Te requiro.

non obstante... Фукава Токо – замкнутая и боязливая писательница. Какой поразительный талант: собираться со всеми сумбурными мыслями, что преследуют тебя, обращать их кистью пера в буквы, формируя строки, чтобы в конце подарить знакомым читательницам надежду на столь же невинные реальные чувства. Фукава пишет о любви, о чистой, непорочной, приятным грузом оседающей на сердце. О таком ощущении, которое сама чувствовала лишь односторонне, без какой-либо отдачи. Ей бы хотелось переписать всю свою чёртову жизнь с самого начала, если бы она только могла. Сгнивает изнутри, постепенно, пока никому в голову и не придёт утешить или позаботиться о ней. Да и зачем это надо? Токо уверена, существование добрых людей – это гнусная ложь. Это же правда? «Мне никто и не нужен» – убеждает она себя, в очередной раз перед разбитым зеркалом переплетая пряди волос в небрежные косы. Ледяное чувство внутри давит. В голове так туманно. В жизни так тоскливо. И всё так темно. Майзоно Саяка – популярная и обаятельная певица. Если быть точнее – абсолютная айдолка, движения которой завораживают всех вокруг, голос которой певуч и мягок, а неописуемо приятный аромат может исходить только от неё. Целеустремлённая, невообразимая, надёжная. Дружелюбность, в некоторой степени загадочная улыбка, но вместе с тем и открытость перед каждым...Для всех ты столь же добрая и искренняя Саяка. Токо уж точно умеет читать людей, как раскрытую книгу. «Популярная девушка...» Именно такие, как она, все до единой похожи: выточены по мрамору, словно куклы, приторные и притворные, ненастоящие и глупые, в мозгах-то одна ненужная мишура, дорогая косметика и мысли о том, как бы унизить перед всеми подобных самой Токо, заставив каждого человека из своей компании насмехаться над другими. sunt diversis... Вновь Фукава сжимает дрожащий лист бумаги, облокачиваясь о подоконник в пустом коридоре. Стоя думается, должно быть, лучше, пусть и не совсем удобно. Сейчас важнее стоят в голове гадкие и непонятные ощущения. Начинай. Преобразуй их в трепетное и ненавистное чувство любви. Неживая любовь, ненастоящая. Вот же они, строчки самого предсказуемого романа, сгорают на твоих глазах. Глупая приторность всех сюжетов доводит до тошноты. Но нужно писать дальше. Пусть люди, покупающие эту успевшую надоесть книгу, хоть немного даруют ощущение мнимой нужности писательницы. Токо уверена, пройдёт немного времени, и все эти пляшущие буквы окажутся бессмысленными и для других. Проходит время. Не получается, не выходит, не удаётся. Кому только это нужно? Кому? Кому? Изнутри наружу вскрывается обжигающая горечь. Какой смысл даже пытаться, если можно сбежать? Саяка, окружённая многими восторженными людьми, с непривычной неловкостью дарит им свою улыбку. Она оглядывает каждого из небольшой толпы, немного мешкая, стараясь успеть ответить всем. Нужно было лишь...угодить всем. Но...Майзоно что-то замечает блуждающим взглядом. Промелькнувшую тень? Она взволнованно оглядывается, и в тот же момент все собравшиеся вокруг неё становятся лишь призрачными телами, а их слова – белым шумом. ipsi scitis... – Токо? – раздаётся встревоженный голос на пороге опустевшего класса. Саяка осторожно направляется к Токо, поправляя спавшие на плечо волосы. Хотя бы рядом с ней она сможет чувствовать себя свободнее. – М-Майзоно...? Ч-что ты тут вообще забыла? – Я видела, как ты убежала...Я была обеспокоена твоим состоянием, – с проницательностью произносит Саяка, аккуратно, чтобы случайно не спугнуть или не задеть Токо. Она присаживается на свободный стул от другой парты, чтобы быть напротив неё. – Н-не неси чепухи...– Токо отнекивается и брезгливо отодвигает стул от собственной парты – лишь бы подальше от неё; не забыв скомкать в руках все наработки для романа, разложенные по столу. Майзоно удивляется и, не желая губить все труды писательницы только из-за своего присутствия, пытается протянуть ладонь навстречу. Фукава даже не замечает этого, сосредоточившись на уничтожении в руках собственных рассказов, сжимая их сильнее. И вот, осталось только забрать ей последний лист, но вместо этого ладони Токо и Саяки соприкасаются. Токо наконец вглядывается в глубокие глаза Саяки, беспокойные, но по-прежнему излучающие поразительную доброту. Токо скользит рукой по парте назад, не смея посмотреть в глаза напротив ещё раз или притронуться к той самой бумажонке. Неважно. Пусть хоть себе его заберёт. Не от сердца писала же. – Токо...Я говорю искренне, ты можешь быть уверена в этом. – С-с чего мне тебе верить...?! Да н-ну, я же не важна т-тебе...– выдыхает Токо, наконец начиная выпускать из рук стопку. – Это неправда, – смело заявляет Саяка, позволяя себе ухватиться за ладонь Фукавы. Она не одергивается. Чужое тепло шёлком оседает на пальцах, даря новое чувство. Уютно. Классная комната наполнена молчанием некоторое время, и тогда Саяка, как обычно и делает, решает помочь Токо отвлечься. Это то, что ей было бы нужным. – У тебя...очень красивые ногти! – Н-нет... Ужасные...О-они же не такие, к-как твои... – Ты хочешь, чтобы они были похожими, Токо? Саяка проходит по ноготку правой руки пурпурным лаком, напевая для одноклассницы нежную мелодию, ласкающую слух. Вместо ожидаемого для Токо отвращения, она лишь замирает, стараясь прислушаться к каждому неразборчивому слову. Гул потока мыслей затихает, оставляя и на израненной душе покой. Фукава никогда не простит Майзоно за то, что та так хорошо к ней отнеслась. est inter se dare... – Я просто хочу, чтобы ты знала, что мне к тому же правда нравится твой писательский труд! Пожалуйста, сохрани его! – Т-тогда...Однажды я-я напишу тебе стихи, чтобы ты всегда могла знать, что я нуждаюсь в тебе... verus amor.