы, Минхо берёт его за дрожащий подбородок и едва проводит губами по мягким чужим. Хан громко выдыхает и немного погодя подаётся вперёд, обеими руками обвивая шею старшего. Целует медленно, привыкая к ощущениям и наслаждаясь каждой секундой. Знакомится с новыми чувствами и трещинками на губах Ли. Он обнимает и пересаживается на колени Минхо, когда тот чуть прикусывает его губу. Совсем несмело, но очень приятно. Они оба профаны в этом деле, но чувство стыда и неловкости пропадает, потому что осознание взаимности заставляет трепетать. Джисон отстраняется первым, и, когда Минхо хочет снова поцеловать его, он останавливает, придерживая за плечо. Ли растерянно смотрит, отчего сердце Хана сжимается, но он просто обязан отыграться. — Один поцелуй — один стаканчик мороженого. Бабочки, о которых все так много говорят, устраивают в животе карнавал, как в Рио-де-Жанейро, когда старший улыбается так счастливо и смеётся громко и абсолютно искренне. Ли сжимает его крепче в объятьях и на расстоянии двух сантиметров от чужих губ, шепчет: — У меня дома в контейнере два килограмма твоего любимого фисташкового. — Я весь твой, красавчик. Ветви ивы прячут двоих влюблённых, скрывая от чужих глаз их счастье, но, если честно, Джисон готов кричать об этом всему миру.