Стереотипы

Разумихин хмурился, рассматривая эту странную вещь — фотоаппарат. Он крайне интересовал молодого человека. Рядом стоял замученный фотограф, уже пожалевший, что вообще согласился на такую авантюру — фотографировать персонажей книг. С тех пор, как в С*** изобрели машину, позволявшую на некоторое время оживлять персонажей различных книг, он только и занимался их фотографированием. Но каждый раз обязательно находился какой-нибудь субъект, который очень интересовался камерой. Вот и сегодня — Разумихин, в попытке понять устройство фотоаппарата, чуть не сломал его. — Родион Романович, ну что ж вы на топор-то смотрите, да так удивленно! — воскликнул фотограф, вконец измученный. — Возьмите его, ну же! — Топор?.. — пробормотал студент удивленно. — Зачем? Я не думал ещё об этом… но топор… право… — и он углубился в свои мысли. — Илья Ильич, а вы вот сюда садитесь, на диван, — продолжал хлопотать фотограф. — Зачем мне на диван? — возмутился Обломов. — Давайте уже закончим с этим! Меня там, — он неопределённо махнул рукой, — Ольга ждёт. — Откиньтесь на подушки, вот так, — фотограф, казалось, совсем не слушал его. — Почему же вы в костюме? Где ваш халат? — Но я… — забормотал Обломов, крайне смущенный таким поворотом дела. — Как же я буду принимать гостей в таком виде… к тому же, мне и в костюме удобно… — Я лучше знаю, как вам удобно! — продолжал настаивать на своём фотограф. — Это нам ещё Гончаров объяснил! Идите, переоденьтесь! Обломов покорно взял халат и вышел из комнаты. Но фотограф уже забыл о нём, переключившись на следующих «жертв». — Григорий Александрович, этот человек вам неинтересен, — говорил он, попутно пытаясь увести Печорина от Разумихина. — Садитесь вот сюда, за стол, открывайте ваш дневник и пишите. — Нет у меня дневника! — отрезал Печорин. — Не может быть! — возразил фотограф. — Все знают, что вы только им и живёте! Возьмите тетрадь, вот вам ручка. Пишите что-нибудь. Печорин воззирлся на фотографа в крайнем изумлении. Но что может остановить человека, поверхностно знакомого с литературой? — Эти ещё, — фотограф недовольно цокнул языком и задумчиво посмотрел на Онегина и Ленского, мирно разговаривающих в стороне. — Владимир, сядьте рядом с Григорием Александровичем, вот вам бумага, ручка, пишите стих! Ленский покорно сел за стол, но писать у него никак не выходило — слишком громко возмущался Онегин, не давая настроиться на нужный лад. — Я не буду это надевать! — Евгений отстранил от себя театральный костюм, который принёс фотограф. — Ваш костюм не соответствует тому времени, надевайте, — настаивал на своём мужчина. — Это ваш костюм не соответствует моему времени! — невежливо перебил его Онегин. — Давайте уже закончим с этим, я устал, в конце концов! — И правда, сколько можно, — поддержал Евгения Обломов, успевший переодеться в халат. — Я не располагаю таким количеством времени. — Одну минуту! — фотограф отошёл и, оглядев получившуюся картину, довольно улыбнулся. — Господин Разумихин, сядьте уже! Вот так. Хорошо. Улыбочку!